Читать книгу Детектив в белом халате. У каждой болезни есть причина, но не каждому под силу ее найти - Макс Скиттл - Страница 3

Понедельник, 4 июня 2018 года

Меня зовут Макс Скиттл, мне 32 года, и я – терапевт. Сегодня июнь 2018 года, понедельник, 07:45, и это идеальное время, чтобы начать рассказывать мою историю. Прямо сейчас я сижу за письменным столом в городской клинике, где работаю уже три года с момента окончания Медицинской школы. Вы знакомитесь со мной на относительно раннем и волнующем этапе моей карьеры. Однако в данный момент мне остается лишь таращиться на свою испачканную промежность, не веря такому «везению».

На брюках белой коркой засохло то, что недавно было ложкой жирного греческого йогурта. За пять минут до начала приема я ошибочно решаю замыть пятно водой. У меня четыре минуты до начала приема… Теперь я выгляжу так, будто на брюках было нечто неприличное, что я попытался застирать, скрывая улики. Или все выглядит так, будто я просто обмочился. А часики тикают. Я пытаюсь настроиться на лучшее. Сегодня будет хороший день. Он должен быть хорошим, я его заслужил. Эта мысль казалась мне рациональной, пока мои глаза не пробежали по списку пациентов. Среди новых для меня имен было несколько хорошо знакомых. С кем-то я жду встречи с нетерпением. С другими… НЕТ.

Я смотрю в пустоту. Три минуты до начала приема… Мои брюки все еще мокрые. К своему большому сожалению, я замечаю, что горшечное растение, которое моя жена Элис дала мне для кабинета, завяло. Не самое позитивное послание для моих пациентов: ваш врач не может позаботиться о растении, но вам он непременно поможет. Откинувшись на своем сломанном стуле с тремя с половиной колесами, я совершаю косой оборот, делаю три глубоких вдоха и снова сажусь прямо. Выравниваю клавиатуру и кладу ручку параллельно ей. Одна минута до начала приема… Я навожу курсор мыши на значок колокольчика, готовясь пригласить своего первого пациента.

Каждый день я надеюсь, чтобы на работе все было хорошо!

Брюки все еще мокрые, но я улыбаюсь. Мое сердце начинает биться немного быстрее, но мне это нравится. Я люблю свою работу и, несмотря на ежедневное нытье, ни за что не променял бы ее на другую. Именно поэтому и решил написать эту книгу.

Думайте об этом как о сердитом и растерянном продолжении моей любви.

Итак, добро пожаловать. Это книга о моей жизни. Точнее говоря, я заброшу клиническую сеть, чтобы выловить самые грязные, удивительные, унизительные и смешные истории, которые будут звучать в моем кабинете на протяжении следующего года. Все пациенты и истории о моих встречах с ними будут подлинными. Я бы удивился, если бы потребовались какие-то голливудские эффекты, чтобы сделать их интереснее. Богатая текстура жизни – наших жизней – убеждает меня в том, что в этом не будет необходимости. Разумеется, все имена, даты, возраст, этническая принадлежность и даже пол пациентов будут изменены. Таким образом, вы сможете хихикать, плакать, открывать рот от удивления или хмуриться только во время чтения книги, а не личной встречи с этими людьми. Последнее, как мы все понимаем, было бы более жестоко, чем просто грубость. О, и если вы думаете, что я написал о вас, то вы ошибаетесь. Если факты как-то соотносятся с вашей жизнью, это просто совпадение. Поверьте мне. Все характерные черты были либо изменены, либо устранены, поскольку, несмотря на написание этой книги, я никогда не шучу с конфиденциальностью пациентов. Кроме того, я не хочу, чтобы меня уволили или исключили из Королевского колледжа терапевтов. Жена, несомненно, убила бы меня за это (подозреваю, очень медленно). Особенно если учесть, что у нас скоро родится ребенок.

