Читать книгу Париж меня не видит - Максим Малиновский - Страница 3

*** Зима взгляда ***

Этот февральский день выдался на редкость холодным. Вообще эта нижегородская зима отличалась от своих коллег достаточно тёплыми намерениями, но сегодня, по всей видимости, решила взять реванш. С неба с утра сыпал снег и к вечеру всё окончательно запорошил.

Давно подтаявшие проталинки исчезли, дабы не предвкушать явление грядущей грязной весны. Белое небесное покрывало отдавало свежей прохладой. Падающие сверху снежные звёздочки забавно искрились на искусственном свету. Именно в такие моменты чувствуется какое-то своеобразное начало новой жизни. Нового дыхания. Нового восхищения…

Огни вечернего Нижнего Новгорода зажглись, как ему и подобает, кое-где и не вовремя. Но белая снежная белизна, и свет из окон домов и магазинов наполовину исправили это. Силуэты людей, мелькающие у домов, на автобусных остановках, у магазинов напоминали театр теней на открытом воздухе. Театр под названием «Вечность». Этот театр круглые сутки набирал актёров к себе в труппу. Идут репетиции. Примерки. Снова и снова. Но спектаклей и гастролей там не бывает. Как и не бывает солнца ночью. Но ночь, как известно, не боится зимы и холодов. А зима не боится критики.

Зима. Зима – это неотъемлемая часть лета. Часть тепла. Зимой всегда трезво ощущается потребность в жаркой душной обстановке. Поэтому любовь горячит, а боль охлаждает…

Подул небольшой ветерок и смахнул хлопья снега, казалось, прочно засевших с утра на ветках деревьев. Если замедлить время, можно увидеть, как маленький кусочек холодной ваты, слетевший только что с дерева, разлетается на миллионы снежинок и осыпает ими ваши лица. Вы смотрите на небо. Вы ищите там кусочки счастья… Это шикарно… Это бесподобно…

Яна вышла из подъезда своего дома, остановилась на мгновение, вдохнула свежий воздух, и тускло улыбнулась:

– Сегодня легче дышать.

Сделав пару шагов, наслаждаясь скрипом уминаемого снега, она остановилась.

«Если мне холодно это хорошо. Значит, я ещё хоть что-то чувствую, – Яна посмотрела на образовавшиеся за день сугробы на месте детской площадки. – Как было бы хорошо в них нырнуть. Тогда бы точно очнулась…»

Из подъезда вышел сосед с нижнего этажа и зашагал своей дорогой, поскрипывая белым ковром. Яна проводила его взглядом, напрягая слух, дабы уловить каждую тональную ноту зимнего скрипа.

Ей безумно нравился этот звук, поэтому она, не спеша, с долей детского азарта, стала переминаться с ноги на ногу, уминая снег вокруг себя.

Проехавший недалеко автомобиль заставил её взглянуть на проезжую часть, проходившую недалеко от её дома.

– Нет, такси ещё нет.

Хотя она прекрасно знала, что, подъезжая к клиентам, таксисты всегда им звонят.

Щурясь от снежинок, которые ревностно тревожили её глаза, Яна посмотрела на небо и три раза глубоко вдохнула. Холодный воздух обжёг льдом. На мгновение ей показалось, что вокруг воцарилась абсолютная тишина.

Кажется, именно такая тишина и должна спасти мир. Красота слишком опасное хобби, да и не подходит для такой миссии. Тишина может пугать, но пугает она по-настоящему только любовь, которой люди так и не научились пользоваться. Хотя, может ещё не всё потеряно? Может тишина только притворяется?..

Постояв ещё с минуту, Яна двинулась к своему автомобилю ВАЗ-2112 вишнёвого цвета, который она ласково называла рыбка, припаркованному недалеко от подъезда. Рыбка стояла, почти вся запорошена. Подойдя к ней, Яна обошла её с видом слесаря автомастерской, хотя сама ни грамма не понимала в этом деле, и посмотрела на слегка загрязнённый номер – Я202НА. Этот номер ей два года назад подарил отец. Как же она тогда радовалась! Ещё бы – её имя на номере своей машины!

Эти светлые минуты воспоминаний Яна хранила глубоко в себе, и позволяла их доставать из небытия сознания только в определённые моменты. Такие моменты случались в её жизни очень редко.

– Прости, рыбка, но сегодня я не могу с тобой поехать.

Тишина. Яна напрягла слух, и, кажется, услышала шум падающих на землю снежинок.

Но вот послышался шум приближающегося автомобиля. Во двор въехали «Жигули» с шашечками и остановились возле её подъезда.

Яна подошла к машине и открыла пассажирскую дверь: «Вы на вызов по улице Льва Толстова?»

Водитель кивнул, и Яна села в салон.

– Вам на Нартова, шесть? Правильно? – таксист посмотрел в свой блокнот.

– Да, всё верно.

Яна кинула слегка заметную улыбку таксисту, и «Жигули» тронулись с места. С чувством некой жалости она бросила взгляд на свои следы в снегу, где она минуту назад наслаждалась тишиной скрипом зимы. Удастся ли ей услышать его вновь? Не исчезнет ли он из памяти?..

Пролетающий мимо вечерний город казался гигантским маятником, который громко и противно тикал у Яны в голове. О, как это невыносимо! Словно, идёт отсчёт минут её выносливости. Мелькающие за окном машины и автобусы создавали эффект дискотечного света. Огни домов, магазинов, торговых центров били в глаза ярким блеском. Они напоминали ей салют. Красные, зелёные, синие и жёлтые вспышки то тут, то там. …Или это только так кажется? Может быть, они совсем и не яркие, а наоборот, тусклые? Или это просто для неё сегодня такое световое шоу?

– Интересно, с каждым разом город всё ярче и ярче. Почему так? – Яна прислонила голову к дверному стеклу и стала тереть левый висок. – М—мм.… …Как стучит. С понедельника так не болело. Видимо опять началось…

Чтобы хоть как-то отвлечься от этой боли она принялась вглядываться в номера проезжающих мимо автомобилей, в надежде увидеть не 52-ой регион. Это ей часто помогало забыться при ряде проблем или при ожидании чего-то волнующего. Мелькнул 02-ой регион. Вот мелькнул 11-ый регион. А вот и 50-ый пролетел.

Скорость движения автомобиля не равняется скорости движения мысли. Поэтому у последних не бывает ДТП. Они врезаются друг в друга резко, и так же резко расходятся, позабыв о том, что только что произошло. Отсюда и радость грусти. Радость печали.

– Сегодня похолодало, – таксист отвлёк Яну от своих мыслей, – видно настоящая зима наступила! А то уже февраль, а русских морозов так и нет!

– Да, это точно, – тихо ответила Яна, и только сейчас толком разглядела своего «личного водителя».

Мужчина средних лет, с седой бородой, в старомодных очках всматривался в светофоры и продолжал разговор.

– Весь декабрь и январь, словно апрель какой-то. Снега-то толком не было! А тут, наконец, повалил, да ещё и с морозцем! аж минус двадцать! Такого уже давно не было!

Таксист напомнил Яне её бывшего институтского преподавателя. У того точно так же торчала нечесаная борода и практически так же «висели» очки на носу. Как же его звали?.. Тихонов?.. Нет.… Тихомиров… Да! Тихомиров!

– Тихомиров, – пробубнила Яна, улыбаясь от воспоминаний. – На Новый год вообще чуть ли не плюсовая температура была.

Воцарилось недолгое молчание, нарушаемое шумом двигателя и шумом городского движения.

– Вы сами на какое-то мероприятие едете? – таксисту явно не хватало общения.

– Да, на свадьбу друга… приятеля.… Нет, скорее всего, всё-таки друга… – задумчиво ответила Яна, и закатила глаза, пытаясь понять, кем же всё-таки ей приходиться Денис Зябликов, тот, к кому она едет на свадьбу. – Я давно его не видела, просто как-то не получалось, а тут сами видите, хороший повод…

– Понимаю. Вообще, свадьба это хорошо! Я сам женат 15 лет.

Не удержавшись Яна, спросила:

– А вы счастливы?

– …Да чёрт его разберёт. Я в молодые годы за счастье принимал любовь к своей жене. Остальное я и не знал толком. Нас ведь узкопрофильно воспитывали, не то, что ваше поколение сейчас. Мы сначала влюблялись в школу, потом в работу, а потом в понравившуюся девушку. Тут уж оставалось не до размышлений, в общем, жил, как жил. Не всегда так, как хотелось бы, кончено. Но всё же, не сказать, что уж плохо.

В этот момент правое переднее колесо такси попало в небольшую ямку на дороге, и слегка подпрыгнуло. Яна, не успев рокироваться, ударилась головой о стекло, на которое она облокотилась.

– Да, это верно… и не сказать, что уж совсем плохо, – она прикоснулась пальцами к месту ушиба.

Таксист, видимо, этого не заметил.

– …А Вы, девушка, сами не замужем? …Уж простите за прямоту.

– Я? Нет. – Яна улыбнулась. – Времени нет…

– Ну что Вы? Время всегда на всё есть. А уж в Вашем молодом возрасте и подавно. Возьмите хотя бы меня? Я вкалываю на двух работах, но нахожу время приносить зарплату своей жене! – таксист, словно будучи пиратом, разразился громким смехом, который сменился кашлем. – Вы не будете против, если я закурю? Я приоткрою своё окно.

– Нет, не буду…

Яна тихо хмыкнула, и закрыла глаза, в надежде немножко вздремнуть. Сегодня она почти не спала, опять мучила бессонница. Наверное, уже третий раз за неделю. Её голова раскалывалась. «Маятник» под влиянием бессонницы и куча болеутоляющих таблеток продолжали отсчитывать своё. Но сейчас, не обращая ни на что внимания, ей хотелось просто погрузиться в сон. Посмотреть на мир через призму свадьбы, на которую она ехала, было не столь интересно и важно. Мир не изменился, он остался таким же нудным и скучным. Свадьбой его не скрасишь.

Запах табачного дыма вперемешку со свежей прохладой, ворвавшийся через приоткрытое водительское окно начал расслаблять Яну. Мысли бурлящие в её голове, и стук «маятника» слились в один ритм, и стали медленно погружать её в дремоту.

Водопад кружился олимпийскими кольцами вокруг красной игривой мерзлоты. Она практически доставала снег рукой, но никак не могла ухватиться за него. Он то и дело ускользал, гонимый то ли ветром, то ли мыслями о нём. Заплакать здесь, или подождать, когда об этом попросят сами слёзы? Она никак не могла решиться на это. Это слишком трудно. Как трудно сказать себе, что не умеешь летать. Но время всегда ставит последнюю точку. И она приняла решение. Она решила заплакать.

***

Ресторан «Багира» располагался в большом офисном здании на улице Нартова в верхней части города, недалеко от Дворца Спорта. В этом громадном восьмиэтажном здании находились офисы всевозможных компаний и известных брендов, но «Багира» была, безусловно, конфеткой этого бетонного строения.

Снимая шубку в гардеробной, Яна посмотрела на часы: 16.04.

Она почти не опоздала. Встречать новобрачных должны были как раз около половины пятого.

Сейчас она остановилась перед большим зеркалом в холле, и посмотрела собственному отражению в глаза в надежде увидеть что-то новое. Но новое не могло существовать, если плохо забыто прошлое.

Из зазеркалья на неё смотрела хмурая худощавая девушка невысокого роста, с ярко рыжими вьющимися волосами, которые ютились у неё на плечах. Карие усталые глаза отдавали тусклым светом, словно луна в момент затмения. Маленькие тоненькие реснички, словно два чёрных веера, порхали снизу вверх, создавая иллюзию полёта бабочек у глаз. Лицо с впалыми щёчками ошибочно выдавало её за «диетическую» модель, коей она не являлась. Тоненький нос с маленькой горбинкой был её козырным шармом. Именно он и придавал ей ту грациозную красоту, которой она обладала. В неё было запросто влюбиться. Усталость от жизни красила её хмурость. И в итоге на палитре образовывались очертания небесного ангела. У неё не было крыльев, но и без них она могла парить над землёй, расписывая чёрно-белую картину яркой красотой. Красотой тёплого льда. Красотой тёплых слёз. Гармония с чувствами – это всё, что можно было обнять под дождём. Остальное ей давало сердце.

Тёмно-зелёное вечернее платье с абстрактным бежевым рисунком, в которое она была одета, было ей как никогда к лицу. Оно опускалось с плеч по её тоненькой талии до колен и плавно подчёркивало яркость каждого уголка её тела.

«Это чёртово платье, наконец-то нормально на мне сидит. Даже как-то скучно. Мне всё к лицу тогда, когда мне это уже не нужно. Уф, какая ирония».

Стряхнув с себя пылинки, Яна зашла в банкетный зал.

На входе её встретили две женщины, одна из которых держала в руках лист со списком гостей.

– Девушка, добрый вечер! Как Ваше имя?

– Вечер добрый. Яна Мурашова. Гость от жениха.

– Так… Мурашова Яна. У Вас первый столик. Пожалуйста!

– Спасибо.

Беглый взгляд на ресторан, брошенный из-под хмурых бровей, привёл её в небольшую ностальгию. Большой уютный зал сразу щекотал глаза и норовил пригласить на всю ночь. Яна вспомнила своё двадцатичетырёхлетие, которое она праздновала в ресторане «Пushkин» на Нижне-Волжской набережной. Куча гостей, воздушные шары, серпантин, конфетти, открытки! …Друзья, которые тогда ещё были. Андрей, вносящий её на руках в зал, словно молодую жену. Тосты, радость, смех, любовь, вино. …И тот танец, который она танцует каждый день в мыслях. …И те губы, которых она каждый день касается.

А через четыре дня она шептала: «До свиданья».

Яна вздрогнула, не желая больше копаться в воспоминаниях. Только не сейчас. Не время.

Она усиленно сосредоточила внимание на зале ресторана, откуда и ушла в прошлое.

Недалеко от входа стоял стол, накрытый белоснежной скатертью, полностью сервированный и ярко блестящий от чистеньких ножей и вилок. Это был стол на четыре персоны – для молодожёнов и их свидетелей. Напротив него, в шахматном порядке, стояли столы для гостей. Размеры их были в три раза больше. Всего их было пять. На них стояли бутылки с вином, шампанским и с водкой. Фруктовый десерт так же присутствовал. Запах пустых тарелок напомнил Яне её шкафчик на кухне, где стоит дюжина чистых и уже не используемых ею тарелок и розеток. Вдалеке от всего этого находился небольшой танцпол и бар.

Освещение тёмных тонов ресторана ложилось на плечи спотов, превращавшихся в изумительные люстры, светивших лунно-жёлтым светом. Это было красиво. Словно, это освещение приводит тебя в зефирную радость. Никакой напряжённости, всё рафинировано. Это псевдо наркотик.

«Красивый ресторан, уютный. Почему я раньше здесь не бывала? Сколько раз проезжала мимо, и даже не могла себе представить как здесь мило…» – Яна жалостливо прищурилась, пытаясь вспомнить, какой из её посещаемых ранее ресторанов, мог бы соперничать с «Багирой».

В зале, помимо обслуживающего персонала, из гостей было восемь человек. Кто-то жался в уголке, кто-то что-то разглядывал в баре, кто-то уже пил шампанское и закусывал виноградом, который располагался на столике ожидания, недалеко от входа. Пару, которая стояла у столика номер один Яна узнала сразу. Именно к ним она и решила подойти. Общения сегодня ей было не избежать, поэтому Яна доверилась течению событий.

– Привет!

Пара обернулась.

– Ой, Яна!!! Привет! Сколько лет, сколько зим! – радостно залепетала девушка.

Это были её однокашники с института Маша и Сергей Савельевы. Ныне уже супруги.

Маша обняла Яну, и приветственно поцеловала в щёки. Сергей же улыбался во все свои тридцать два зуба.

В институте Яна мало общалась с этой парой. Савельевы начали встречаться со второго курса, и сразу же уединились от всех. Зайдя с утра в аудиторию, их часто можно было увидеть в укромном тёмном уголке, где они нежно обнимались и целовались. Яна никогда не относила их к категории людей, с которыми ей бы хотелось общаться дольше одного вечера. Маша, будучи несколько избалованным человеком, отличалась большой склонностью к эгоизму, а Сергей, добродушный рубаха-парень, спешивший ко всем на помощь, забыл обо всех друзьях, став её мужем. Яне рассказывали, что он даже написал за неё диплом, так как Маша в своей специальности ничего не понимала. Яна иногда завидовала им. Но понять чему конкретно завидует так и не смогла.

– Как же мы давно не виделись! – воскликнула Маша, не отпуская руки Яны.

– Да, давно. …Наверное, уже с год, – Яне с трудом дались эти слова.

Один год. Неужели уже прошёл год? Нет. Это было вчера! Вчера! Опять стук в голове…

– Ты так похудела. Тебя прямо не узнать!

– Да вроде бы такой же и осталась, – Яна скромно посмотрела на свои туфли.

– Как у тебя сейчас дела? Давай рассказывай. Где сейчас живёшь? Где работаешь? Как со здоровьем? …Я слышала про то, что у тебя случилось, нам очень жаль, правда. Но ты ведь сильный человек, все это знают. Ты выкарабкаешься! – Маша сделала серьёзный вид, словно ей была не ведома человеческая улыбка.

– Спасибо, Маш. Всё хорошо. Дела нормально идут. Живу в Сормове, работаю всё там же – трейдером в инвестиционной компании. Полностью забила на личную, да и вообще какую-либо жизнь. Работа стала интереснее. …Хе! Кто бы мог подумать, что работа станет намного популярнее моей собственной жизни. Но я не жалуюсь. Всё идёт ровно. Ничего не хочу менять. Уже привыкла. А привычка страшная штука. …На здоровье не жалуюсь. Правда, вот голова часто болит. Уже тонны анальгина выпила, – Яна кинула взгляд на вновь приходящих гостей. – А у вас как? Где сейчас живёте? Где работаете? Детишками обзавелись?

– Ну ты спросила! – Маша заулыбалась, словно ждала команды сделать это. Она слышала полгода назад, что с Яной вообще невозможно было общаться из-за её нервного срыва. Что она больше чем полгода просидела дома, избегая любого общения. А те, кто всё-таки отважился с ней пообщаться, были обруганы в нервном порыве. И вот она смотрит на неё сегодняшнюю и ничего подобного не видит. Поэтому Маша молниеносно решила ни о чём серьёзном её не спрашивать, поскольку не желала портить себе настроение на вечер. – Мы переехали с площади Ленина на улицу Богородского. Это у Нагорного универсама. Правда, переехали из двухкомнатной квартиры в однокомнатную. И вот уже как полгода там живём. Условия хорошие, не жалуемся. Квартира, в отличие от прошлой халупы, где мы ютились, светлая, с хорошей новой мебелью, с приятным запахом не состарившихся стен и обоев. Только маленький ремонт санузлу не помешал бы. Квартира на девятом этаже – вид красивый, полгорода видно! Детей пока не планируем, денег самим-то пока не хватает. Мы считаем, что сначала надо личным жильём обзавестись, а то съёмное – это не дело для ребёнка. Я работаю там же – ассистентом директора в ресторане «ХY» на Пешково. Сергей в банке, менеджер по работе с клиентами.

– Как у вас всё здорово! – Яна боялась, что Савельевы заметят безразличие в её словах. В голове у неё мелькнула мысль о том, что за сегодняшний вечер она не предпринимала ещё ни одной попытки борьбы с этой, так называемой, безразличностью, в отличие от попыток утихомирить стук в голове. И нужна ли ей эта попытка сейчас?

– Да тут собственно и ничего особенного нет, – продолжала Маша, – правда, вот недавно сбылась наша мечта – съездили, наконец, в отпуск в Турцию.

– Ну, вот! А говоришь ничего особенного! Молодцы, что ещё тут скажешь. Я сама была в Турции. Кажется, в 2006 году. …С Андреем. Мы отдыхали в Анталии.

– Правда? А мы были как раз между Аланией и Анталией на прибрежной линии. Отдыхали в общей сложности около недели. Жили просто в сказочном отеле. Назывался он… Серёж, как он назывался?

– «Gallery resort hotel». Кажется так, – выпалил Сергей, словно, заучил это название наизусть, и козырял им при первой возможности.

– Такой красивый! – Маша съёжилась от воспоминаний. – Он был двухкорпусной, но мы жили в первом корпусе. Представляешь, выходишь из отеля и ныряешь в бассейн, потом нежишься на шезлонге. Загораешь. А если немного вниз спуститься, то там уже море. Такая красота! А пляж весь из гальки! Кормили, правда, там как-то, специфически. Ты же знаешь, я люблю домашнюю пищу. Зато вот Серёжа там оторвался. Объедал все шведские столы.

– Неправда. Я просто по чуть-чуть брал себе на тарелку разные блюда на пробу. …Да и не с каждого стола! – засмущался Сергей.

– Не обижайся, Серёж! Но это чистая правда! – Маша поцеловала его в щёку.

«Турция-шмурция – скучно», – подумала Яна, глядя на Савельевых, и решила несколько укоротить общение с ними. – Я вами восхищаюсь! Столько лет вместе, а всё так же влюблены друг в друга, как дети! Я думаю, что у вас всё получится в жизни!

Яна расплылась в улыбке, но её выдавали глаза. В них не горел огонёк как год назад.

– Спасибо, Яна!

– Да не за что. Я всегда говорю то, что думаю.

– А ты сейчас как.… Встречаешься с кем-то? – Маша понизила тембр голоса, словно шпион, который собирался передать секретную информацию.

– Нет, – отрезала Яна и, вздохнув, задумчиво продолжила, – …я с собой-то встретиться не могу.

Маша учтиво сжала губы. Наступила неловкая пауза.

Ресторан погряз в бликах осветительных огней и мании утянуть в свой грядущий праздник.

Незаметно из-за спины Яны к Савельевым подошёл незнакомый ей парень и встал рядом с Сергеем с приветственно-стеснительным взглядом.

– Серёг, что-то как-то скучно становится. Молодожёны опаздывают, даже занять себя нечем, – обратился он к последнему, невольно косясь на Яну.

«Надо же, тут ещё кому-то скучно. Может я всё-таки не совсем больная на голову», – подумала та.

Сергей же, пропустив сказанные только что ему слова мимо ушей, посмотрел сначала на Яну, потом на Машу.

– …Яна, познакомься, это Максим, наш друг, – Маша указала на этого незнакомого парня. – Максим, это Яна.

– Очень приятно, – ответил Максим и немного отстранился в сторону.

– Мне тоже, – Яна и здесь не смогла скрыть безразличную ухмылку и бросила в его сторону презрительный взгляд.

