Читать книгу Запуск бизнеса - Максим Мернес - Страница 9

В нашей ветхой деревушке жило всего навсего 60 человек. Все дома, среди которых я вырос были из дерева, отопления не было ни в одном доме, и местные рубили лес, таким образом отапливая свое жилище печкой. Не удивительно, что мобильный телефон воспринимался местными как верх технологического прогресса, а некоторые при слове компьютер впадали в праведный экстаз, как будто перед ними стоял пришелец обладающий нано технологиями или мудрец посвященный в тайны бытия. Впрочем, о таких вещах в детстве я даже и не думал. У меня был только тетрис, который я воспринимал как нечто невероятное… И то он появился уже в школьном возрасте…

Родился я в молодой семье, маме было всего 20, папе 21 год. Отец был хорошо сбитым лесником, мама обычной студенткой. Не знаю, что было бы дальше, возможно бы я был совсем другим человеком и этих строк не существовало бы, но когда мне было 5 лет мой отец умер и я уже тогда в столь юном возрасте понял через призму нужды и голода, что такое деньги.

Тогда я понял, что такое быть действительно нищим, это когда денег на еду постоянно нахватает, когда все время в долгах, и даже, чтобы купить костюм, в котором я пошёл в первый класс сельской школы мама была вынуждена занимать деньги.

Некоторым счастливцам удается комфортно расти до 18—20 лет, не задумываясь о ценности мяса, потом учиться за папин и мамин счет и не знать, как это не доесть. После смерти отца наша семья лишилась кормильца и мы существовали с мамой на 3—5 тысяч рублей в месяц. Спасал собственный огород, лестные ягоды и хоть и ужасно необразованные, но безумно добрые и отзывчивые люди, которые зная, что мать осталась единственным добытчиком в доме приносили иногда немного овощей и фруктов для едва сводящей концы с концами бедной семьи.

В 6 лет я уже вовсю помогал матери по хозяйству, садил картошку, часами проводил в огороде. Тогда я понял, что жизнь решила меня сломать и безбожно отобрала мое беззаботное детство. Я смутно помню то время, но четко знаю, что когда я жевал очередную порцию макарон, которые были иногда на завтрак, обед и ужин я попытаюсь сделать все, чтобы вернуть себе украденное у меня детство и отблагодарить свою мать, эту неусыпную труженицу подарив ей безбедную старость.

Чтобы хоть как-то сводить концы с концами маме предложили работать вахтовым методом. После этого я месяц вынужден был жить с бабушкой и должен признать, это время я не упустил даром. Бабушка всегда уделяла мне особое внимание, мы с ней играли в карты, шашки, домино, но более всего пользы принесли наши вечерние посиделки, когда я ложился в кроватку, а бабушка садилась рядом в кресло качалку и неторопливым голосом рассказывала мне сказки, под которые я медленно засыпал. Однажды в один холодный зимний день, бабушка начала мне читать очередную сказку и внезапно остановилась:

– Внучек, я сегодня нездорова, давай дальше сам.

Спать мне не хотелось и было безумно интересно, что же там дальше, но так как меня еще до школы научили лишь алфавиту, чтение мне давалось мягко говоря непросто, но именно благодаря этому случаю у меня разгорелось желание научиться читать и поглощать новые знания.

Многие первоклашки приходят в школу и максимум знают алфавит или умеют читать по складам, я же уже не просто сносно читал, но и сам осилил все сказки находящиеся в доме бабушки. Позже бабушка призналась мне, что она намеренно прикинулась нездоровой и прервала рассказ на самом интересном месте, чтобы пробудить жажду к чтению. Уже будучи взрослым и состоявшимся человеком читающий труды по экономике, философии, маркетингу и психологии я припоминаю ее хитрость как великий дар, мудрый поступок дальнозоркой женщины без которого, возможно, я бы никогда не был так жаден до книжных знаний и остался бы навсегда на прежнем уровне развития как и мои школьные друзья, едва вяжущие сейчас пару слов в предложение.

Трудно смотреть на школьные годы со стороны уже взрослого сформированного человека. С одной стороны любая юность и незрелость – это великое благо, неповторимый миг, с другой – когда я сейчас понимаю, что такое школьное образование мне становится противно от того, что современных детей намеренно взращивают овощами в традициях, рабства, холуйства и покорности, закладывая им определенного рода стадные ментальные программы. Возможно отражение моих нынешних мыслей уже взрослого и сформированного мужчины вполне отобразилось в любимом моем уроке рисования, где учительница несмотря на изобразительные качества детей всегда ставила нам высшую оценку. Любые другие уроки я воспринимал как некое насилие, нужно было заучивать что-то и отвечать, после чего тебя оценивали, ущемляя или поощряя тебя оценкой в зависимости от твоих способностей. Лишь на рисовании я мог быть сам собой и полностью расслабившись окунуться с головой в мир фантазий изображая частичку себя на матовой бумаге альбома для рисования. Любая интерпретация действительности была верна, любое художество имело право на жизнь и оценивалось как и сама жизнь высшим балом.

