Читать книгу И ботаники делают бизнес - Максим Котин - Страница 5

Это случилось в городе с двумя Ы.

Редко встречаются названия городов, в которых присутствуют сразу две буквы Ы. Может быть, другого такого и вовсе нет на белом свете. Поэтому жители часто прямо так и называют свой город: город с двумя Ы.

Точнее, это случилось в парке имени Кирова. Федор там, как и всегда по выходным, гулял с дочкой. Лиза спала в коляске – как и положено маленькому ребенку. Солнце светило, но не грело – как и положено солнцу в парке имени Кирова в городе с двумя Ы.

Федор не слушал музыку, не болтал по телефону и даже не пил пиво, поэтому ему совсем ничего не оставалось, кроме как думать. Вообще в последнее время он задумывался все чаще. Похожа ли его жизнь в этом городе с двумя Ы, где ему выпало родиться, на жизнь, которую он хотел бы прожить?

Федору уже исполнилось двадцать пять, а чего он достиг? Совсем недавно цифра тридцать казалась слишком большой абстракцией – ну как цифра десять в двадцать седьмой степени.

Теперь она маячила за поворотом, как в маленьком городе с двумя Ы маячит за каждым поворотом стела, поставленная при прежней власти и получившая за свою трехчастность народное название «трипера».

В последнее время раздражает нытье вокруг: «оборотни в погонах», высокие налоги, чиновники, административные барьеры… Да, все это есть. Я мечтаю о том, чтобы Россия изменилась. Надо перестать ныть и начать действовать.

Блог Федора

В этот раз размышления привели Федора к единственно верному решению: больше не размышлять. Федор решил действовать.

Это решение должно было кардинально изменить его собственную жизнь, а значит, и жизнь всей его семьи. Несмотря на это, Федор ничего не сказал жене, когда вернулся с прогулки. Ничего не сказал и маме, когда встретил ее на работе. Ничего не сказал лучшему другу, когда переписывался с ним в чате. Он не боялся, что им удастся его отговорить. Просто не хотел снова все это слушать: «А вдруг у тебя ничего не получится? А что ты будешь делать, если у тебя не получится? В этом городе с двумя Ы у тебя точно ничего не получится…» Ну зачем снова слышать все это?

Когда Федор только окончил институт, ему пришло в голову открыть какой-нибудь ресторан или предприятие быстрого обслуживания. Хотя на дворе был уже двадцать первый век, в городе не было «Макдоналдса». И вообще ничего не было. Если человек хотел поесть, он шел в столовую в универсаме «Универсам». В столовой надо было жевать стоя, чай подавали в пластиковых стаканах, а в пицце пытались подменить сыр майонезом. Как Федор уже успел узнать, подменять сыр майонезом, а жизнь – пластиком пытались не только там, где он вырос. А значит, его триумф должен был стать только первым шагом на пути к большому успеху. Начинать в городе с двумя Ы – это ведь не приговор: первый «Макдоналдс» тоже ведь открылся не в Нью-Йорке, а в небольшом городке Сан-Бернардино.

Федор читал в книжках и газетах истории людей, которые начинали с нуля и заработали миллионы и миллиарды. Он считал, что ничуть не хуже других: голова у него соображала хорошо, энергии было с избытком. Не хватало только денег, чтобы начать. Поэтому Федор решил начать с попкорна.

Чтобы начать попкорновый бизнес, хватило бы пары тысяч долларов. Тысячу стоил сам аппарат по производству воздушной кукурузы и тележка к нему. Еще столько же ушло бы на аренду помещения и закупку кукурузы, кокосового масла, бумажных стаканов и прохладительных напитков.

Знающие люди писали в интернете, что на вложенную пару тысяч долларов можно было заработать пятнадцать. Значит, вложив пятнадцать, можно было сделать больше ста, вложив сто – почти миллион. В мечтах Федор уже видел себя королем попкорна.