Незнакомец Максим был одет в чёрный костюм, голубую рубашку, ярко красный галстук и замшевые ботинки. Собственно скучным ей показалось то, что девяносто процентов гостей мужского пола были одеты практически так же. Единственное, что его выделяло от остальных, это его короткостриженая голова, почти под ноль, и очки в чёрной оправе, которые ютились у него на большом носу.

«Подумать только, ведь можно уже постулат писать об одежде для свадеб. Всё стало таким одинаковым, что даже клонировать уже никого не надо», – подумала Яна и неохотно обратила своё внимание обратно на Машу.

Разговор продолжил Сергей: «Ян, а ты давно Дениса не видела?»

– Ой, я пока в такси ехала, никак вспомнить не могла, сколько же я его не видела. …Наверное, где-то больше года.

– Мы сами его полгода не видели, а тут он както неожиданно звонит и приглашает нас на свадьбу. Мы естественно удивились. Вроде и намёка не было, а тут на тебе! Хотя с другой стороны не видишь человека полгода, а у него уже всё с головы на ноги встаёт.

– А я и его жены-то не знаю даже, – Яна краем глаза заметила некое «шевеление» гостей у входа. Он мне позвонил в понедельник, и мимо дела сказал, что у него в субботу свадьба, и что я должна прийти. Ну что мне оставалось делать? Вообще, Денис отличный парень, я правда очень рада за него. Его девушке очень повезло с ним! …По себе знаю.

– Его жену зовут Ольга. Он когда из «„ХY“» уволился, тогда с ней и познакомился. Кажется, это было в 2003 году, – продолжал чеканить Сергей.

«Ну что за дурак! Я никаким боком не хочу знать, кто его жена, откуда она и когда он с ней познакомился. М-да, Серёжа. Ты так и остался мягким пушистым дитятей, – мысли разили Яну со всех сторон.

– Видишь вон ту женщину в коричневом платье? – Сергей указал на женщину, которая стояла рядом с администратором ресторана. – Это её мама.

– Понятно. …Красивая.

Хочется закричать, но чтобы никто не услышал и не обратил на это внимания. Хочется разбить здесь всё в дребезги, но чтобы всё осталось в ценности и сохранности. Хочется изменить чёрное на белое так, чтобы радуга осталась цветной. Или попросту исчезнуть. Видимо, именно этого и могут не заметить…

Яна оглянула гостей ещё раз.

«Мир стал для меня чужим. Я больше никого не узнаю. Что это? Деградация моего сознания? Моей памяти? Или, реальность обиделась на меня?»

Её взор скользнул по бутылкам вина, стоящие на столе, словно острые коньки по мягкому льду.

«Сколько же мне сегодня придётся выпить, чтобы хоть что-то почувствовать?..»

– Идут! Идут! – послышались гулкие голоса у входа.

Депрессия в смеси с алкоголем всегда даёт пощёчину тому, кто их пьёт.

– Идут! – слышалось шушуканье уже от гостей, которые присутствовали в зале.

А депрессия в смеси со здравым смыслом всегда целуется с чужой мечтой.

– Уважаемые гости, идут молодые! Давайте их дружно встретим! Все встаём в две шеренги и, как только они войдут в зал, начинаем дружно хлопать! У кого на руках хлопушки – взрываем их! – словно произнося скороговорку, залепетала тамада.

Все гости быстро поделились на две шеренги и выстроились вдоль входа.

«Момент истины. Узнать, что будет крепче – статистика или человеческие чувства, – Яна сама не понимала, почему так саркастически сейчас размышляла. – Конечно, это будет не сейчас, а через пару месяцев, но всё равно интересно».

Рядом с Яной встал Максим. Савельевы в результате хаотичного построения оказались через три человека.

– Как романтично, не правда ли? – обратилась она к Максиму.

– …Даже не знаю. Романтика, как мне кажется, имеет место быть задолго до свадьбы, – ответил тот, и посмотрел на вход в зал.

– Красиво сказал. …Наверное, ты прав, – Яна заметила в руках Максима хлопушку. – Максим, послушай… не «хлопай», пожалуйста,… хлопушкой. Я… Мне не приятен…. В общем, боюсь я их… Загорятся ещё…

– Хорошо, как скажешь, – тот пожал плечами.

И вот, в холл ресторана прошли женатая теперь уже пара – Денис и Ольга.

Глядя на изумительно красивое свадебное платье невесты, у Яны сжалось сердце и перехватило в груди. Время для неё остановилось. Появился сильный гул в ушах. Она отчётливо услышала стук своего сердца.

Тук…. Тук…. Тук…

Она задыхается. В тот момент, когда она открыла рот, чтобы вдохнуть недостающего воздуха, Яна посмотрела на десятки улыбающихся гостей. Они аплодировали. Голова закружилась так как никогда, вокруг всё поплыло.

«Почему я ничего не слышу? Где звук? Где воздух? И почему так всё медленно?»

Перед глазами засверкали яркие маленькие вспышки. Это захлопали хлопушки. Конфетти, словно снег, рассыпалось на ковре, украшая наряду с уже лежавшими розами путь молодожёнам к свадебному столу.

«Мне нечем дышать! Слышите?! Дайте мне воздух!!!» – закричать у Яны не получилось. Никто не обращал на неё внимание.

Яна обхватила голову руками, и закрыла глаза. Головокружение уносило её куда-то вдаль. Казалось, она сейчас рухнет на пол без чувств.

– Яна, у тебя всё хорошо?.. Яна?..

И тут, что-то выдернуло её из водоворота мыслей и безвоздушной атмосферы.

Яна вздрогнула, и открыла глаза. На неё смотрел Максим.

– Яна, что с тобой?

Гости, которые стояли рядом, продолжали хлопать, чествуя молодых.

– Всё хорошо… просто голова немножко закружилась, – невнятно промямлила Яна, дотрагиваясь до лба. Холодный пот, придал её лицу поблёскивающий вид.

Её, словно привязанную резиновым канатом к небу, что-то вытянуло обратно. Что-то не дало ей утонуть и захлебнуться.

«Что это было? Как будто минутная лихорадка, которую я подцепила от взгляда на свадебное платье…»

Яна огляделась вокруг и опять растерянно посмотрела на Максима. Затем перевела взгляд на его руки.

Тот сжимал нетронутую хлопушку.

– Спасибо… спасибо, что не хлопнул, – прошептала Яна, словно извиняясь за что-то перед Максимом.

Максим посмотрел на неё с маленьким азартом удивления и кивнул. Яна так и не поняла, услышал ли он её.

***

Умывая лицо в уборной, Яна почувствовала, что дрожь стала постепенно отпускать её. Уже не хотелось убежать куда-то в темноту. Не было стремления закрыть глаза и представить, что вокруг никого нет. Сознание возвращалось на своё место.

Выйдя из дамской комнаты, она направилась к своему столу, где боролась шампанским с головной болью уже два часа. Но желаемое опьянение предательски не подступало.

Сев на своё место, она взяла очередной бокал шампанского и выпила его залпом. Савельевы и Максим сидели напротив её, что немного огорчало Яну. Остаток вечера она хотела провести молча, наблюдая за чужим весельем.

К этому моменту были произнесены тосты со всех столов, подарены подарки, деньги; и подошла очередь увеселительных мероприятий. Тамада скакала от стола к столу, веселя гостей и молодых различными конкурсами.

Яна поучаствовала только в одном из них: пока звучит музыка, нужно было передавать надувной молоток друг другу, от стола к столу, до тех пор, пока музыку не выключат. У кого на тот момент окажется молоток, тот и проиграл. Он выходил в круг и обязан был показать небольшое импровизированное представление на тему, которую давала тамада.

Сама тамада, по меркам Яны, была на редкость хорошим «развлекателем». Девушка, которой не старше тридцати, фантастическим чутьём чувствовала, что именно надо этой публике и в какой момент. Яне сразу понравился её стиль ведения церемонии и конкурсов.

«Я не колеблясь позвала бы её вести мою свадьбу», – взгрустнула Яна и осеклась мыслью, не произнесла ли она это вслух.

– Ян, а почему ты ничего не ешь? – обратилась к ней Маша, видя, что та за последние два часа не притронулась к угощениям, а только пила шампанское.

– Я уже как год почти ничего не ем. Аппетита нет, знаете ли, – ответила Яна, словно произнесла победоносную речь.

– Так же нельзя! Ведь можно язву желудка заработать!

– Маша, я не правильно выразилась. Я не то чтобы вообще ничего не ем. Раз в день перекушу, а то и чаще.

– Нет, Ян, так всё равно нельзя.

Яна пожала плечами и опрокинула очередной бокал. Маша обиженно посмотрела на неё и гордо переключила внимание на молодожёнов.

«Да что ж такое, почему я до сих пор не опьянела?! – чуть не плача подумала Яна, наливая очередной бокал. – В бутылке что – газированный лимонад?.. Что я вообще здесь делаю?..»

Смех и звон бокалов, разносившийся со всех углов, действовали Яне на нервы. Казалось, она сейчас взорвется, вскочит на стол и начнёт истерически кричать и пинать гостей.

Яна схватила свою сумочку, которая висела на спинке стула, и стала нервно рыться в ней. Найдя баночку с успокоительным, она открыла её, вытрясла на ладонь небольшую горстку таблеток и стала их закидывать в рот, запивая шампанским.

За этим наблюдал Максим, который сидел параллельно ей. Яна заметила его взгляд, проглатывая последнюю таблетку.

– Нервы шалят. Раздражают скучные свадьбы, – попыталась она пошутить.

– Ясно, – Максим продолжал смотреть на Яну.

– Внимание! Внимание! А сейчас!.. специальные гости для новобрачных!!! – с азартом объявила тамада. – Цыганское трио «Вэнто»!!!

Свет в зале погас и перевёл свой акцент на центр танцпола.

Все мгновенно повыскакивали из-за своих столов и обратили свой взор на небольшую арену, куда вышли объявленные гости: две молодые цыганки и цыган.

Они были в национальных одеждах, у мужчины в руках была гитара. Послышались первые аккорды, затянулась цыганская песня.

«Они-то тут зачем?» – недоумевала Яна.

На середине песни мужчина отбросил гитару и бросился в танец со своими барышнями уже под звуки национальной музыки, которую включили из акустической системы.

Пьяные и полупьяные гости были в восторге. Они все дружно хлопали танцующим артистам в такт. Кто-то даже порывался прыгнуть к ним.

Яна так и осталась сидеть за столом. Смотреть на этот бедлам у неё не было никакого желания. Она опрокинула очередной бокал. Долгожданное опьянение, кажется, наступало. Но, решив, не рисковать, съела половинку яблока.

В разгар цыганских песен к Яне незаметно подсел Денис – виновник торжества. Видимо, он тоже не особо заинтересовался «подарком с гитарой».

– Привет, красавица! Кажется, до сих пор по-нормальному не поздоровались. Как ты? Почему весь вечер скучаешь?

– Привет, Дэн! А ты разве не выделываешь цыганские па на танцполе?

– Нет, я улаживал некоторые детали с организаторами.

– Ещё раз поздравляю со свадьбой. Дела хорошо. Видишь, сижу, отмечаю твой праздник. И я вовсе не скучаю. Нет, совсем наоборот! – Яна искусственно улыбнулась.

– А то я не заметил? Сидишь вся хмурая уже три часа. Как у тебя с самочувствием? …Оправилась немного?

– И ничего я не хмурая. Ты не прав. Я же не виновата, что я теперь мало улыбаюсь. Самочувствие отменное, сказала же.

– Как на работе? Всё там же работаешь?

– Да, всё там же. Рутина, одним словом. Но я уже привыкла. Надо же… Вы все задаёте мне одни и те же вопросы. Вы что, все в сговоре? – Яна засмеялась.

– Нет, с чего ты взяла? …Я тебя пригласил в надежде, что ты развеешься. Я думал, у тебя боле менее всё улеглось с тех пор…

– Улеглось?!.. Как ты можешь так говорить, Дэн?! – взорвалась Яна.

– Прости, я не это хотел так говорить. Я хотел сказать, что много воды уже утекло с тех пор, что надо жить дальше. Ты так делаешь?

– Делаю! Ещё как делаю! Но прошлое так не делает!

– Яна, ну, перестань…

– А почему перестань? С чего ты взял, что у тебя на свадьбе я буду веселиться?

– Я ещё раз повторю, что думал, что тебе уже лучше.

– Мне было тоже лучше, после того, как ты меня тогда бросил, ради своей шлюхи из «„ХY“». Ты уже не помнишь?

– Яна, прекрати. Это было давно. Неужели ты до сих пор злишься? Я уже тысячу раз извинился. Это жизнь! Тем более, ты потом была счастлива. Ты же сама мне говорила, что Андрей лучше меня в тысячу раз. Но то, что с ним произошло… я же в этом не виноват.

– Какая ещё жизнь?! Где ты увидел жизнь?! Если бы ты меня тогда не предал, а был бы со мной, всё было бы по-другому! И я бы никого не хоронила!!! – закричала Яна.

Но из-за громкой музыки, гости не разобрали крик, который был отнюдь не праздничный.

– Всё ясно. Ладно, Яна… я пойду к гостям, – вздохнул Денис. – Извини, что пригласил тебя. Я хотел как лучше. Если хочешь уйти – иди. Я не обижусь. Я просто хочу, чтобы у тебя всё было в порядке.

– Никуда я не уйду… я пришла к другу на свадьбу, поэтому я останусь до конца, – тихим голосом сказала Яна, глядя себе в тарелку с нетронутым салатом.

Денис потрепал её по руке и удалился к гостям, которые к этому моменту закончили смотреть на выступления цыганского трио.

Если можно изменить прошлое, значит можно изменить настоящее, но никак не будущее. Будущего просто нет. Его ещё не изобрели.

***

– Уважаемые мужчины и жених, предлагаю вам немного передохнуть от наших зажигательных танцев. Давайте возьмём своих драгоценных девушек за руки и подарим им нежный медленный танец! – зачарованно произнесла в микрофон тамада.

Заводная музыка плавно сменилась на медленную композицию.

Полупьяные гости быстро разбились на пары и закружились в медленном танце.

Яна, которая почти весь вечер просидела за столом, и которая не опьянела, как ей бы хотелось, сейчас пыталась определить – болит ли у неё сейчас голова или нет.

– Потанцуем, Яна? – Голос Максима из-за спины заставил девушку обернуться.

Он протягивал ей руку и улыбался.

Яне безумно хотелось потанцевать, но она стеснялась. Стеснялась, что заставит себя вспомнить прошлое. Поколебавшись несколько секунд, она всё же ответила:

– Конечно, потанцуем!

Кружась в танце, Яна поняла, что не только не разучилась танцевать, а даже наоборот. Танец, словно, бальзам на душу. Тело двигалось само, душа парила над ним, не давая ускользнуть в пропасть небытия. Прошлое просто дало передышку, дало фору. Но придёт время, она догонит убегающую.

– Ой, Максим, смотри, это, оказывается, тамада сама поёт, а не трек играет, – шепнула Яна ему на ухо, увидев тамаду с микрофоном в руке.

– И правда! – Максим обернулся. – А я сразу и не понял. Здорово у неё получается!

– Вокальные данные у неё отличные, что и говорить!

Музыка помогает стать невесомым и парить в мечтах вакуума, забывая о том, что лишь немногие могут выжить в этом пространстве. Мечтая в это время о невидимой любви, можно наткнуться на вполне реальную видимую стену тоски и одиночества. Просто кто-то однажды нечаянно сменит пластинку, и любовь не услышит нужные аккорды.

Вернувшись к столу, Максим спросил:

– Не возражаешь, если я с тобой посижу. Поболтаем.

– Нет. Садись. Я не против, – ответила Яна и с интересом резюмировала. – Будешь меня клеить?

– …Нет, что ты! С чего ты это взяла?

– Меня просто давно никто не «клеил». Звучит это, конечно, смешно… Но, я не против этого.

– Да нет. Просто я видел, тебе было дурно в самом начале церемонии, когда мы встречали молодых. Потом ты пила таблетки… в большом количестве… Хочу узнать, может, тебе помощь нужна?

Она не сдержала улыбку и засмеялась.

– …что? – Максим тоже заулыбался.

– Ничего, просто как-то весело на душе стало от твоих слов. Таблетки – валерьянка. У меня что-то нервы расшалились. Не обращай внимания, – Яна удивилась, что за долго время впервые так от души рассмеялась. – Лучше расскажи о себе. Кто ты? И с чем тебя едят? Откуда с Денисом знаком?

– Какой кулинарный вопрос, однако. Ну, что ж, ладно. Зовут меня Максим. С Дэном знаком с 2002 года. Мы с ним вместе работали в «ХY». Потом наши пути разошлись, но контакта мы не потеряли. Дружим до сих пор.

– Прекрасно! …как в сериалах.

– Задам встречный вопрос, а ты Дениса откуда знаешь? – Максим ехидно улыбнулся, словно ждал ответа на совершенно другую тему.

– Мы с ним учились в вышке… в смысле, в Высшей школе экономики в одной группе.

– Значит, ты экономист?

– Если ты слышишь слово «экономика», то это не обязательно «экономист». Я по диплому – специалист по финансам и кредитам. А работаю трейдером в инвестиционной компании.

– Я в инвестициях мало чего понимаю.

– Ничего страшного. А ты где работаешь?

– Работаю дизайнером в проектной студии «Кварталостроитель».

– Как классно! Необычное название для студии. А дизайнером чего именно?

– В основном интерьеров и экстерьеров.

– То есть, если мне понадобиться комнату «перекроить», можно смело обращаться к тебе?

– Да, можно. Хотя такое предложение от друзей я слышу по сто раз на дню, но пока, к сожалению, никто не обратился.

– Ну, это дело поправимое. Кстати, у меня у подруги молодой человек тоже дизайнер. Но он сейчас проектными чертежами занимается. Работает в дизайн-студии, кажется, где-то у завода «Кока – Кола».

– Правда? Я там рядом работаю. У нас офис на Памирской. А как его зовут, может, я с ним учился в универе, или заочно знаком?

– Илья Киселёв.

– Илья Киселёв?!?

– Да. …Ты его знаешь?

– Если это тот, о ком я думаю, то да. У него девушку случаем не Марией Ренчук зовут?

– Точно!!! Машка моя подруга!

– Поздравляю, Яна! Мы нашли общих знакомых, – Максим воодушевлённо хлопнул в ладоши, словно, знал, что разговор сведётся к этому. – Всё-таки как тесен этот мир. Мы с Ильёй работаем вместе.

– Не может быть! Вот это да! Кто бы мог подумать!

– Это уж точно!

Они оба смущённо засмеялись, несколько добро шокированные тем, что абсолютно незнакомые люди, после десяти минут общения нашли общих близких знакомых.

– …А почему ты весь вечер за столом сидишь? Не танцуешь, практически ни с кем не общаешься? – задал предсказуемый для Яны вопрос Максим.

– Я просто мало кого здесь знаю, поэтому вот так вышло. В незнакомых компаниях я всегда такая застенчивая.

– Понимаю.

В этот момент Яна почувствовала, что стук в голове опять начинает свой отсчёт.

– Опять началось…. М-мм….

– Что началось? – переспросил Максим.

Она в срочном порядке налила себе очередной бокал шампанского и выпила залпом.

***

Я рождена под счастливой звездой бесплатно. …Для вас.

Я создана, чтобы узаконить дожди в душе любящих людей. Я смеюсь на похоронах весеннего лета. Я плачу на похоронах каждого дня. Я могу сделать секунды сладкими, несмотря на их горький вид.

…Я – небо. Небо душевных обоев.

Звонок мобильного телефона в абсолютной тишине, словно он единственное, что осталось в живых на земле, заставил чуть ли не подскочить Яну на кровати. Ещё толком не проснувшись, она начала шарить рукой на прикроватной тумбочке в поисках обидчика.

«A song to say goodbye» – кричали всё громче и громче Placebo в качестве звонка на телефоне.

– Сейчас, подожди… – после поистине олимпийски-гимнастических манёвров, Яне удалось ухватиться за мобильник, – алло…

– Рыжая, привет! Ты чего так долго трубку не берёшь?

– …Кто это? – прохрипела Яна.

– Как кто? Это Анька. Ты что, спишь?

– Да…. Какая Анька?..

– Журавлёва. Вижу хорошо вчера погуляла, раз ещё дрыхнешь. Одна домой-то хоть пришла? Или какого-нибудь красавца подцепила и поэтому ещё спишь? – хихиканья на той стороне провода были сейчас не под настроение Яны.

– Да поняла я, что это ты…. сплю ещё, а ты меня будишь. Что-то срочное?

– Что значит «срочное»? Мы сегодня все втроём хотели встретиться вечером. Не забыла, надеюсь?

– …Забыла, если честно… – Яна никак не могла заставить себя открыть глаза, потому что все силы уходили на обработку мыслей для ответа.

– Значит, напилась вчера? Ну, ты даёшь!.. Ладно, – вторая стадия хихиканья прошла более восприимчиво, – напоминаю: ты, я и Машка сегодня встречаемся в кафе «Вишенка», в торговом центре Золотая Гиря на третьем этаже в семь часов вечера. Форма одежды – вечернее платье. Я доходчиво напомнила?

– А сейчас сколько времени?.. – Яна закашляла, чтобы избавиться от навязчивого хрипа в голосе, и не удержала телефон в руке.

Он с грохотом упал на пол.

– Ян, ты чего там? Упала с кровати что ли? …ну, ты и пьянь! – доносилось из трубки.

– Хватит уже! Это я телефон уронила. Видимо так рада тебя слышать, – саркастично ответила Яна, подняв мобильник.

– Сейчас уже час дня. Давай просыпайся, у тебя шесть часов на сборы. Всё, встретимся, расскажешь как вчера погуляла.

– Хорошо…

Яна села на край кровати и стала тереть руками лицо. Опять ужасно болела голова. Неугомонный маятник никак не мог оставить её в покое. Видимо, редкий сон – это уже прошлое лекарство.

«Сейчас ещё десять минут полежу и встану».

С этими мыслями она плюхнулась обратно на исходную позицию.

За десять минут счастье снится годами. Падая в громадную пропасть под названием сон, все границы сливаются в большой экватор. Океан, который не переплыть, омывает маленький остров, где ютятся, сосланные республикой, мысли. …Колониальные мысли.

Огромное поле, у которого нет конца и края. Оно покрыто ярко-белым слоем снега. Нет ни одного дерева, ни одного куста, ни одной живой души. Дует холодный порывистый ветер, который пробирает до костей. Яна стоит посреди всего этого необъятного, и недоумевает.

– Что это? Где я? …Это сон? – она оглядывается, и щуриться. Глазам больно от белизны, которая правит вокруг, – Как же холодно….

Послышалось громкое карканье. Яна подняла голову. Над ней кружила белая ворона и продолжала издавать противные звуки.

