Читать книгу Искусство идеальной смерти - Максим Никитин - Страница 3

23 июня

К дому плавно подкатил патрульный автомобиль. Из машины с пассажирской стороны с трудом выбрался грузный сержант, охнул, поправил впившийся в бок автомат и направился к воротам. Несколько секунд он водил ладонью по гладкой поверхности ограждения в поисках кнопки звонка. Потом прищурился, пытаясь сквозь узкие щели хоть что-то разглядеть во дворе. Но так и ничего не увидев, принялся громко барабанить по металлу. В следующее мгновение он резко отпрянул назад и с матерной руганью шлепнулся на землю.

Его напарник тут же выскочил из машины и бросился к нему:

– Что случилось?

– Током ударило, чёрт!

– Сильно?

– Нет, но прям ощутимо… У меня аж сердце в пятки ушло.

– Ха-ха-ха, – расхохотался напарник. – Я уж испугался.

– Хватит ржать, – рявкнул первый, поднимаясь. – Тут проводка коротит. Я через эти ворота не полезу. Вызывай МЧС и сообщай дежурному.

Капитан полиции стиснул зубы до хруста в челюсти. Ледяная струйка пота медленно сползла по позвоночнику. Бессонная ночь, еще эта дурацкая заява, сорвавшая его отсыпной… Он уже видел себя дома, в ванной, с первым за прошедшие адские сутки стаканом в руке. Но эта картина таяла на глазах, как мираж в пустыне. А теперь этот долбаный дом и манекен в костюме. Внутри все закипало от злости.

– Я вам повторяю уже в который раз: дом функционирует в автономном режиме. Даже если отключить центральное электричество, ничего не изменится. Дом перейдет на генераторы, аккумуляторы и солнечные батареи. Он остановит работу второстепенных систем, – и этих ресурсов хватит ему еще на несколько суток. А может, и на неделю. Поэтому обесточить ворота сейчас не выйдет. Никак.

Перед ним стоял человек, которого компания оперативно прислала как «лицо-способное-решить-все-интересующие-правоохранительные-органы-вопросы».

Но вопросы не решались. Вообще. Причём заминка произошла на самом простом этапе – проникновении на территорию.

На месте выяснилось, что физическое воздействие на ворота не имеет смысла. По словам представителя, попытка вскрыть замок приведет к электрическому разряду. Вполне достаточного для летального исхода взломщика. То же самое ждет любого, кто попробует перелезть через забор.

И это лощеное и холодное лицо с идеальной стрижкой и часами дороже годового довольствия среднего офицерского состава, смотрело на капитана полиции свысока, вынуждая его задирать голову.

Сам он выглядел иначе. Немытые после суточного дежурства волосы застыли грязными сосульками и торчали в разные стороны. Лицо покрывала колючая трёхдневная щетина. Запах пота смешался с сигаретным дымом и намертво въелся в одежду. Он преследовал капитана вторые сутки.

И на все предложения был один и тот же ответ: НЕТ. НЕЛЬЗЯ.

Нельзя просто сломать ворота. Нельзя перелезть через забор. Нельзя отключить ворота. Нельзя отключить питание. Нельзя договориться с домом, чтобы он впустил «гостей». Нельзя просто взять и вырубить этот чертов дом.

Ничего нельзя, потому что это – Умный Дом. У него нет разрешения от владельцев впускать кого-либо. А владельцы не выходили на связь уже несколько дней. Их телефоны не просто не отвечали, они были выключены. Причем сотовый оператор последние звонки зафиксировал позавчера и именно с этой территории.

Капитан нервно теребил воротник форменной рубашки. За последние полчаса он выслушал уйму технических подробностей о системе безопасности. Но ни одного рабочего решения. В сердцах он снова набрал номер владельца, но телефон упорно молчал и оставался вне зоны доступа.

Каменное лицо представителя компании раздражало капитана все сильнее. Каждая фраза этого человека лишь подливала масла в огонь.

Он не знал, куда деть взгляд: ППС-ники стояли сзади, возле машины. Они о чем-то приглушенно переговаривались и смеялись, с любопытством посматривая на забор. До капитана донесся запашок дешевого табака. Слюнные железы сработали непроизвольно, и ему жутко захотелось сделать хотя бы одну затяжку – заглушить и физический дискомфорт, и ощущение собственного бессилия.

Но вместо этого он стоял здесь, задыхаясь от злости, перед этим дурацким домом и этим неприятным «лицом компании», которое явно не собиралось ему помогать. Провались они все пропадом.

– Вы понимаете, что там могут быть люди? – голос капитана стал жестким. Он ждал хоть какой-то реакции. – Может, им нужна помощь? Может, они без сознания?