Корона слетела с короля от крепкой затрещины. Он получил ее, когда попросил у родителей дать ему денег в долг: они его высмеяли. Мама сказала, что он разорится. Потому что никому здесь не нужен американский попкорн. Папа сказал, что он разорится. Потому что невозможно же не разориться, если занимаешься бизнесом, тем более в городе с двумя Ы.

Не то чтобы Федор потом жалел о своей короне. Со временем он понял, что на попкорн в городе и правда нет спроса: нет ведь у людей привычки есть попкорн, прогуливаясь по залитой солнечным светом улице Карла Маркса.

Просто обычно эта улица не залита солнечным светом (как это часто почему-то случается с улицами Карла Маркса). Потому что в этом удивительном городе солнце светит на людей из пивной бутылки.

Но Федору навсегда запомнилось, с какой энергией его убеждали ничего не делать. Никто не сказал: давай, парень, попробуй. Никто не сказал: лучше жалеть о сделанном, чем жалеть о несделанном. Никто не сказал: жить в страхе – значит не жить совсем.

Что бы ни делал в своей жизни Федор, все время наталкивался на этот странный и необъяснимый страх: люди вокруг него боялись перемен. Жизнь вокруг кричала об их необходимости и даже неизбежности, а люди боялись даже помыслить о том, чтобы что-то менять.

Именно поэтому, когда Федор после окончания школы приехал поступать в университет в Петербург и напротив Гостиного Двора познакомился с активистами Национал-большевистской партии, созданной писателем Эдуардом Лимоновым, они произвели на него такое сильное впечатление. По телевизору Федор наблюдал много партий и партийных активистов, но тогда впервые в жизни увидел партию, состоящую из искренних людей, для которых жить переменами было так же естественно, как дышать.

Нацболы, как и Федор, слушали Егора Летова, который писал стихи про то, как сквозь кожу прорастает серебристая рожь. Нацболы, как и Федор, уважали Герберта Маркузе, который писал про неототалитаризм общества массового потребления, про манипулирование людьми и про избавление от его контроля с помощью Великого Отказа.

Федор купил все номера партийной газеты «Лимонка», какие были в продаже. И поскольку он провалил экзамены в университет и должен был вернуться поступать в институт своего города, он прочитал их все по дороге домой, лежа на койке в плацкартном вагоне поезда, идущего из города трех революций в город двух Ы.

В выходных данных «Лимонки» печатали адрес, по нему можно было связаться с редакцией и с самим Эдуардом Лимоновым, которого многие люди, включая Федора, считали великим писателем. Дома будущий король попкорна написал Лимонову письмо, выразив готовность вступить в ряды НБП.

Через пару месяцев великий писатель Эдуард Лимонов прислал ему членский билет НБП и сопроводительное письмо, написанное от руки красными революционными чернилами. «Товарищ Федор, поздравляем со вступлением в НБП, – говорило письмо. – Теперь ты один из нас».

Писатель поставил перед Федором широкий фронт задач: устраивать митинги и пикеты, писать на стенах домов «капитализм – дерьмо» и вербовать новых нацболов, обещая им: «Кто был ничем, тот станет всем!» Письмо было подписано: «Твой, Э. Лимонов».

Членский билет, который Лимонов прислал Федору, имел номер 1923, но перед этими цифрами стояли еще два нуля, недвусмысленно намекая на сотни тысяч активистов, которых предстоит завербовать по всей стране.

В билете перепутали дату рождения: вместо нуля написали шестерку. Несмотря на это, Федор приступил к выполнению своих новых обязанностей с изрядным энтузиазмом.

Он организовал в своем городе дистрибуцию «Лимонки». Газету доставляли поездом с проводником, потом развозили по киоскам и революционным бабушкам, которые торговали оппозиционной литературой.

Федор проводил собрания партячейки. Ребята собирались в сквере за филармонией, пили пиво, говорили о Маркузе.

Гуляя по вечерам вместе с друзьями по улице Ленина, Федор занимался вандализмом. Время от времени отставал от компании, доставал из кармана баллончик краски и писал на стене: «Смерть буржуям!»

Он тогда не знал, что пройдет совсем немного времени, и сам революционер станет кем-то вроде буржуя.