– Чего ты тут раскаркалась? …Эй!!! Здесь есть кто-нибудь?!? Слышите??! – закричала Яна.

Тишина. Даже эхо не отвечало.

– Ой, как же здесь холодно…. – Яна стала тереть трясущиеся от холода ладони, чтобы согреться, и только сейчас поняла, что она совсем голая. – Нет, это сон! Этого не может быть реальностью!

Она попыталась сделать пару шагов, но замерзшие ноги ей не подчинились. Яна рухнула в сугроб. Холод резанул по ней так, что Яна не смогла дышать.

И только карканье слышалось где-то далеко.

Яна вздрогнула и открыла глаза. Она лежала в своей кровати. Слюни стекали из её рта на простынь.

– Это был сон, – вздохнула она и на всякий случай потрогала себя за руки и за ноги. – Вроде бы всё на месте, всё чувствуется. …Как я же испугалась. Это поле казалось настоящим…

Пролежав в постели ещё какое-то время, Яна окончательно осознала, что голова продолжает болеть. И выпитый вчера алкоголь не был виновник этому. Первая попытка подняться с кровати не удалась. Голова была словно свинцовая.

– Надо вставать, Яна, надо вставать, – твердила она себе, вытирая слюни рукой.

И вот, третья попытка оказалась удачной. Пройдя к ванной, она почувствовала резкую тошноту и головокружение. Успев сделать пару шагов к раковине, её вырвало.

«Надо было вчера что-нибудь съесть, – подумала Яна, умываясь холодной водой. – Как мне плохо».

Её вырвало ещё раз. После третьего раз внутри стало легче, но пугающе пусто.

Умывшись и приведя себя в порядок, Яна вошла в гостиную и посмотрела на себя в зеркало.

Оказывается, он спала голышом.

– Я сама разделась? – спросила саму себя Яна, дотрагиваясь до своей груди. – У меня всё болит…

Неожиданно она вспомнила, что ей звонила Аня и напоминала о встрече сегодня вечером.

– Сколько времени? – она бросила взгляд на часы, висевшие на стене. Было пятнадцать минут седьмого. – Чёрт, я не успею. А даже если бы и успела, то в таком состоянии пойти не могу. Надо позвонить Ане, сказать, что не приду.

Трясущие руки никак не хотели подчиняться. Мобильный телефон выскальзывал у неё из рук.

Сосредоточившись, Яна нажала на вызов абонента «Анна Журавлёва».

Гудки были недолгими.

– Да, рыжая, я тебя слушаю! – прокричал как всегда резвый Анькин голос в трубку.

– Анют, слушай… мне плохо… я не смогу сегодня прийти к вам на встречу…

– Ян, ты чего? Да перестань! …Что, совсем плохо? …Блин, мы уже как месяц не виделись! Мы ведь соскучились по тебе с Машкой!

– Ань… Мне действительно плохо, прости…

– Ну что мне с тобой делать, а?.. Ладно, сейчас позвоню Маше, отменю встречу.

– Спасибо…

– Выздоравливай, не пропадай. Звони-пиши!

– Конечно!.. Пока.

Яна сама не понимала, чего она хотела. Она уже месяц сознательно избегает встреч с подругами. Почему? …Зависть. …Она завидует, что они не принадлежат прошлому, что вольны выбирать себе настоящее. Видеть их с этим блеском в глазах Яне слишком мучительно.

Она подошла к кровати и легла. Слёзы произвольно струились по её щекам. Она уже не могла их контролировать. Они были словно вестниками Апокалипсиса.

Плачь, весна, просто плачь! Ведь снег не растает от смеха. Снег – это просто кристаллы души, которые замёрзли под любовью. Надо просто переждать метель, которая замела следы к счастью…

Звон колоколов нарушил идиллию. Он распугал всех птиц, ютившихся на деревьях. Резонанс от его гула пролетел вперёд на сотни километров и достиг желаемой цели. Он стукнулся в мысленную стену, разбив глыбы снежинок.

…Второй звон.… Третий…

– Да что ж такое? – заёрзала Яна, укрываясь одеялом. – Впервые удалось заснуть, как все кошмары выползи из щелей. Когда уже начнут мне сниться сны о ромашках?

Звон не прекращался. Он становился всё отчётливее и отчётливее.

Яна открыла глаза, прислушиваясь к реальности.

Звонок исходил из прихожей.

– Это же мне в дверь звонят! – Яна вскочила с кровати и помчалась к входной двери.

И действительно, кто-то с явным усердием давил на дверной звонок.

Примкнув к нему, Яна увидела, что за дверью, улыбаясь, стоят Аня Журавлёва и Маша Ренчук, её подруги со школьной скамьи.

– …О, нет, – простонала Яна.

Подруги нажимали на звонок ещё и ещё.

Яна открыла дверь.

– Ого! Рыжая, ты теперь всех гостей в голом виде встречаешь? – выпалила Аня, хотя удивления по ней не читалось.

– Чёрт, я и забыла, что я без одежды, – вспомнила Яна, и обратилась к подругам. – Девчонки, мы же решили не встречаться.

– Дорогая подружайка, мы не можем тебя бросить на произвол судьбы. Если гора не идёт к Магомеду, то что?..

– …Магомед идёт к ней…. Ох… Ладно, заходите.

Маша и Аня вошли в прихожую.

– Раздевайтесь. Шкаф для одежды вы знаете где.

– Ты иди, оденься, Афродита, блин, – с этими словами Аня шлёпнула Яну по мягкому месту.

– Ай! – пискнула Яна и удалилась в себе в комнату.

– Знаешь, Ань, мне кажется, Яна выглядит уже лучше, чем даже полгода назад, – сказала Маша, скидывая с плеч свой пуховик и вязаную шапочку.

– Марусь, я даже больше скажу, с ней даже уже поговорить можно. Помнишь, как она лаяла на нас осенью? Сейчас вроде успокоилась.

– Ну и о чём вы там, шлюшки, шепчетесь? – выглянула Яна, натягивая на себя спортивные штаны и футболку.

– Как о чём? О «порнухе», которую мы с Маруськой тебе принесли, – скривилась Аня, – Шучу, конечно. Рыжая, поставь это в холодильник.

С этими словами Аня протянула Яне пакет.

– Что это?

– Девять бутылок пива, и пару презервативов пожевать! Завтра воскресенье, на работу никому не надо, так что мы сегодня тусуем!

– Приколистка! – Яна взяла пакет из рук Ани и пошла в кухню. – Вижу, теперь от вас так просто не отвяжешься. …Проходите в комнату.

***

Яна существовала только в одной комнате своей квартиры. Квартиры без будущего и настоящего. Квартиры, которая блекнет на чёрно белой фотографии. Квартиры – горькой от бутафорного смеха, словно ненастоящий игрушечный рафинад. Здесь всегда дарили цветы в эмалевую засуху, которая отдавала пустым запахом.

Комната, в которой Яна прожила год, была её лучшим врагом и худшим другом. Здесь она умирала и оживала. Здесь она смеялась и думала. Здесь была пропасть мыслей и чувств, которые жили своей жизнью и эмоциями. Здесь было её счастье.

Светло-розовые обои с изображением зелёных цветов придавали комнате кусочки радости. У окна стояла кровать, где она спала. Недалеко находился небольшой компьютерный столик, на котором помимо ноутбука и всяких книжек стояли фотографии её родителей и жениха. У стены – небольшой шкаф-купе. На полу валялся ковёр, который Яна хотела выкинуть вот уже который месяц. Убираться в комнате она старалась как можно чаще. Но с каждым месяцем делать это было всё сложнее и сложнее.

Гостиная же была нечто вроде «невидимкой» для глаз. Яна заходила туда крайне редко, лишь когда надо было проветрить комнату. Иногда по вечерам, она приоткрывала дверь и заглядывала туда. Она вглядывалась в самостоятельную жизнь этой комнаты до тех пор, пока не начинала плакать. Занавеси там всегда были не занавешены, поэтому солнечный свет беспрепятственно выгонял тень и одновременно пытался стать её другом.

…В этой комнате жил отец Яны….

Через четыре дня после её двадцати четырёхлетия он и её жених Андрей Машагин погибли в автокатастрофе под Москвой…

Её отец и Андрей были единственными, кем жила Яна. …Прежняя Яна. Они были её будущим…. Когда она их похоронила, она сказала: «Я умерла вместе с ними. Теперь есть просто Яна».

– Янка, мы фильм в прокате взяли – «Эван Всемогущий». Посмотрим? – Спросила Маша, доставая из сумки DVD-диск.

– Да, давайте посмотрим. Я, кажется, не смотрела его, – послышалось от Яны из кухни.

– Видишь, Марусь! Всегда слушай меня, я же помню, что рыжая смотрела, а что нет, – шепнула Аня.

– Ань, это не трудно, учитывая, что Яна год никуда не ходит.

– Но всё же… – воодушевилась та.

Маша включила ноутбук, и, дождавшись пока тот загрузиться, вставила диск. К тому моменту как Яна пришла в комнату, подруги уже расположились на её кровати, застелив покрывалом, которое валялось тут же на полу.

Яна месяц не видела своих лучших подруг. Эта троица подружилась ещё в школе, и с тех пор не расставалась. Их называли по-разному: «семьёй», «любовницами», «бандой». Их боялись все девчонки класса. От них были без ума все парни школы. Они были полны веселья, задора, хулиганства. От них можно было ожидать всего, что угодно. От шуток над учителями, до серьёзных разборок с соперницами по делёжке красивых мальчиков. Разные институты не помешали им сохранить дружбу. Но сейчас, с трагедией у Яны, Аня и Маша остались на год одни, но старались не забывать о свое подруге. И весь год пытались ей помощь общением. И только к его концу это стало получаться. А то, что сегодня Яна не накричала на них, как это обычно было, а впустила к себе, подсказало им, что дела пошли на поправку.

Сев на стул у компьютерного столика, Яна сделала на нём два оборота по оси, остановилась и, продолжая молчать, изучающим взглядом посмотрела на девчонок.

Аня Журавлёва, высокая красивая брюнетка, всю жизнь носившая мальчишескую стрижку, сейчас отрастила волосы и сделала себя шикарное каре. Она была безусловным заводилой их компании. Без её организации не обходилась ни одна домашняя попойка или вечеринка. Аня всегда носила модные шмотки. В старших классах ей подражала вся женская половина школы. У неё были обеспеченные родители, так что она во многом не нуждалась. Но надо сказать, что в результате своего положения она не испортилась и не зазналась. Когда были трудные времена, всегда помогала всем деньгами, выпрошенные у отца на мнимые ремонты классного кабинета. После одиннадцатого класса она поступила на факультет туризма Нового Российского Университета. Получила специальность менеджера по туризму и сейчас благополучно трудиться в крупнейшем нижегородском туристическом агентстве. Аня никогда не имела постоянного парня, так как считала это снобизмом. Она была сексуально раскована, и поэтому проблем у неё в этом плане никогда не было. Единственная серьёзная отрицательная черта, которая Яне не нравилось в её подруге, это то, что она много курила.

Маша Ренчук была же своеобразным параллельным прототипом Журавлёвой. Скромная, тихая, застенчивая блондинка. Она была самой маленькой по росту в их «банде». Но обладала, в отличие от них, недужим интеллектом. Математику, физику, химию всегда можно было списать у неё. Одевалась она всегда скромно. Чуть не провалила вступительные экзамены в Политехнический Университет, но, благодаря связям отца Ани, этого не случилось. Сейчас работает начальником операционного отдела в известном банке. Съехала два года назад из дома и вместе со своим возлюбленным снимает квартиру.

Сейчас Яна им ужасно завидовала. Она злилась на это чувство, но оно было сильнее её. Отчасти потому, что у подруг есть семья и счастье. Она старалась избегать их, а если не получалось, просто заканчивала встречу истериками. Но подруги не обижались на неё, они всё понимали и пытались поддержать Яну всем, чем могли. Хотя знали, что они бессильны на этом этапе.

– Рыжик, ну что, рассказывай, как поживаешь? Мы ведь с тобой уже месяц не можем встретиться. Всё избегаешь нас. Но сегодняшний твой отказ нас добил. Мы с Маруськой решили, что так этого не оставим! Это нам конкретно надоело! Ты же наш друг! Мы друзей не бросаем! Вот и решили пойти к тебе и всё высказать! – выпалила Аня.

– Вы не правы, девчонки, я совсем вас не избегаю. Просто я много работаю в последнее время, а в выходные стараюсь как можно больше отдыхать. А сегодня мне действительно стало плохо… – Яна запрокинула назад голову и правой ладонью обхватила шею.

– Ага, точно! Эту сказку мы уже слышим в десятый раз. Придумала бы что-нибудь новенькое.

– …А сейчас тебе как, лучше? – нежным голоском, словно утренняя птичка, вступила в разговор Маша.

– Сейчас вроде бы лучше. …рвало несколько раз…

– Интересно чем? Ты же не ешь ничего! – Аня недовольно скрестила руки на груди.

– Не знаю… чем-то… – Яна начала описывать круги головой.

На фильм, который транслировал всеми забытый плеер, никто не обращал внимания.

– Голова всё так же болит? – Аня перешла на спокойные тона.

– Да… – так же спокойно ответила Яна. – В середине недели отпускало, а сейчас опять началось. Я тонны таблеток уже съела.

– Ян, сходи к врачу! – сочувственно застонала Маша.

– Да, рыжик, действительно, – подхватила Аня.

– Ты по-прежнему зовешь меня рыжей… – Яна попыталась улыбнуться.

– Вот, уже лучше! Смотри, Марусь, она улыбается! …А если серьёзно, сходи к врачу. Вот тебе наш совет, который мы не перестаём тебе давать.

– Да к какому ещё врачу? Я не больна. Со мной всё в порядке!

– Яна, с тобой как раз не всё в порядке. Я думаю, ты сама знаешь, что с тобой.

– И что же?..

– Ты, мягко говоря, в острой депрессии. Ты думаешь, мы такие тупые, что не видим ничего и не понимаем? Ты избегаешь всех, с тех пор как… – Аня запнулась на этих словах, – …погибли твой отец и Андрей. …Твой мир сузился до рабочего кресла и этой комнаты. В гостиную я даже предположить боюсь, когда ты заглядывала.

– …И что с того? Это кому-то из вас мешает жить? – окрысилась Яна.

– Мешает! Ещё как мешает! Мы твои подруги, мы желаем тебе только добра, но какого-то хрена ты упёрлась в свою стену «твердолобия» и не хочешь никого слушать! – перешла в наступление Аня. – Яна надо жить дальше! Их уж не вернёшь… Что было, то было! …Да и к тому же ты не виновата, что их нет. …Значит такова судьба.

– Судьба?!! Какая, к чёрту, судьба??! – вскрикнула Яна. – Я всю жизнь жила честно! Не воровала, не убивала, не обманывала! У меня не было матери, в отличие от вас, ангелочков, меня воспитывал отец! Он вкалывал на трёх работах, чтобы дать мне нормальное существование и образование. И вот, тогда, когда я встала на ноги, чтобы отдать ему должное и встретила свою настоящую любовь, твоя, так называемая сучья судьба, их забирает у меня!!! Где справедливость?! Чем я это заслужила?!?..

Аня молчала.

– Отвечай!!!

– Ян… Яна, успокойся, пожалуйста, Анька совсем не то хотела сказать… – Маша пересела на край кровати и взяла её за руку.

– Значит так угодно Богу… – ответила Аня, посмотрев на фотографию, которая стояла недалеко на полке. На ней были запечатлены Яна и Андрей. Они стояли в обнимку и улыбались.

– Богу угодно??! А меня не забыли спросить, что мне угодно?! А?! Я ничем не заслужила того, что со мной произошло и что происходит сейчас! Но, тем не менее, это моя сегодняшняя настоящая жизнь! Она более чем реальна! Это не твои дурацкие сигареты, мать твою, Аня! И не твой любимый Илюшенька, Маша! Это всё намного страшнее! – Яна была на грани истерики и, тыча пальцем в Аню, прорычала: – Вот ты, как самая религиозная, объясни мне, чем я это заслужила??!

– Я?.. Я… я не знаю…

– Тогда какого чёрта ты рот свой открываешь?!

– Яна, я тебя прошу, успокойся… – застонала Маша, продолжая тянуть Яну за руку. – Ну что ты опять кричишь? Всё же было хорошо десять минут назад.

– Хорошо не было даже час назад!!! Приходя домой, вы падаете в объятия к своим парням, которые вас трахают каждую ночь, затем провожают вас на работу, и встречают с неё!!! А куда падаю я после работы, заменившая мне антидепрессант??! Я падаю в пустоту!!! В слёзы!!! В одиночество!!! – на последнем слове Яна сорвалась и зарыдала, обхватив голову руками. Затем она медленно согнулась в кресле пополам.

Девушки обступили её и нежно обняли.

Теряя жизнь, она, уходя, забирает наши слёзы. Слёзы – это единственное, чего не может контролировать душа.

– Поплачь, Ян, поплачь. Со слезами выходит боль, – Аня обняла подругу и стала махать перед своим лицом ладонью, чтобы попытаться не заплакать, но это ей так и не удалось.

Маша, обнимая Яну через Аню, всхлипывала в такт её плача.

– Яна, прости меня… – проплакавшись и немного успокоившись, сказала Аня.

– Нет, это вы меня простите, девчонки. Опять нашло.… И, правда, я больная… Вы правы…

– Нет, Ян, ты не больная, – утирая щёки, произнесла Маша, – Просто у тебя сейчас сложный жизненный период. Но ты молодец, что не сломалась.

– …Мне до этого немного осталось. Знаете, сколько раз я думала о самоубийстве?

– Так, началось! Ну-ка перестань сейчас же! – напряглась Аня. – Чтобы я таких слов от тебя больше не слышала! Ясно?! Это проще всего – взять и умереть! А вот так, чтобы выстоять – это уже другое. Вот к чему ты должна стремиться!

– Я не могу.… У меня больше нет сил.

– Ты должна! Нет!.. Ты просто обязана!

– Мне больше ничего не интересно. Я словно в тумане. Я уже не улыбаюсь, не смеюсь… я так соскучилась по папе…. По Андрюше…. По счастью…. По счастью быть с ними…

– Я знаю, – Аня обняла Яну ещё раз. – Но они были бы рады, если бы ты начала новую жизнь…

Подруги замолчали. Эту тишину нарушал только фильм, который не мог понять человеческого горя и продолжал свою комедию.

– Девчонки, правда, простите меня… – всхлипнула Яна и попыталась улыбнуться.

Маша посмотрела на Аню, скривила рожицу и все втроём засмеялись.

– Ну, вот, видите, мы уже смеёмся! Значит не всё так плохо! – Аня хлопнула в ладоши. – Ладно, я пойду, приведу себя в порядок, смою потёкшую тушь.… Между прочим, дорогую тушь, Яна!

– Анют, прости…

– Я шучу, – Аня показала ей язык точно так же, как показывала ей в школе, – а когда я вернусь, будем пить пиво, а фильм… да пусть крутится. …Яна, я покурить потом схожу?

– Только на лестничную площадку…. Ты же знаешь, лоджия у меня в той комнате, а туда….

– Я знаю, можешь дальше не продолжать…

***

Накурившись вдоволь, Аня зашла в прихожую, закрыла за собой входную дверь и зашла в комнату Яны. Девчонки уже пили пиво.

– Ой, блин, этот запах курева меня раздражает, – прикрыла рот рукой Яна.

– И меня, – проворчала Маша.

– Какой запах? Я же сразу мятное драже съела! Это, наверное, из коридора.

– Нет, это из твоего рта. Давай бросай уже курить, сколько раз тебе можно повторять!

– Всё, со следующей недели бросаю, только отстаньте!

– Ты ей веришь? – Маша подмигнула Яне.

– Ей? Ей вообще никогда нельзя верить! Вспомни, как она нас обманула, что беременна! – улыбаясь, ответила Яна. – Как мы за неё тогда волновались! А как она смеялась над нами, когда раскололась!

– М-да, видели бы вы тогда свои рожи! Это было нечто! …но хватит об этом. История старая, как борода Хоттабыча. Я вот с нетерпением жду, когда ты начнёшь рассказывать про то, как на свадьбе вчера погуляла, – Аня вытянула шею в сторону Яны, словно собиралась её укусить.

Маша тоже навострила уши.

– …А, ты про это…. Да что тут рассказывать. Сплошная скука. Вернее, скучно было мне, остальным же наоборот. Все прыгали и скакали. И даже без драк обошлось…

– Э, нет! Ты нам сокращённый вариант не рассказывай. Мы жаждем подробностей, всё поминутно, – Аня захрустела чипсами и открыла бутылку пива.

– Журавлёва, ты как всегда! Всё тебе надо знать именно поминутно, – Яна сморщилась.

– Ну а как иначе можно себе тогда всё представить? …Не отвлекайся, продолжай.

– Взяла такси. Приехала, почти не опоздав. Встретила своих бывших однокашников. Потом встретили молодых…

– А где праздновали-то?

– В «Багире».

– А, я была там. Ничего такой ресторанчик. Красивый.

– А какое платье было на невесте? – с долей зависти перебила всех Маша.

– Маня, каждая невеста считает, что её платье самое лучшее на свете. А все гости женского пола ей в этот момент завидуют и ненавидят! – отрезала Аня.

– Вот видишь, Маш, мне даже отвечать не понадобилось. У Журавлёвой на всё найдётся ответ!

– Яна, дорогая, не отвлекайся!

– Хм… хорошо. …Встретили молодых. В этот момент у меня закружилась голова, но всё обошлось. Потом сели за стол: тосты, конкурсы, танцы. Кстати, тамада, которая вела эту свадьбу, мне очень понравилась! Такая заводная и не навязчивая. Супер! Отлично чувствовала настроение людей и знала какой конкурс или тост объявить. Она даже сама пела, когда крутили медляки! Голос у неё тоже красивый. Потом всё подошло к концу, я вызвала такси и где-то приблизительно в час ночи была уже дома. Но самое интересное, я вчера выпила столько шампанского, но так и не опьянела, как бы мне хотелось. А сегодня я обнаружила, что спала голой, а как разделась, не помню.

– Так бывает, когда ты ничего долго не ешь, а только пьёшь. В то же время и не пьяная, и в то же время ничего не помнишь. Это как водку с энергетиком мешать.

– Да, наверное…

– То есть другими словами, ты ни с кем там не познакомилась? – огорчённо подытожила Аня.

– Нет, ни с кем. Мне сейчас, да и, наверное, уже никогда этого и не захочется.

– Не говори так. Жизнь покажет. Вот увидишь.

– …Хотя, подожди! Блин, забыла. Был там один парень…

– О! А говоришь ни с кем! Ну-ка выкладывай!