– Система мониторинга не сообщает о чрезвычайных ситуациях, – безразлично ответило «лицо». – Если бы что-то случилось, здесь были бы не вы, а бригада скорой помощи.

В этот момент капитан поймал себя на мысли, что ненавидит этого типа. Ненавидит его чистые замшевые туфли, плащ, дороже всего капитанского гардероба, тихое щелкание часов, отсчитывающих каждую секунду. Они неумолимо пожирали время, которое капитан терял. Ситуация в тупике. Еще мгновение – и он взорвется. Он физически ощущал на себе тяжесть этого холодного, неподвижного взгляда. Казалось, «лицо» наблюдает за всей суетой издалека, из герметичного аквариума, а не стоит здесь, на палящем солнце.

Телефонный звонок прервал молчаливую дуэль. Капитан засунул руку в карман и, не глядя, поднес аппарат к уху:

– Алло! – бросил он в трубку резко отрывисто.

– Пап! – раздался в ответ испуганный голос дочери. – Мне срочно нужны деньги! Пожалуйста!

– Что? – капитан инстинктивно оторвал телефон от уха и посмотрел на экран: убедился, что звонит именно его дочь. И она действительно паниковала, а не капризничала.

– Пап, ну правда, очень нужны, – она говорила быстро и путано. – У меня… кризис идей. Нужно срочно купить новый курс, иначе мой аккаунт умрет! Понимаешь?

Полицейский зажмурился. Знакомое напряжение сжало его виски тугой медной проволокой.

«Еще один курс. Еще пять, десять, пятнадцать тысяч в помойку».

– Опять курс? Ты два месяца назад брала курс «Как стать увереннее в себе» за десять тысяч. И где результат? Где твоя уверенность? Или она тоже «умерла»?

– Нет, ты не понимаешь! – чуть не плакала дочь. – Тот курс устарел! Алгоритмы поменялись! Теперь нужен продвинутый уровень, там учат секретным белым методам продвижения! Иначе все мои труды насмарку! Я вложила в это полгода своей жизни!

Сергей устало ответил:

– То есть ты хочешь, чтобы я заплатил за лайки от ботов? Опять?

– Ну все так делают! Это не боты! Это… инвестиция в личный бренд! – в голосе послышалось отчаяние. – Я уже…

Он взглянул на представителя. Тот, не меняя позы, терпеливо ждал окончания этого спектакля. Капитан перебил дочь:

– Я дал бы тебе пятьсот рублей. На книгу. Но ты же ее не купишь.

– Что? Какую книгу? Это совсем не то, – фыркнула она. – Мне нужны подписчики.

Глубокий вдох. Выдох. Беседа становилась абсурдной.

– Слушай, я сейчас на работе. Давай потом.

– Нет, сейчас! – настаивала дочь. – Алина уже купила, у неё пять тысяч подписчиков, а у меня всего сто двадцать!

– Может, потому что она хоть что-то делает, а не только деньги просит?

Пауза. Обиженное пыхтение.

– Ты просто не веришь в меня! Все папы поддерживают своих детей, а ты…

– Все. Дома поговорим.

– Ну и ладно! – парировала дочь. – Я у бабушки попрошу!

– Попробуй – никуда не поедешь на эти выходные.

Молчание. Ребенок наконец понял, что перегнул палку:

– Ладно… пока…

– Пока, – офицер отключил телефон и прошипел в уже глухую трубку: – Где тут кнопка «отменить всё»?

– Ну что, продолжим? – Он вновь поднял глаза на оппонента.

От прежнего его равнодушия не осталось и следа. Теперь представитель компании смотрел с превосходством и насмешкой: «Ты с собственным ребенком не можешь разобраться, а куда-то еще лезешь…»

Капитан сдавленно простонал и поманил незнакомца указательным пальцем. Тот скривился, но подчинился и наклонился вперед. Страж порядка схватил его за мочку уха и резко притянул к себе. Шепот капитана прозвучал тихо, но четко.

– Я не спал двое суток. Ночью я мечтал доехать до дома и рухнуть на кровать. Утром я хотел вернуться домой, налить водки и утонуть в горячей ванне. Но теперь… Теперь у меня осталось одно желание. Рассказать какое?

«Лицо компании» замычало и беспомощно покрутило головой, пытаясь сказать нет.

– Протянуть руку… – от слов офицера в теплом летнем воздухе повеяло могильным холодом, – медленно взять тебя за яйца… и сжать. Не сильно – не дай бог лопнут. Но так, чтобы ты даже дёрнуться побоялся – вдруг они останутся у меня в руке. И при этом понял одну простую вещь: если ты еще раз произнесешь слово «нельзя», я перестану быть полицейским. Я стану твоей личной проблемой. Поэтому я тебя еще раз спрашиваю: КАК ПРОЙТИ ВНУТРЬ?