Родителей, конечно, новое увлечение сына напугало. А они узнали про НБП, когда отец однажды взял в руки газету «Красное знамя» и увидел, что на фотографии в газете изображен его сын.

В седьмом классе я пришел к будущему учителю и сказал: у меня есть мечта, я хочу быть археологом. На что он мне ответил: археология – самая скучная и тяжелая наука, ты не сбежишь? После этого я восемь лет считал черепки и мерил пряжки.

Блог Федора

На этой фотографии щуплый первокурсник, который выглядел на несколько лет младше своего возраста, смотрел прямо в объектив из-под надвинутой на глаза вязаной шапки. Он держал в руках мегафон. В статье рядом говорилось, что в День защитника Отечества, 23 февраля, у Вечного огня группа подростков, именующих себя членами Национал-большевистской партии, с ругательствами в адрес «проклятых янки» сожгла флаг США в знак протеста против «жандармской политики Соединенных Штатов» и в качестве выражения солидарности с Сербией и Ираком.

Автор статьи про митинг с сожалением констатировал, что подростки предоставлены сами себе, подпадают под влияние сомнительных личностей и не поэтому ли множится число детей-преступников? Новость заканчивалась словами: «Сегодня они сожгли флаг, а что они подожгут завтра?»

Материал был первополосный и соседствовал с фотоконкурсом «Северная красавица», анонсом статьи «Что будем сажать на грядках?» и сообщением о том, что в Вуктыле депутаты снова выбрали главой администрации Валерию Владимировну Зорину.

Федор поджигать больше ничего не собирался, но считал, что имеет право свободно выражать свое мнение. И если он против того, чтобы Америка бомбила Сербию, почему он не может об этом сказать в мегафон?

А папа считал, что Федора выгонят из института. Папа думал, что его арестуют. Папа боялся, что его сын разрушит всю свою жизнь…

Но ничего такого не случилось, хотя Федора даже вызвали на допрос в ФСБ (эпизод запомнился скоморошьими проводами, которые устроили ему друзья и однокурсники, доведя до дверей зловещего учреждения).

Именно благодаря НБП Федор убедился, что люди придумывают опасности и шарахаются от собственной тени, чем просто обкрадывают сами себя, не позволяя себе делать то, что хочется.

С нацболами, однако, он распрощался уже через полгода: организация на глазах из анархической и идеологической становилась все более радикальной и военизированной.

На смену лозунгу «Ленин, Сталин, НБП» пришел лозунг «Сталин, Берия, ГУЛАГ». В «Лимонке» печатали контакты Федора, на него начали выходить бывшие омоновцы, которые были настроены очень решительно, но Егора Летова не слушали и Герберта Маркузе не читали.

Федор написал Лимонову, что сдает дела, потому как болен анархизмом.

Ответ от Лимонова пришел уже напечатанным на машинке с обычной черной лентой. Лимонов писал, что это дезертирство, что Федор легкомысленный, что русский анархизм сдох. А чтобы убедиться в смерти анархизма, достаточно посмотреть на главного редактора «Черной звезды» «толстожопого Костенко» (газету «Черная звезда» Федор ни разу не держал в руках, а про Костенко слышал впервые в жизни). «Чем раньше человек выберет себе борьбу и товарищей по борьбе, тем выше он поднимется в жизни и обществе», – наставлял напоследок Лимонов.

Но что великий писатель мог знать про мальчика, которого не видел никогда в жизни – разве что на фотографии три на четыре, которую тот прислал для членского билета? Что он мог знать про борьбу этого мальчика с безверием, равнодушием и страхом, которые пропитали весь этот город?

Федор хотел посвятить свою жизнь археологии. Он интересовался раскопками еще со школы. В городе работал целый институт археологии Российской академии наук. В окрестностях можно было найти немало археологических памятников. Но и здесь тоже никто не хотел перемен и все боялись задумываться об изменениях. Ученые в институте копали памятники и каталогизировали все, что откапывалось. Никто не пытался по-новому объяснить мир.