– Да, нет, не в этом смысле. Я уже говорила, что там были мои однокашники. Так вот. Этот парень был их другом, а также другом жениха. Мы с ним перекинулись парой слов, а потом он пригласил меня на медленный танец. Потом мы продолжили беседу за столом, где выяснилась одна очень интересная деталь….

– Он гей? – подскочила на месте Аня.

– Нет.

– Он миллиардер?

– Нет!

– Он секретный агент на службе Её Величества, с лицензией на убийство?

– Нет!!! Блин, Журавлёва, ты дашь мне рассказать?

Аня жестом показала, что она теперь нема, как рыба.

– Мы с ним разговорились кто где работает, и он сказал, что работает…. Внимание, Маша! …С твоим Ильёй!

– …Как так? – Маша чуть не выронила из рук бутылку пива. – А как его зовут?

– Зовут Максим. Фамилии не знаю. Сказал, что работает с Ильёй Киселёвым в дизайн-студии…. С таким ещё специфическим названием….

– «Кварталостроитель»?

– Да, именно!

– Вот это да! …А как он выглядит? – Машу это сильно заинтересовало.

– Марусь, тебе что, Ильи своего мало? – вполголоса произнесла Аня и, улыбаясь, прикусила язык.

– Не смешно, Журавлёва! …Мне просто жутко интересно.

– Ну, он выше меня на полголовы. Коротко стриженый, словно уголовник. И в очках.

– Как тесен мир! Это Максим Малиновский. Его приятель. Они работают в паре. Илья архитектор, Максим – дизайнер. Мы когда с Ильёй были в «МЕГЕ» в январе, встретили его там. Тогда Илья меня с ним и познакомил. …Надо же, как жизнь устроена. Все мы ходим по улице рядом с незнакомыми людьми, которые знают наших друзей!

– …Эх, Маруся, хорошо сказала! Тебе надо было пойти в рекламщики! – Аня снова захлопала в ладоши. – И что, Яна, этот Максим тебе совсем не понравился?

– Анют, у меня нет никакого желания заводить отношения ни сейчас, ни потом…

– Это я поняла. …Но всё-таки, как он тебе?

– Скажем так, не в моём вкусе.

– Другого ответа мы от тебя и не ждали.

– Девочки, давайте сменим тему, а то всё обо мне, да обо мне. …чем вы кроме работы занимаетесь? Как у вас личная жизнь?

Яна посмотрела по очереди сначала на Аню, потом на Машу. Последняя, понимая, что её ответа ждут первым, присосалась к бутылки и мелкими глотками медленно допивала остаток пива. Видя, что взгляды подруг не собираются отступать от неё, Маша сдалась.

– На работе всё без перемен. Командую девочками операционистами. А в личном не так хорошо. …У меня с Ильёй сейчас непонятные отношения. Мне кажется, он теряет интерес ко мне.

– А сколько вы уже вместе? Четыре года?

– Вместе мы уже два года и один год живём вместе.

– Наверное, это просто временное охлаждение отношений. Кризис, насколько я помню из статьи одного семейного журнала, начинается после трёх лет, – деловито отчеканила Аня.

– Не знаю. Просто я чувствую, что я его уже не так интересую, как раньше.

– Может, стоит попробовать оживить отношения?

– А как?

– Скажем, съездите на выходные в экстравагантное место. Займитесь, каким-нибудь самым что ни на есть непристойным сексом. Кстати, в плане секса тоже напряг?

– Да. …Не так часто как раньше.

– Ну, это самый типичный признак охлаждения отношений. Я тебе советую – развейтесь.

– Надо бы подумать. Я боюсь, что он может меня разлюбить и уйти.

– Маня, не буду врать, такое тоже может быть. И поэтому я тебе советую взяться цементировать треснувший фундамент именно сейчас, когда его ещё можно залатать.

– Да, Анют, спасибо, я подумаю. А так, в итоге, оба работаем, вечером отдыхаем, телик смотрим. В выходные в кино ходим, в кафе сидим. В общем, ничего интересного.

– Но ты не переживай, это бывает у всех пар. Видите, теперь я вам обеим говорю – это просто надо пережить, – Аня открыла очередную бутылку пива.

– …Ну а ты, Аня? У тебя что нового? Парня так и нет? – Яна посмотрела на неё властвующим взглядом.

– А что я? У меня всё хорошо. Я противник отношений, поэтому не считаю нужным заводить их. С кем потрахаться у меня каждый день есть. Этим я не обделена. Из нового… только нижнее бельё, которое я вчера прикупила, по случаю аванса! Хе!

– Ты как всегда в своём репертуаре, развратница. Как твой брат поживает?

– У Славика нормально всё. Диплом сейчас пишет.

– Ах, точно, он же в это году заканчивает универ. Кипешь, наверное, дома от него?

– И не говори-ка. Домой прихожу: родители в одной комнате, он – в своей. Обложился книгами, тетрадями, торчит в интернете. Бубнит постоянно про себя что-то.

– А вспомни, как мы сами писали эти дурацкие дипломы?

– Ну, это вы писали, а я его купила.

– А, да, точно! – Яна зло прищурилась. – А как нам плела про то, как он тебе трудно дался… Мол, из библиотеки не вылезала целыми днями! Как была вруньей, так ей и осталась!

– Ой, да ладно! Ну, приврала немного, что тут такого? И если уж пошла такая песня, я заботилась, прежде всего, о вас. Не хотела, чтобы вы завидовали, и дала вам возможность спокойно написать ваши, так сказать, дипломцы.

– Ну, хоть на этом спасибо!

– …Кстати, я тут недавно купила себе все серии «Элен и ребята». Сейчас сижу, смотрю на работе, когда свободная минутка есть!

– Смотри-ка, Ян! И как ей удаётся так резко и не напряжено менять темы? – засмеялась Маша.

– Да уж!

– Помните, как в школе прогуливали уроки, чтобы ни одной серии не пропустить. – Аня мечтательно закрыла глаза.

– Да, – протянула Яна, – …так здорово было.

– Я сейчас опять заплачу, – пискнула Маша, – где наши молодые годы?

– Видимо, там же где и мы – в прошлом, – угрюмо произнесла Аня. – …Ладно, хватит грустить. Яна, слушай, давно тебе хотела сказать, да всё как-то момента подходящего не было.

– Я вся во внимании.

– У меня есть хороший друг. Он психолог. Отличный специалист. Когда у Славика были проблемы по поводу его кошмаров по ночам, он ему очень сильно помог. Давай, если хочешь, я тебя с ним сведу. Может, он тебе тоже поможет?

– Аня, мы, кажется, уже уяснили, что к докторам я пока не пойду! – проворчала Яна.

– Он не доктор, он психолог!

– Картофель, картошка – разницы нет!

– Нет, есть! Ты так сгоряча пока не руби. Мало ли. Ты подумай и если что, дай знать.

– …Хорошо, я подумаю. Довольна?

– Более чем, – усмехнулась Аня и подняла бутылку пива. – Предлагаю тост! За прекрасных дам! То есть за нас конечно!

***

Выходные для Яны были самыми трудными днями. Она ненавидела их. Они давили своей мощью безысходности. Они заставляли её кричать и плакать. Они кидали её в бездну, но не давали упасть, напоминая, что в конце следующей недели придут снова. Убежать от них было невозможно. Спрятаться тоже.

В субботу вечером, она часто уезжала на машине и каталась по городу всю ночь, чтобы всё воскресение проспать. А когда рулить никуда не хотелось, она пила снотворное и просыпала их. Когда её мучила сильная бессонница, и ей не хотелось больше пить таблетки, она молча лежала в кровати всю ночь и рыдала при включённом телевизоре. Все попытки читать книги в такие моменты оказывались неудачным. Дальше начальных страниц чтение не шло. Иногда Яна набирала фильмы в кинопрокате, покупала бутылку вина и сидела, плакала, смотря их. Она никого не хотела видеть, слышать или разговаривать. Общение для неё стало невыносимым, безвкусным, неинтересным. Ей больше нечего было впитывать в себя, поэтому она на подсознательном уровне отстранялась от всех.

Яна понимала, что подруги любят её, беспокоятся о ней, но их присутствие раздражало её. Она сама этого противилась, но ничего поделать не могла. Вчерашняя встреча стала крайне редким исключением. Сейчас, лёжа в кровати, и глядя в потолок, Яна думала об этом. Как так получилось, что она пошла на контакт? Может что-то произошло у неё в душе? Может какой-то этап её депрессии миновал? Внутри что-то очень жаждало согласиться с этим, но вместе с тем и опасалось того, что это может быть временным самообманом. Внутреннее опустошение, которое грозилось перерасти во всеобщую засуху, могло, наконец, и сдаться.

Воскресное утро не было добрым. Вчера, проводив подруг в первом часу ночи, и оказавшись в кровати, Яна долго терзалась уже знакомыми мыслями о пустом будущем в одиночестве. Опять её посетила мысль, что всё это можно прервать…

Сегодня, проспав до обеда и пролежав в кровати ещё с полчаса, она впервые за два месяца решила прогуляться по району и зайти в местный кинотеатр.

Уже дома, умывшись и приведя себя в хмурый порядок, Яна подумала о том, что неплохо было бы что-нибудь поесть. Такого давно не было. Раньше она ела только тогда, когда организм ставил её перед выбором – либо еда, либо голодный обморок. Придя на кухню и открыв холодильник, она раздосадовалась. Пару йогуртов и недопитая бутылка вина, видимо ещё с прошлых выходных. Сладкого сейчас ей точно не хотелось; она открыла кухонный шкафчик и на радость себе нашла нетронутый пакет сухой гречи. Этот пакет казался чем-то революционным для сегодняшнего дня.

Сварив себе кашу и дав ей остынуть, Яна задумалась на мгновение.

– Сколько я смогу съесть ложек каши? Две или три? …Допустим, четыре, – с этими мыслями она начала зачёрпывать в себя гречу, медленно считая количество.

После десятой ложки Яна поняла, что больше съесть не сможет.

– Неужели я наелась? Да что это со мной сегодня? …Ах, а я и не заметила, у меня даже голова не болит.

Через десять минут у неё заболел живот и её начало тошнить.

***

Солнца в этот день не было. Хмурое зимнее небо не дарило сегодня снегопада, поэтому улицы казались пустынными.

Выйдя из дома и зашагав по жилым дворам между панельных девятиэтажек, Яна почувствовала лёгкое головокружение. Свежий холодный воздух атаковал её мозг и сознание, словно первый космонавт на Луне, учуяв кислород. Она старалась дышать глубоко. Но сейчас это получалось плохо.

Люди, встречающиеся у неё на пути, казались серыми и безликими. Их одежда, их взгляды, их разговоры. Они сливались с домами; такими же бесцветными. Около мусорных контейнеров, которые были переполнены бытовыми отходами, шныряли бездомные собаки в поисках хоть какой пищи. Яна жалостливо проводила их взглядом, и подумала: «Господи, а я ведь так же по своим мысленным помойкам каждый день рыскаю. Ищу что-нибудь съедобное…»

Из двух фильмов «Монтана» и «Я – легенда», Яна твёрдо решила сходить на последний.

В аннотации говорилось, что главный герой остаётся один в живых на земле после того как неизвестный вирус уносит жизнь остального населения.

«Он тоже остался один. Как и я. …Одиночество никого не жалеет».

Купив билет, она раздосадовалась, узнав, что зал почти полон. Она ходила в кино, когда в зале было мало людей, и всегда брала билет в четырнадцатый ряд на пятое место. Поэтому сейчас, чтобы не толкаться, она взяла билет в том же ряду, но на первое место. Чтобы потом, опередив всех, первой выбежать из кинозала.

В холле кинотеатра Яне стало не по себе. Радость и веселье, которое здесь не прекращалось ни на минуту, резала Яну пополам, словно нож консервную банку.

«Реальность продолжает издевается надо мной. Зачем она показывает мне чужое счастье?..»

Выйдя из кинозала после просмотра, Яна была полностью потеряна. Она была шокирована фильмом, пережив заново горечь потери и встречу с одиночеством, как и главный герой фильма. Терять, зная, что больше не обнимешь, самый необъяснимый ужас. Он охватывает с головы и медленно пугает время, которое ещё вчера смеялось. Смеялось над собой.

Был уже девятый час вечера. Сормово освещалось фонарями и светом спотов подсветки кинотеатра.

Яна медленно шла домой.

«Я бы хотела остаться одна на земле так, как он. Только без заражённых. Чтобы наверняка знать, что вокруг никого нет. Так было бы проще существовать, грустить о потерях, плакать, мечтать».

Мысли всеми силами не давали ей услышать, что скрип снега шептал ей молитву. Он кричал как мог, махал зажженными факелами перед ней на горизонте, стрелял в воздух холодом. Но всё было тщетно. Её взгляд на зиму умер.

Зайдя в квартиру, Яна, не раздеваясь, прошла в комнату отца, взяла с полки его фотографию, где он держит её ещё совсем маленькую на своих крепких руках и улыбается, и села на стул за которым он обычно читал книги.

– Папочка, мне так без тебя плохо… – Яна не обращала внимания на рухнувший поток слёз, – зачем ты меня оставил?.. почему?.. Я перестала жить без тебя.… Без Андрюши. Помоги мне! Пожалуйста, помоги! Ты меня слышишь? …я знаю – слышишь! Что мне делать? …Как мне научиться жить без вас? Чем мне жить без вас?.. А может… Мне к вам прийти? …Слышишь? Да, я знаю, что это неправильно, но тогда я буду с вами! Я смогу вас обнять! Нет, мне только перебороть страх, и… я с вами…. Но почему?.. Папа, почему? Мне так страшно идти к вам, но я это переборю! Понимаешь? Там ты, мама, Андрей!!! Я хочу к вам! Здесь я никому не нужна, здесь я совсем одна! Я так больше не могу!!! Я умираю!!! Слышишь?! Умираю без смерти!!!

Яна закричала, выронив фотографию из рук. Она попыталась встать со стула, но не почувствовала ног и упала на пол, как тогда во сне. Из носа потекла кровь. Не замечая этого, Яна стала обессилено бить ладонью об пол и всхлипывать: «Я этого не заслужила! Они должны жить! Должны!!!»

***

Приложив мокрое полотенце, смоченное холодной водой, к носу, Яна набрала на мобильном телефоне номер Ани.

– Да, рыжик!

– Анют, привет, слушай… есть разговор, можешь сейчас говорить?

– Привет! Да, конечно. Что-то срочное?

– Не знаю… я тут подумала… а, ладно, забудь!

– Ну уж нет, раз уж начала, то договаривай.

Яна нервно дышала в трубку.

– Может мне приехать к тебе? Тет-а-тет поговорим, а то по телефону это как-то…

– Нет-нет. Мне лучше, если по телефону. Анют, ты права, я действительно не в себе… Можешь связать меня с твоим другом психологом?

– Да, конечно. Нет проблем. Так… – задумалась на секунду Аня, – я тогда сейчас кину тебе его номер и параллельно позвоню ему, предупрежу, что ты хочешь с ним пересечься.

– Хорошо, я жду… Спасибо тебе.

– Яночка, дорогая, не за что пока.

Нос болел, но кровь уже не шла. Яна заново намочила уже потерявшее холод полотенце и приложила к ушибленному месту.

Как только она это сделала, зазвонил телефон.

– Рыжик, я ему позвонила, поговорила. Он ждёт твоего звонка. Только, прости, о цене вы уже сами договоритесь. Друзья друзьями, но деньги всем нужны. Психологи не исключение.

– Я поняла.

– Ну, давай, удачи тебе. Позвони потом, расскажи, как всё прошло.

– Ладно.

– ….А, Яна, подожди!

– Да.

– Слушай, я забыла сказать, у Славика день рождения в эту субботу. Он его хочет отметить в «Ямайском посольстве». Он тебя приглашает. Придёшь?..

– Не знаю пока ещё…. Доживём, а там видно будет. Мне сейчас не до этого.

– Всё, исчезаю. Звони-пиши!

Трясущимися руками Яна никак не могла нажать на кнопку «Вызов». Ей было страшно. Страшно, что чужой человек посмотрит ей в душу и будет её обсуждать. Страшно, что он будет сильнее её. Яна, не заметив за собой, опять заплакала. Приступы плача уже настолько стали частыми для неё, что она уже не обращала на это никакого внимания. Когда она это поняла, почувствовав, что слёзы капают с её щёк на руки, то машинально взяла салфетку, чтобы вытереться, а затем нажала на «Вызов».

Гудки показались ей слишком громкими. Перед глазами рябило.

– Алло, – приятный голос вдалеке подсознательно просил доверие.

– Добрый вечер. Это Анар Гайталиев?

– Здравствуйте. Он самый. Вы, наверное, Яна Мурашова, подруга Анны Журавлёвой?

– Да, это я, – Яне показалось, что её голос стал настолько писклявым, что ей самой было противное его слышать.

– Очень приятно. Анна только что вкратце рассказала Вашу проблему. Она сказала, что Вы хотите со мной встретиться, чтобы я с вами проработал несколько сеансов?

– Да, – продолжала писклявить Яна, добавляя, – только прошу Вас, не называйте это сеансами.

– Хорошо. Встреча, так подойдёт?

– Да. …Я работаю с девяти утра до шести вечера каждый день, кроме выходных.

– Так, одну минуту. Сейчас посмотрим… – Анар видимо проверял своё свободное время. – Вас устроит в этот вторник в семь часов вечера.

– Устроит.

– Тогда я жду Вас у себя в офисе. Запишите, пожалуйста, адрес: улица Горького…

– Извините, Анар…. как бы мне Вам объяснить…. давайте встретимся вне Вашего офиса. Просто, я хочу…. нет, скорее мне будет проще общаться на нейтральной территории.

– Хорошо. Как Вам угодно, я всё понимаю. Где бы Вы хотели встретиться?

– Раз вы работаете на улице Горького, то давайте в каком-нибудь кафе неподалёку?

– Выбирайте, мне всё равно.

– Ой, я даже и не знаю…. Давайте в «Латино Кофе», что справа от «Макдоналдса» на площади того же Горького. Знаете, где это?

– Да, знаю. Хорошо, договорились. Я записываю: вторник, девятнадцатого февраля, семь часов вечера, кафе «Латино Кофе». Мурашова Яна.

– Да, всё верно.

– Отлично, Яна, тогда до встречи!

– Спасибо! До свидания.

***

Огромное поле, у которого нет конца и края. Оно покрыто ярко-белым слоем снега. Нет ни одного дерева, ни одного куста, ни одной живой души. Дует холодный порывистый ветер, который пробирает до костей. Яна стоит посреди всего этого необъятного и стучит зубами.

– Это сон, это всего лишь сон!

Послышалось громкое карканье. Яна подняла голову. Над ней кружила белая ворона и продолжала издавать противные звуки.

– Опять ты тут каркаешь!

Яна в сотый раз оглянулась, и посмотрела на себя. Она так же стояла голышом в сугробах снега и стремительно замерзала. Казалось вот-вот и она умрёт от переохлаждения, но внутри её что-то подсказывало, что этого не случится.

– Мне надо лишь сделать шаг, чтобы проснуться! Один шаг! – посиневшие губы уже не слушались её.

Она так и сделала. Замерзшие ноги опять ей не подчинились, и Яна рухнула в сугроб. Свист ветра перед глазами нарушал только слабое карканье удаляющейся в необъятное небо белой вороны. Метель заметала её следы.

Смотрите, смотрите! Я поняла, где она живёт! Вон там, видите? Видите, этот свет? Он наконец стал бить мне в глаза! Он такой яркий, такой тёплый! Как это красиво! Мне не надо больше ждать и отсеивать ненастоящие минуты, я уже держу её в руках! Она стекает с меня через холод…

***

Сегодня Яне как никогда хотелось, что бы этот рабочий день никогда не кончался. Она боялась сегодняшней встречи с Анаром Гайталиевым. Но внутри себя успокаивала надеждами на то, что сегодня вечером что-то измениться в её сознании.

Доработав ровно до шести часов вечера, Яна в спешке выключила компьютер за своим рабочим столом, кинула в себя две таблетки анальгина, так как голова с утра не прекращала болеть, оделась и, ни с кем не прощаясь, побежала к машине.

Февраль продолжал поражать нижегородцев своими холодами. Снег падал и падал, будто предвещал холодный вечный Апокалипсис. Укутавшись в тёплую одежду и разговоры, горожане продолжали бежать по своим делам. Автомобили по-прежнему скользили на скользких дорогах, скапливаясь в пробки. Улицы ждали ночи, чтобы передохнуть от человеческих ног.

Уже через сорок минут Яна садилась за столик в удалённом тихом углу маленького кафе.

– Девушка, будьте добры апельсиновый сок, – сказала она официантке.

Та, кивнув головой, убежала за прилавок выполнять заказ.

Яна окинула взглядом посетителей. Сейчас в холода, люди должны были наоборот сидеть по тёплым кафе, но это заведение видно было исключением. Кафе было полупустое. Скучающие официантки ютились у бара в надежде, что к ним так никто и не заглянет.

Яна поправила воротник своей чёрной водолазки, провела рукой по волосам и в очередной раз посмотрела на часы. Жирная стрелка предательски ползла к цифре семь.

«Как же я хочу сейчас остановить время… почувствовать тишину секунд… незаметно убежать от чужих глаз… и никогда не быть под властью минут…

В кафе вошли два парня и стали всматриваться в уже приютившихся посетителей, видимо, выглядывая своих друзей. Не найдя их, они удалились.

«Стоп! А не сидит ли этот Анар уже здесь, в кафе? – Яна нервно закрутила головой по сторонам. Две влюблённые пары и скучающая женщина предстали перед её нервным взглядом. – Уф… А то сердце стало останавливаться от этой мысли».

В это время официантка принесла сок. Яна вежливо кивнула ей и, дождавшись, когда та уйдёт, залпом выпила весть стакан.

Неожиданно предательски завибрировал её мобильник. Яна вынула его из сумки – звонил Анар.

– Да.

– Яна, здравствуйте, я вошёл в кафе и стою сейчас у входа. Вероятно, вижу Вас, так как Вы единственная, кто разговаривает по телефону.

Яна повернула голову и увидела улыбающегося молодого парня. Она подняла руку.

Пока Анар вешал своё пальто при входе, у Яны мелькнула бешеная мысль – встать и убежать от этого позора исповеди. И она бы это сделала, если бы не её куртка, висевшая в том же месте.

Причесавшись перед зеркалом, которое висело недалеко от главного входа в кафе, Анар подошёл и сел за столик Яны.

– Здравствуйте. Очень рад с Вами познакомиться! – сказал он, слегка пожимая ей руку.

