Читать книгу Внутри себя - Максим Дмитриевич Перелыгин - Страница 6

Темнота в моей голове прошла, её прогнал тошнотворный запах. В этой ситуации он сыграл роль нашатырного спирта, привёл в сознание в один миг.

Первые слова, пронзившие мою головную коробку, были «нет» и ещё раз «нет». С первым осознанным вздохом я понял, что по-прежнему нахожусь в этом гробоподобном ящике, называемым комнатой.

Глаза открылись почти одновременно. В помещении всё также светил тусклый свет, мой взгляд был направлен на непонятное пятно в виде собаки. Я схожу с ума, если уже вижу на стене каких-то животных. Спустя мгновение сфокусировал взгляд на предмете, лежавший практически около меня.

Кухонный нож, может и не совсем кухонный, но я почему-то решил, что на кухне он смотрелся бы очень хорошо. Таким обычно домохозяйки разделывают мясо, либо рыбу, проще говоря, режет кости и хрящи с завидной лёгкостью. Даже лёжа на полу я ощущал его мощь и остроту.

Полежав ещё несколько секунд на холодном полу, я встал, издав при этом крик или что-то наподобие этого. Огляделся, всё без изменений. Сюда никто не входил и уж точно не выходил. Хотя, разумеется, я могу ошибаться, ведь понятия не имею, сколько пролежал в отключке.  Скорее всего, сознание потерял из-за пребывания, хоть и недолгого, в отходах человеческой жизнедеятельности.

Последнее беспокоило меня больше всего. Не каждый день приходится хлебнуть дерьма, а занятие это могу сказать вам просто отвратительное. Особенно боль ощущалась в левом боку, он горел, словно меня пронзили чем-то острым и оставили это внутри. Я наклонился, но ничего торчащего из себя не увидел. Тело слегка затекло, сделал несколько разминочных движений, дабы кровь не застаивалась на месте.

Несмотря на всё это, очень хотелось есть. Ох, как я был голоден! Кажется, что после такой тошнотворной процедуры аппетит должен отпасть как минимум на неделю, а может и больше, но нет, жрать хотелось ужасно сильно. Не могу сказать, когда у меня был последний приём пищи, так как этого просто не помню, но желудок подсказывал, что очень-очень давно. Даже в рвотной массе не содержалось никакого кусочка, лишь один желудочный сок, перемешанный со слюной и мелкими частицами вонючей смеси.

Кое-как попытался прогнать мысли о еде и сконцентрировался на своём освобождении, не о полном, но хотя бы о частичном. Мои руки так и просились на волю.

Подошёл к ножу, который по-прежнему был покрыт коричневыми испражнениями, и попытался с помощью ног его очистить. Сбив самые большие куски, повернулся к нему спиной, сел на корточки и взял в руки.

Холодная сталь приятно легла в ладони, заставив тело содрогнуться и спровоцировала целое стадо мурашек пробежаться от затылка до пяток. Это действительно было приятное ощущение, ощущение свободы, локальное, но всё же чувство свободы.

После некоторых не хитрых манипуляций придал холодному, а точнее, ледяному оружию, нужное положение и медленными, но уверенными движениями начал резать мои оковы. Не спеша, вверх-вниз, кисти рук быстро приноровились к работе в вертикальной плоскости, и спустя минут пятнадцать я был свободен, точнее, мои верхние конечности. В этот момент, как ни странно это прозвучит, но я был благодарен своему заточителю за то, что он оставил мне прекрасно заточенный нож. Не какой-нибудь там бойскаутский ножик с тупым лезвием, а настоящий тесак. Но на этом благодарности в адрес сумасшедшего ублюдка закончились.

Я сохраню этот нож.

Точно сохраню. И когда я тебя найду, ты ощутишь всю прелесть этого великолепного оружия. Будь уверен, ты точно оценишь его остроту, его плавность и лёгкость в работе. На твоём месте засранец я бы уже бежал, потому что в моей башке зарождаются очень плохие мысли. Но ты сам в этом виноват.

Я выйду отсюда!

Найду тебя!

Убью тебя!