Читать книгу Шла шаша по соше (сборник) - Макс Неволошин - Страница 4

Годам к сорока шести – как всегда с опозданием – я догадался о значении нелепой фразы «кризис среднего возраста». Это когда внезапно понимаешь, что большая часть твоей жизни ушла в никуда. Истрачена как-то не так. Совсем не так радостно и крупно, как виделось из лопоухой юности. Ещё противнее, что вот этот куцый остаток тебя – драгоценного, неповторимого – быстренько утекает в ту же сточную трубу. А на финише – уже рядом – немощь, казённая пижама и траурно звучащие диагнозы. И все эти фразы о том, что когда-нибудь мы станем жить лучше, просторнее, богаче. Бросим работать, купим дом на тёплом океане. Когда-нибудь мы вылечим печень, целлюлит, геморрой. Поставим новые зубы. И – в круиз вокруг света. Что всё это – ложь непонятно кому. Что «когда-нибудь» уже не будет. Есть только очень проблемное «сейчас».

От такого убойного инсайта людей тянет на всякие глупости. Одни кидаются в разорительные объятия молодых и длинноногих. Другие банально спиваются. Третьи совмещают первое и второе. Потом разводятся, судятся, делят остатки имущества. Кто-то прячется в секты, монастыри. Кто-то находит диковинное хобби вроде резьбы по фруктам или покраски собак. Надо ли говорить, что всё это бесполезно. Я – человек ленивый, то есть предпочитающий думать. Я думаю о том, почему всё так несправедливо вышло. Кто виноват. Ну и, соответственно, что делать.

Пять дней в неделю я вынужден ездить на работу. Полтора часа в один конец. Итого одиннадцать часов в сутки – лучшее, дневное время – я провожу в бетонных или железных коробках рядом с непонятными, чужими людьми. И я им такой же чужой. Хотя, с точки зрения физики, мы довольно близки. Годами бок о бок зарабатываем на еду, счета, налоги. На помещения для сна. Это ли не парадокс? Пять дней в неделю мы с женой встречаемся только за ужином и в кровати. Оба усталые как собаки. Я всё чаще опасаюсь помереть, не насмотревшись на неё как следует. Чтобы подольше быть вместе, мы часто хвораем. В последнее время – по-настоящему.

Нет, кого-то эта ситуация очень устраивает. Таких мало, но они есть. Наш замначальника приходит в офис раньше всех. Никто не знает, когда. И когда уходит – тоже никто не знает. Не говоря уже о том, чем он, собственно, занимается. Поначалу я думал, что он – трудоголик. Потом выяснилось – у него дома три бандита среднеподросткового возраста. И жена, у которой от их воспитания характер не улучшается. Он на работе отдыхает. Для него выходные – каторга, праздники – гибель. Он бы сутками работал. Ладно, ему хорошо, а мы-то как?

Парадокс – думаю я, заполняя очередную налоговую декларацию. Или откладывая Daily Telegraph и глядя в окно на ползущий назад, уставший от самого себя ландшафт. Daily Telegraph – единственная газета, которую я читаю. Она наименее политкорректная, а главное – систематически ругает правительство, кто бы ни был у власти. Вот что я прочёл.

1. Наша страна купила у американцев двадцать реактивных истребителей-бомбардировщиков. Сто миллионов долларов штука. Невероятная скорость и точность бомбометания. Лётчики потирают руки от нетерпения – им хочется испытать боевые машины в действии. А мне хочется спросить: кого планируем истреблять? В кого метать бомбы? В террористов? Тут у нас еле-еле одного разыскали за десять лет. Как это: везде есть террористы, а у нас нет? Непорядок. Особенно если учесть, что этот, которого изловили, впоследствии оказался ни при чём.

2. Италия цепенеет от наплыва беженцев из Северной Африки. Беженцы, судя по фото, в основном мужики призывного возраста. Прибыло уже сорок тысяч. И все требуют калорийного питания, спортивного инвентаря, бытовых удобств и сигарет. В Австралии та же беда – плывут нелегалы из Ирана-Афганистана транзитом через Индонезию. Чуть не ежедневно прибывает корыто, а в нём пятьдесят-восемьдесят пассажиров. Женщин, стариков, детей – мало. Большинство – крепкие, подтянутые ребята. Все как один – без документов (утонули/сгорели документы), зато лица небритые и решительные. Требуют горячего питания, желательно разнообразного, хороших бытовых условий, спортинвентаря, медобслуживания и доступа в Интернет. А также адвокатов на случай шального вердикта о депортации. И поскорее беженскую визу. И пособие. На этих ребят уходят сумасшедшие деньги. Наши деньги. Изъятые у нас в виде налогов. Которые вроде бы изымаются для нашей пользы. Никто, однако, не спросил, хотим ли мы вкусно кормить этих «гостей» и их стремительно растущее потомство. Защитить границы правительство не способно. С другой стороны, на то они и лейбористы – это ж их будущий электорат плывёт.

