Читать книгу Неоновый огонь. Стихи - Макс Вэлл - Страница 2

Взмывает в небо стая голубей.

Шанс выжить не потерян.

Мы не имеем права быть слабей,

чем есть на самом деле.

Взбирается по ниточке паук

и как бы говорит нам:

не разгадать любителям наук

простого алгоритма.

По лестнице восходит человек,

переставляя ноги.

Намедни сам себя он опроверг,

тем позабавив многих.

Карабкается кошка по коре

без звука и без слова.

Запомни: если ты перегорел,

есть шанс зажечься снова.

Не каждый человек силён

в согласовании времён.

Не каждый в силах обуздать

теорию, что жизнь проста.

Не каждый может воплотить

задуманное по пути

наверх. Но все (слегка скорбя)

способны изменить себя.

Здесь нет ничего моего,

и вашего тоже здесь нет.

Мы жизнь проживаем бегом,

следя за парадом планет.

Планируем, что победим,

а проигрыш сложно принять.

Но если рассвет впереди,

мы к бою готовы опять.

Считаем количество жертв

на нашем нелёгком пути.

И вот поражений уже

чуть меньше. И проще идти.

Есть опыт, но мудрости нет.

Совсем или только пока?

Эх, взять бы изящный стилет,

разбить бы ошибок бокал.

Сбежать бы. Но нет таких мест,

нельзя от себя убежать.

Вот так и несём мы свой крест:

то тело болит, то душа.

Шум листвы конца июля,

осени прохлада.

Мы бы мир перевернули,

только нам не надо.

Нам и так вполне комфортно

в тишине покоя,

только б газ горел в конфорках.

Ну и всё такое.

Помню, солнце нас встречало,

но прощаться скоро.

Первый шаг даёт начало

тропам через горы.

Из людей никто на свете

не найдёт ответа,

отчего промозглый ветер —

в середине лета.

Впрочем, больше ныть не буду.

Время изменений.

Решено: сию секунду

становлюсь сильнее.

Я теперь увидел все детали:

мы с тобой не то чтоб невезучие,

просто мы друг друга измотали,

донельзя измучили.

Гордость есть, как водится, мужская.

Гордость есть, что справедливо, женская.

Нам не объясниться ни словами,

ни, конечно, жестами.

Только в мыслях, молча, бессловесно,

кажется, с тобою рядом где-то мы.

Как случилось это – неизвестно,

почему – неведомо.

Движется жизнь по маршруту,

движется жизнь по оси.

Если сегодня не круто,

значит ты плохо просил.

Просьбы до Неба доходят,

просьбы до Неба летят.

Если молиться не в моде,

Совесть послушай хотя б.

Совесть – хороший советчик,

короток с ней список дел.

Чувствуешь, на́ сердце легче?

Это ответ прилетел.

Играл на бульваре блюзмен.

Я сел на скамейку послушать.

Мы все так хотим перемен,

чтоб стало немножечко лучше

стране, нашим ближним и нам.

Потоком различных суждений

прохожие шли по делам.

Сгущались московские тени.

Поодаль Есенин стоял

в шикарном костюме из бронзы,

стоял и молчал, не тая:

кто жив, тем меняться не поздно.

Под мощный гитарный запил

тащился безудержный транспорт.

Играя, блюзмен говорил,

что всё не напрасно.

Город поглощает человека.

Человек нутром врастает в город.

И теперь, как нравственный калека,

он опустошён, разбит, упорот…

То ли дело скромный быт деревни!

Только и туда добрался город,

поменяв набор привычек древних

на удобство бытовых приборов.

Завалив ненужными вещами

и вручив пустых событий список,

город человека поглощает

полностью, как воду – ядра риса.

Но, пытаясь выбраться наружу,

очередь свою не пропуская,

человек глотает лёгкий ужин —

и бежит, взбивая пыль мысками…

По зелёным паркам и аллеям,

забывая напрочь о работе,

он бежит легко и мысль лелеет,

что природу город не проглотит!

Сердце девичье, сердце женское,

что хранится в твоей глубине?

Ты загадками, как железками,

исцарапала внутренность мне.

Пустота внутри – словно вмятина

от невнятных и скомканных встреч.

Сердце девичье, как понять тебя?

Расшифруй свою женскую речь.

Говори сейчас или замолчи,

перестань своей тайной манить,

что и шумным днём, и в глухой ночи

между нами – как тонкая нить.

Эта нить длинна, эта нить крепка,

словно нервы бывалых вояк.

Не порвёт её ни моя рука,

ни твоя.

Выпить чай, послушать дождь,

ничего не ждать,

потому что, если ждёшь,

всё всегда некстати:

метры кажутся длинней,

время – как наждак,

в серой веренице дней

всё всегда не так.

А вот если ты хранишь

позитив в кармане,

то (как под надёжной крышей)

всё всегда нормально.

На земле – красно-жёлтый ковёр,

но и зелени тоже хватает.

Человек временами упёрт,

ко всему безразличен местами.

Израсходовав силы, листва

обрела ежегодное ложе.

