Читать книгу Помни Меня - Максим Кощенков - Страница 3

Холидей

Я не могла поверить в то, что Кейти действительно сделала это.

Джонатан, наверное, был неплохим парнем, и шарф его излучал  очень приятное тепло. Но тратить на незнакомого мальчика своё драгоценное время я попросту не могла.

Я наблюдала за бурной метелью за окном. Снега было столько, что можно было слепить огромных размеров замок. Я представляла, как через пару часов соседские ребята будут резвиться под моими окнами, зарываясь в мягкие сугробы, из-за чего мне становилось ещё обиднее.

На стеклянном журнальном столике лежал раскрытый ежедневник, рядом стыл ягодный чай, чьи пары поднимались к самой люстре.

– Я не могу заниматься с ним только из-за того, что ты так захотела. – с холодом в голосе обратилась я к Кейти.

Вьюга за окном наверняка позавидовала бы моей манере в тот момент. Вместо ответа подруга отхлебнул немного чая из своей чашки.

Мне преподносили множество разных сюрпризов, но такого – никогда. Кейти рассказала про недавнее знакомство с Джонатаном, о самом парне и о его горькой судьбе. Будь я немного спокойнее, я бы наверняка разревелась от всей трагичности: очень уж грустная оказалась история. Либо же Кейти просто хороший актёр – чего я также не могла отрицать. Время распоряжается жизнями, и только оно решает, когда уйти в «Лучший Мир» тому или иному человеку. Время распорядилась жизнью матери Джонатана слишком несправедливо по отношению ко всем: хороший специалист в области медицины, верная жена и любящая мать парня покинула его этим летом. Семья Джонатана давно планировала тур по Азии и решила, что лучшего момента для его осуществления не будет. У бедной женщины случился инсульт в аэропорту Токио сразу после приземления.

С тех пор Джонатан ненавидел планирование.

Мне любезно преподнесли нового друга, чтобы я ещё и помогла ему. Но мне до него дела не было.

Я возвращалась к своему ежедневнику каждый осенний вечер, чтобы убедиться в идеальности распланированного на декабрь времени. Я обожала составлять планы, и считала свой самим совершенством. И в этом маленьком зимнем совершенстве никак не было места для занятий с Джонатаном.

– Если парень распустил себя после потери, это только его проблемы. – без малейшей капли воодушевления продолжила я.

У меня же было время и на минутные слабости, и на чтение, и на дистанционные занятия, и даже на встречи с Кейти. Тогда почему парень должен был обращаться за помощью с домашним заданием к постороннему, совсем незнакомому человеку? Тем более ко мне, у которой на счету была каждая секунда.

– Не строй из себя равнодушного человека, Холидей, это тебя не красит, – моя мама вмешалась в разговор, – Почему бы тебе не познакомиться с ним поближе? – аккуратно заметила она.

Мама сидела в кресле в зоне отдыха и пила чай вместе с нами. Её тонкий мизинец был красиво оттопырен, когда она держала свою любимую бирюзовую кружку. Наверное, она хотела, чтобы я брала с неё пример. Что ж, я с удовольствием занесла «манерность» и «этикет» в ежедневник той же минутой.

Маме было не в первой видеть меня одинокой: видите ли, детям в инвалидных колясках достаточно сложно заводить новые знакомство. Сама она часто пропадала на сменах в пекарне, отчего маму нехило мучала совесть. Ведь её пятнадцатилетняя дочь была совсем одна с раннего утра до позднего вечера. Мама крепко хваталась за каждую возможность развеять моё одиночество.

Но было ли мне это нужно?

На её вопрос у меня было сразу несколько броских ответов.

Во-первых, мне не хотелось знакомиться с Джонатаном «ближе», так как он был на ногах, а я просиживала дни в коляске.

Во-вторых, Джонатан и без занятий недолюбливает математику, чего не сказали бы про меня.

В-третьих, этот парень однажды забросил мне снежок под воротник, и я могла заболеть.

Я должна была признать, что Джонатан поступил правильно, несколько раз извинившись и заключив мою шею в свой шарфик. Но кипящая злость на весь белый свет не отступала.

И тогда я впервые прибегнула к секретному оружию против гнева – цветочному льду. Мы делали его вручную: летом мама собирала совсем ещё маленькие ромашки на нашей лужайке, срезала молодую травку. Мы засушивали дары земли вместе с мелко нарезанными дольками фруктов. Далее мы сортировали сушёные цветы и фрукты по формочкам – чаще всего в виде небольших кубиков – и заливали водой.

Мама принесла мне льда, и я бросила несколько кубиков – те, внутри которых были заключены бордовые лепестки неизвестных мне цветов – в ягодный чай. Кейти проделала то же самое, используя лёд с дольками апельсина.

– Я позанимаюсь с Джонатаном ради вас, а не ради себя. – спокойно отвечаю я после нескольких глотков волшебного элексира.