3. В Англии четыре дня погромы. Подростки жгут автомобили, дома, грабят магазины. Полиция бессильна. Есть убитые и раненые. Ущерб превышает двести миллионов фунтов стерлингов. Кто будет возмещать? Страховые компании? Правительство? Да, но у кого они возьмут деньги? Хороший вопрос. Двое суток пресса и ТV аккуратно уклоняются от идентификации мерзавцев. Но не моя любимая газета. Там в первый же день – их фото крупным планом. Где я видел эти необитаемые глаза и решительные лица? Ба – да это те самые, которые… Вернее, это их дети. Они родились в правильном месте. Тут можно бездельничать и получать велфэр. Ночами быковать, орать, ржать на улицах. Днём отсыпаться, ходить в качалку, смотреть плоский телек. Если телека нет, можно разбить витрину и унести его. А горбатиться каждый день – это для убогих типа нас с вами.

4. И последнее. Раздел «Шоу-бизнес». По данным журнала Forbes, в прошлом финансовом году Леонардо Ди Каприо стал наиболее высокооплачиваемым актёром Голливуда. Его гонорары составили семьдесят семь миллионов долларов. Леонардо серьёзно обошёл прошлогоднего чемпиона Джонни Деппа. Бедняга Джонни получил всего пятьдесят миллионов. Здесь же. У пятилетней дочери Тома Круза день рождения. Родители подарили ей кукольный домик в н а т у р а л ь н у ю величину. Теперь девочке есть где хранить свой гардероб и тридцать семь пар модельной обуви.

Абсурд, происходящий даже в благополучных странах, говорит о том, что человечество развивается крайне медленно. Как дебильный ребёнок. Конечно, есть умные люди и даже очень. Мне в жизни посчастливилось знать десятерых. Точнее, одиннадцать – чуть себя не забыл. Но их число настолько мало, что в статистическом выражении оно приближается к нулю. Если бы умных людей было много, человечество давно бы поняло одну несложную вещь. Работяги, которые ишачат по восемь часов полную неделю – это его главная ценность. Те самые, которые, как робинзоны, мечтают о пятнице и знают, что их даже отпуск не спасёт. А не те, которые торгуют акциями, воюют непонятно за что, произносят чепуху с трибун, гоняют мяч или ломаются перед кинокамерой.

Представим: всеобщая забастовка в Голливуде. Или: теннисисты бойкотировали Уимболдон. Об этом будет много шума, но кто реально пострадает? Никто. А если забастуют уборщики мусора? Водители автобусов? Или, не дай Бог, медсёстры? Я понимаю, что звучу наивно, но разве не в силах мировое сообщество уменьшить их (нашу) рабочую неделю хотя бы на день? А рабочий день – хотя бы на час. В силах. В том-то и дело, что в силах. Если бы не транжирить попусту ресурсы и налоги.

Например, хорошо бы отказаться от военных расходов. Напрочь, совсем. Всем договориться, назначить годичный срок, и – отказаться. Естественно, упраздняются армии, военные училища и оборонная наука. Миллионы здоровых, трудоспособных людей прекращают висеть на шее налогоплательщиков, осваивают гражданские специальности и… Ура! Рабочая неделя становится четырёхдневной. А рабочий день – шестичасовым.

А сколько пользы могли бы принести учёные, которые сейчас изобретают, как хитрее замочить нас с вами. Вот бы эти светлые головушки занять чем-нибудь толковым, хоть медициной. Ведь она в первобытном состоянии. Эх, если б туда – военные бюджеты да мозги! Сколько проблем можно решить! Продление человеческой жизни до 150–200 лет. Быстрое и лёгкое (достаточно одной таблетки) излечение рака и прочих трудноизлечимых недугов. Изобретение безвредных сигарет, алкоголя и наркотиков. Последние немедленно поступают в продажу. Отказ от допотопных протезов и имплантатов. Все удалённые органы вырастают из самого человека, как хвост у ящерицы или акульи зубы. Наконец, устраняется проблема тяжёлой беременности и родов. Хватит этого варварства, довольно издеваться над слабым полом! Зачатый эмбрион идеально развивается в пробирке. Ему играют Моцарта и внушают правила личной гигиены. В это время мамаша наслаждается полноценной жизнью – без растущего живота, тошноты и страха. По истечении девяти месяцев счастливым родителям вручают чадо с хорошим сном и аппетитом. Которое на второй день просится на горшок.

