Читать книгу Неукротимая любовь - Максим Малявин, Александр Цыпкин - Страница 12

В моем доме на первом этаже парикмахерская есть. И всегда была – «У Нади» называется.

Так совпало, что и хозяйка там Надя.

Я периодически посещала ее, очень удобно и недалеко.

Мастер Надя там сперва сама орудовала, потом заматерела, девочек набрала, открыла косметический кабинет, пару маникюрш наняла.

Видела иногда, как она в салон свой заходит, отчитывает, кто накосячил, и уходит.

Пару лет назад я прихожу, а в салоне дым коромыслом. Штробят, шпатлюют, что-то вытаскивают, что-то заносят.

И посреди этого хаоса в клубах пыли Надя стоит в кожаных штанах, с феном наперевес.

Я спрашиваю: «Вы закрываетесь?» Она чуть не в слезы: «С мужем развожусь, а у нас, говорит, это помещение в совместном пользовании. Так он, сволочь, мало того что на молодой женился, меня бросил, так еще и половину площади теперь отжал. Магазин круглосуточный решил сделать. А мне?.. Как мне жить дальше?.. Одной…»

И снова в слезы…

Я ее пыталась успокаивать, но что тут скажешь? Сволочь он, что еще?

Но долго ли, коротко, Надя салон свой уменьшила, а цены в нем подняла, а потом еще подняла и еще.

Когда я в последний раз приходила, уже совсем не по карману стало. Ну я чутка возмутилась, а на меня девочки зашикали: «Наде как-то выживать нужно, одна же осталась, муж бросил, а сам с молодой теперь…», «Надя, говорят, нам даже зарплаты урезала, но никто из нас не ушел».

Вот такая солидарность.

Я больше к Наде не ходила с тех пор, не настолько она мне близка, – ну развелась, ну муж козел, извините, прям удивление!

Но! Солидарность проявляла – в магазин к ее бывшему тоже ни ногой.

Потому что мудаков-изменщиков субсидировать не в моих правилах. Позиция у меня такая.

И вот вчера пришлось все же изменить принципам.

Прихожу к нему в магазин, там женщина-таджичка за прилавком, плохо по-русски понимает. На бирке «Айнура» написано. Немолодая и некрасивая, но такая домашняя какая-то, улыбчивая.

Я ей говорю, что мне нужно, а она не то дает. Я говорю: «Да не это, а вот это!» – и пальцем тычу на верхнюю полку.

Она смеется, пытается до полки достать, не получается. Я тоже смеюсь. Говорит мне:

– А может быть, со средней полки что-нибудь возьмете, я до верха не достаю.

И ржет. А я тоже ржу:

– Я бы взяла, но на средней все безалкогольное.

И опять смеемся.

Она табуретку тащит из подсобки, вскакивает на нее и соскальзывает тут же на пол, а я кричу от ужаса. Но она из-под прилавка вылезает, живая-здоровая, и еще больше хохочет. Я тоже. И еще на нее сверху прямо на голову пачки с «дошираком» дождем валятся.

И мы совсем угораем вдвоем, остановиться не можем.

Тут я краем глаза вижу, хозяин к нам выходит из подсобки, как раз Надин бывший муж-скотина-изменщик. «Ну, думаю, кабздец Айнуре моей. Сейчас уволит».

Но хозяин спокойно за прилавок заходит, то, что мне нужно, с верхней полки снимает, сам пробивает все, сдачу дает.

Мы с Айнурой переглядываемся, мы же с ней теперь сообщницы по ржаке, а если вместе с кем-то смеешься, то как будто уже родным становишься.

Расплатилась, выхожу из магазина, там хозяин курит.

Я ему говорю:

– Вы только не ругайтесь.

А он удивленно так:

– На кого?

Я говорю:

– Ни на кого, желательно.

Он кивает, ладно, мол, не буду. И улыбается, хорошо так улыбается, широко.

Я и решилась, говорю:

– Я много просто про вас слышала.

А он сразу понял, мотнул головой в сторону вывески «У Нади»:

– Оттуда?

Я кивнула. Он рукой только махнул. Ладно, чего уж.

– Понимаешь, – говорит, – просто Надя злая. И жадная. А Айнура моя веселая. Вон, смотри, опять ржет там с кем-то.

Даже докуривать не стал, дверь открыл и пошел жену выручать.