На последних словах он отпустил ухо, отступил назад и заговорил громко, как обычно. Угроза подействовала – спесь мгновенно испарилась с лица «представителя».

Еще утром в дежурку поступило заявление. В нем сообщалось, что сын заявителя третий день не выходит на связь, а его телефон отключён. Его жена тоже не отвечает. Ее телефон также вне зоны действия сети. Заявитель просил осмотреть дом и при необходимости объявить розыск.

Такие заявления, к сожалению, стали рутиной. Родственники писали регулярно. Ничего необычного. То люди забывали зарядить телефоны, то уезжали за границу без подключенного роуминга, то просто ссорились. Капля в море людских драм. Участковый ехал, чертыхаясь, на место предполагаемого ЧП, связывался с сотовой компанией и выяснял местонахождение телефона абонента. Стучался, опрашивал соседей. А дальше по обстоятельствам: либо взламывали двери, либо искали следы бегства, в том числе за границу.

Чаще всего родственники уже через неделю воссоединялись, и инцидент исчерпывался. Но в этот раз все пошло не по плану. Будто старый, затертый до дыр, сценарий выкинули, а с новым никто не соизволил ознакомить.

Не прошло и получаса с момента регистрации заявления, как капитан, забыв об окончании дежурства, сорвался с места на служебной машине и помчался по указанному адресу. У ворот уже маячили сотрудники ППС, напряженные и готовые к любым неожиданностям. Капитану раньше не доводилось бывать в этом новом районе. Сердце, почему-то сжалось от дурного предчувствия. Вскоре к ним присоединилось и это «лицо».

Вечер того же дня

Криминалисты завершали свой мрачный магический ритуал. Фотограф в нелепом плоском головном уборе с плюшевым помпоном, похожий на безумного художника, уже упаковавший вспышку, теперь укладывал треногу и другие приспособления в большой ящик, словно хоронил последние отблески трагедии. Тела, облаченные в траурные одежды – плотные черные пакеты, застыли в тягостном ожидании длинного пути к их последнему пристанищу. Пара сотрудников, расположившись за столом в гостиной, старательно заполняла документы. Их коллеги, подобно теням из преисподней, медленно бродили по дому и осматривались в поиске ускользнувших деталей, пропущенных при первом осмотре.

Капитан стоял в центре просторной гостиной со старшим криминалистом.

– Оказывается все банально донельзя, – констатировал тот.

– Банальность, граничащая с абсурдом, – мрачно согласился капитан.

– Согласен, у богатых свои причуды и свои скелеты в шкафу…

– М-де… Но согласись дом зачётный.

– Однозначно. Четыре толчка…

Картина, представшая их глазам, не была ничем особенно ужасной или изощренной по замыслу.

В дом в итоге проникли без сложностей, самым обычным путем – сначала через ворота, потом через главный вход. Обесточенные магнитные замки безмолвно открыли все двери. Для того, чтобы инактивировать дом потребовался всего лишь один звонок в компанию. Только нужно было знать, кто именно должен звонить. Сначала капитан набрал номер своего непосредственного начальника. Дальше по цепочке… Импульс, пройдя лабиринты власти, достиг цели. Они оказались внутри.

При осмотре первого этажа быстро нашли первое тело. Это был молодой мужчина лет тридцати. Он лежал на спине, раскинув в стороны руки. Копоть покрывала его лицо; волосы на голове и груди обуглились. Капитан, руководивший досмотром, склонился над телом. Он пытался нащупать пульс на шее, но кожа была холодной и безжизненной. Пришлось констатировать неизбежно:

– Труп… – тихо произнес он. – Сержант, покинуть помещение. На территорию никого не впускать. Вызывайте труповозку, а я вызову криминалистов. И ничего не трогать!

Он медленно обошёл остальные комнаты первого этажа, освещая темноту фонариком. Больше ничего подозрительного не попалось.

Аккуратно поднялся на второй этаж. Заглянул в первую комнату – никого, в следующую – вообще пусто, санузел – тоже чисто. Развернулся, чтобы осмотреть помещения в обратном направлении: комната – никого. Отодвинул дверь в сторону…

В нос ударил резкий трупный смрад. Капитан задержал дыхание. Луч фонарика заметался по стенам, полу, потолку в поисках источника вони, но тьма продолжала скрывать загадку. Он шагнул внутрь и замер в оцепенении…

– Что скажешь, Семёныч? – капитан, скривился в очередной раз, зажал нос рукой и ненадолго заглянул в ванную, где работал судебный эксперт.

– А что тут сказать? – донеслось в ответ. Эксперт в белом защитном костюме и респираторе, похожий на инопланетянина, на секунду оторвался от тела, вновь погрузился в работу. В руках он держал очередной диковинный прибор.