* * *

Первое, что вам нужно знать обо мне как о терапевте, это то, что я тоже человек. Говоря это, я не имею в виду что-то связанное с нью-эйдж[2], любовью к марихуане, одеждой из мешковины и сентиментальностью. Я просто хочу сказать, что я не гигантская губка, которая, сидя в клинике день за днем, впитывает откровения своих пациентов. На самом деле я, как и вы, испытываю нелюбовь, неодобрение и гнев. Я тоже смеюсь, плачу, улыбаюсь и люблю. Поскольку я такой же человек, мне как терапевту иногда бывает трудно (даже невозможно) оставаться хорошим. Быть врачом сложно. Работать в Национальной службе здравоохранения вообще трудно. Усталость и чрезмерная нагрузка пробуждают худшее в каждом человеке. По этой причине я хочу заранее вас предупредить – ЭТА РАБОТА, НЕСОМНЕННО, ИЗМЕНИЛА МЕНЯ КАК ЧЕЛОВЕКА. Она сделала мой черный юмор еще чернее. И сине-черным временами. Мой умеренно грубый юмор стал откровенно грубым. Подозреваю, это связано с тем, что защитные механизмы уравновешивают сопутствующий ущерб, пока я уже три года изо всех сил стараюсь помочь сидящему передо мной человеку и при этом не лишиться рассудка. Честное слово, я пытаюсь достичь и того и другого.

Короче говоря, я заранее извиняюсь (и прости меня, мама, за ругательства), ведь я понимаю, что я не всем понравлюсь и иногда буду говорить обидные вещи, но именно так я справляюсь. У каждого свой способ, верно? Независимо от ментальных доспехов, я все равно просыпаюсь каждое утро, зная, что передо мной опять стоит сложная задача держать свои эмоции под контролем. Фасад профессионализма вовсе не защищен от царапин, и прошлая неделя стала тому ярким примером. Был день, когда мне хотелось расплакаться от того, что я услышал. Был другой день, когда мне хотелось избить человека, который, по словам социального работника, сделал нечто ужасное со своим ребенком. И был день, когда я испытал непередаваемую радость, узнав, что моя больная раком пациентка теперь в ремиссии. Но был и день, когда мне хотелось уволиться, потому что я утонул в постоянно растущем объеме работы. Это непредсказуемые и заманчивые приливы и отливы моих будней терапевта. Моей жизни. Каждого ее дня без исключения.

Усталость и чрезмерная нагрузка пробуждают худшее в человеке.

А теперь я хочу раскрыть вам секрет. Когда терапевт говорит, что он не против послушать о вашей четвертой (на этот раз точно последней) проблеме, он лжет вам в лицо. На самом деле, вы рушите его день, лишая его надежды пообедать не на бегу или спокойно сходить в туалет. Неужели на это способен всего один человек? Нет, это было бы слишком драматично даже для самых деликатных врачей. Однако, когда половина пациентов это делает, именно так и происходит. Несмотря на это, врач все равно с готовностью выслушивает вашу четвертую проблему. Почему? Потому что врачи сидят перед вами, скрывая свое истинное лицо. Прозрачность? Честность? Глупости! Они проявляют к вам снисходительность. Их истинные чувства покрыты сахарной глазурью. И этот важный факт, эта истина, подводит меня к тому, что я хочу сказать вам дальше: меня зовут не Макс Скиттл. Мое имя не имеет никакого значения. Значение имеет лишь то, что в этой книге я буду говорить с вами со всей нефильтрованной и жестокой честностью. Именно это я и намереваюсь сделать. А теперь, чтобы подлить масла в огонь, я задам вам вопрос: почему вы думаете, что я мужчина? Может, это сокращение от имени Максин…