А Федору, конечно, казалось неинтересным просто копать и каталогизировать. Он выдвинул смелую теорию, что золотые пряжки, которые находили в курганах-могильниках на севере, занесены туда иранскими племенами, вытесненными в тайгу Великим переселением народов.

Теория позволяла постоянно преодолевать границы города с двумя Ы и мысленно, и физически. Федору приходилось ездить в архивы Москвы и Петербурга, исследовать движения разных народов. Он даже вступил в переписку с французским археологом, потому что нашел во Франции аналоги находок из окрестностей своего северного русского города.

После пяти лет работы он опубликовал статью «О происхождении харинской полихромной поясной гарнитуры», в которой, как и положено молодому ученому, не рассказал о своей гипотезе, а лишь намекнул на нее. Публикация вызвала большой интерес и гарантировала ему увлекательную жизнь вплоть до самой пенсии, но, когда Федор попал в аспирантуру, ему просто запретили продолжать исследования – только потому, что этой темой занимался другой заслуженный ученый. Уйдет на пенсию – будешь заниматься, сказали Федору. Как оказалось, конкуренция – это не то, что любят ученые в институте Российской академии наук.

Федор попробовал протестовать, но безрезультатно. Хочешь быть ученым – слушайся старших, посоветовали ему. А многие так: им сказали, чем заниматься, они всю жизнь и занимаются. Поэтому, когда Федор узнал об открытии «Города мастеров», он уже не был археологом, а работал рядовым дизайнером в небольшой рекламной фирме своей мамы и мечтал о попкорне. НБП осталась в прошлом, так же как и археология. Только не осталось в прошлом желание что-то делать и все менять.

И вот однажды в газете «Молодежь Севера» он прочитал статью о том, что скоро в его городе жизнь круто изменится, потому как тут откроется первый строительный гипермаркет с просторной парковкой, автоматическими дверями, движущимися дорожками и невиданным по разнообразию ассортиментом обоев, подвесных потолков, плинтусов. Репортаж о приземлении НЛО произвел бы на Федора меньшее впечатление. Появление на севере такого чуда настолько его поразило, что он решил тут же устроиться на работу в будущий гипермаркет «Город мастеров».

Федор нашел в интернете сайт торгового предприятия и послал письмо на общий корпоративный адрес компании. В нем он в самых восторженных тонах написал о том, как поразила его идея гипермаркета и как сильно он хочет поучаствовать в ее реализации.

Ему никто не ответил. Но когда на сайте компании появилось объявление о вакансии в отделе маркетинга и когда Федор пришел на собеседование, менеджеры там уже знали его как того самого чудика, который прислал смешное письмо.

Всех кандидатов, прошедших предварительный отбор, хозяин этого будущего чуда Иван Дегтярев интервьюировал лично. Его рассказ о будущем гипермаркете европейского уровня поразил Федора еще больше, чем статья в газете «Молодежь Севера».

Иван Владимирович посадил его в свой «Мерседес» и сам отвез в бывший заводской цех, в котором уже шло строительство «Города мастеров», – чтобы показать Федору на месте, где будет движущаяся дорожка, где кафе для гостей, а где детская комната, в которой посетители строительного гипермаркета смогут оставить ребенка, чтобы не таскать его с собой, пока выбирают плинтуса.

Владелец строительного чуда отличался от всех знакомых Федору жителей города с двумя Ы. Наверное, из-за того, что Иван Владимирович был нездешний и вообще оказался тут только потому, что не боялся изменений.

Дегтярев начал свой бизнес в городе, который был еще меньше. Он торговал пластиковыми окнами и материалами для ремонта. Увидев однажды в Петербурге красивый строительный магазин с огромным ассортиментом и низкими ценами, он решил, что нужно и ему построить такой. Он решил сделать это в ближайшем крупном городе. Несмотря на то что от города Дегтярева до ближайшего крупного города с двумя Ы было триста километров. Как от Парижа до Брюсселя.