Мир давно от чего-то устал,

но никак не поймёт – от чего же.

Если веру с надеждой зажечь,

подключив к ним любовь постепенно,

тут же нейтрализуется желчь

и случатся в душе перемены.

Скоро сдавят мороза тиски

непростую земную дорогу.

Нет печали, обиды, тоски.

Пустота – заполняется. Богом.

Поймала кошка саранчу,

и говорит ей та:

«Пойми, я жить ещё хочу!» —

и слышит: «Не беда, —

в ответ, – устроена я так,

во мне охоты дух».

Что делать? Оба существа

правы из этих двух.

Покуда страстью человек терзаем

и бой ведёт неравный с нею он,

на волю и выносливость экзамен

причин не сдать найдётся миллион.

Как зритель искушённый в кинозале,

наш человек и в критике силён.

Наполнит речь и смехом, и слезами

он, словно топку качегар – углём.

Но для эмоций силы истощимы:

увы, слабеют с возрастом мужчины,

а женщины – теряют красоту.

У нас снаружи и внутри границы,

однако же не сто́ит торопиться,

чтоб выйти и за эту, и за ту.

Я устал от себя самого,

мне б оставить сей суетный век,

но садятся со мною в вагон

тараканы в моей голове.

Машинисту послушен состав,

а кондуктору – каждый билет.

У движения схема проста.

Всё иначе – в моей голове.

Всё запутано донельзя там.

А успех – на большой высоте.

Высота эта будет взята.

Я же этого очень хотел.

Пусть теперь абсолютно не те —

я и тысяча тысяч других:

мы рабы социальный сетей,

но Создатель нас кормит с руки.

Он взирает на нас, своих чад,

и дарует нам вечный покой,

и сердца наши тихо стучат,

и усталости нет никакой.

Меня окружают ангелы…

Эх, терпят меня они

зачем – эгоиста наглого

и плоского, как винил?

Беспечно летят мгновения,

мелькает за часом час.

И светлая грусть осенняя

на солнце горит, лучась.

Готовятся люди к холоду.

Я, кажется, не готов.

Планета моя расколота.

Корабль мой без бортов.

Ни компаса нет, ни таймера.

Я этого сам хотел.

Я знаю, что скрыта камера,

но будто не помню, где.

Лучи светят инфракрасные,

и слышится ультразвук.

С катушек слетают массово

бегущие от разлук.

Сверхновое плюс сверхстарое

в итоге равно нулю.

Все окна закрыты ставнями,

а я всё равно не сплю.

Мне видятся сны обычные

в реальности, наяву.

Сравнив всё, что вижу, с притчами,

смеюсь я, потом реву.

Я будто попал в чуть видимый

нервущийся чудо-круг,

и не разобрать, где критика,

где льстят, где зачем-то врут.

И сам уж себе не верю я,

и сам себя не пойму.

Создавшаяся империя

мне будто не по уму.

Начало в конец поставлено.

Дух времени возмужал.

Хоть нервы мои из стали, но

их грубо разъела ржа.

Проступки несу в кармане я,

а совесть средь них орёт.

Спасибо за понимание,

так легче идти вперёд.

Не переписать жизнь набело,

но штука вот в чём, друзья:

меня окружают ангелы

и ждут, что исправлюсь я.

Мессией не станет Месси.

Я шепотом пропою:

поменьше бы всем депрессий

в нелёгком своём бою.

Оставим обиды, ссоры.

Возрадуемся, друзья.

Конец наступает скоро.

Не знаю, готов ли я.

Цикада в траве стрекочет.

На землю спустилась ночь.

Когда слишком много кочек,

спокойно идти невмочь.

Но если смотреть под ноги,

хоть изредка, но смотреть —

покажется очень многим

отнюдь не опасной смерть.

На поле кровавой битвы

не страшно полечь совсем,

когда на устах молитва,

а ноги – в родной росе.

Лукавство во взгляде виднелось,

приветлив казённый был дом.

Спасибо, товарищ, за смелость,

но верится как-то с трудом,

что ты прям совсем не виновен.

Никак не утихнет война.

Редакция требует крови?

А сколько заплатит она?

Для дела важны фигуранты,

а ты подходящий типаж.

Догадываешься и сам ты:

мир вовсе не ваш или наш,

он общий. Но дело не в этом,

а в том, что без денег – кранты.

Не пользуешься ль ты моментом,

как делают это кроты?

Поди разберись, кто тут правый,

кто левый, кто вовсе не в счёт.

Одним подсыпают отраву,

иных губят как-то ещё.

Но где обитает заказчик?

И что для них главная цель?

И кто же тот крайний пропащий,

вражды замыкающий цепь?

Мы все виноватые, кроме

тех душ, кто без фальши живёт.

Редакция требует крови…

Не слушай, товарищ, её.

Мысли рождают слова…

Или наоборот?

Не просмотри, голова,

ключевой поворот.

Уши, услышите ль весть

сквозь раскаты грозы?

Там – это то же, что здесь,

только лучше в разы.

Здесь – это то же, что там,

только нужно терпеть.

Блеск этим тленным местам