Предвижу возражение. Как быть с особо воинственными индивидами и даже целыми народцами? Кто от них защитит – без армии? Ответ такой: их надо изолировать. Не воевать с ними – их победить нельзя. Не играть в мультикультурализм, не перевоспитывать, не навязывать своих ценностей. Мало они подтирались этими ценностями?… Нет. Полнейшая изоляция – территориальная и экономическая блокада. Самолёты и корабли отобрать. Границы усилить, чтоб мышь не проскочила. Пограничные войска, так и быть, сохраним на время. А тем, которые уже проникли сюда, объявить жёсткое условие. Малейшее проявление агрессии – и сразу депортация на историческую родину. Без всяких разбирательств. За год, оставшийся до нашего разоружения, они там – внутри этих территорий – умело друг друга ликвидируют. Им ведь безразлично, кого резать, главное – процесс.

Похоже на Нью-Васюки? То ли ещё будет.

Известно, что в более-менее пристойных государствах четверть работающего населения кормит три четверти иждивенцев. Если не считать больных, пенсионеров и детей, то неработающих – явных и скрытых – останется где-то две трети. Две трети молодых, здоровых граждан, которые по разным причинам ни черта не делают. При этом регулярно едят, пьют, где-то спят – и ни малейшей озабоченности на лицах. Наоборот, многие выглядят очень бодро. Значительно бодрее нас с вами. Я тут недавно остался дома на больничном и вышел в город за пивом. Понедельник, одиннадцать утра. Полные улицы беспечного народа. В магазинах не протолкнуться, в ресторанах – аншлаг. Допустим, кто-то из них туристы. Другие в отпуске или работают на полставки. Но не вся же эта толпа. В барах весело шумит спортивный тотализатор, пиво льётся рекой. Фитнес-центры забиты… нетрудно догадаться, кем. На пляже – ступить некуда – мигом отдавишь лапу какому-нибудь загорелому бездельнику.

А ведь большинство этих любителей солнца живут на пособие. Которое опять-таки берётся из налогов. То есть мы горбатимся, чтобы они валялись на пляже. Вывод – их необходимо трудоустроить. Всех. Не могут найти работу – пусть трудятся там, где нужны люди. Мусор убирать вдоль железной дороги – полно вакансий. И язык иностранный не обязателен. Пособия оставить только больным и инвалидам. И тщательнее проверять. Остальных тунеядцев всех поголовно – на работу. За счёт этого пополнения совокупная рабочая неделя уменьшается до трёх дней. А рабочий день – до пяти часов.

О сверхдоходах. Я не агитирую за то, чтобы всё отнять и поделить. Это мы уже проходили. Это тупик. Зайдём с другого боку. Леонардо Ди Каприо за более-менее удачное кривляние на съёмочной площадке имеет семьдесят семь миллионов долларов в год. Я нарочно не сказал «зарабатывает». Таких денег заработать невозможно. Санитарка в госпитале, которая меняет больным памперсы и выносит за ними какашки, зарабатывает в две тысячи раз меньше. Значит ли это, что игра Ди Каприо в две тысячи раз ценнее для общества, чем труд санитарки? Что он в две тысячи раз нужнее людям – мне, вам?

Те, кто лежал в больнице, знают правильный ответ. Особенно если в неходячем состоянии. Мне, допустим, Леонардо до фонаря, хоть больному, хоть здоровому. А санитарка… Однажды был случай: кровь у меня пошла ночью. Сильно. Еле до кнопки дотянулся, а понять, надавил ли, не могу. Вот когда стало ясно, что ценнее санитарки нету в мире человека. Отсюда предложение. Гражданам со сверхдоходами оставить по лимону баксов в год. Остальное забирать в налоги.

На что Леонардо Ди Каприо истратит семьдесят семь миллионов? Купит ещё одну яхту? Замок? Остров? Трахнет ещё сто фотомоделей? Так они задаром в очередь встанут и сами приплатят. Не надо одному человеку столько денег. Это неприлично. Гораздо честнее и достойнее заплатить налог, который я предложил. И можно повысить оклад целому госпиталю. Увеличить штат, сократить всем рабочий день. А если подтянутся Депп с Крузом – и на три больницы хватит. Ну, а если все – дружно – кто имеет сверх лимона в год (таких немало)… Поживее заполняем декларации, господа! Человечество устало. Оно согласно работать максимум пару дней в неделю. По четыре часа в день.