На вид Анару было не больше, чем самой Яне. Он был довольно высоким, плечистым. Его кожа была то ли смуглой от рождения, то ли загорелая. На голове забавно сидели, зачёсанные на бок, кудрявые волосы. Они чем-то напомнили Яне стриженых барашков, которых она видела по телевизору. Строгий костюм делал его старше. Молодое серьёзное лицо с небольшим шрамом над левой бровью и взгляд, который сложно разгадать с первого раза, помогали ему хорошо замаскироваться от первого впечатления.

– Добрый вечер, Анар. Мне тоже очень приятно, – засмущалась Яна, вспомнив, что именно этому человеку надо открыть душу. – …Вы меня простите, но мне сначала надо знать, во сколько мне обойдётся наш разговор. Знаете, просто я не Рокфеллер.

– Для первого раза я не возьму с Вас денег. Мне сначала хочется познакомиться с Вами поближе. В профессиональном плане, конечно. Более подробно узнать о Вашей проблеме, о Ваших индивидуальных чертах характера. Потом мы с Вами вместе сделаем выводы и будем решать, в какой именно помощи Вы нуждаетесь. А о цене – это последнее. Тем более Анна очень просила за Вас.

– Анька мировая женщина, – улыбнулась Яна и обратила внимание на его руки, которые он положил перед собой. На правой руке он носил обручальное кольцо, на левой, на безымянном пальце, небольшой жёлтый перстень.

– Вы не против, если я себе кофе закажу? – Анар посмотрел на неё изучающим взглядом.

– Нет, конечно, заказывайте.

К тому моменту как Анару принесли его кофе, и он отпил пару глотков, Яна сидела почти без движения и смотрела в окно. Она старалась как можно тише дышать, так как думала, что в такой тишине, которая наступила для неё, её вздохи казались рычанием.

Не проглотит ли её собственный страх открытой дверью?

Анар молчал и незаметно изучал её взглядом.

– Яна, я понимаю Вашу смущённость. Перед Вами совершенно незнакомый человек, и рассказать ему о своих душевных травмах очень нелегко. Однако есть доказанное мнение, что именно незнакомому человеку раскрыть свою душу легче всего. Поэтому не обращайте на меня внимания. Просто говорите. Я Вас слушаю, и не перебиваю, – он сделал сочувствующий вид, но блеск в его глазах выдал в нём нечто иное.

У Яны страшно загудело в ушах. Но отступать было уже не куда.

– Видите ли, Анар. Год назад… я потеряла двух любимых мне людей… Двух близких мне людей. Двух людей, которые были всей моей жизнью. …Мой отец и будущий жених, возвращаясь из Москвы на машине, погибли, попав в ДТП. За рулём был папа и он, якобы по протоколу, обгонял грузовик в конце подъема. Навстречу выехал автомобиль, и они сошлись в лоб в лоб. Женщина, которая управляла этим автомобилем, осталась жива, а мои… погибли… Папа сразу, Андрей в больнице тем же вечером, не приходя в сознание. Моего отца признали виновным в ДТП… но в это не верю. Ведь на погибших легче всего свалить вину. Я когда узнала об их гибели, то потеряла на день дар речи и сознание реальности. А когда пришла в себя не могла уже жить. Видите ли, моя мама умерла при родах. Родственников у нас нет, поэтому я хоронила их одна… Отца в закрытом гробу…. – Яна заплакала и старалась сделать это как можно тише, но на её всхлипывания и прерывающиеся вздохи обратили внимание гости кафе и официанты.

– Поплачьте, – железно произнёс Анар.

С виду можно было подумать, что молодой человек, будучи женат, пытается объяснить своей любовнице, что не может оставить жену и ребёнка ради неё и предлагает расстаться. Девушка, разумеется, плачет.

– …Анар, давайте уйдём отсюда. Вы были правы, надо было в вашем офисе встретиться…

– Так ещё ничего не потеряно. Давайте доедем, тут рядом.

– …Нет-нет, я не хочу навязываться, извините… простите, мне очень жаль…

Яна встала и зашагала к гардеробу. Анар, не вставая, обернулся и проводил её взглядом. Остановившись на полпути, Яна посмотрела на зимнюю улицу через витрину. Начиналась вечерняя метель, которая ласково стучалась в окна кафе. Время, которое она хотела приручить, наконец, остановилось. Замерло всё: жизнь, смерть, любовь, ненависть. И только белая ворона продолжала так же каркать где-то вдалеке…

Закинув голову назад, Яна вытерла привычным движением руки слёзы со своих влажных щёк, постояла минуту и пошла обратно к столику, где продолжал сидеть Анар, так и не проронивший ни одного слова.

– Давайте в салоне моей машины поговорим. Я тут на площади припарковалась. Я могу…. – выдохнула пустой звук Яна, решив не договаривать последние слова.

– Хорошо, как Вам будет угодно.

***

– Всё моё воспитание взвалил на себя отец. Он отказался от своей личной жизни ради того, чтобы я ни в чём не нуждалась. Он был простым начальником цеха на заводе. Вкалывал, как проклятый. Иногда по ночам бомбил таксистом, когда с деньгами было совсем худо. Только благодаря ему я и получила хорошее образование. А потом я смогла устроиться на хорошую работу. В 2006 году я заставила его уйти с завода, чтобы он отдохнул и пожил для себя. Я начала хорошо зарабатывать, так что можно сказать, что мы поменялись ролями… А незадолго до этого, в 2004, я встретила Андрея, моего будущего жениха. Скажу только одно, что он был и останется моей единственной любовью, которую я по-настоящему пережила… переживаю… Мы должны были пожениться этим летом… – Яна не замечала, как одновременно говорит и плачет. В салоне её рыбки было ещё прохладно, печка не успела всё обогреть. Поэтому она и Анар сидели в верхней одежде. – И после этой трагедии я сломалась. Все говорили, что у меня депрессия. Что если я не пойду к специалисту я могу сойти с ума или наложить на себя руки. Понимаете, я тогда отстранилась от всех. От всего живого и радостного. Я не хотела никого слушать и видеть. Потеряла многих друзей, кроме моих трёх старых подруг. Они единственные, кто не отвернулись от меня. Одна из них как раз Аня Журавлёва, которую Вы знаете. Но и от них я старалась убежать. Жизнь стала мне абсолютно неинтересна. Я не могу теперь смотреть на вещи в позитивном смысле. Я вижу только один негатив. Я ненавижу всё и всех вокруг. Я перестала улыбаться. Я каждый день плачу по несколько раз в день, уже даже не замечая этого. У меня часто бывают истерики. Я иногда даже ног не чувствую, падаю на пол. Я выпила тонны таблеток, так как у меня уже как год ужасно болит голова. Я практически ничего не ем. Меня часто тошнит. Я стала пить много алкоголя. Я плохо сплю. У меня через раз бессонница. Чтобы уснуть, я пью снотворное. А когда его не пью, потому что им меня рвёт, я всю ночь рыдаю, при включённом телевизоре. …Я ненавижу выходные. Работа – это единственное место, где я забываюсь. Я бы рада там круглые сутки пахать, как раб, но там так не заведено. Вечерами я часто думаю, а не покончить ли мне с собой? И начинаю думать, как бы это сделать? Повеситься? Броситься под машину? Вскрыть себе вены? Выброситься из окна? Или проглотить всю пачку снотворного? Но так как я понимаю, что в душе́ я трусиха, я боюсь это сделать. Но с каждым днём мне кажется, что я начинаю забывать, что такое страх. И от этого меня начинает знобить. …Мне очень сложно жить без папы и Андрея. Одиночество и боль. Они никуда меня не отпускают, всё время следят за мной, контролируют. …И вот вчера я, наконец, поняла, что ещё чуть-чуть, и они сведут меня с ума. Если бы они спросили: «Что нам с тобой сделать, Яна?» Я бы ответила: «Убейте! Просто убейте!» Я была бы рада, если бы это было так, но эти чувства предпочитают меня мучить. Хотя, позавчера, в субботу, я впервые за долгое время встретилась с подругами. Не знаю, почему я это сделала… раньше, я вообще гнала их и ругалась с ними. А сейчас, видимо, в моём сознании что-то произошло, раз я пошла на контакт… это и заставило меня пойти к Вам. Мне Вас советовала Аня, но я зло отнекивалась. А вчера поняла, что без помощи нужного мне человека уже не выдержу…

Снег наполовину замёл стёкла автомобиля. Они сидели в серой темноте, которая освещалась бликами электрической улицы.

Всё это время Анар сидел молча и неподвижно, лишь изредка теребил обручальное кольцо на пальце, наблюдая при этом за прохожими, которые пытались убежать от зимнего ненастья.

– Вот и вся проблема вкратце… Наверное, таких как я – тысячи… Но из этих тысяч надо выбирать единицы, которые обречены на счастье. Разве не так? – прошептала Яна, доставая из бардачка разовые салфетки.

Тушью она давно уже не пользовалась. Постоянные приступы истерики не самые лучшие друзья для косметики.

Анар посмотрел на свои руки, которые скрестились с помощью пальцев.

– Я понял Вашу проблему, Яна. Начнем, наверное, с того, что я опишу Вам Ваше состояние с точки зрения человеческой психологии, – он повернул голову к Яне, и сердито посмотрел ей в глаза.

– Вы так спокойно говорите…. я… я понимаю, таких сумасшедших как я у Вас много…. – Яна не выдержала его взгляда и увела глаза в сторону.

– Нет, Вы не сумасшедшая, Вы слегка…. Скажем так, заболели. И я тут, чтобы Вам помочь. Но только, если Вы сами этого хотите.

– …Я хочу.

– Яна, у вас не депрессия. Я склонен думать, что это психотическое состояние вашего организма. Гиперактивность Вашей мозговой деятельности, которая из-за возникновения застойных очагов возбуждения, находит возможность «разрядки» в виде эмоциональных кризисов. Ваши эмоции рождаются подсознательными установками прошлого. Они имеют под собой основу только в виде повода. Другими словами, это означает, что эмоциональная реакция после стимула, который, Яна, в Вашем случае малейший негативный повод, преобладает над возможными вариантами исхода ситуации, оцениваемых сознательно. Одна из главной целью нашего лечения, я думаю, должна состоять в не допущении развития запредельных эмоции.

– Я понимаю, что именно прошлое и не даёт мне оттолкнуться на новый берег. Но я ведь не могу его вот так взять и забыть! Это часть меня…

– Я и не предлагаю Вам этого делать. Отпустить и забыть прошлое нельзя. Исключения составляют больные амнезией. Но тут другое дело. Ваше же прошлое можно попытаться интегрировать. То есть адаптировать к нормальной жизни. Нельзя терять такой опыт как прошлое. Потеряв его, можно впасть в подобные проблемы и закончить куда гораздо хуже. Попробуйте приспособить боль утраты ваших родных в чувство благодарности им. Склейте прошлое, когда Вы были с ними рядом к Вашему жизненному опыту на данный день и продолжайте жить дальше. Прошлое обязано по своей природе помогать нам в будущем.

– Я Вас поняла. Знаете, Анар, подсознательно я знала всё, что Вы сейчас мне говорите. Всё, что я хочу, так это начать жить по новому, раз уж судьба так со мной обошлась. Помнить и любить прошлое, но любить настоящее. Я хочу снова быть счастливой. Именно счастье и давало мне те жизненные силы в прошлом, когда я уже отчаивалась на любую радость. Именно чужому счастью я завидовала весь этот год. …Если бы оно продавалось, я бы была готова купить его за любые деньги, – опять почти шёпотом произнесла Яна, расстегивая молнию своей куртки.

– Юмор – хорошее оборонительно средство.

– …В смысле? Это Вы к чему?

– Да собственно ни к чему… Яна, а что для Вас счастье, раз уж Вы акцентируете на нём такое внимание? – Анар несколько расслабился в позе.

– Счастье?.. в моём случае – это когда я живу и чувствую что происходит вокруг меня. Это когда я ощущаю теплоту глаз, голосов, прикосновения губ, рук. Это когда я люблю жизнь такой, какой она есть, без всяких прикрас.

– Яна, а Вы никогда не задумывались, что счастье – это временное явление?

– Счастье не может быть временным, оно бесконечно. Когда я люблю, то оно уже никогда не уйдёт из моей души. Именно счастье и заставляет делать мир ярким в глазах у влюблённых.

– То есть Вы исключаете момент присутствия негатива в так называемом счастье?

– Да, исключаю. Если бы счастье несло в себе негатив, то оно называлось бы «зло». А зло – это уже аспект побеждённых, которые даже понятия не имеют о том, что улыбнувшись своей душе, можно начать жить по другому. Даже без денег в кармане. Я жила именно по-другому, но судьба нагло забрала у меня моих близких вместе с моим счастьем.

– Ну вот, видите, Вы же сами только что сказали, что судьба забрала Ваших близких именно с Вашим счастьем. Значит оно, выходит, всё же временно?

– Я сказала, что забрала, но не убила. Оно есть. Моё счастье есть. Мне просто надо его теперь найти.

Анар снова принял напряжённую позу.

– Понимаете, Яна. …Счастье, которое Вы хотите найти, как и любое другое счастье – явление временное. Оно не даст Вам ту свободу из Вашего кризиса. Вы сейчас погрузились в очень глубокую яму. И выбраться из неё Вам не даёт именно желание стать счастливой.

– Я что-то не совсем понимаю…

– Представьте, Вы сейчас стали счастливой. Вы радуетесь жизни, всё хорошо. Вы встречаетесь с подругами, друзьями. Вас повышают на работе. И что дальше?

– Дальше?.. Дальше я буду жить.

– Вы и сейчас живёте.

– Но я буду жить счастливой, буду, так сказать, порхать над проблемами, быстро их решать, буду любить, радоваться жизни, рожу ребенка, в конце концов…

– Вот! Любить и родить ребёнка. Чтобы это сделать Вы считаете, что Вам обязательно нужно счастье?

– А как я без счастья смогу любить?

– Яна, любовь – это биологический и химический процесс. Счастье – не более чем всплеск временных позитивных эмоций, выражаясь простым, не научным языком.

– Я так не считаю… Я уверена – мой папа и Андрей хотели бы, чтобы я была именно счастлива!

– Яна, счастье не ухватишь за хвост, как жар-птицу. Оно приходит и уходит. Я, например, был счастлив, что в своё время поступил в институт. Но с момента начала учёбы, это чувство пропало. Когда я купил себе автомобиль – я тоже был счастлив, но отрулив на нём пару месяцев, это чувство опять прошло. Найти ступень-стимул, с который Вы и начнёте подъём к жизни без негатива, но со светлым прошлым, вот, что Вам сейчас надо! И счастье здесь абсолютно не причём.

– Причём здесь стимул? Я сейчас эмоциональный инвалид и я просто хочу быть счастливой. Почему, Вы считаете, что я не права?

– У меня были разные люди на приёмах, с разными психологическими проблемами. И, поверьте, я знаю, что такое мнимый вывод, который окончательно косит человека.

Яна сильно зажмурила глаза.

– Хорошо, а какой стимул, например?

– Стимулом являются многие вещи. Рождение того же ребёнка, например. Переезд в новый город, новая работа. Новые знакомые, среди которых могут оказаться настоящие друзья. …Новая любовь.

– …Но я уже никогда не смогу полюбить.

– Здесь Вы ошибаетесь, Яна. Человеческий организм и его чувства способны на многое. Сейчас, скажем так, ваши чувства заблокированы. Но как только мозг будет нуждаться в них, он Вам не забудет об этом напомнить.

– Мне очень трудно будет настроить себя на лечение, не найдя счастья. Пусть даже, как Вы говорите, временного, Бог с ним.

Анар долго смотрел на свои часы, словно, у него там была шпаргалка, с помощью которой он и козырял психологическими терминами, подсматривая их оттуда.

– Я могу пойти на хитрость и предложить Вам «счастливые минуты» в качестве доказательства моих слов, что счастье временно, и что Вам сейчас нужно нечто другое.

– «Счастливые минуты» – это такой психологический жаргон?

– Нет, это я так образно, специально для Вас, назвал антидепрессант.

– Не поняла?

– Антидепрессант временно делает Вас…. Хм…. Скажем, счастливой и в тоже время спокойной. Но его действия, как и действия счастья заканчиваются.

– А я читала, что после прекращения курса лечения такими лекарствами, одни люди вылечиваются, другие приходят к тому, с чего начинали.

– Как специалист, да и как человек, я Вам так скажу. Люди, которые лечились от апатий и депрессий данными препаратами, вылечивались к концу лечения только благодаря тому, что находили в этот период свой дальнейший путь. А те, кто так и не нашёл, пойдя не тем путём, падали обратно туда, откуда и не поднимались. Это всё конечно грустно. Но, тем не менее, это своеобразное «искусственное счастье». Я могу назначить Вам небольшой курс лечения этими препаратами, и по окончании их действия Вы сами поймёте, что временно, а что нет. Не исключаю, что за это время Вы, может, найдёте так нужный Вам стимул.

– Нет, извини, такие вещи я пить не буду. Хоть я и больна, но с этим у меня всё строго, – с некой злобой процедила Яна.

– Хорошо. Тогда давайте начнём простой курс психотерапии. Два раза в неделю Вы будете посещать мой кабинет, где мы будем с Вами общаться и постараемся путём осмысления многих вещей преодолевать Ваш кризис.

Больше всего Яна боялась, что поступит это предложение. Она так надеялась, что всё обойдётся сегодняшним разговором.

Недалеко от площади, где они сейчас находились, с рёвом сирен пролетела карета «Скорой помощи».

– Знаете, Анар, сейчас я не готова дать Вам окончательный ответ на Ваше предложение…

– Я и не прошу давать его именно сейчас. Вы должны самостоятельно понять, нужно ли Вам лечение, и если нужно, то в какой именно момент. Подумайте. Взвесьте всё окончательно. Ведь никто ничего не теряет.

– Может быть и так.

После вышесказанных слов, Яна широко улыбнулась, так как её слова показались ей до боли смешными.

– Вы не потеряли чувство юмора. Значит, всё поправимо! – перешёл снова на расслабленный тон Анар. – В любом случае, у Вас есть мой телефон и Вы всегда можете связаться со мной в случае необходимости.

– Спасибо.

Анар снова перевёл взгляд на прохожих.

***

Чувствовать минуты, которые расширяются при нагревании смеха нельзя без дождя. Он смывает все следы и воспоминания о щелчках, которые резонируют вместе со струнами необъятного чувства. Придуманное облако никогда не даст грозы. Это можно понять, слепив из пластилина одеяло, которое растает с приходом холодов. И только тогда можно спокойно лечь спать, зная, что клавиши прозрачного пианино не возьмут мажорный аккорд. Они будут просто невидимыми для музыки пластмассовой пощёчины.

Ветер, стучащий в это время в окно должен пугать только самого себя. Он всегда идёт на самопожертвование ради того, чтобы показать заблудившимся линию морского берега. Замерзшие курортные моря на этом берегу влюблялись в лёд, который покрывал их не один год. Столько времени было потеряно ими на осмысление таявшего сахарного ледника, что, казалось, невозможно было больше любить воду, так как она вымывала из песчаных пляжей пурпурный песок. Песок надежды. Надежды на обречённость.

Огромное поле, у которого нет конца и края. Оно покрыто ярко-белым слоем снега. Ни одной живой души, ни одного звука. Лишь небольшой засохший обломанный куст неподвижно утопал в сугробе и издавал скрипучий звук от нависшей на него белой ваты. Подул холодный порывистый ветер, который пробирал до костей. Яна стояла в пяти шагах от её нового друга по иллюзии.

– Привет, дружок! Как же ты здесь оказался? Наверное, замёрз? Посмотри, ты такой же голый, как и я.

Послышалось громкое карканье. Яна подняла голову. Белая ворона, которая всё так же издевалась над ней, сделала несколько небесных кругов и села на куст, стряхнув небольшой кусочек ваты.

– А ну пошла прочь! Кыш, с моего друга! – закричала Яна и замахала руками.

Ворона громко каркнула в ответ.

– Заткнись!!! Не смей на него садиться!!! – Она попыталась сделать пару шагов к кусту, но замерзшие ноги ей не подчинились. Яна рухнула в сугроб.

Треск сучьев её друга вперемешку с карканьем закружились в исчезающем вихре сознания.

***

– Рыжая, ты где есть? – кричал весёлый голос Ани в трубку.

– Анют, вот только припарковалась, уже бегу.

– Давай быстрее, мы на втором этаже. Как поднимешься, сразу налево.

– Лечу!

В кафе «Ямайское посольство» Яна бывало много раз. Здесь они обедали с Андреем.

Словно по воле романтики они встречались в их обеденные часы и часто заходили сюда.

Сидя друг против друга, они не могли оторвать взгляд от параллельно светящихся глаз. Казалось, природа изобрела настоящую любовь для человечества. Настоящую надежду на искупление всего искусственного существования. Но почувствовав, что она строит карточный домик на беспокойных волнах, решила повременить с радостью и отвернулась к другой безжизненной планете.

Яну всегда умиляли его глаза в момент смеха. Они приобретали необычную форму. В них появлялось нечто такое, что Яна называла радость полумесяцев. Поэтому она старалась как можно чаще смешить Андрея, а когда ей это удавалось, то старалась насладиться каждой секундой его глаз.

Скинув куртку в гардеробе, которое оно предпочла шубке, Яна на одном дыхании вбежала на второй этаж. У окна с видом на главпочтамт города она сразу же увидела небольшую компанию молодых людей, которые занимали три столика.

– Рыжик пришла! – завидев издали Яну, закричала Журавлёва.

– Ну что ты кричишь на всё кафе? …Привет всем, – скромно сказала Яна, подходя к столикам.

– Рыжая, я тебе тут место забила рядом со мной. Давай сюда, – Аня показала на свободный стул, который стоял рядом с ней.

Яна пробравшись через гостей, села на приготовленное для неё место.

– Уважаемые гости, хочу познакомить вас с очаровательной рыженькой красавицей, нашей с Манькой лучшей подругой – Яной Мурашовой! Яна, я так же хочу познакомить тебя с нашими очаровательными гостями! Итак, слева направо участники нашей акции: я, собственной персоной, мой брат Славик – виновник торжества, далее всем знакомая Маша и его очаровательный принц с модной бородкой Илья. Далее: Настя, Игорь, Света, Антон, Ира и Костя, – громким басом, пародирую видимо какого-то телевизионного диктора, произнесла Аня.

– Очень приятно, Яна. Будем знакомы, – зашумели гости.

– И мне тоже, – Яна слегка покраснела и перевела внимание на Аню. – Перестань кричать! И вообще, чего ты тут фамильярничаешь?

– Вы только посмотрите, наша «рыженька лиса» как всегда ворчит! А вот за то, что ты опоздала, наливаем тебе штрафную, – с этими словами она схватила пустой бокал и стала глазами искать на столе открытую бутылку водки.

