Читать книгу Пиковая Дама - Максим Кабир - Страница 23

«ОНА ИДЕТ!»

Эта фраза, фраза из сна, слова, нашептанные окровавленными губами, пульсировала в ушах. Антон облокотился о подушку, соображая, где находится. Мозг прогревался, как двигатель на морозе. Дача… бывшая жена с дочкой в соседней комнате…

Он всколошматил волосы пятерней. На улице брезжил рассвет, небо серело. Тени сгруппировались в сенях, подальше от окон. Антон намеревался зарыться под одеяло и подремать до семи, но мысль полоснула: «В гостиной не горит свет».

Он точно помнил, что оставлял лампу включенной.

Антон встал и надел кофту. Поскрипел половицами. Слух уловил негромкие звуки. Шепот… шорох… сдавленный хрип… Вскинувшись, Антон влетел в сумеречную комнату.

Дочь и Марина спали. Ему послышались и слабое шуршание, и призрачный шепоток. Но не хрип – он был реальным. Аня хрипела во сне, вся сморщилась, покраснела. Пальцы впились в наволочку.

Ее мучили кошмары. Неудивительно, после всего произошедшего.

Антон погладил дочь по плечу, липкому и горячему. Убрал за ухо волнистую прядь, укрыл одеялом. Посмотрел на Марину. Спящая, она всегда молодела – не дашь больше двадцати пяти. Ворот рубашки съехал, обнажая ключицу. Родинки… он называл их картой звездного неба. Целовал эти созвездия на животе, на пояснице. Знал наизусть.

Нежность и вожделение смешались в равных пропорциях.

Что, если он ляжет между Аней и Мариной? Обнимет их, оградит от плохих снов? Поцелует эту красивую женщину в щеку тихонько, принюхается к аромату кожи и волос?

«Я любил тебя». – Горечь ожгла сердце.

Антон повернулся, чтобы уйти: в свое логово, в законное одиночество.

Простыня, закрывающая зеркало, вздулась парусом. Абсолютная тишина была ужаснее, чем любой шорох, чем даже клацанье ножниц. Кто-то толкал ткань изнутри, выпячиваясь. Фигура, облепленная розовой материей, проникала через рубеж: вот голова, вот рука, шарящая по полу, вот плечи. Секунда – и длинные суставчатые пальцы выпростаются из-под ткани и заскребут когтями по половицам.

«Тебе здесь не место!»

Поборов оцепенение, Антон ринулся через комнату и ударил ногой – ступня запуталась в пустой оболочке, простыня соскользнула.

Снова галлюцинации. Проделки сквозняков и разыгравшейся фантазии.

Антон заглянул в зеркало, будто в лицо ненавистного врага. Щетина превращалась в полноценную бороду, на скулах белели седые участки. Набрякшие мешки… точно старик, а не мужчина в расцвете сил.

Взгляд сместился на постель. Марина спала как убитая. Рядом с ней никого не было. Антон вперил взор в кровать – уже без посредства лживой амальгамы.

Дочь пропала. Подушка хранила отпечаток головы. На простыне лежала запятая срезанных волос.

«Я все еще сплю».

Антон ущипнул себя за предплечье, но надежды не оправдались.

– Зайка?

Истошный крик рубанул по ушам. Антон отшатнулся, едва не упал. Дочь стояла в углу – в том, из которого он только что пришел. Простыня, служившая защитой от зазеркалья, тогой обмотала ее. Девочка кричала, закатив глаза. Полумесяцы белков вызвали ассоциации с белоглазыми зомби – не ожившими мертвецами, а гаитянскими зомби, жертвами магии вуду.

– Что? Что? – всполошившаяся Марина изумленно моргала.

Антон бросился к дочери, схватил за плечи. Показалось, что в освободившемся зеркале кто-то скрежещет.

– Малышка! Малышка, тише!

Аня кричала, не реагируя на встряску. Он видел небные миндалины и вибрирующий язычок в широко распахнутом рту.

– Доченька! – Марина подскочила, впилась себе в волосы ногтями – от отчаяния и беспомощности.

Крик оборвался. Из-под век выплыли пустые остекленевшие глаза.

– Она здесь, – просипела Аня.

Ледяной холод объял Антона.

– Здесь никого нет!

– Что с ней? – взмолилась Марина.

– Она здесь, – повторила Аня, обмякнув у отца на руках.

Он поднял ее, избавился от простыни. Понес к постели, мельком отразившись в зеркале.

– Антон…

– Тс. – Он уложил обессиленную дочь на кровать. – Уснула. Или вообще не просыпалась.

– Хочешь сказать… это лунатизм?

– Это гораздо хуже.

– Надо отвести ее к врачу. К психологу. – Марина обхватила ладонями виски, будто пробовала череп на прочность.

– Психолог нас не спасет, – угрюмо проговорил Антон.