Небольшое отступление от темы. У меня есть виртуальные знакомые, опубликовавшие двадцать-тридцать рассказов. А есть, у которых двести-триста. Иногда неплохие. И авторы, судя по фото, не пенсионеры. Откуда время на такую плодовитость? Ведь это не стихи, которые «случаются, как чувства или же закат». Проза, даже никудышная, требует времени. Хотя бы на набор текста. Закрадывается подозрение о неуставном использовании рабочего дня. А когда ещё творить? Дома – семья, магазины, уборка, хозяйство… А на работе – самое оно – текст, он и есть текст. Кто там разберёт, что это – отчётный доклад или новый шедевр?

И молодцы. И правильно. Должны же мы хоть что-то с них иметь, кроме зарплаты. Я тоже сочиняю на работе. Тут главное – стратегически верно расположить монитор. Спиной к типичному курсу приближения начальства. Пока оно доберётся – клик! – а на экране уже отчётный доклад. Где же твои двести рассказов? – спросит кто-нибудь. Почему всего двадцать? Придётся открыть страшную тайну. Я невероятно ленивый человек. Даже собственным хобби мне заниматься лень.

Руководство, однако, меня ценит. Не увольняет, дважды в год индексирует жалование. Работу я делаю качественно и в срок. При этом трачу на неё максимум полдня. Выручают опыт и недюжинный умище, хотя о последнем я, кажется, уже говорил. Можно, конечно, поделиться рацпредложениями с начальством. Только зачем? Чтобы у меня отобрали полставки? Или нагрузили по самые уши за ту же зарплату? Нет, вторую половину дня я использую в своё удовольствие. Например, читаю опусы таких же, как и я, ветеранов офисного труда.

Иногда я думаю: а если бы всё устроить по-честному? Допустим, как в аспирантуре. Вот срок – три года. Вот задание – диссертация. Когда ты её напишешь и где (важный момент) – исключительно твои проблемы. Мой знакомый аспирант Саша, философ, почти три года валял дурака. За месяц до защиты наскоро протрезвел и выдал двести страниц непостижимого текста. Что-то о проблемах социального отчуждения или разотчуждения. Писал целыми днями, лёжа в общежитской койке. Исцарапанные гениальным почерком листы сбрасывал на пол. Вечерами приходила его девушка Лена. Сортировала бумажный ковёр, перепечатывала рукопись на еле живой «Эрике». Вскоре Саша блестяще защитился, женился на Лене и увёз её в Магнитогорск. Впрочем, мы отвлеклись.

Так вот, представим, что сказки, которые я наплёл там выше, оказались былью. То есть все работают пару дней в неделю. По четыре часа в день. Значит, я (если по-честному) – два часа. Да, но зачем тогда вообще ездить в офис? Ехать три часа, чтобы работать два? При нынешнем развитии электронных коммуникаций люди типа меня должны трудиться дома. А не жечь в пробках бензин и не загружать общественный транспорт. Если шефу приспичит, он может включить скайп и увидеть мои честные, трезвые глаза. Правда, не уверен, что он захочет демонстрировать свои. Итак, работа превращается в сто двадцать необременительных минут в неделю. Не выходя из дома. Не вылезая из халата. Не вставая с дивана.

Конечно, не все люди могут работать дома: например, строители или те же медсёстры. За это нужно отправлять их на высокооплачиваемую пенсию в сорок пять лет. А остальных – в сорок семь. Блестящая идея! Отцы и матери наконец-то возвращаются домой. Воссоединяются семьи. Дети постепенно узнают родителей. Родители с приятным изумлением обнаруживают лишних детей. Измождённые люди среднего возраста начинают достойно и медленно жить. Приобретают дома с видом на море. Лечат язву, печень, целлюлит, геморрой. Сверкая новыми зубами, поднимаются на борт океанских лайнеров. Мы с женой встречаемся, чтобы не расставаться уже никогда. И всё. И никакого кризиса.

– Макс! Срочно к шефу!

– Зачем?

– Требует данные по возрастной группе сорок-пятьдесят.

– Сейчас иду.

– Мухой! Он ждёт.

– Да бегу, бегу… Бегу уже.