Читать книгу Как заработать миллион? - Максим Лоцока - Страница 6

В 18 лет на выпускном мы помпезно запускаем всем классом небесные фонарики в воздух словно символизирующим своим тусклым мерцанием, что детство и юность окончательно подходит к концу. Голова просто разрывается от мыслей, что же будет дальше, огромный мир страшил своей неизвестностью и интриговал вопросом: «Кем я буду завтра?»

Это был тот момент когда ты полностью осознаёшь, что ты в этой жизни пока ещё зеленый сектор «Zero» на рулетке, никто и ничто, лишь часть статистики, а не полноценная личность и вот только сейчас ты идёшь доказать, родственникам, друзьям, окружению, что ты совсем другой и ты с легкостью займешь место на вершине иерархии. Тогда я не понимал, что надо доказывать что либо, не окружающим меня одухотворенным объектам, а лишь самому себе. Но чтобы прийти к этой мудрой мысли, нужно было съесть пуд горького, но неизбежного опыта.

Вспоминаю это время и свои кажущиеся такими наивными мысли с нескрываемой улыбкой. Все-таки этот период, как бы ты его не высмеивал сейчас имеет свое непревзойденное очарование, как разбитые в детстве коленки от досадного падения приносят в том возрасте боль и разочарования, а в зрелости воспринимаются как часть строительства грандиозной пирамиды из кирпичиков личного опыта, вызывая лишь умиление.

И так, всего лишь 8 часов по грязным и разбитым дорогам от Сурового, сумка вещей, в плеере ДДТ, кеды, лето, я в Томске. Абсолютно один, не знаю здесь никого и ничего. Поселился я в тринадцати метрах квадратных в самой заднице города. Честно сказать, район был так себе хоть и казался какой-то мощью по сравнению с моей махонькой деревенькой. Когда я только приехал в Томск мне казалось, что я там так мал и ничтожен по сравнению с ним, словно пещинка. Я, честно сказать, раньше даже не знал как может быть в городе больше одного автобуса и тем более не видел столько людей, которые порой пихали друг друга, матерились и даже трамбовались в один автобус, чтобы только влезть и не дожидаться следующего, это был ещё один мой личный культурный шок.

Все в этом районе было словно создано для того, чтобы нагнетать обстановку между жителями. Какая-то теснота местных автобусов всегда забитых под завязку, бесконечные очереди в немногочисленные хлебные и овощные магазины и ограниченное пространство абсолютно во всех помещениях: именно это было главной причиной озлобления большинства обитателей друг на друга. Как пишет Эрих Фромм в своем культовом труде о человеческой деструкции: агрессивность значительно возрастает если человека ограничить в свободе передвижения, или поместить его в закрытое пространство с другими людьми.

Дискомфорт – вот квинтэссенция нервных срывов и причина приступов агрессии, потому нет как по мне хуже наказания чем тюремный карцер называющийся еще «каменным мешком». Заключенного бросали в него, где он не мог присесть, не мог вытянуться во весь рост, а лишь скрючившись облокачивался об стену и испытывал каждый час потрясающее напряженные во всех членах от невозможности расслабить хотя бы одну конечность. Именно потому в коммунальных квартирах из-за ограниченного пространства так часты срывы жильцов друг на друга, взаимная ненависть и бесконечные конфликты с проклятьями, на самом деле индивид ненавидит не оппонента, который не дает возможность поставить ему чайник в нужное ему время, люди агрессируют от невозможности реализовать свое базовое желание в комфортабельной реализации своей свободы действий, воспринимая человека давящего своей массой в автобусе, дожидающегося раньше на приеме у врача в маленьком душном помещение с облупленными стенами, что было так свойственно городу Томск и его государственным учреждениям, как личного врага и агрессора.

Еще тогда гуляя по Томску и живя там, я навсегда пропитался ненавистью и пренебрежением к подобным городкам, где жизненное пространство было на вес золота. Я убежден, что зашкаливающее количество алкашей – это реакция массы на жесткое попрание личного пространства, таким образом местные синяки просто гасили все накопленное за день на работе, в транспорте и дома напряжение вызванное ущемлением личного комфорта.

Но разумеется такие глубокие мысли, которые я сейчас вам декларирую мне тогда на ум не приходили и я наслаждался своей молодостью не слишком анализируя окружающую действительность.

Образование в нашем поселке было редкостью и на каждого дипломированного специалиста смотрели с небывалым почтением считая его немного выше остальных. Я неоднократно слышал от родных, близких и знакомых большинство из которых работало на местных фабриках и заводах, что только образованность способна сделать из меня уважаемого человека и принести мне счастье и успех.

Когда я переехал в город и поступил в университет, то испытывал волнение подобное первой интимной близости. Мне казалось, что этот храм знаний задавит меня своей осведомленность, эрудицией, интеллектом, поглумится над моей провинциальностью и с позором вышвырнет опять в мою деревню, где мне уже было уготовано место на местном заводе, нищенская пенсия и могила на местном кладбище, которое символически находилось в 50 метрах от мусорной свалки. Но все эти деревенские представления человека из самых низов вынуждены были подвергнуться жесточайшему переосмыслению.