Обнажая картину смерти, яркий, безжалостный и холодный свет фонарей на треногах выжигал все тени.

– Как что? Когда умерла? От чего? – капитан с усилием открывал рот. Он вдыхал воздух, и его лицо искажалось гримасой отвращения.

– Сереженька, – ласково начал эксперт. Он говорил тоном умудренного жизнью отца, который объяснял своему несмышленому сыну прописные истины, – сейчас сказать что-то однозначно очень сложно. Это – гадание на кофейной гуще. А ты за мою опрометчивость потом прицепишься, как клещ по весне, и не оторвешь. Так что все ответы – потом. Пока лишь общая картина, и та смазана: труп женского пола, лет этак 25 – 37. Предварительная причина смерти – обширный ожог кипятком, хотя могла и захлебнуться. Лицо, вон, видишь какое синюшное? Признаков насильственной смерти пока не наблюдаю – нет следов борьбы, как будто она без сознания лежала. Но зачем тогда кипяток? Странно все это… Детально будем в бюро разбираться. Не исключить наркотическое или алкогольное опьянение – ждем результаты анализов на ХТИ. Трупные пятна на одной стороне – тело не перемещали, значит погибла тут, в ванной. Трупное окоченение полностью разрешилось – она здесь явно больше 3 суток провела, даже несмотря на достаточно низкую температуру. И это подтверждается гнилостными изменениями, причем уже больше половины. Смотри: живот надулся – бактерии вышли из кишки и начали жрать все вокруг. Веки тоже вздулись, венозный стаз вон как выражен на ногах, хоть и кожа почти вся слезла. Это как раз у нас на пятые сутки начинается. В общем данные противоречивы. Хочешь посмотреть поближе?

– Не, Семеныч, спасибо, – капитан выдохнул остатки воздуха и, уже стоя за порогом, спросил. – А результаты когда будут?

– Нуууу… – протянул эксперт, не поднимаясь. – Сегодня вскрытия уже точно не будет, минимум завтра, если ничего срочного не привезут. Значит, к вечеру озвучим устный предварительный вердикт. Если все будет понятно, без находок. А ежели нет – то нет. Плюс анализы – это еще неделя. Короче, дней десять – и у тебя будет все разложено по полочкам, Сережа.

Капитан спустился на первый этаж. Тело мужчины уже упаковали и перенесли ближе к выходу.

– Что скажете, – подошел он к незнакомому молодому криминалисту, – на первый взгляд?

Тот молча достал из кармана потертого пиджака поблекший платочек. Медленно, как сонный филин, протер свои круглые очки и заунывно заговорил:

– На первый взгляд, мы имеем поражение электрическим током. Об этом свидетельствует массивное обгорание лица и верхней части грудной клетки, а также характерные токовые метки на правой кисти. Других видимых повреждений не выявлено. Судя по открытому щитку, смерть носит случайный характер. Предполагаемая дата смерти день-два назад: трупное окоченение начинает проходить, трупные пятна свидетельствуют о том же. Брюшная стенка пока не изменена…

Капитан торопливо записывал всю информацию в свой блокнот, стараясь не упустить ни слова.

Тем временем группа оперативников причесала весь дом, но ничего существенного не нашла. Телефоны жертв упаковали в отдельные целлофановые пакетики – их изучением займутся позже. Рядом на стол сложили ноутбуки и планшеты. Кто-то притащил моноблок – цифровая информация могла содержать нужные ответы и порой располагалась в самых неожиданных местах.

Несмотря на внушительный размер дома и территории, основная работа была закончена в восемнадцати часам. Оставалась только бумажная волокита. Появилась надежда успеть домой засветло.

Но капитану предстояло вернуться в отдел. К завтрашнему утру требовалось подготовить предварительный отчет с решением о возбуждении уголовного дела. Но, похоже, к ответственности привлекать было некого. Конечно, результаты вскрытия внесут свои коррективы, а переписка в мессенджерах, возможно, даст дополнительные сведения. Но пока картина выглядела достаточно обыденно: женщину (вероятно, хозяйку дома) убил мужчина (хозяин дома, его опознали по фотографии). После этого он, осознав содеянное, покончил с собой. Правда, выбрал довольно экстравагантный способ ухода из жизни, но…

– Оказывается все банально донельзя, – констатировал судмедэксперт.

– Банальность, граничащая с абсурдом, – мрачно согласился капитан.

– Согласен, у богатых свои причуды и свои скелеты в шкафу…

– Мде, но согласись дом зачётный.

– Однозначно. Четыре толчка…

Разговор прервал шум с улицы и отрывистые крики:

– Куда претесь? Не видите – огорожено!