Прежде чем мы погрузимся в мир врачебной практики, было бы полезно кратко описать меня вне работы. Мой рост 190 сантиметров. Я красивый. Веселый (вы это уже поняли). У меня тело греческого бога. Ну, возможно, в следующей жизни я действительно буду так выглядеть. На самом деле мой рост чуть выше 170 сантиметров (я ношу кроссовки на толстой подошве), а в тренажерный зал последний раз я ходил еще в школе. Несмотря на это, со мной живет Элис, моя добрая, веселая, красивая, энергичная (ничего удивительного, у нее рыжие волосы) и умная жена. Мы познакомились через университетских друзей, и она спасла меня от жизни на сайтах знакомств и неправильного использования смайликов. Последние четыре года мы живем в маленькой квартирке в центре оживленного и очень шумного города. Наша квартира также служит для Элис офисом, где она работает как довольно востребованный графический дизайнер. У меня в голове не укладывается, что она позволила мне стать ее мужем, и я люблю ее так же сильно (если не сильнее), как в день нашей свадьбы шесть лет назад. Элис держит меня под контролем, и она единственный человек, способный до меня достучаться, когда я веду себя как придурок. А такое бывает часто. И еще она на 27-й неделе беременности. У нее растет живот – наш живот.

Однажды мне мне хотелось расплакаться от того, что я услышал. Но был и другой день, когда мне хотелось ударить человека, который сделал нечто ужасное cо своим ребенком.

Родительство маячит на горизонте, и это вызывает у нас смешанные чувства. Для нас, как и для многих пар, это было непростое путешествие. До этого мы с Элис пережили много мрачных дней, недель и месяцев. И хотя мы могли бы обойтись без травм, но они укрепили нашу любовь и преданность друг другу так, что я никогда не смогу описать это словами. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью о том, как мне повезло. Я не буду извиняться за свои излияния: все это правда, и я не смею желать большего. Хотя если бы Англия выиграла Кубок мира по регби еще несколько раз за мою жизнь, то это было бы очень кстати – в отличие от четвертой проблемы одного пациента. И, хотя я хотел бы, чтобы моя личная жизнь была четко отделена от профессиональной, я уверен, что это невозможно. На самом деле Элис и ее живот оказывают огромное влияние на то, с каким врачом сегодня встретятся мои пациенты. Например, если живот всю ночь вел себя отвратительно и не давал Элис спать (следовательно, и мне тоже, поскольку мне приходится оказывать ужасную супружескую моральную поддержку), вызывая боль в спине и сдавливая ее мочевой пузырь до размера горошины, то я буду неразговорчив и резок со своими пациентами. Да, я во всем виню нерожденного человека. Я не говорил, что я ангел. Но, должен признаться, я начинаю об этом сожалеть, как только это осознаю. Однако если мы с Элис накануне красили детскую, мечтая о предстоящих приключениях, то я буду на седьмом небе и, возможно, выслушаю даже про вашу пятую проблему. Семья – это одновременно доспехи и ахиллесова пята, а жизнь и работа сливаются воедино.

Итак, я хочу поговорить с вами об окнах. На самом деле работа терапевта связана в основном с ними. Именно они делают мою профессию одной из лучших в мире. Видите ли, каждый пациент, который приходит ко мне, приоткрывает для меня окно в свою жизнь. Я обладаю привилегией заглянуть в него и сделать жизнь своего пациента лучше. Ни одна другая профессия не отличается настолько целостным, всеобъемлющим и продолжительным взглядом на чужую жизнь, и все эти окна совершенно разные. Они бывают четырех типов. Самыми распространенными являются чистые и прозрачные окна, через которые вы как пациент указываете мне на что-то. Например, на больное колено, которое вы травмировали во время бега. Легко. Второй тип окон уже не так прозрачен: это грязные окна. Вы хотите, чтобы я помог вам с проблемой, причина которой не является очевидной. Например, вас беспокоит чувство постоянной усталости. Нам обоим нужно щуриться и напрягаться, чтобы что-то разглядеть через грязные пятна на стекле. Возможно, нам даже придется плюнуть на стекло и протереть его рукавом, чтобы было лучше видно. Только тогда я смогу заглянуть в вашу жизнь и понять, что может быть причиной усталости. Окна третьего типа у вас существуют, чтобы показать мне что-то (вашу повестку дня, например). На самом деле меня больше интересует то, что происходит здесь (моя повестка дня). В качестве примера можно привести случаи, когда в ходе рутинного медицинского обследования у вас обнаруживают диабет второго типа. Вы хотели сделать анализ крови, потому что беспокоились из-за уровня холестерина, и не ожидали, что я прижму нос к вашему окну, пытаясь понять, как так вышло, что анализ крови выявил у вас высокий риск развития диабета второго типа. И это важная находка, поскольку моя работа заключается не только в диагностике заболеваний, но и в их профилактике. Наконец, есть четвертый тип окон. Это окна, которые вставил вам кто-то другой, потому что беспокоится о вас. Очень распространенный пример – это тревоги по поводу ухудшения памяти пожилого родителя или его неспособность справляться с повседневными делами из-за растущей слабости. Все эти окна мне очень интересны. Поэтому каждый раз, когда мне позволяют заглянуть в окно, я принимаю возможность помочь вам как большую привилегию.