– Аня, я за рулём!

– Ну вот!.. Зачем ты на машине приехала? Я так хотела тебя споить! – Аня продолжала сжимать в руке бокал. – А может, всё-таки выпьешь?

– Сколько она уже выпила? Я ведь только на полчаса опоздала! – сморщено спросила Яна у Славы.

– Здесь только рюмку водки. Она до этого где-то успела принять, – зашептал тот.

Аня вскочила со своего стула и стала декларировать: «Раз, наконец, все в сборе, хочу предложить второй тост за моего горячо любимого младшего братика Славочку! Слава, ты попортил мне много крови, зараза, но, тем не менее, я тебя очень люблю, всегда любила и хочу пожелать тебе, чтобы ты был счастлив!!!»

Счастлив… Счастлив… Счастлив…

Это слово отдалось гулким эхом в голове у Яны. Она вспомнила разговор с Анаром, который крутился в её памяти, словно немое кино, поставленное на перемотку.

– Яна, ну выпей за Славу, я что, много прошу? – не унималась Аня.

– Журавлёва, перестань, не доставай её! – вступилась за Яну Маша.

– Конечно-конечно. Мадам Мурашова, пардоне муа! Я налью Вам только лимонадика, не против?

– Не против, – сдержанно ответила Яна.

Аня потянулась за бутылкой лимонада и, не рассчитав свои силы, выронила из руки рюмку с налитой водкой. Рюмка упала в салат, приготовленный для Яны.

– Чёрт, Мурашова, вот видишь, что бывает, когда ты не в настроении! – Аня попыталась салфетками высушить теперь уже водочный салат и, завидев официантку, принялась кричать: – Девушка! Девушка! Будьте добры! У нас тут проблема!

– Ян, не обращай на неё внимания, – зашептала Маша, – ты же сама знаешь, когда она выпьет, то становится просто невыносимой дурой!

– Да я, в принципе, стараюсь и не обращать внимания, но меня легко задеть, сама знаешь.

– Знаю. …Как у тебя дела?

– Всё так же. Правда, вот… встречалась с психологом, Анькиным знакомым.

– Да? И как прошёл разговор? Что он тебе сказал?

– Мы с ним недолго говорили. Сказал, что надо не забывая прошлого найти стимул жить дальше и всякую подобную муть.

– И всё?

– Нет, ещё предложил пройти курс терапии.

– А ты что?

– Я ему сказала, что подумаю.

– Но ты сама-то как настроена?

– Не знаю… Я, в общем, не против этого, но где-то глубоко в подсознании меня что-то держит.

– Что держит именно?

– Если бы я знала, Маш…

Но Яна знала. Её держит счастье. От которого придётся отказаться в случае лечения. Но кто же откажется от счастья?..

Оглядывая гостей, Яна почувствовала некую отрешённость. Они светились ярким светом, ярким удовольствием. Яна же лишь отбрасывала на них тень.

– Машуль, а как у вас с Ильёй? – воспользовавшись отсутствием её кавалера, шепнула Яна.

– У нас всё так же… то есть никак. Решили вот, правда, на следующих выходных с Ильёй съездить отдохнуть в санаторий на Горьковское море, – с грустью ответила Маша.

– Жалко мне вас… Если бы я только могла бы вам помочь…

– Нет, что ты! не переживай, мы выберемся из этого.

На горизонте появился Илья, который медленной походкой шёл к своему столику. Яне он всегда казался каким-то задумчивым, витающим в облаках, строящий свои воздушные улицы, чтобы потом гулять по ним в одиночку.

***

– Слушай, а кто эти люди? – спросила Яна, расчёсывая свои волосы перед зеркалом в дамской комнате.

– Я знаю только Иру, – ответила Маша, оправляя платье. – Она работает вместе с Анькой. Остальные это друзья её брата.

Яна посмотрела в отражение глаз Маши.

– Эта Ира и её парень меня бесят!

– Почему?

– Тем, что, целуясь, смачно суют языки друг другу в рот при малознакомых людях, не стесняясь этого!

– А я и не знала, что ты такой сноб, – повернулась к ней Маша.

– Причём тут это? – Яна продолжала смотреть на её отражение. – Меня это просто бесит! Я считаю, что это не правильно.

– Я, конечно, их не защищаю, но чтобы ты говорила, если бы мы с Илюшей целовались на виду у тебя.

– Вы бы этого делать не стали. По крайней мере, так вульгарно. Илью я знаю не так хорошо как тебя, а вот ты – как на ладони. Ты же одуванчик.

Маша нахмурилась.

– Одуванчик сейчас синоним слова тряпка?

– Нет. Одуванчик, в смысле, что ты добродушная и мягкая.

– Но всё равно, звучит это как тряпка.

– Ну вот! Ты-то давай не обижайся.

– Всё в порядке. Ты же знаешь, я на тебя никогда не обижаюсь. …Ты всё? Пойдём тогда?

– Да, пойдём.

Они направились к выходу.

– Маш…. – тихо произнесла Яна, остановившись в нескольких шагах от двери. – Слушай, хочу тебя спросить.

– Вся твоя.

– Ты счастлива с Ильёй?..

Маша призадумалась.

– …Тут двумя словами не ответишь, тем более… стоя у туалетной двери.

– Но всё же…

– Во-первых, я бы так не выделяла эгоизм в вопросе.

– ?

– Я имею в виду, что ты вопрос задаёшь без чувств. Ты спрашиваешь, счастлива ли я с Ильёй. Но ведь это не правильно. Надо спрашивать – счастливы ли мы с Ильёй. Когда речь идёт об отношениях, любви и счастье здесь нет места эгоизму. Почему столь широки разногласия у людей, которые вчера были влюблены друг в друга без памяти? Потому что один из них, или оба – эгоисты! Тогда чего же недоумевают в Росстате, которые с ужасом подсчитывают, что каждый третий или четвёртый брак распадается! Чего тут думать? Тут всё на ладони. Если ты эгоистично относишься к отношениям, то они обречены. Вот и всё.

– Умеешь ты завернуть словцо.

– Мы счастливы с Ильёй! Это я точно знаю и чувствую всем сердцем и душой.

– …А что такое счастье?

– Для меня, счастье – это жить!

Яна замолчала. Она увидела перед собой метель, среди которой одиноко блуждал маленький жёлтый огонёк. Он был настолько далеко, что добраться до него было невозможно.

Это был маяк, предупреждающий об опасных скалах впереди засевшего на мель счастья.

– Спасибо, Маш, за откровения! Ты меня зарядила!

– Я рада! Ты тогда обращайся, если батарейки снова сядут!

Они обе засмеялись.

«Маша, права. Раз счастье – это жизнь, то оно никогда не закончится! Анар не прав! – думала Яна, теребя в руках салфетку, оглядывая продолжавшееся празднование.

Аня, уже изрядно опьяневшая сидела, облокотившись на плечо своего брата. Тот же без умолку разговаривал со своими друзьями на какие-то глупые темы.

Неожиданно Яна вспомнила, что так и не подарила Славе подарок, который принесла с собой. Поставив его себе под ноги, она благополучно забыла о нём.

– Слава, я тебе подарок принесла! Сейчас достану его! – с этими словами она зашуршала у себя под ногами и достала небольшую коробку. Она была обвернута красной блестящей плёнкой с жёлтым бантом сверху. – Держи, с Днём Рождения!

– Ой, Яна, спасибо большое! Можно сейчас открыть, посмотреть что там?

– Конечно!

Слава очень аккуратно развернул упаковку и открыл коробку.

Подарок, которая Яна купила в своём стиле, состоял из круглых настенных часов ярко красного цвета. Минутная и часовая стрелки были сделаны в форме стрел с наконечниками.

– Ого! Здорово! Спасибо, Янчик! У меня в комнате как раз нет часов! Они очень кстати! – Слава потянулся через Аню, чтобы поцеловать в щёку Яну.

Когда он прикоснулся к ней губами, Яна заметила, что в этот момент Ира и её парень, не обращая внимания ни на кого, слились в бесстыдном поцелуе.

– Эй, влюблённые! Извините, можно вам задать нескромный вопрос? – неожиданно для всех громким голосом выкрикнула Яна, заставив чуть ли не отпрыгнуть от себя Славу.

Пара оторвалась друг от друга и непонимающее уставились на Яну.

– Ты у него отсосать не пробовала под столом? Так хотя бы твой язык не пришлось бы наблюдать!

– Яна, ты чего? Ребят, не берите в голову, у неё просто был тяжёлый день… – хриплым голосом забормотала очнувшаяся от пьяного дурмана Аня.

– Заткнись! – рыкнула на неё Яна.

Остальные же гости резко умолкли, так как такой завязки разговора никто не ожидал.

– Тебе что, завидно? – выпалила писклявым голосом Ирина.

– Абсолютно нет! Меня от вас тошнит!

– Так иди проблюйся, красотка!

– Закрой свой рот!

– Смотри, Кость, – сказала Ира, указывая пальцем на Яну, – та́к вот в психологической клинике душевно больных лечат, что они потом на нормальных людей кидаются! У самих жизнь не удалась, так теперь все виноваты! Ходи дальше в дурку и лечись!

Яну словно поразило молнией.

– Что ты сейчас сказала?! Ну-ка повтори!!! – закричала она.

– То, что слышала! Иди лечись! – крикнула Ирина, прижимаясь к своему возлюбленному.

– Эта ты ей рассказала?! – Яна, впадая в истерику, посмотрела на Аню.

– Яна, подожди, ты всё не так поняла! – испуганно произнесла Журавлёва.

– Я не могу поверить, Аня! Как ты так могла со мной поступить?! Ты же мне обещала! Какая же ты сука! Ты дерьмо, а не друг!!! Кому ты ещё про меня рассказала?!! – Яна кинулась на Аню. – Говори, дрянь!!!

На её пути встал Слава, загородив за собой сестру. Илья кинулся оттаскивать Яну

– Это ты во всём виновата!!! – кричала та, пытаясь вырваться из крепких вынужденных объятий. – …Да отпусти ты меня!!!

Илья выпустил её, но продолжал контролировать её движения.

– Вы все не заслуживаете ни грамма счастья!!! Вы все зажравшиеся уроды!!! Понятно?!

Яна схватила сумочку и бегом бросилась в гардероб. Там она взяла куртку и, не надевая ее, выбежала на улицу, помчавшись к своей машине. Прохожие удивлённо провожали её взглядом.

Оказавшись в машине, Яна никак не могла попасть ключом в замок зажигания, так как руки её не слушались.

– Яна, подожди! Яна! – послышались крики на улице.

Маша и Илья бежали к ней.

– Оставьте меня!!! Я вас ненавижу!!! Ненавижу!!! Вы мне противны!!! Слышите?!! – Яна завела машину и рванула с места.

Доехав до ближайшей автобусной остановки, она остановилась. Её всю трясло. Казалось, ещё чуть-чуть и она взорвётся от злости и обиды, которые ждали своего часа вырваться наружу.

– У меня истерика. …Мне надо успокоиться. Просто успокоиться, – сжимая кулаки и покачиваясь в кресле, говорила себе Яна. – Дышать глубже, Яна. …Вот так. Вдох-выдох, вдох-выдох. Друзей нет, и никогда не было. Я теперь одна. Сама за себя. И никто мне не нужен. Я живу для себя. А жизнь – это счастье! И оно не временно!

Яна вынула из сумки мобильный телефон.

– Анар, добрый вечер. Я вас не разбудила? – тихо всхлипывая, залепетала Яна.

– Здравствуйте, Яна. Нет, я ложусь спать поздно, так что всё хорошо …Вы, кажется, плачете, что-то случилось? – как всегда спокойным тоном заговорил Анар.

По телефону его голос был гораздо приятнее, чем наяву.

– У меня просто очередной нервный срыв… подумала, что утюг дома не выключила, так что ничего серьёзного, – попыталась пошутить Яна, – я уже привыкла… Анар, я долго думала над вашими словами. …Я согласна на терапию. Расскажите мне вкратце, пожалуйста, как она будет проходить и что это за «счастливые минуты»?

*** Осень холодов ***

Говорят, на огонь можно смотреть вечно. Что это реальность в искорках тепла, и что он может залечить холодные раны. Но играя с ним можно уколоться его острыми краями. И тогда никто не потушит пожар безумия. Безумия, которое никто ещё не воспел под окном своей любимой.

Весь день предательский лучик солнца кричал всем, что пришла весна. Что пора, наконец, забыть о холодах и снять шерстяные рубашки. Снег начал таять, устраивая при этом парусные регаты по улицам города, оставляя грязь на обуви и одежде людей. Автомобили, обруганные обрызганными гражданами, рушили дамбы из последних молекул снежинок и летели вперёд, сравнивая весну с асфальтом. Город погружался в прохладный бассейн.

К вечеру ситуация менялась. Последние отряды зимы после захода солнца выходили патрулировать свои улицы и дороги. Они замораживали талую воду, превращая её в каток для того, чтобы отдать последнюю дань своей снежной королеве, которую люди никогда не уважали. Ветер был единственный, кто мог в одиночку противостоять весне. Вечером он специально дул сильной прохладой, чтобы дать понять, что никто ещё не побеждён и ни что ещё не завоёвано.

Затягиваясь сигаретой и не спеша выдыхая дым, Яна выпивает рюмку «Bacardi». В такт дискотечного ритма она качает головой, рыская взглядом среди танцующей молодёжи в поисках её. Не увидев ни одного похожего силуэта, Яна кивает бармену, и тот наливает ей следующую порцию. Потушив докуренную сигарету, она опрокидывает алкоголь в себя.

Мелькающие тела и яркие вспышки вечеринки так забавно дёргаются, что Яна не замечает как она подходит к ней сзади и прижимает к себе. Её руки скользят ей под рубашку и касаются груди.

– Ты что, хочешь меня прямо здесь? – не оборачиваясь, говорит Яна.

– Я хочу тебя везде! – отвечает она.

– А если я скажу, что я жду своего парня?

– М-мм… тогда и твоему парню достанется кусочек! – двигаясь в ритм танца, она краешком языка касается уха Яны и начинает его нежно щекотать.

Яна закрывает глаза, получая пьяное удовольствие.

– А когда придёт твой парень?

Освобождаясь от нежных укусов, Яна поворачивается к ней, смотрит в глаза и, словно, не замечая вопроса, говорит: «Ты хочешь узнать какого вкуса сейчас мой язык?»

– Ах, вот так? Тогда, я хочу узнать какого вкуса сейчас твоё тело!

– Тело и так всё твоё, ты же знаешь, а вот вкус языка меняется!

Обняв Яну за тонкую талию, она сливается с ней губами. Вкусы языков перемешиваются и создают свой дерзкий аромат. Яна медленно скользит рукой по её открытому благодаря короткому топу животу, и достигает нагло застёгнутые джинсы.

Она дразнящим движением языка, пытается сбить с ходу движения Яны. Та, пытаясь уловить желанный кончик языка, проникает рукой под джинсы.

Они сливаются в страстном поцелуе.

– А вот и мои красавицы! – предсказуемо появившись, сказал он. – …Алё! Эй! Может меня тоже кто-нибудь лизнёт?

Девушки неохотно отрываются друг от друга и по очереди целуют страждущего. Тот указывает им на танцпол, и они все вместе идут танцевать.

Музыка оглушает бешеным ритмом басов и новомодным битом.

***

Открыв входную дверь, Яна сначала впустила гостей, а потом зашла сама. Бросив ключи на тумбочку и, опередив всех, она скинула с себя куртку с ботфортами и бросилась в свою комнату. Там она плюхнулась на не заправленную с прошлого утра кровать.

– Кто первый меня разденет, тому приз!

Гости впопыхах, скинув с себя обувь и верхнюю одежду, бросились к ней на кровать.

Она стала срывать с неё рубашку и целовать в шею. Он, снимая с неё джинсы, припал губами и языком к её красивым ногам.

Яна нравилось, что её берут штурмом. Её тело никогда так никто не желал как эти двое. По очереди и вместе.

– Дорогие мои, а какой сегодня день, кто скажет? – лёжа после бурной любви на кровати в голом виде посередине своих друзей спросила Яна, закуривая сигарету.

– Кажется воскресенье, – ответила Аня, пытаясь вдохнуть отработавший дым сигарет из лёгких своей подруги.

– Знаете что, я, пожалуй, снова не пойду на работу… и не только завтра! Я скажу, что я заболела и беру больничный. Не хочу пропускать ни одной счастливой минуты с вами.

– А как ты потом перед начальством отчитаешься? Нам-то легче. У меня отпуск двухнедельный, у Славика лекций уже нет, он только на дипломе.

– Тем более, несколько недель перерыва я смогу себе дать, – сказал Слава.

– Отчитаюсь, не переживайте. У меня есть один хороший знакомый врач в местной поликлинике. За деньги люди могут всё, что угодно. Тем более, не зря же я год копила непонятно на что. Будет повод потратиться. – Яна посмотрела на пустую бутылку вермута, валявшуюся в углу комнаты. – Даже немного раньше. …Славик, сгоняешь за вином?

– Ян, мне так лень. Я тут пригрелся у тебя на боку. Давай попозже?

– Нет, давай сейчас! Нам c Аней ужасно хочется алкоголя… Правда?

– Правда!

– А что я получу взамен? – Слава перешёл на игривый тон, проводя рукой по её груди.

– Тоже, что и всегда – меня. А пока я вынуждена тебе отказать. – Яна нежно откинула его руку.

– В таком случае я попрошу помощи у моей сестрички.

– Да, мой любимый? Что ты хочешь? – Аня взяла из рук Яны сигарету и потушила о пепельницу. – Я исполню любые твои капризы.

– Мне кажется, Аня, Яна нарывается на сексуально-положительные неприятности!

– Да, Слава, мне тоже так показалось! – Аня взяла Яну за руки.

– Яна, надо терпеть. Любовь требует насилия! – облизнул ей щёку Слава.

– О, нет! Отпустите меня! Я закричу! – засмеялась Яна, подыгрывая любовникам. – А ты, насильник, имей меня сколько хочешь, но я не сломаюсь и не скажу тебе, где живёт счастье!

– А мне и не надо это у тебя выпытывать! Я знаю, где живёт это счастье! Оно передо мной!

Слава медленно вошёл в Яну, сжимая её грудь, и продолжил её нежно мучить. Яна стонала всё громче и громче. Аня, положившая её руки на себя, чертила узоры своими длинными пальчиками чуть ниже живота. Затем, облизнув её губы своим языком, вскочила с кровати.

– Минутку, у меня идея! Я хочу сфоткать вас! – с этими словами схватила свой мобильник со стола. – Вы так прекрасно смотритесь! …так, Яна, больше наслаждения! Славик, напряги мышцы!

Она сделала первый снимок. Второй. Третий.

– Так, а теперь поменяйте позу!…вот так! Молодцы! – Аня засмеялась. – Вы прирождённые фотомодели!

На десятом снимке Яна не выдержала: «Ань, хватит! Иди лучше к нам!»

– Да уж поздно! Я сейчас кончу! – простонал Слава.

– Ага! А это я на десерт оставила! Яна, слезай с него! – Аня оттолкнула Яну и стала совать ей в руки свой мобильник. – Давай, сфоткай как он мне на лицо будет кончать! Всегда хотелось такое фото у себя иметь!

Яна взяла мобильник и направила объектив на брата и сестру.

– Давай, Славик, я уже готова к фотосессии! – Аня, встав на колени, обняла брата за ягодицы.

– Да!.. – выдавил из себя тот, примкнув к её лицу.

– Ах, какие кадры, Журавлёвы! Вы никогда не были столь эротичны как сейчас! – сказала Яна, фотографируя их.

***

Слава, ушедший за вином, задерживался. Аня и Яна лежали в постели и курили.

– Прошёл месяц, а я не перестаю радоваться жизни! – говорила Яна. – Поверить не могу, что всего месяц назад я даже не существовала. А теперь я счастлива! Я счастлива, что живу, что чувствую, что я с вами! Это так здорово!

– Скоро уже конец первого месяца весны, это тоже не маловажно, – ответила Аня, глядя в потолок и пуская сигаретный дым колечками.

– Весна тут ни при чём! С тех пор как я хожу на терапию к Анару я и правда начала жить.

– Я же говорила, что он золото! Многие пихают людей таблетками, всякими антидепрессантами, а он разговорами помогает! Он очень умный!

– Да. Он настоящий профи. И я так рада, что мне никакие таблетки не понадобились.

– …Рыжик, я очень рада за тебя, правда! С тех пор, как мы вместе, я тоже счастлива!

– А раньше не была?

– Раньше было просто весело. Все девушки и парни, с кем я встречалась и пыталась завести отношения, казались мне скучными.

– А я?

– Ты – ангел счастья! Ты даришь нам такую волну, что ни один наркотик такого не сделает! – Аня оторвалась от сигареты и нежно поцеловала Яну.

– Даже наркотик?

– Даже наркотик!

– …А что для тебя счастье?

– Для меня счастье – это ты, Яна! Я тебя люблю и не могу понять, как я смогла пережить те минуты, когда ты была просто моим другом. Просто люблю тебя такой, какая ты есть. Люблю всю тебя. Люблю твой смех, твою печаль. Люблю твои руки, они такие нежные, что у меня такое чувство словно, я держу кусочек облака. Люблю твои глаза, они отражают яркие лучи света. Я в них греюсь. Люблю цвет твоих ярких волос. Люблю каждый уголок твоего тела. И каждый раз, просыпаясь одна в своей кровати, я пугаюсь, представляя, что ты сейчас далеко и что я не могу тебя обнять и поцеловать. Ты же знаешь, моя проблема, это бурная фантазия. Я в две секунды могу себе вообразить всё что угодно. И иногда, когда ты не рядом, моё сознание вне моей воли представляет, что ты сейчас с другой или другим. Это меня убивает, я готова кусать себе руки, но не могу приказать себе не думать так.

– …А как же Слава?

– Слава парень умный. Он тоже тебя любит. Но у него дружеская любовь. Сейчас у него есть друг, и я думаю, у них всё серьёзно. Он может нас покинуть только физически.

– …Ты хочешь всю жизнь провести со мной? Любить, целовать, желать?

– Да, я это и пытаюсь тебе сказать, только другими словами. Но ты ведь тоже меня любишь, раз ответила мне на мои чувства?

– Конечно люблю… – докурив сигарету, сухо сказала Яна, – …что будем завтра делать? Пойдём куда-нибудь?

– Мне надо завтра с утра на работу за «отпускными» сходить. А вечером я вся твоя. Можем у тебя поваляться…

– Нет, я хочу погулять. Пойдём в клуб?

– Давай днём сначала у тебя полежим, а вечером гулять пойдём?