– …

– Я кому сказал: туда нельзя!

– Сержант, тебе работать надоело? Руку убрал!

В дверях возник неизвестный мужчина, а из-за его спины виноватым голосом промямлил ППСник:

– Товарищ капитан… Прет как танк… Говорю же – нельзя.

– Где он? – дрогнувшим голосом с порога спросил незнакомец, вместо приветствия.

Капитан шагнул на встречу:

– Вы, собственно, кто?

Вошедший озирался по сторонам. Он не обращался ни к кому конкретно, с нажимом проговаривая каждую букву:

– ГДЕ ОН?

25—30 июня

Полиция работала не просто слаженно, но и оперативно: за короткий промежуток времени провернув огромный пласт работы.

– Михалыч, заходи, – начальник открыл дверь и пропустил вперед подчинённого. – Ну, что там твои копатели нарыли?

– Товарищ полковник, значит так… – докладчик попытался аккуратно положить на стол кипу бумаг, но стопка поехала в бок и соскользнула на пол. Отдельные листы разлетелись в стороны. – Ой, извините…

– Михалыч? – полковник, расположившись в своем кресле, с недоумением смотрел на эти неловкие движения.

– Сейчас, сейчас. Все соберу! – майор судорожно метался по кабинету от одного листика к другому, пытался схватить бумагу, но неуклюжие толстые пальцы только мяли их.

– Михалыч! – рявкнул полковник. Майор застыл в полуприсяде, как охотничья собака по команде в стойке. Он так и не поднял ни одного злополучного листа с пола.

– Да? – отозвался он, стараясь унять предательскую дрожь в коленях.

– Не суетись, – уже мягче продолжил начальник. – Успокойся и докладывай устно. Документы приведёшь в порядок и сдашь Еременко. А мне сейчас нужны только факты. Хорошо?

Майор молча кивнул. Он чувствовал как рубашка на спине намокает предательскими пятнами.

– Ну и славненько. Присаживайся и докладывай как есть…

Майор скомкал предательские листки, швырнул их на стол и тяжело опустился на стул. Его лицо пылало. Он чувствовал себя провинившимся школьником перед строгим учителем.

– Ну? – полковник не сводил взгляда с майора. Достал сигарету, зажег и глубоко затянулся.

– Товарищ полковник, докладываю! – майор резко вскочил. – Произведен опрос соседей. Район, как вы знаете, новый и ээээ… элитный. Многие недавно туда заселились. Никто друг друга толком не знает. Да и не очень принято общаться между собой в таких местах. Ничего подозрительного соседи, естественно, не видели и не слышали. Соответственно, ничего определенного о жертвах сказать не могут.

Полковник продолжал курить, медленно выпуская дым, и внимательно слушал докладчика, смотря на него как удав на кролика.

– Но! – майор вскинул указательный палец. – Обнаружен весьма интересный факт. Примерно месяц назад в районе произошла необычная ситуация с жильцом этого комплекса. Он случайно попал на вечеринку, посвященную новоселью…

– Что за ситуация? – нетерпеливо перебил полковник, начиная терять нить доклада.

– Там вышло забавно: у них ДТП случилось. Его автомобиль столкнулся с зорбом…

– С чем???

– С зорбом. Это такой специальный шар, знаете? Туда человек залезает и может бегать по любым поверхностям.

– Михалыч, я тебя умоляю, можно ближе к делу? – полковник раздраженно потер переносицу. Он предчувствовал приступ мигрени.

– Так вот я и говорю, – засуетился майор, – шар перелетел с дороги через забор во двор. Из-за этого инцидента опрошенный с его друзьями оказались во дворе жертвы. Они зашли извиниться и уточнить, все ли целы. Благодаря этому он и запомнил странное поведение хозяина дома.

– Странное поведение? – в голосе полковника прозвучал интерес.

– Да, товарищ полковник. По словам свидетеля, хозяин дома – его имени он не запомнил – устроил публичный скандал. Он обвинял жену в неверности, что вызвало недоумение у гостей. Зрелище, как утверждает опрошенный, было неприятное, особенно на вечеринке. А вот имя жены свидетель запомнил хорошо. Но сказать, действительно ли она изменяла мужу или стала жертвой абъюза, он не может – пробыл там недолго и больше не заходил…

– Значит, речь идет об элементарной ревности? – полковник нахмурился и закинул ногу на ногу.

– Возможно, товарищ полковник. Но конкретных доказательств у нас нет. Мы продолжаем собирать информацию и проверять мотивы.

– Михалыч… Вот у меня вопрос, – начальник задумчиво потер нос большим пальцем.

– Слушаю, товарищ полковник, – майор прервал доклад.