Слушая Дегтярева, Федор тогда еще не знал, что его идеи часто будут несоразмерны масштабу провинциальной северной жизни. Так же как впоследствии идеи самого Федора.

Иван Дегтярев читал в газетах, что в Америке на открытии больших магазинов с низкими ценами часто собираются огромные толпы, а люди так хотят первыми попасть в магазин, что занимают очередь с ночи. Иван Владимирович сказал Федору, что на открытии «Города мастеров» должен случиться такой ажиотаж, какого этот город еще не видел. Он поручил Федору создать ажиотаж.

Федор работал дизайнером в рекламной фирме мамы, и ему было что показать Ивану Дегтяреву. Правда, в основном его портфолио состояло из эскизов, отвергнутых заказчиками, которые боялись изменить свою унылую рекламную стратегию и решиться на что-то неординарное. Несмотря на это, Федор получил работу.

Он не знал, как создавать ажиотаж, но компенсировал отсутствие навыков трудом и усидчивостью. Желающих попасть в «Город мастеров» оказалось так много, что они еще долго не могли войти в магазин даже после того, как двери открылись. Покупатели стояли в очереди по несколько часов. Многие приходили с бутербродами и термосами. Город завяз в пробках. От нагрузки движущаяся дорожка сломалась. Вырубилось электричество.

Иван Владимирович был счастлив.

Федор стал начальником отдела маркетинга.

Но, несмотря на завидный карьерный скачок, он вскоре положил на стол заявление об уходе. Потому что в «Городе мастеров» он собственными глазами увидел, что мир и правда может меняться, хотя прежде все пытались его убедить, что перемены – это блажь и фантазии.

После знакомства с Дегтяревым Федор заразился вредной пассионарностью Ивана Владимировича и стал всей душой разделять его опасную веру в то, что все возможно. Даже в городе с двумя Ы. Он, например, предложил своей маме расширить ее фирму, дополнить небольшое рекламное агентство, которое делало все – от визиток до рекламных роликов, – крупным полиграфическим производством, построив современную офсетную типографию. Федор считал так: почему, если можно построить здесь европейский гипермаркет, нельзя построить тут же и современную офсетную типографию?

А мама точно знала, что в этом самом городе много что невозможно. Мама боялась брать кредиты, потому что их можно не отдать и тогда есть риск лишиться всего. Мама сказала: у меня нет людей, чтобы этим заниматься. Мама спросила: кто этим будет заниматься – ты? Мама задала вопрос: а у тебя есть опыт? Вопрос был риторический.

Чтобы достичь сверхрезультата, нужно перестать быть обычным человеком. Обычная жизнь закончилась. Ее больше нет.

Блог Федора

Вот так обыкновенный житель города Сыктывкара Федор Овчинников подошел к своему самому важному решению, которое он принял, гуляя с дочкой в Кировском парке.

Вот так он задумал стать предпринимателем и начать собственное дело. Хотя у него не было денег, связей, экономического образования и опыта, а была только вера в себя. Просто, гуляя в парке и осмысляя все, что с ним случилось, Федор понял: вера и решимость – это уже немало, потому как скептики никогда не становятся успешными коммерсантами. А даже самые безнадежные ботаники иногда добиваются своего.

Настоящий предприниматель тем и отличается от простых смертных, что ни с кем ни о чем не советуется, а делает то, во что верит. И поэтому вера для предпринимателя важнее капитала, связей и экономического образования. А Федор верил, что для достижения успеха даже в этом городе совсем не обязательно воровать деньги государства, давать взятки или становиться депутатом. Федор хотел верить, что достаточно просто много трудиться, делать все по правилам, но при этом проявлять изобретательность и смелость, а не пережидать свою жизнь от одного Большого Отказа до другого. И раз уж Федор жил в этом городе, затерянном между Ы, он должен был, обязан был доказать – хотя бы самому себе, – что он не ошибается.

Он задумал, ничего никому не говоря и не тратя времени на бессмысленные препирательства, просто взять и открыть книжный магазин, о котором уже давно мечтал. Он решил назвать его «Сила ума».