Читать книгу Экономические инструменты внешней политики и политические риски - Максим Братерский - Страница 5

Во второй половине 2000-х годов благодаря стремительному росту цен на энергоносители и продолжению роста экономик КНР и других стран Азии многие государства сформировали государственные инвестиционные фонды, или суверенные фонды (Sovereign Wealth Funds, SWF). Цель таких фондов состояла как в стерилизации избыточной денежной массы, которую не может переварить экономика страны, так и в обеспечении материальной базы для роста благосостояния населения.

На конец 2007 г. под управлением суверенных фондов находилось около 2,5–3 трлн долл.[10] Крупнейшими из них являлись эмиратский Abu Dhabi Investment Authority (ADIA), под управлением которого находится 875 млрд долл., сингапурский госфонд Government of Singapore Investment Corporation (GIC), управляющий активами на сумму более 330 млрд долл., государственный Инвестфонд Норвегии (320 млрд долл.), китайский China Investment Corporation (200 млрд долл.). Объемы российских фондов на 1 марта 2008 г. составили: Резервного фонда – 127,81 млрд долл., Фонда национального благосостояния – 32,22 млрд долл. Если учесть и другие инвестиционные фонды, контролируемые государствами, то их объем составит около 10 трлн долл. (см. табл. 2).

Первые суверенные фонды появились в нефтедобывающих странах Персидского залива в 1960-х годах и в первые десятилетия вкладывали свои средства в основном в американские государственные ценные бумаги и американские банки в качестве депозитов. Позже, в 1970—1990-х годах, на рынок стали выходить инвестфонды из Восточной Азии, и суверенные фонды расширили сферу своих интересов на покупку пакетов акций ведущих компаний мира. Одним из первых фондов, купивших крупные доли в западных компаниях, стал самый старый суверенный фонд Kuwait Investment Agency (Инвестиционное агентство Кувейта), имеющий пакет акций компании Daimler с 1969 г. и ВР с 1986 г.

Таблица 2. Крупнейшие суверенные фонды мира

Источник: Коммерсантъ. 2007. 12 сент.

В конце 2007 г. из-за ипотечного кризиса, разразившегося в США, многие американские и европейские банки попали в трудное положение, встав перед необходимостью списывать огромные суммы на «плохие» долги. Управляющие суверенных фондов всего мира увидели в этом хорошую возможность инвестирования свободных средств своих фондов и начали активно скупать пакеты акций крупнейших банков. Только в последнем квартале 2007 г. суверенные фонды вложили более 66 млрд долл, в западные банки и другие финансовые компании, пострадавшие от ипотечного кризиса. В конце ноября крупнейший в США банк Citygroup, списавший к тому моменту 6,5 млрд долл., объявил о продаже 4,9 % своих акций за 7,5 млрд долл, фонду ADIA, а в середине января – о продаже 4 % своих акций за 6,9 млрд долл. GIC. 10 декабря швейцарский банк UBS, объявивший о списании 10 млрд долл., продал 9 % своих акций за 9,7 млрд долл, сингапурской государственной компании GIC. В середине января американский инвестбанк Merrill Lynch сообщил о получении 6,6 млрд долл, от инвесторов, в число которых вошли и государственные инвестфонды из Южной Кореи и Кувейта[11]. Вскоре британская «Daily Telegraph» сообщила, что Катарский государственный инвестфонд может за 3 млрд долл, купить до 5 % швейцарского инвестбанка Credit Suisse[12], списавшего около 1,9 млрд долл, в связи с ипотечным кризисом.

Правительства западных стран начали проявлять озабоченность влиянием финансовой агрессии иностранных государственных фондов на безопасность своих государств и влиянием иностранных государств на их экономику, которое станет возможным результатом подобных сделок. Особую озабоченность у западных политиков вызвала природа инвестиционных фондов: в отличие от частных инвесторов суверенные фонды контролируются иностранными государствами и, следовательно, могут быть проводниками политики иностранных государств. Эта озабоченность была ясно сформулирована заместителем министра финансов США Д. Маккормиком на Экономическом форуме в Давосе в 2008 г.: «До сего дня мы видели, что суверенные фонды являются, как правило, долгосрочными, стабильными инвесторами, руководствующимися коммерческими принципами. Но теперь, когда их инвестиции заметно увеличились, мы должны быть уверены, что характер инвестиций продолжает носить исключительно коммерческий характер»[13]. Ему вторил Р. Донер, заместитель министра финансов США по Азии, на слушаниях в конгрессе США в феврале 2008 г., посвященных влиянию растущих торгово-экономических связей США и КН Р на национальную безопасность США: «Операции суверенных инвестиционных фондов, так же как и других иностранных инвесторов, могут вызывать законные вопросы с точки зрения национальной безопасности».

Первыми на сложившуюся ситуацию отреагировали австралийцы. Доля иностранного капитала в ключевых отраслях австралийской экономики уже достаточно велика, сингапурские фонды вложили около 20 млрд долл, в электроэнергетику и связь, китайские фонды скупали акции крупнейших австралийских банков: National Australia Bank, Australia and New Zealand Banking Group and Commonwealth Bank of Australia. В качестве практических шагов по обеспечению национальных интересов Австралии при инвестировании со стороны иностранных суверенных фондов министр финансов В. Свои в феврале 2008 г. сформулировал шесть условий, которые должны выполняться иностранными инвесторами[14]. Они включают требования: 1) обеспечить независимость инвестфонда от национального правительства своей страны, включая вопросы управления и финансирования; 2) соблюдать высокие стандарты корпоративного управления; 3) соблюдать правила конкуренции, т. е. запрет на монополизацию секторов рынка; 4) не влиять на налоговые сборы австралийского правительства; 5) не противоречить интересам национальной безопасности Австралии; 6) содействовать развитию экономики Австралии.

Совет директоров Международного валютного фонда (МВФ) в конце марта 2008 г. также рассмотрел вопрос о перспективах деятельности суверенных фондов. Доклад МВФ должен был стать началом большого политического процесса в ЕС и США по урегулированию деятельности подобных фондов. После рассмотрения доклада на конференции Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) были сформулированы рекомендации госструктурам членов ОЭСР, МВФ и ЕС для политических переговоров со странами – владельцами суверенных фондов. К концу 2008 – началу 2009 г. предполагалось достичь общего соглашения в рамках ОЭСР по нормам, регулирующим деятельность суверенных фондов. В Минфине России накануне заседания в МВФ признали его предложения вполне приемлемыми для России – МВФ настаивал на минимальных стандартах раскрытия фондами информации и публикации инвестдеклараций[15].

Соединенные Штаты Америки не стали дожидаться результатов долгих переговоров в рамках ОЭСР и подписали с управляющими фондами из ОАЭ и Сингапура политическое соглашение: фонды соглашаются на раскрытие информации по образцу инвестфондов США и декларируют отсутствие «геополитических целей». Американцы распространили на суверенные фонды правила раскрытия информации, принятые для отечественных частных инвестиционных фондов, и эти правила намного более жесткие, чем рекомендуемые ОЭСР. Соглашение владельцев арабских суверенных фондов с США осложнит работу суверенных фондов других стран, поскольку они организованы по-разному. Иногда суверенные фонды действуют и через государственные банки и госкомпании, например в Китае. В других случаях их работа организована через инвестфонды третьих стран (Саудовская Аравия). Модель российских суверенных фондов (растворенных в международных резервах и находящихся под управлением ЦБ) используют Южная Корея и Чили, отчасти – Саудовская Аравия, Ботсвана, Китай. Очевидно, что навязывание американской модели будет приемлемо не для всех фондов.