– Вызывает меня, допустим, генерал и спрашивает о ходе дела. А я ему эту ахинею: жена гулящая, со слов соседа-алкаша, горб какой-то… Как думаешь, что он мне скажет? Спросит, не пора ли мне на пенсию?

– Зорб, товарищ полковник, – еле слышно прошептал майор.

– Да мне насрать, зорб он или еще как! – подскочил полковник со стула, ударив ладонью по столу. – Ты думай, что говоришь и где! Или, если мне устроят выволочку за такой доклад, я тебе характеристику нормальную напишу? Или ты у меня в отпуск вовремя сходишь?

– Виноват, товарищ полковник, – с каждым словом в его адрес майор пытался еще больше втянуть свой свисающий живот, становясь по стойке смирно. – Но все это ложится на доказательную базу!

– Ну так рассказывай, а не тяни кота за яйца со своим борбом.

– Выполнен анализ звонков и переписок, допрошены родители гражданки М. Там стопроцентное алиби – они никуда в те дни не выезжали и физически не могли быть на месте преступления. Свидетелей этого мы не допрашивали – ехать за тридевять земель смысла не вижу. Родители горем убитые – потеряли единственную дочь и кормилицу. Мотивов у них быть не могло, они простые люди, прямо… колхозники. Куда им мотаться-то… – майор поймал взгляд начальника и запнулся. – Извините, товарищ полковник. С матерью у жертвы были доверительные отношения. Мать утверждает, что у дочери не было врагов и серьезных конфликтов с кем-либо. Также нашли трех ее более-менее близких знакомых. Из столицы. Все связаны с ней по работе. Подруг из школы и института не осталось. Окружающие в ее личную жизнь не лезли, жалоб не слышали, но все как один отмечают ревность мужа. Дальше слов, правда, дело не заходило, телесных повреждений никто не видел. Допросить родителей гражданина П. не удалось…

– Майор? —начальник откашлялся в кулак, теряя терпение.

– Да?

– Я понимаю, листы упали и перемешались. Но в голове-то у тебя что? Тоже все перемешалось? Или ты форму доклада запамятовал?

– Понял, товарищ полковник, исправлюсь. Оба тела опознаны родственниками. Гражданин П., 32 года, уроженец столицы. Женат… был. На учете ни у нарколога, ни у психиатра не состоит. Но в детстве и в подростковом возрасте были проблемы. Без госпитализаций. Лечился таблетками амбулаторно. Работал в службе безопасности банка Б., но полуофициально. В плане оформлен, но на работе не появлялся. Сотрудники о нем толком ничего не знают. Начальство говорит невразумительно, вроде как работал дистанционно, занимался чем-то вроде разработок по безопасности, писал какие-то программы. Последней его работой стало создание полностью автоматизированной системы безопасности для многоступенчатых транзакций. Похоже для полулегального отмывания денег.

Начальник молча слушал.

– Последний заказ выполнялся совместно с зарубежной фирмой, но там ничего не ясно. Они прикрываются коммерческой тайной, а мы не можем на них давить. Если будут отдельные распоряжения… – майор украдкой взглянул на начальника в надежде уловить знак, но лицо полковника оставалось бесстрастным. – Удалось вычислить двух его компаньонов в нашем городе. Они в один голос утверждают, что являлись субподрядчиками и подчинялись исключительно ему. Выполняли часть работы, друг друга не видели, общались только по электронной почте. Остальные люди исчезли, на связь не выходят. Создается впечатление, что почтовые адреса и телефоны были одноразовые, созданными исключительно для данной работы. Поэтому все так рухнуло. Эти двое – просто шальная удача. Можно предположить, что в доме побывали конкуренты или недовольные заказчики. И очень хочется порыть в этом направлении, но к нашему делу, мне кажется, это не относится. И вот почему. При осмотре его ноутбука ценных сведений не обнаружено. Наши айтишники еще разбирают документы из папок, но ничего имеющего отношения к произошедшему нет. Финансовые махинации есть, при желании можно ими заняться самостоятельно или передать им, – он ткнул указательным пальцем в потолок. – В почте – только деловая переписка, которая в интересующие нас даты не велась. Зато в истории браузера с моноблока есть запросы на покупку билетов и бронирование хостелов без документов. Все это во второй половине дня девятнадцатого июня. Через сутки – множество запросов на тему самоубийства. Вы знаете, товарищ полковник, интернет кишит дельными советами. И главное нет ни одного жалобщика…

– Майор?

– Да?

– Ты в своём уме?

– Прошу прощения. Больше ничего стоящего извлечь из ноутбука не удалось. Телефон, вероятно, с вечера 19 числа был отключён или в авиарежиме – ни звонков, ни сообщений. А вот в первой половине дня были три исходящих звонка в мелкие заграничные отели. Правда, продолжительность всего 2—3 секунды. Скорее всего, он по какой-то причине сбрасывал вызов.