Хотя заглядывать в ваши окна очень здорово, реальность такова, что моя способность делать это стремительно меняется. Это связано с политическими, экономическими и структурными изменениями, которые отражаются на всей Национальной службе здравоохранения и работе врачей. Говоря об изменениях, я на самом деле имею в виду, что нам вставляют в рот кляп, а затем избивают и бросают в заброшенный затопленный карьер. Государственные клиники, включая ту, в которой я работаю, прогибаются под тяжестью спроса на услуги, во много раз превосходящего нашу способность их предоставлять. Это касается как маленьких сельских медицинских кабинетов, обслуживающих 3000 пациентов, так и крупных городских больниц или больничных комплексов, обслуживающих 60 000 пациентов. Время ожидания приема становится недопустимо долгим, и недовольство пациентов – неотъемлемая часть моего дня. Множество опытных и квалифицированных терапевтов рано покидают профессию, ссылаясь на стресс и эмоциональное выгорание. В течение трех лет, прошедших с моего выпуска из медицинской школы, я наблюдал за тем, как ситуация усугубляется. Хотя газеты поносят врачей, которые увольняются, я поздравляю их с тем, что они протянули максимально долго. Вы свое отработали. Отдыхайте, товарищи!

Каждый пациент приоткрывает мне окно в свою жизнь.

Мы все прекрасно знаем, что очень легко судить кого-то, если вы никогда не были на его месте. Находясь в начале своей карьеры и будучи наивным, я еще могу каждый вечер возвращаться домой к Элис и ее животу и оставлять за порогом тревогу о том, не упустил ли я рак у своего пациента. Через 30 лет мой взгляд на вещи, возможно, изменится. Устав и выгорев с возрастом, я, быть может, буду с нетерпением ждать выхода на пенсию и не расставаться с бутылкой скотча. Ответственность за здоровье другого человека – это одновременно привилегия и проклятие. Когда ты видишь, что пациенту становится лучше, ты испытываешь невероятный кайф. Ты не хочешь оказаться на проигравшей стороне и подорвать доверие пациента, сделав что-то не так.

Надеюсь, из этого краткого описания вы поняли, что я за человек, почему я люблю эту работу и зачем Национальная служба здравоохранения портит вечеринку как медицинским работникам, так и пациентам. Думаю, в заключение было бы полезно пролить свет на то, как я мыслю, когда пациент входит в мой кабинет. Таким образом, следуя книге, вы начнете представлять, насколько мне легко или трудно. Но давайте сначала поговорим о том, как выглядит моя рабочая неделя. Обычный рабочий день длится с 08:15 до 18:15. Я говорю «обычный», но правда в том, что я прихожу в клинику раньше, а ухожу из нее позже, чтобы успеть выполнить всю работу, которая накапливается за время консультаций с пациентами. Сегодня мы работаем в режиме «Титаник».

Недовольство пациентов – неотъемлемая часть моего дня.