Чуть позже читая Ницше и его афоризм «нет фактов, есть только интерпретации фактов», я четко осознал, что любая навязанная тираническая фактичность убивает в юном возрасте уникальный внутренний мир, государство выжигало своими школьными программами всю творческую индивидуальность со школьной скамьи закладывая в каждого одни и те же программы. Я же уже тогда яро противился этому антиприродному действу и еще не умом но душой понимал, что хочу быть свободным художником своей жизни.

Лариса Павловна Гринь именно так звали нашу учительницу рисования, она была низкоросла, слегка одутловата, с приплюснутым носом и несвязной речью. Но за ее тонкий и демократичный подход к учебному процессу, я до сих пор считаю ее такой же мудрой как Платон.

Детстве в деревне проходило очень даже весело, мы постоянно играли с друзьями в футбол, вернее сказать играли с мячом. Гуляли, хотя нашу деревню можно было обойти за 10 минут мы ходили из одного конца в другой, постоянно общались, жгли костры, иногда дрались. В общем-то, я не жалею, что мое детство прошло в деревне, это были отличные годы.

У меня есть два друга из деревни, с ними до сих пор поддерживаю связь, оба они уехали оттуда и сейчас живут в больших городах, иногда мы ностальгирует по нашей любимой деревне. Здесь я научился плавать, стоять за себя, дружить, любить. Это действительно бесценно. Однажды мы с другом переплывали реку на лодке и перевернулись. А дело было уже осенью, я начал тонуть и еле как он смог меня вытащить, после чего пошли в дом к его тетки и сушили наши вещи, ужасно промокли тогда. Второй мой друг был более творческим, с ним мы постоянно общались на философские темы, о смысле жизни, о том, что же будет с нами в будущем. Затем у этого друга появился компьютер, прямо в деревне и мы постоянно ходили к нему играть… И ещё он умел играть на гитаре, чему меня и научил. Правда своя гитара у меня появится лишь через несколько лет… Затем в один день родители моего друга решили переехать в город Суровый, который находился в паре десятков километров от нашего посёлка. После этого общение с ним прекратилось… Уже тогда очень много людей начало уезжать из нашего посёлка, дома начали пустовать, детей становилось все меньше.

Абсолютно никакой работы в посёлке не было. А ведь раньше, во времена СССР здесь был и маслозавод и клуб, даже несколько ферм. Сейчас же от них остались лишь развалины, старые здания, которые и сносить никто не хотел и делать всегда напоминали о том, что раньше здесь что-то было, а потом все развалили. Народ пил, ещё тогда пил, оттого что податься некуда, развлечений нету и перспектив тоже. Единственное рабочее место в деревне было продавец в местном магазине, он был один на весь посёлок, но оно обычно было занято по знакомству, либо самими владельцами магазина.

Когда же я приезжаю в посёлок последний раз, это было в 2015 году – здесь все стало ещё хуже… Живет там человек 30, в основном старики, все молодые уехали, детей нет. Раньше в деревне многие люди держали коров, кур и прочую живность. Сейчас уже почти никто не держит – не выгодно. Сельское хозяйство полностью убито, а весь сыр у нас – экспортный.

В детстве, я конечно, не задумывался об экономических моментах, другой жизни я просто не видел и жил так, как живут мои знакомые и родственники, да и, впрочем радовался жизни. До школы необходимо было идти 4 киллометра пешком, так как школы в нашем посёлке не было, она была в селе неподалеку с названием «Путино» именно туда мы все ходили учиться. Представьте ребёнку 7 лет, а ему нужно пройти 5 киллометров до школы, да ещё и обратно. Идти было порядка двух часов, шли по грязи, по бездорожью, а при входе в школу у нас проверяли сапоги, если они были недостаточно чистые – мыли их в бочке с грязной водой. Это было всегда, даже когда на улице минусовая температура дети после пяти километров пути должны были вымыть сапоги до блеска. Да ещё и на занятия не опаздывать, поэтому просыпался я тогда в 6 часов утра и уже выходил. Но, тем не менее в таком режиме я доучился до 6 класса. Когда я перешёл в шестой класс по нескольким причинам мы решили перебраться в город Суровый, который был неподалёку. Все же до школы не так далеко, да и в целом перспектив и работы в городе больше…