– То есть ты ведёшь разговор к тому, что он хотел сбежать из страны, но потом передумал и решил покончить собой?

– Терпение, товарищ полковник. Гражданка М. 28 лет. Провинциалка. Из простой семьи: мать – учитель истории, отец – мелкий предприниматель в Калуге. Ничего особенного. В Москве живет, ой, жила, 10 лет с момента поступления в институт, который бросила за год до окончания, отправилась в академ. Сначала училась хорошо, потом успеваемость резко снизилась. Скорее всего, девочка нашла себя в другом. На учете нигде не состояла, в поле зрения правоохранительных органов не попадала. Активность в соцсетях началась пять лет назад. Пробовала себя в различных ипостасях, остановилась на фитнесе и фитнес-клубах. Завистников, преследователей мужского пола не выявлено. Все как у всех, обычные комментарии под постами. Ее ноутбук содержит больше информации в связи с активным ведением соцсетей. Мы опросили человека, которой ведет один из ее каналов, но финансовый мотив исключен. Однако все это перечеркивает одна находка в последней переписке…

– Не томи, а!

– Там недвусмысленный диалог между ней и неким молодым человеком. Он уличает ее в измене.

– Вы установили его личность?

– Никак нет. Его аккаунт был удалён в тот же период. Пока не удается найти следы.

– Могла ли это быть провокация? Создан левый аккаунт, размещена компрометирующие информация, потом удален.

– Теоретически да. Но переписка велась между двумя знакомыми людьми, которые состояли в интимной связи.

– То есть для убийцы это послужило триггером?

– Что, простите?

– Спусковым крючком: он прочитал, ему снесло крышу, и понеслось…

– Вероятно, да. Но мы упираемся в его родителей, точнее в отца. Он категорически отказывается от бесед. Учитывая его политическую активность, не исключены действия конкурентов.

– Майор, туда не лезть. Я уточню еще раз, но пока работаем в прежнем русле.

– Капитан, что у тебя? Выкладывай.

– Ничего интересного. Вот рапорт о беседе со строительной фирмой, она же обслуживающая, – капитан положил на стол одну из папок.

– Давай тезисно, нет времени вникать в писанину.

– Товарищ полковник, разрешите вопрос?

– Что? – полковник уставился на капитана взглядом, способным прожечь дыру.

– Почему вокруг банального убийства с самоубийством такой ажиотаж? Или дело не совсем обычное?

– Не совсем. И чем быстрее мы докажем заурядность произошедшего, тем скорее с наших шей снимут удавку. Это не моя прихоть, капитан – мы все в одной упряжке. Поэтому давай ближе к делу.

– Беседы с фирмой ничего конкретного не дали…

– Ты сам туда ездил?

– Нет, Славку отправлял, но контролировал каждый шаг – не к чему придраться.

– Эх, надо было самому…

– Не думаю товарищ полковник. Беседа проходила на их территории с пресс-секретарем и еще какой-то некрупной сошкой. Мне бы рассказали столько же. На них у нас по факту ничего нет.

– Ладно, продолжай.

– По сути, картина совпадает с нашей гипотезой: посторонних в доме быть не могло. Они бы не проникли в дом сами. Если же предположить, что их впустила одна из жертв, то они не смогли бы выйти. Еще одна несостыковка – разница между двумя смертями около трех суток. Думать, что кто-то прятался в доме все это время, карауля мужа, кажется нелепым. Поэтому Павел убивает свою жену в зоне без видеокамер, и свободно перемещается по дому. Дом не получил визуального подтверждения смерти владельца, но зафиксировал его долгое отсутствие в поле зрения камер. Он перешел в режим повышенной готовности и заблокировал все выходы, расценив ситуацию как похищение или убийство хозяина. Так Павел сам попал в ловушку своей же системы, которую создала его же система безопасности. В итоге он испугался, впал в панику, понял, что расплата неизбежна, и принял опрометчивое решение расстаться с жизнью таким способом. Это что касается фирмы… Но есть еще одна проблема…

– Какая еще?

– Дом напичкан камерами. Они стоят практически во всех помещениях и фиксируют происходящее круглосуточно.

– Так что ты мне голову морочишь? Записи посмотрели уже? Что там?!

– В том-то и дело. Записи с камер внутри дома и по периметру сохраняются на жестком диске локального компьютера внутри дома. Копий и дублей нет.

– И?

– И данные за последние три дня как корова языком слизала.

– Как это? Они удалены?

– Непонятно. Наши айтишники все проверили, но не нашли следов удаления. Неизвестно, записывалось ли видео вообще в эти дни.