Вид моего типичного дня с высоты птичьего полета таков: у меня один утренний прием, который длится около четырех часов, и один вечерний, который длится столько же. Между приемами (вот почему вы почти никогда не можете записаться к врачу в обед) у меня есть время, чтобы совершить как минимум один экстренный выезд на дом, прочитать письма узких специалистов, поговорить с социальными работниками, сделать несколько телефонных звонков и просмотреть результаты анализов крови (а также результаты патологоанатомических экспертиз, вагинальных мазков, соскобов кожи и УЗИ). Если результаты анализов не в норме, я звоню пациентам. Честно говоря, чаще всего я просматриваю результаты анализов уже после 18:15, поскольку ничего не успеваю, как и все остальные терапевты в мире. Прием обычно состоит примерно из двадцати десятиминутных личных консультаций и пяти семиминутных телефонных консультаций. За день я принимаю около 40 пациентов лично, консультирую по телефону 10 и к одному приезжаю на дом. Итак, за четырехдневную клиническую неделю (о пятом дне я расскажу позже) я принимаю 160 пациентов, консультирую по телефону 40 и прихожу на дом к четырем. Раз в неделю в клинике проходят дни без записи, когда пациент может просто прийти и подождать в живой очереди. В этом случае в клинику является миллион человек и портит мне весь день. Тем не менее я не виню этих людей: попытки записаться на прием к терапевту могут быть настоящим ночным кошмаром. Если вы сильны в математике, вы уже поняли, что я работаю только четыре дня в неделю, поскольку пять дней работы с пациентами – это слишком много. Важно иметь в виду, что все врачи имеют разную нагрузку. Кто-то работает один день в неделю, а кто-то – пять, но таких очень мало. Кто-то, желая увеличить доход, берется за дополнительную работу (думаю, они задействуют пятый день), например участвует в рабочих группах управления первичной медицинской помощью, развивающих здравоохранение на местном уровне. И лишь немногие терапевты принимают пациентов пять дней в неделю. Поверьте, это было бы тяжело не только для врача: консультация измученного и эмоционально выгоревшего терапевта не принесет пользы пациенту. Каждый человек заслуживает внимательного и сосредоточенного врача.

Теперь поговорим о консультации. Все начинается, когда я нажимаю кнопку вызова пациента и задерживаю дыхание от нетерпения. В этот момент включается гипотетический отсчет 10 минут. Первая трудность заключается в том, чтобы привести пациента в мой кабинет. Иногда только это занимает пять минут. Здесь следует упомянуть пожилых людей на костылях и в креслах-каталках, матерей с неповоротливыми колясками для близнецов и тех, кто просто не слышит, как объявляют их имя, потому что они уткнулись в телефон. Я встречаю пациента в своем кабинете и представляюсь Максом Скиттлом. Я никогда не говорю «доктор Скиттл», это слишком формально, кроме того, устанавливает ненужную иерархию между мной и пациентом. Потом я внимательно его выслушиваю («Что вас беспокоит сегодня?») и просматриваю электронную медицинскую карту, чтобы узнать, какие у него проблемы со здоровьем, какие препараты он принимает и так далее.

Затем я осматриваю пациента, при необходимости проверяю жизненные показатели (частота сердечных сокращений, артериальное давление, температура, частота дыхания и уровень кислорода в крови), пытаюсь поставить диагноз, составляю план лечения, который его устроит, делаю заметки в формате, понятном другим людям, а затем (радуясь поводу встать со стула) провожаю его до двери, осторожно подталкивая, как игрушечный кораблик на воде, и выдыхаю…

За день я принимаю около 40 пациентов лично, консультирую по телефону 10 и к одному приезжаю на дом.

В то время как я совершаю эти шаги подсознательно, на автомате, сознательная часть моего мозга решает, каким должно быть обследование, лечение и последующее наблюдение, уже на третьей минуте приема. Я имею в виду, что на третьей минуте я обычно уже знаю, как выставить пациента из моего кабинета вовремя и не умереть в процессе. У меня остается семь минут, чтобы превратить мечту в реальность. Позднее вы узнаете, что эта задача всегда усложняется психотическими пациентами, пациентами с пятью проблемами, пациентами, не говорящими по-английски, и (мои личные фавориты) пациентами, которые никак не могут найти кабинет. Все нужно успеть сделать ровно за 10 минут.

Как эту работу можно не любить?

Пока объяснений достаточно. Давайте вернемся к понедельнику, хорошо? Клик! Динь! Брюки все еще мокрые, но я поднимаюсь, чтобы встретить своего первого пациента.

Здравствуйте, я Макс Скиттл. Чем я могу помочь?