– Ты так меня хочешь? – Яна хитро улыбнулась.

– Ты даже не представляешь себе как! – Аня снова примкнула к губам Яны.

– …Славика возьмём с собой?

– Ты хочешь?

– Я не против, он же твой брат.

Послышался звук открывающейся двери.

***

Желания превращаются в пыль, когда становится понятно, что никто не придёт. Все секунды, брошенные на доверие человеку перед любовью, оказываются слишком короткими для его ощущений. Надо ли думать, что изменить круговое вращение подсолнуха сможет не только солнце, но и дождь. История, рассказанная девушке, у которой нет будущего, слишком тяготит для осмысления искусственной философии. Капли мокрых мыслей кидают оранжевые тени на чересчур яркие высотные дома из картона, которые, подобно зимним грибам, согнулись под весом своих снов. Что объединяет их? Что их беспокоит? Она отвечает, что ничего. В этом мире «ничего» больше, чем «что-то». В этом мире в лужах отражается блеск темноты на губах, которые шепчут, что они любят… Здесь просто смотрят.

Яну начало тошнить под утро в пять часов. Она еле дошла на обессиливших ногах до туалета. Постояв несколько минут со свисшей головой, она поняла, что тошнота отступила. И решив не рисковать испачканной кроватью, села на колени перед унитазом, облокотившись на него руками, и опустилась в дремоту.

Впервые за весь месяц ей приснился сон, который отличался от её постоянного кошмара. Она летит по космосу в необъятные звёзды красного цвета. Она не ощущала ни холод, ни тепло. Она была эмоциональным спутником своей жизни.

Резкая тошнота, которая вернулась так же как и ушла, разбудила Яну. Не успев поднять голову, её стошнило себе на ноги. По голове словно ударили большим молотком. Тело заломило так, что Яна думала, что вот-вот потеряет сознание.

Отплёвываясь и пытаясь отмотать кусок туалетной бумаги, чтобы вытереться, она поползла в ванную. Там она, кое-как забравшись в ванну, смыла с себя желудочный сок без ярко выраженных признаков переваренной пищи, окотила себя водой из-под душа, а затем легла на спину и, положив луковицу душа рядом с собой, заткнула сливное отверстие ванны пробкой.

Слышался частый стук. Яна не могла понять что это. То ли это стук в голове, который раздаётся на весь дом, то ли это сердце, которое колотится в бешеном ритме.

Открыв глаза, она увидела, что вся дрожит. Именно увидела, так как почувствовать ничего кроме головной боли не могла. Руки, дрожащие в такт с телом, бились о края ванны.

Тёплая вода медленно обнимала её тело, пытаясь согреть, но Яна и этого не чувствовала.

– Сейчас-сейчас… немного согреюсь и встану, – стучала зубами Яна, – …немного согреюсь, и встану!

Тело, наконец, почувствовало, как приливает тепло и стало медленно расслабляться. Яна закрыла глаза. Она попыталась вспомнить какую-нибудь весёлую историю из её прошлого с Андреем, но этого сделать никак не получалось. Было ощущение, что прошлое отсутствовало в её памяти. Словно сама память отсутствовала в её голове. Тогда она попробовала представить себе что-то великолепное.

Перед ней предстало летнее поле, полностью заросшее какими-то небесно-красивыми цветами. Она бежит по этому полю и смеётся. Через несколько шагов она останавливается, чтобы сорвать цветок. Она хочет заплести его себе в волосы и тут же осознаёт, что вдох, который она только что сделала, был со вкусом воды.

Яна открыла глаза и дёрнулась, привставая в почти доверху наполненной водой ванне. Кашель, вода в глазах и во рту не могли ей дать понять, что происходит.

Откашлявшись и с трудом приоткрыв глаза, Яна поняла, что чуть не захлебнулась, уснув в стремительно наполняющейся водой ванной.

Она со злостью выключила поток воды, льющийся из луковицы, и вылезла из водяного тепла, которое чуть её не проглотило.

– Что я за дура! Утонуть в собственной ванне, когда я счастлива и мне ещё нет и тридцати!

Мелкими шажками от стены к стене она дошла до своей комнаты. Постояв некоторое время и отдышавшись, Яна открыла шкаф. Она взяла упаковку лекарств, выдавила из неё одну капсулу и закинула себе в рот. Проглотить её сразу не получилось. Тогда Яна попробовала её разжевать. Это ей тоже плохо удавалось. Увидев, бутылку с недопитым пивом, которое осталось ещё от вчерашнего вечера, она схватила его и сделала пару глотков. Капсула с таким натиском справиться уже не смогла.

Отбросив уже пустую бутылку в сторону, Яна упала на кровать.

– Сейчас будет счастье! …сейчас будет счастье! – повторяла она.

***

Свежая осень превращает реальность в чёткую картину, написанную художницей поролонового века. Деревья, жёлтые листья, лужи, пар изо рта, следы прошлого на сырой и грязной земле – всё это не имело никакого отношения к мечте весны, которая тайком, из-за угла подкидывает живому миру неживые чувства. Один взгляд на осенний вечер и было понятно, что кто-то нас обманул, пообещав горькую конфетку в голодное время.

Выйдя на ночной весенний холодный воздух из душного кафе, Яна решила не надевать взятую с собой вязаную шапочку. Распустив волосы, она расправила их так, словно они были её крыльями надежды.

На ночной Покровке было достаточно безлюдно, если не считать небольшой стаи бездомных собак, бегущей по своим делам и одиноко бредущего бездомного.

Эта ночь была одной из самых красивых, которую видела Яна.

Запах зимы присутствовал в каждом вздохе и в каждом звуке. Странно хрустевший под ногами заново замёрзший талый лёд заставлял Яну вспоминать о скрипе февраля, который уносил её вдаль, не давая натыкаться на свою израненную память.

Выдыхая, Яна сложила губы в трубочку и пар, вырвавшийся из её рта, напомнил тот, который вырывается из носика кухонного чайника, вскипевшего счастьем.

Снаружи кафе послышались голоса и непонятное шуршание. Дверь открылась и оттуда вышла Аня.

– Рыжик, ты почему убежала вперёд всех? Мы думали, ты в туалет пошла, поэтому стоим у гардероба тебя ждём, – пьяным голосом залепетала она.

– Я подышать тихим воздухом вышла, – не оборачиваясь задумчивым голосом произнесла Яна.

– Тихим воздухом? …Ах, да! Я и забыла, что ты теперь у нас философ!

За Аней вышли Слава и его друг Лёша, которого он не смог не пригласить на встречу со своими любимыми людьми.

– Ну что, красавцы, все в сборе? – командующим голосом продиктовала Яна, оглядывая своих друзей по любви.

– Все!

– Пошли теперь на площадь Минина. Возьмём такси и ко мне! Хватит уже гулять, холодно.

– Нет проблем! – поддакнула Аня, и жестом позвала парней за собой.

Идя по маленькому Парижу Нижнего Новгорода, как называли его местные любители Европейских традиций, Яне казалось, что город и не существовал в дневное время. Ночные огоньки так радовали её своей беспечностью, что она не понимала, чему же она тогда так радуется днём? Лицам? Улыбкам? Голосам? Нет, она не могла этого понять.

Прикладываясь по очереди к бутылке коньяка, купленной в баре кафе, и пройдя половину Покровки, они остановились напротив Драмтеатра.

– Ой, а давайте на фоне козочки сфотографируемся? – вскрикнула Аня.

– Ха, давайте! – закивал Слава.

Напротив театра стояла бетонированная в асфальт небольшая фигурка комической козы из меди. У неё были огромные рога, смешная бородатая мордочка и большое вымя. Если взобраться на неё верхом и взяться за рога обеими руками, то получалось, что человек оседлал мотоцикл с рулём от Харлея.

Эту популярную достопримечательность оседлало с момента установки уже полгорода. И ещё столько же находились в очереди. Не было ни одного прохожего, который при виде этого памятника не улыбнулся бы.

Взобравшись на козу по очереди, они оставили смешные фотографии в своих мобильниках.

***

Уставшая за день площадь Минина спала без всяких снов. Ночью она умиляла своеобразной тишиной. Огоньки фонарей и темнота. Всё, чем она сейчас укрывалась.

Яна бросила взгляд на парковку такси. Три машины с шашечками скромно стояли в уголке стоянки с выключенным в салонах светом. Видимо, таксисты е спали в своих пепелацах, но даже во сне не отметали надежду, что клиенты всё-таки объявятся.

– Слушайте, я всегда хотела постоять в центре площади! И машин как раз нет, – заговорила Яна, осматриваясь.

– Что это ты удумала? – Аня нахмурилась и громко икнула.

Повертев головой, как сова, Яна лихорадочно оскалилась.

– …Короче, я сейчас выйду на середину, а ты иди рядом и снимай на видео мой мини-театр, – Яна взяла за руку Аню.

– Не буду! – заупрямилась та.

– Ещё как будешь! – Яна трусцой выбежала на пустынную проезжую часть. – Давай!!!

Аня нехотя полезла в карман за телефоном.

– Девчонки, я вам не советую этого делать! – сказал Лёша, указывая на машину ДПС, припаркованную недалеко от такси.

Но его слов они уже не услышали.

Яна, выскочила на середину площади, по которой днём проезжают и стоят в пробках десятки тысяч автомобилей, развела руки в стороны и, закружившись словно волчок, закричала: «ЛЮБИ МЕНЯ, НИЖНИЙ!!!»

Эхо поразило в самое сердце ночной пустынный город, которому мешали спать лишь редкие звуки, проносившихся вдали машин.

– Слышишь?!! Люби меня такой, какая я есть!!! – крутилась Яна на месте.

Аня, словно профессиональный оператор, выхватывала забавные кадры.

Сделав ещё несколько оборотов, Яна неожиданно схватила Аню и прижала к себе.

– Любимая, давай с тобой потанцуем? Я приглашаю тебя на медленный танец!

– Ух ты! – Аня крепко сжала Яну и, сделав пару оборотов вместе с ней, добавила. – Подожди, сейчас музыку включу, чтобы уж совсем по-настоящему было! А то, как обкурившиеся наркоманки вертимся тут.

Найдя в телефоне медленный трек, она включила его на полную громкость.

Спящий светящийся центр города был обеспокоен танцующей парой посреди их главной площади. Эта пара кружилась, словно летний лист, сорванный желанием узнать какого он цвета. Крики о призыве город любить, разбудили не только смех у таксистов, которые проснулись и устремили взгляд на девушек, а ещё и внимания сотрудников ДПС, которые в это время притаились у себя в автомобиле.

Один из них вышел из салона и медленно ленивой походкой, словно такие танцы он видит не в первый раз, зашагал к девушкам.

– О-па! – выпрямился Славик, завидев стража дорожного порядка.

Кружась в танце ночной весны девушки не заметили как гашник подкрался к ним на уровень вытянутой руки.

– Старший сержант Гарин! – козырнул он приятным голосом. – Девушки, здесь нельзя стоять… и танцевать тожн, это проезжая часть! …Вы почему кричите? Вы пьяны?

– Ой, товарищ милиционер, а мы Вас не заметили! – залепетала Аня, всё ещё не понимая откуда он взялся перед ними.

– Товарищ милиционер, простите нас! Просто я таким способом показываю подруге свой город. …Она сама из Питера, – захлопала ресницами Яна.

– Да-да! – подхватила Аня. – Из Питера! …У вас очень красивый город! Кремль, Волга опять же! Супер!

– Я рад за Вас, но это не повод стоять в центре проезжей части и кричать. Давайте я вас провожу до тротуара, – он показал жезлом направления движения, будто останавливал автомобиль.

Когда гаишник довёл их до безопасного с точки зрения правил дорожного движения места, где их и встретили озябшие кавалеры, он добавил: «Я мог бы вас оштрафовать, но на первый раз я сделаю вам устное предупреждение. Тем более гостю нашего города. Больше так не делайте! Всего хорошего!»

Он козырнул, покосился на Славу и державшего его за руку Лёшу и пошёл к своему служебному автомобилю.

– Спасибо! – воскликнула ему в вдогонку Яна и, повернувшись к своим друзьям, засмеялась, прикрывшись рукой. – Какой добрый попался! А ведь всё могло закончиться, куда гораздо хуже!

– Ага, групповухой в их машине! – подхватила заразный смех Аня.

Ночь, провожавшая своих гостей, была на редкость гостеприимна.

***

Огромное поле, у которого нет конца и края. Оно покрыто ярко-белым слоем снега. Ни одной живой души, ни одного звука. Лишь небольшой засохший обломанный куст, неподвижно утопал в сугробе, и издавал скрипучий звук от нависшей на него белой ваты. Подул холодный порывистый ветер, который пробирал до костей. Яна стояла в пяти шагах от её нового друга по иллюзии.

– Ты всё ещё здесь? Я думала, ты уже ушёл. …Но раз так, я хочу у тебя спросить об одной вещи. Когда мы в прошлый раз виделись, я была убита… ты, наверное, это заметил, а сейчас я счастлива. Я, наконец, нашла себя в себе. Но меня с каждым разом терзают сомнения, надолго ли это? Долго ли я буду смеяться, радоваться и не вспоминать мои страдания? …Как ты думаешь?

Завыл ветер, гоняя верхний слой снега кругами. Куст продолжал молчать, лишь покачивая своими сухими ветками

– Почему ты молчишь? Ты же меня слышал! Ответь мне! Мне нужна твоя помощь! Слышишь! …пожалуйста, не молчи! Ответь! – она попыталась сделать пару шагов к кусту, но замерзшие ноги ей не подчинились. Яна снова рухнула в сугроб. Треск сучьев и вой ветра закружились в исчезающем вихре сознания.

Вздрогнув в очередной раз как это с ней часто бывает, Яна проснулась, но глаза открывать не спешила. Полежав, не двигаясь с несколько минут, она приподнялась, упёршись на локти. Медленно-медленно стала открывать глаза.

Она лежала на полу на надувном матрасе. В ногах у неё спала Аня; слева, обнявшись, спали Слава и Лёша.

Яна посмотрела на часы, стоявшие на полке. Было уже два часа дня.

– Так мы весь день проспим, – тихо прохрипела она.

Аккуратно высвободив ноги, Яна встала и пошла неуверенным шагом в кухню. Там она выпила стакан воды и, вспомнив, что её сейчас будет тошнить, метнулась в ванную.

Зеркало, ожидавшее её на пороге, предательски сверкнула отражением. Яна не узнала в нём себя. Счастье, которое ютилось у неё внутри, никак не освещала её внешний вид.

«Что со мной происходит? Я ведь счастлива! Я живу! Меня любят! Почему моё лицо это не осознаёт! Почему оно полно страданий и страха перед безразличием? Почему оно не похоже на моё собственное? Где моё лицо?! Где я сама??! …Я ненавижу тебя!!! Ты мне противна!!!» – ударить по зеркалу, чтобы его разбить, Яна побоялась, так как ужасно боялась порезов.

У неё опять затряслись руки, и она стала ощущаться слабость в коленях.

– Где мои минуты?… где они?

Она кинулась к шкафчику, где лежали её «счастливые минуты».

***

Вот и пролетел месяц, с тех пор как Маша Ренчук уехала в Москву в командировку. Дождливый март, который мало чем отличался от конца февраля, не считая повсеместного потока талой воды, не был настроен для приёма гостей. Но именно сегодня Маша возвращалась домой.

Поезд, замедляющий скорость, не спеша подъезжал к вокзалу. В тамбуре вагона, как водится, уже скопилась очередь пассажиров, которая ожидала увидеть город, безумно скучавший по ним. Машу немного огорчало, что Илья работал этим утром и не смог отпроситься, чтобы встретить её. Хотя, в глубине души она и не хотела, чтобы это произошло. Уж лучше плакать дома, чем перед всем вокзалом.

Утренний Нижний Новгород ещё был погружён во мрак снов и дрёма. Редкие огоньки в домах грели её взгляд и говорили о том, что жизнь не останавливается в то время, пока кто-то из её солдат погибает.

Её любовь рушилась с самого низа, с того самого места, где она когда-то заложила первый мягкий кирпич в свой, казалось, вечный фундамент. Она знала, что это будет конец. Знала, что он уже не её. Знала, что придется жить заново со старой парой обуви и снова верить в любовь. Маша не могла до конца решить, говорить ли ему то, что только она одна знает во всём мире или нет. Она знала, что это его не вернёт, но сделает несчастным. А она этого не хотела. Она никогда не делала людям больно, даже ценой своих собственных страданий.

«Нижний Новгород называется он!» – пел мужской голос по громкоговорителю на весь вокзал, приглашая всех пассажиров, которые сошли на перрон, в столицу Поволжья.

– Всего доброго! Удачи Вам! – сказал проводник, помогая Маше спустить на землю её большую сумку, в которой были все её «командированные» вещи и воспоминания.

– И Вам тоже! – Маша зашагал по перрону, волоча за собой сумку.

– Мадмуазель Ренчук! – послышался знакомый звонкий голос откуда-то сзади.

Маша обернулась и увидела двух своих лучших подруг, которые шли к ней.

– А мы тебя потеряли! Не в тот конец состава пошли! …Привет, моя дорогая! – Аня поцеловала Машу в щёку

– Привет! – обняла её Яна.

– Привет, девчонки! Я так по вас соскучилась! Спасибо, что согласились встретить меня! – улыбаясь, обнимала подруг Маша. – Как у вас дела идут? Что в городе нового?

Маша хлопала радостными щенячьими глазами. Она была счастлива, что у неё есть такие замечательные, чуть ли не сказочные друзья. Что они всегда придут на помощь и помогут, какая бы проблема не ударила. Но глядя на них, сейчас в душе у неё моментально появился некий осадок того, что Аня и Яна как-то изменились.

– Пойдём, Маш, я тут недалеко припарковалась. В машине как раз и поговорим, а то что́ тут в проходе стоять, людям мешать? – сказала Яна и обняла Аню, обращаясь к ней. – …Когда ей скажем?

– Ну, зачем ты так сразу? – Аня сосредоточенно посмотрела сначала на Яну, потом на Машу и стеснительно опустила глаза.

– Что «скажем»? – не поняла Маша.

Наступила неловкая пауза. Люди, шедшие мимо, беспокойно обходили девушек с разных сторон, и ворчали про себя, что те так неудачно расположились, мешая всем пройти.

– Что «скажем»? – испуганно повторила Маша. – Девчонки, что случилось? Да не молчите же!

Яна одним движением руки повернула голову Ани в свою сторону и медленно коснулась её губ.

***

Город в окне рыбки был безобразен, мрачен и по сюрреалистически уродлив. Маша сидела на заднем сидении автомобиля и всю дорогу молчала.

Ей было плохо и противно одновременно. Подруги тоже молчали. Гул мотора был единственным собеседником.

Спас от погибели тишины звонок мобильника.

– Илюш, привет! Да, в Нижнем. Девчонки встретили. Домой везут. Ты сам до которого часа сам сегодня? Хорошо, я буду дома в это время… хотя я никуда уже и не собираюсь. Жду тебя! …целую, – последнюю фразу Маша произнесла почти шёпотом.

– Как это «никуда не собираюсь»? – безразлично произнесла Яна. – Мы же хотели у меня посидеть. Твои рассказы о Москве послушать. Да и нам многое надо тебе рассказать!

– Да куда уж больше? И так всё уже показали! Нет, сегодня я хочу провести вечер с Ильёй. И надеюсь, вы меня поймёте правильно! – насупилась Маша.

– Машуль, пожалуйста, не делай такого обиженного лица! – словно строгий учитель, буркнула Аня. – Здесь нет ничего такого. …Мы любим друг друга. …Любовь – это же прекрасно! Ты же сама знаешь!

– Ты послушай себя! Что значит это твоё «здесь нет ничего такого»?! Какая любовь, к чёрту? У меня это в голове не укладывается! Как? Почему? Вы…. Почему!?..

– А я что-то никак не пойму, Ренчук! Мы тебе что, предлагаем секс на троих? – уже Яна перешла на недовольный тон. – Мы теперь вместе! Прими это как факт. Да и по большей части тебя наша личная жизнь не касается никаким местом твоих трусов! Поняла? Хочешь перестать с нами общаться? Валяй!

– Спасибо, Яна за столь подробный ответ, который ставит меня на то место, которое я, видимо, у тебя заслуживаю!

– Девчонки, ну перестаньте! Успокойтесь! Давайте не будем ссориться! – вмешалась Аня сочувствующим голосом.

– Я спокойна, как танк! Это наш таксист едет, ворчит! – Маша прищурилась.

Яна уже открыла рот, готовая ответить грубостью, но Аня жестом руки попросила её это не делать.

– А знаете, вы правы! Это не моё дело! Мне неинтересно. Живите, как хотите, но знайте! лично мне это противно. Всё! – Маша безразлично отвернула голову.

– Ладно. Не обсуждаем, – закончила Аня.

Яна продолжала молчать, лишь изредка зло поглядывая на Машу через зеркало заднего вида.

***

Разбирая дома свой чемодан, Маша никак не могла сосредоточиться. Она до сих пор не могла поверить в то, что увидела на вокзале. Две её лучших подруги теперь вместе; даже ближе, чем раньше. Как такое вообще может быть? Почему? Из-за чего? Что такого серьёзного произошло за тот месяц, пока она отсутствовала. Естественно по СМС-сообщения, которые Яна и Аня ей регулярно слали, ничего и не заподозрить нельзя было. Да и Яна стала какой-то другой. …Злой. А Аня – наоборот, слишком уж по-щенячьи доброй.

С одной стороны, Маша успокаивала себя тем, что они вольны делать всё, что угодно оставаясь её друзьями. С другой же стороны, она не могла принять этот факт с моральной точки зрения. Чувство, будто она лишилась всего, во что верила, с каждым часом всё больше и больше давило на неё.

Устав от бурлящих в голове мыслей, она попыталась вернуться к своим проблемам.

Сказать ему сегодня или не говорить? Она никак не могла решить.

Сев на диван и положив голову на его спинку, Маша сама того не заметила как заснула. Практически бессонная ночь в купе с соседями-храпунами и совсем уж шокирующее утро истощили её силы. Организм уже не мог сопротивляться усталости.

Вечером пришёл Илья и разбудил её хлопком закрывающейся входной двери.

Они сухо встретили друг друга, обнялись, поцеловались и мысленно стали готовиться к вечернему окончательному разговору.

За окном снова похолодало, и пошёл мокрый снег, ничуть не стесняясь того, что утром он ревновал весну к дождю.

***

– …Илюш, мы уже и так о многом говорили, оголили себе нервы, много поняли про себя. Так что давай, наконец, поговорим от начала и до окончательного конца. Дальше так продолжаться просто не может! – сказала Маша когда они, выключив телевизор, остались наедине с тишиной.