Дегустация льда входила в мой список дел: я не могла дождаться момента, когда мне будет дозволено растворить летнюю ромашку в горячем чае одним зимним днём. Многим показалось бы, что лёд безвкусный, но эта мысль была бы неверной, ошибочной. Я точно пробовала на вкус прошедшее лето, стараясь не думать о том, что кое-кто лишился частички жизни в тот светлый период.

Кажется, мне действительно было жаль Джонатана.

В какой-то книге я однажды вычитала, что люди употребляли в пищу цветок сирени из редких пяти лепестков, чтобы встретить любовь всей своей жизни, ведь лучшие качества души начинали распускаться так же плавно, как и лепестки.

Кто знает, может, мне попались именно лепестки сирени в тот вечер?

Джонатан

Спустя несколько дней я брёл по нетронутой белой дорожке. Снег под моими ступнями приятно хрустел, и каждый раз, когда я делал шаг, я вспоминал далёкое детство. Я закрыл глаза, и на мгновение мне снова стало пять лет.

Я летел вниз с горки быстрее автомобиля Audi, мои ледянки скользили по гладкому льду, и я наслаждался этим тихим скрежетом. Ветер обдувал румяные щёки, но в следующий момент я влетел в сугроб на полной скорости. Моя семья смеялась, но не надо мной. Мы все смеялись. Смеялись от того, что можем смеяться. Поднявшись с колен, я поковылял к маме с папой – они стояли в обнимку и приглашали меня присоединиться. Лёд скулил, а снег хрустел так звонко, что я запомнил тот счастливый день на всю жизнь. С тех пор каждая зима ассоциировалась у меня именно с той горкой на городской площади.

Но этой зимой всё было иначе. Родители больше не стояли вместе, мы с отцом не обменялись и парой фраз за несколько декабрьских дней, и объятиям более не суждено было состояться.

Мысли улетучились, когда я оказался у дома, рядом с которым играл в снежки с Кейти и её подругой Холидей. С тех пор многое изменилось, хоть и прошло всего двадцать четыре часа. Всё на том маленьком участке стало каким-то другим: например, не осталось совершенно никаких следов, сугробы выросли на полметра, а тоненькие ветви деревьев прогнулись под тяжестью блестящего снега.

Хелена не скупа на морозы – это мне было известно с ранних лет. В условиях нашего городка камин был неотъемлемым атрибутом каждого жилого здания. В тот день из трубы дома Холидей клубами вырывался пепельного оттенка дым, манящий в свои жаркие объятия. Это было как раз кстати: пальцы моих рук и ног совсем замёрзли. Я так и знал, что нужно было надевать сапоги вместо модных кроссовок.

В тот день мы с Холидей должны были составить расписание наших занятий до Рождества – на более долгий срок девушка не решилась. И я её прекрасно понимал, ведь был поражён внезапностью не меньше неё.

Я мысленно передал пламенный «Привет!» Кейти и вошёл внутрь дома Холидей.

Девочка встретила меня на пороге. На ней была тонкая бежевая водолазка, подчёркивающая изгибы её фигуры. Её талия была достаточно тонкой для человека, поражённого опухолью спинного мозга – об этом мне рассказала Кейти за несколько часов до моего визита.

Меня заранее предупредили, что данная тема является крайне неприятной для Холидей, и лучше её не поднимать вообще.

Как будто я об этом не догадывался.

Русые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке, а вьющиеся локоны чёлки были ей почти по плечи.

Холидей вся была аккуратной и ухоженной, точно её изготавливали умелые руки мастера. Скромная улыбка в сочетании с жёстким взглядом, щелкающие пальцы рядом с неподвижными ногами – всё в девочке вызывало у меня сильнейший интерес.

Я никогда не встречал таких людей.

– Привет, – стеснительно сказала Холидей. – Можешь располагаться в гостиной на диване.

Не было никаких формальностей, всё было строго по делу. Никаких «Эй, круто выглядишь» или «От тебя круто пахнет, каким одеколоном ты пользуешься?». Холидей подпускала к себе избранных, и я на все сто должен был пролететь с конкурсом за место в её жизни. Но у судьбы были свои планы.

Я ненавидел планирование, но вскоре полюбил.

– На столике приготовлен чай на случай, если тебе станет холодно, – погодя, продолжила девочка. – Мы не всегда вовремя платим за отопление.

Холидей старалась быть максимально гостеприимной по отношению ко мне, а я старался быть веселее, пока она смотрела на меня. Кейти не могла не поведать Холидей мою историю, раз поведала мне судьбу подруги.

Нам с Холидей не нравилось играть в тех, кем мы не являлись. Но нам нравилось молча изучать друг друга. Так, Холидей провела меня к дивану, рассматривая волшебных оленей на моём свитере, а я рассматривал её хрупкие плечи, которые без воздушной куртки казались совсем маленькими.

Нам предстояло столько узнать друг о друге.

Мне хотелось, чтобы человек, сидящий напротив, никогда не знал о моей жизни, а ему хотелось, чтобы я никогда не знал о его. Но с Холидей произошло иначе: мы заведи непринуждённую беседу за чашечкой ягодного чая с цветочным льдом.

Кто знал, что эта беседа будет первым шагом в неизвестность под красивым названием «Любовь».