Город уже медленно засыпал, не обращая внимания на каждодневные людские проблемы.

– Давай. Я тоже давно хочу поговорить, – ответил Илья, садясь напротив Маши.

– Илюш, я знаю, что ты уже как полгода любишь другую девушку. Не отрицай. Не только я одна вас видела вместе…

– Но…

– Дослушай до конца, пожалуйста! Не перебивай! – Маша сглотнула невидимый комок подступивших слёз. – Я понимаю, что человеческие чувства это что-то необъяснимое. Мы не застрахованы от такого рода вещей. Они могут овладеть нами без нашего на то желания. Это я тоже понимаю. Но что и говорить, я тебя до сих пор люблю. И забыть это чувство мне будет очень сложно. Но ответь мне… тебе было плохо со мной? Я что-то делала не так? Я как-то неправильно люблю?

Слёзы пробивали последние редуты сил.

– Маш, ты сама знаешь, я тебе никогда не врал, – Илья опустил голову, но тут же поднял её обратно, словно испугался чего-то, и посмотрел Маше в глаза, – …за исключением этих пяти месяцев. Да, у меня есть девушка, которую я безумно люблю. Я встретил её в метро.

У Маши закололо в сердце.

– Но она меня не любит. …Я понимаю, это звучит глупо. Но это так. Я просто застрял посередине того, что называю любовью и влюблённостью. Я тебя тоже люблю, но видимо время притупило это чувство. Я хочу тебя любить, но не могу вспомнить, как я делал это раньше. А то неразделённое чувство, которое я испытываю к ней, даёт мне огонёк жизни и надежды. Я точно знаю, что она мне не ответит взаимностью, но я надеюсь. Надеюсь на то, что буду жить этим чувством. Мне с тобой никогда не было плохо, ты же сама знаешь. Ты удивительная девушка! Ты не такая, как все! И, кажется, я – дурак, что не могу опять тебя полюбить, как в первый день нашего знакомства! …Видишь, ты не закатываешь истерики. Не бьёшь посуду, ты просто пытаешься понять проблему, уважая наше прошлое. И я пла́чу от этого, что не могу найти в себе ту любовь, которая, несомненно, есть во мне к тебе…

Маша заплакала. Илья обнял её и прикоснулся пальцами к ещё намокшим щекам. Он почувствовал боль, которую несли с собой в этот мир её слёзы, тёкшие теперь через его руки.

– Ты сильно её любишь?

– Наверное. Это чувство к ней на фоне наших остывших отношений кажется любовью.

– Но раз она не хочет с тобой быть, почему ты продолжаешь на что-то надеяться?

– Я просто такой человек, что не могу существовать. Я хочу жить чувствуя! Жить чувствами! …а их отсутствие меня убивает. Поэтому я и цепляюсь за каждую надежду. А надеюсь я просто на ещё несколько счастливых моментов. …Когда страдаешь, начинаешь больше думать, больше понимать, что всё делаешь не так как надо.

Маша вздохнула, обхватив его ладони.

– …Ты хочешь расста́ться?

– Я не знаю. …Я не хочу причинять тебе ещё бо́льшую боль своим безразличием. Но если я не смогу понять, есть ли во мне силы, которые помогут найти те чувства к тебе, тогда я не пойму как я буду жить.

– …Я понимаю, – шёпотом произнесла Маша и, немного помолчав, добавила: – Знаешь, я просто наивно хочу, чтобы всё было как раньше. Но я знаю, что этого не будет. Я это понимаю умом, но сердцем пока не могу. Но мучать себя мне сейчас нельзя. …Да и в моём положении это невозможно….

– В каком положении?..

Маша замолчала, глядя его руки.

– …Ни в каком… просто имела в виду, что, оставшись сейчас одна, мне надо будет привыкать к этому, а не плакать каждый день…

Илья прижал её руки к своей груди.

– …Что будем делать?

– Давай просто обнимемся и так посидим? Это всё, что напомнит нам о нас…

Они обняли друг друга. Перед их глазами возникла картинка об их прежней жизни. Об их чувствах. Об их мыслях.

Гладя друг друга по спине, они хотели счастья для каждого из них, но не могли пойти против реальности, которая ворует у людей то, что даётся им свыше.

– …А знаешь, Яна и Маша теперь вместе… – неожиданно произнесла Маша, продолжая думать о той новости, которую так и не осмелилась сказать Илье и которая никак не хотела покидать её голову, врываясь в сознание каждую минуту.

Всё плывёт так, как плывёт. Но бывает, что заснув в тумане, утонуть не получится.

***

Маша договорилась о встрече с Аней наедине как ей и посоветовал Илья. И сейчас, сидя в кафе «Вишенка» в центре Сормова, где они любили сидеть все втроём, она никак не могла понять, каким же взглядом ей смотреть Ане в глаза? …Безразличным? Нет, это у неё точно не получиться. …Сочувствующим? Это здесь вообще не уместно. …Дружественным? Теперь она и сама не знала, что такое дружба. …А может и вправду не вмешиваться? Но тогда она лишится друзей и в веру в них.

Аня появилась на горизонте, как всегда опоздав на четверть часа.

– Привет! Что – то ты раньше никогда не звала меня посидеть здесь вдвоём.

– Привет. Не придуряйся, прекрасно знаешь, почему я тебя позвала.

– Ну, хорошо-хорошо, сознаюсь. Итак, прелюдию мы пропустим и перейдём сразу к делу? Я правильно поняла? – повесив куртку на вешалке, Аня развалилась в кресле напротив Маши.

– Именно. Я позвала тебя, чтобы поговорить о вас с Яной.

– Нисколько не сомневалась. Слушаю.

– Что это такое, объясни мне?

– Где? – закрутила головой Аня, – Вот это? Это бар, а за ним бармен.

– Аня, хватит ёрничать! – закатила глаза Маша.

– Задавай конкретные вопросы, если хочешь, чтобы я тебе на них соответственно ответила! – огрызнулась в ответ Аня.

– Что это между вами с Яной? Как это понять?

– Понимай, как хочешь! …но это любовь. Мне жаль, что ты этого не видишь.

– Какая любовь?! Мы друзья со школы, но к такой любви никто никогда из нас не тяготел!

– Это ты просто по себе судишь. Я лично всегда была многогранной.

– Неужели? Что-то никто тебя в таких вещах никогда не подозревал!

– Я хорошо маскировалась, дорогая моя! – Аня нагло улыбнулась, что мысленно взбесило Машу.

– …Ладно, пусть будет так. Тем не менее, от тебя можно было ожидать всего, что угодно. Но от Яны… – Маша незаметно сжала кулачки, – ты же сама видела, что с ней происходило за этот год! Как ты объяснишь, что она стала с тобой спать?

– Я просто дала ей свою любовь, в которой она нуждалась.

– Звучит, как сектантский бред, не находишь?

– Аккуратнее на поворотах. Я уважаю свои чувства и тебе советую это делать.

– Аня, это неприемлемо!.. ни с моральной точки зрения, ни с человеческой!

– Машуль, только не начинай мне нотации читать? Ты сама не святая. Давай договоримся так, тебя наши отношения не касаются, и ты в них не лезешь.

– Ты права, они меня не касаются, – начала сдаваться Маша, – но вы мои друзья! И я хочу знать, что произошло за тот месяц, пока меня не было? Что вас толкнуло… друг к другу?

– Какая же ты всё-таки старомодная, Ренчук!

– Не переводи на меня!

– Хорошо. Яна пошла на курсы терапии к психологу. Он её поставил на ноги. И теперь она счастлива.

– Ни фига себе «поставил на ноги»! – округлила глаза Маша. – Скорее уложил в постель к подруге!

– Грубо.

– …А психолог, это твой тот знакомый?

– Да.

– …То есть, после того, как она стала себя лучше чувствовать после его сеансов, ей захотелось испытать новое? Например, секс с девушками? Как-то странно, не находишь?

– А что тут такого? Она красивая, я тоже. С ней приятно быть в постели…

– Избавь меня от таких подробностей, пожалуйста…

– …Я скажу тебе даже больше. Мы спим вчетвером! – Аня засмеялась.

– Что? …Как это? Хочешь сказать, вас теперь четыре душки-подружки?

– Нет. Я, она, мой брат и его любимый.

– …Бред какой-то! Ты себя-то слышишь со стороны?

– Для тебя – которая убивается из-за одного мужика – это бред! А для нас – это любовь!

– Да вы больны! Вас лечить от этого надо! – ударила по столу кулаками Маша, не сумев сдержать эмоции.

Аня посмотрела на Машу испепеляющим и ревнивым взглядом.

– Я вижу с тобой бесполезно говорить. Давай я тебе резюмирую. Это наши с Яной отношения! И если их суждено кому-то осуждать, то уж явно не тебе! Если хочешь быть нашим другом – прими это как есть. А если нет – то пошла на хер!

Аня встала из-за стола, накинула куртку и пошла к выходу, доставая из пачки сигарету.

Маша проводила её испуганным взглядом и осталась сидеть неподвижно. Она никак не могла уложить всё по полкам в своей голове.

Как такое происходит, что за какое-то мгновение рушится всё. Друзья, любимый человек, вера. Куда они уходят? …Вернутся ли они?

***

Последние слова, сказанные любовью воображения, всегда были самыми главными в рассказе о мечте. Если сосчитать, сколько букв в этом слове, то не хватит никакого многокилометрового папируса. Стоит ли это делать, когда переплыть океан так легко, глядя на второй бриз?..

Мир не меняется. И никогда не менялся. Менялась любовь, исчезая в водопадах великого невидимого в воде континента. Она заслужила это? Нет. Они любила это? Нет. Она просто не знала день своего рождения.

– Яна, стой! – закричала Аня, но было уже поздно.

Камень полетел в витрину магазина и разбил её вдребезги. Противно засвистела сигнализация.

– Бежим!!! – крикнул Слава и кинулся наутёк. Но вскоре остановился, видя, что Яна и не собиралась этого делать.

Яна стояла на месте, не понимая, в каком мире она находиться. Она смотрела на осколки витрины, которые исказили её отражение. Отражение в котором не было того счастья, которое уже слабым голосом кричало внутри неё. В нём был страх, ненависть, ужас, злоба.

Яна не могла понять, почему она сломлена.

Аня дёргала Яну и кричала: «Что ты встала?! Бежим!!! Слышишь?!!»

Время снова остановилось. Блеск электрического фонаря в осколках замер, освещая лица тех, кто пытался любить и старался это не показывать. Кто она, которая всё время смотрела на неё осуждающим и в то же время неинтересным взглядом? Зачем она так смотрит? Неужели всё закончится именно так как и началось?.. Белый аист лишь взмахнул крыльями.

Придя в себя, Яна посмотрела на Аню. Та, продолжала её толкать и кричать.

***

– Что на тебя нашло?! Зачем ты это сделала? – зашипела Аня на Яну, которая в это время трясущимися руками открывала входную дверь в свою квартиру. – А если бы нас схватили? Нам бы пришлось просидеть в тюрьме! Ты вообще это понимаешь?

– …В КПЗ, наверное, а не в тюрьме, – поправил её Слава.

– Ты вообще заткнись!

Войдя в прихожую и захлопнув дверь, Яна посмотрела на своих друзей и обратилась к Ане: «Ты видела?»

– Что?

– Моё отражение?

– Где? Ты о чём?

– В витрине? Ты видела? Оно не такое, как я! Это иллюзия! Их нет! Понимаешь?

– Яна, ты не в себе! Зачем ты витрину магазина разбила?

– Он меня обманул!

– Кто?

– Эти минуты совершенно не счастливые. …Они всего лишь согревают… слышишь?! …они всего лишь тёплые… Тёплые минуты!… Но не счастливые! ТЫ ПОНЯЛА???!

Яна закричала так, что, казалось, ночной город, встрепенулся от глубоко сна и начал нервно всматриваться вдаль, в поисках нарушителя спокойствия.

– Яночка, что с тобой? Любимая? Ты заболела? – Аня, испугавшись не на шутку, решила сменить тон и попыталась поцеловать Яну.

– Отстань! – оттолкнула её та. – Они не счастливые, ты понимаешь?! Не счастливые! Они всего лишь тёплые!.. Это конец!..

– Да кто тёплый?

Слава и Лёша всё это время стояли, не шевелясь, как караул у Мавзолея, и смотрели на Яну.

У неё заслезились глаза. Она окончательно оттолкнула Аню, которая продолжала делать попытки её поцеловать, и стала нервно скидывать с себя одежду. Раздевшись догола, она направилась в ванную. Там, налив неполную ванну тёплой водой, залезла в неё.

Её друзья, шокированные таким поведением, столпились возле неё. Аня крутившаяся, как белка возле Яны, напоминала беззащитного таракана под угрозой удара тапочкой.

– Яночка, ты заболела? Может скорую помощь вызвать?

– Ты глухая? Они всего лишь тёплые! Поняла?! Тёплые!!!

– Да что тёплые?!

– Минуты!!!

– …Так, звони в скорую, у неё жар! – дотронувшись до лба Яны, констатировала Аня Славе.

Слава начал рыскать в карманах в поисках мобильника.

– Если ты куда-нибудь сейчас позвонишь, можешь забыть дорогу в мой дом!!! – зарычала Яна.

Этот аргумент был определенно весомым, поэтому он заставил Славу остановиться.

– Со мной всё в порядке! Я просто хочу, чтобы вы оставили меня в покое на какое-то время. Понятно? Идите в мою комнату и ложитесь спать. А я полежу здесь, мне надо подумать, – она зачерпнула в ладони воду и ополоснула своё лицо.

– …Яна, можно мне к тебе? – пискнула Аня.

– Нет!!! Я хочу побыть одна!!! Это что, так трудно понять?!!

Эта ночь стала последней для осознания того, чего Яна каждый раз гнала от себя. Её «счастливые минуты» были иллюзией счастья как её и предупреждали. Теперь она это увидела воочию и попыталась понять. То, что внутри было красивым – снаружи стало ужасным. Счастье превратилось лишь в мимолётное тепло, которое растекалось по венам и которое уже не могло существовать отдельно.

Терапия оказалась ошибкой одного решения. Она привыкла ощущать это тепло, которое теперь уже было противно, но отказаться – значит вернуться в тень. А не отказаться – стать зависимой от неё.

«Как же так? Где же счастье когда я уже стала счастливой? Я же видела его! Почему сейчас это выглядит лишь размытым теплом. Почему я сама себе противна, будучи понимающая свои чувства? Почему теперь мне так сложно не чувствовать эту теплоту? Где тот продавец, который продал мне эти тёплые минуты? …Где продавец тёплых минут?! …нет! Я не права! Я просто ошиблась! …он был прав! Счастье временно! Я бежала от этого. Бежала вместе с этим минутным счастьем. Пока не увидела кем я стала так и не найдя его. Кем я стала, держа в руках всего лишь пустую теплоту. Как же я ошиблась! …Но что сейчас делать? Отказаться от тепла и вернуться к мукам, которые я уже не перенесу? Или пить теплоту, зная, что скоро и это тепло перестанет греть? Вопрос без решения. Смысл без жизни…»

Яна закрыла глаза.

Она выбегает на улицу и падает в большие сугробы снега. Она начинает кричать. Улицы пустынны. Но даже если бы и были наполнены людьми, её бы никто не заметил. Она продолжает извиваться в сугробе, словно пытается выплыть на берег из воды. С крыши дома, подгоняемая её криками, сползает гигантская лавина. Она накрывает всё то, что пока ещё существует.

***

Слава с Лёшей ушли утром. Они собирались на следующий день в Казань, поэтому пошли готовиться к поездке. Аня всё ещё спала на кровати, когда Яна стала будить её ближе к обеду.

– Рыжик, доброе утро! Ты где спала? …как у тебя самочувствие? – сонным голосом пробубнила Аня.

– Аня, я тебя не люблю! Я прошу, оставь меня в покое, – холодным и твёрдым голосом произнесла Яна.

– Смешно. А теперь поцелуй меня, и я разрешу тебе себя раздеть. Хотя если посмотреть под одеяло, то на мне кроме низа и так ничего нет! – она обнажила грудь.

– Я не шучу. Я хочу, чтобы мы, оставшись друзьями, забыли то, что между нами было.

– Яна? – Аня насторожилась.

– Я прошу, не усложняй ничего.

– Яна, что ты говоришь? Ты ведь шутишь? Скажи, что шутишь!

– Аня, я не шучу! Я тебя не люблю и никогда не любила, прости. У меня сейчас сложный жизненный период. Я хочу быть одна.

– Нет, прекрати! Не смей так говорить!

– Прости.

– Яна ты меня любишь! Ты сама мне говорила!

– Я тебе врала!

– Зачем?

– Думала, что я счастлива. Но это было не так.

– Прекрати, слышишь! Мне больно! Прекрати! Ты не можешь так говорить! Мы созданы друг для друга!

– Ты не права. Мы совершенно разные. И мне жаль, что мы предали дружбу став любовниками.

– Яна, ты просто заболела. Тебе надо поспать. Иди ко мне!

– Аня, я тебя ещё раз прошу. Уходи!

Аня, подобрав под себя ноги, заплакала.

– Яночка, не делай этого, я не смогу без тебя!

– Сможешь! – жестоко резала Яна.

– Не убивай нашу любовь! Я тебя прошу!

– Её не было изначально!

– Почему ты так жестока? Мы же были счастливы, ты мне сама говорила! Говорила, что давно такого не чувствовала с тех пор, когда ты в последний раз была с Андреем.

– Заткнись!!! Не смей о нём говорить!!! – упоминания об Андрее задели Яну.

– Почему ты на меня кричишь? Это же правда!

– Заткнись!!!

– Яна, я тебя люблю! Не предавай меня!!!

– Заткнись!!!

Яна привстала и ударила Аню кулаком по голове.

Та, схватившись за ушибленное место, зарыдала: «Яна, перестань! Мне больно! Что я тебе сделала?»

– Меня нельзя любить!!!

Яна ещё раз ударила её. На этот раз удар пришёлся по лбу.

– Яна, пожалуйста, не бей меня!!! Мне больно!!! Яночка!!!

Яна уже не контролировала себя. Она сдёрнула с Ани одеяло, которым она прикрывалась, схватила её за волосы и поволокла с кровати.

Аня упала на пол и вскрикнула, сильно ударившись коленом.

– Яна, отпусти! Мне больно! – испуганно плакала она.

– Заткнись!!! Это ты во всём виновата!!! – Яна ударила ногой по её лицу и разбила Ане губу. Вторым ударом она разбила ей нос – Это из-за твоего чёртового психолога всё! Это он мне солгал! А потом я сама себе солгала! И теперь я зависима от тепла!!!

На Аню сыпались удары. Один за другим. Прикрывая лицо, она лишь всхлипывала, смешивая кровь со слезами: «В чём я виновата? Я просто люблю тебя! Я люблю тебя! Мне больно! Прекрати!»

– Заткнись!!! Заткнись!!! Заткнись!!! – кричала Яна и, схватив снова её за волосы, поволокла в прихожую. Там она сильно пнула её в живот и крикнула: «Убирайся!!!»

Аня закашляла и скрючилась на полу, инстинктивно закрывая руками окровавленное лицо.

Яна прошла в комнату, схватила её одежду, скомкала в комок и кинула в прихожую.

– Одевайся, тварь! Я позволю тебе даже умыться! А потом, чтобы тебя здесь не было! Иначе я тебя убью! Поняла?! – опять перешла на крик Яна.

Аня в ответ прошептала что-то невнятное.

***

Всего два дня и пришёл туман больного цвета, который попытался ухватить свой кусок торта со слезами. Он рвал на куски крошки теста, смешивая их с воспоминаниями летних снежных дней. Он не давал опомниться и перевести дух дыхания страха, перед которым меркло всё существовавшее. Кажется, пришло время считать цифры, которыми на звёздном небе выложен путь в жизненный финиш.

Яна кричала, корчась от боли в мышцах, лёжа на полу в своей комнате. Ей казалось, что кто-то выкручивает ей суставы и рвёт их на куски. Руки и ноги непроизвольно дёргались, словно они брыкались от чего-то невидимого. Слезившимися глазами она не могла ничего разглядеть дальше своей руки. Слюни, неконтролируемо текли изо рта. Ей хотелось, чтобы её вырвало, но рвать было нечем. Желудок был настолько пуст, что казалось, уже давно переварил сам себя.

Зазвонил мобильник, лежащий на столе. Этот звук ударил Яну по ушам, что, казалось, вот-вот наступит долгожданный обморок. Но он не наступал. А невыносимая дикая боль добивала всё с большим натиском, чем прежде.

– Нет!!! – кричала Яна. – Я не должна!!! Я сильнее!!! Я сильнее!!!

Она попыталась встать на ноги. На мгновение ей это удалось. Яна ухватилась за край стола и стала потихоньку подниматься. Но тут правая нога резко подкосилась, и Яна, падая обратно вниз, ударилась головой о край стола.

Водоворот.

Приятное журчание сахара.

– …Яна, очнись! Яна! Ты должна очнуться! – до боли знакомый голос щекотал ей слух.

Яна открыла глаза. Перед ней в дверях стоял Андрей.

– Анрюша! – улыбнулась Яна, не предпринимая никаких желаний пошевелиться. – Наконец я пришла к тебе!

– Яна, тебе ещё долго до меня идти. Я пришёл сказать, что люблю тебя!

– Я тоже тебя люблю, Андрюш! …ты заберёшь меня?

– Нет, прости. Я пришёл сказать, что ты должна жить.

– Я не могу. Я без вас с папой уже никогда не буду жить. Я потеряла счастье.

– Ты уже живёшь и это и есть твоё счастье. Ты искала саму себя. Ты её нашла! Теперь возвращайся домой.

– Домой?

– Да. Домой, где живём мы…

***

В этот вечер Маша торопилась домой, поэтому решительно втиснулась в битком набитый автобус. Её первый рабочий день после отпуска пролетел на удивление быстро. Порхав, как бабочка весь день, она мысленно подгоняла стрелки часов к вечеру. И вот, наконец, он соизволил явиться.

Сегодня они решили устроить с Ильёй у них дома вечерние посиделки. Взять фильм в прокате, выпить вина, просто посидеть вместе, поболтать и вспомнить прошлое так, как это было раньше.

В душе у неё теплилась надежда, хотя она себе запрещала подходить к ней близко. И это было не лишено смысла.

Автобус медленно катил по дороге, усеянной грязью и лужами. Уставшие от работы люди жались друг другу, проклиная пробки и светофоры. В грязном окне виднелись лишь очертания города, который больше всего удручал тем, что завтра снова надо будет идти на работу.

Маша уже мысленно выбирала фильм, который она возьмёт для просмотра, так как за все остальные угощения отвечал Илья.