– То есть ты хочешь сказать, что он либо заранее вырубил запись, зная о своих планах, либо удалил файлы непосредственно перед самоубийством?

– Есть и третий вариант. Он маловероятен, но полностью исключать нельзя: сбой в системе при насильственном отключении автономии дома. Просто все слетело к чертям собачьим и именно в этот промежуток времени. Фирма разводит руками – у них это первый подобный случай, но вины своей не признают. Следовательно, не несут ответственности за последствия. Но нет худа без добра: на одной из видеозаписей накануне смерти жертвы Павел угрожает ей физической расправой. И, судя по интонации, это не пустые слова.

– Ладно. Дом мог позволить убийство в слепой зоне. Но как он допустил самоубийство?

– Тут все просто. Дом обеспечивает безопасность в разумных пределах. Теоретически можно было успеть обесточиться, но Павел действовал спонтанно…

– Согласен, слабая зацепка. У тебя все, капитан?

– Так точно.

– Благодарю, можешь идти.

Капитан оставил папки на столе и неторопливо покинул кабинет.

– Алло! Товарищ генерал, здравия желаю! Разрешите доложить?

– ….

– Докладываю. Отработана версия убийства третьими лицами: на участок и в дом никто не проникал. Фирма в продуктивный контакт вступать отказалась, но необходимые пояснения дала. Изучены контакты, переписка и звонки жертв – все сводится к одному: муж приревновал, убил в состоянии аффекта, выбраться из дома не смог, покончил с собой.

– …

– Последним женщину живой видел тренер, который накануне подвозил ее домой. Но там все чисто, интимную связь отрицает. Есть еще информация о регулярных скандалах на почве ревности.

– …

– Нет, с родителями молодого человека не беседовали: мать в больнице, а отец категорически отказался от встреч и разговоров. Ему я сам лично звонил, но активно не настаивал, как вы и просили. Своих тоже сдерживаю.

– …

– Есть. Больше не беспокоить. С родителями девушки общались, когда они забирали тело. Ничего примечательного. Еще один факт: всплыли финансовые махинации. Будем работать в этом направлении?

– …

– Есть!

– …

– Так точно! Просто если это все-таки было убийство, связанное с профессиональной деятельностью молодого человека или отца…

– …

– Никак нет. Фантастика, согласен. Принято.

Полковник нажал на отбой и громко выдохнул. Он весь разговор простоял по струнке, не отрывая взгляда от огромной фотографии президента над столом. Лицо его оставалось неподвижным, но внутри бушевали эмоции. Этот звонок мог в доли секунды перевернуть весь ход расследования, но теперь ситуация выравнивалась.

– Кажись, можно вздохнуть спокойно, тучи расходятся. Вот послал же боженька испытание на старости лет.

Последние недели выдались на редкость паршивыми: сначала это мутное дело, потом финансовые скелеты вылезли из шкафов, на которые он с трудом смог закрыть глаза. И пристальный контроль сверху. Но, видимо, судьба все же решила сжалиться и дать ему передышку.

Полковник подошел к двери, потрогал ручку, проверил заперта ли она, и вернулся к столу. Достал початую бутылку коньяка и стакан, небрежно плеснул половину и опрокинул залпом. Коньяк обжег горло, рухнул горячим комом в желудок, но через мгновение разлился приятным теплом, унося проблемы хотя бы ненадолго.

15 июня

В кабинете сидели четверо: капитан, полковник – начальник отдела, генерал и мужчина в гражданском.

По их напряжённым лицам было ясно – разговор начался не пять минут назад и атмосфера далека от дружелюбной. Воздух стал густым от тяжелых слов. Длинные косые тени от ламп падали на лица, добавляя сцене драматизма.

– Анатолич, не кипятись, – полковник пытался разрядить обстановку, при этом сохраняя спокойствие, но выражение его лица выдавало бурю внутри. – Ты смотришь на ситуацию слишком узко и однобоко. Попробуй взглянуть ширше, а?

Генерал злобно переводил взгляд с одного подчинённого на другого. Его массивная фигура нависала над столом, символизируя давление власти. В голосе слышалось нескрываемое раздражение:

– Вадим Сергеевич, мне кажется, твои орлы позволяют себе слишком много вольностей. Если я вижу, что творится в моем присутствии, то боюсь представить, что здесь происходит в остальное время. Не пора ли разогнать вашу шарашкину контору? Тебя, Сергеич, отправить на заслуженную пенсию. Капитана…. допустим, в поля. На пару лет – видно человек засиделся, забыл, как надо работать. Помотается, проветрится, вспомнит что к чему. Или поймет, что это не его все – да и уйдёт из органов в ЧОП, тишь да гладь. А сюда посадить молодого толкового майора – люди же хотят работать, хотят служить, надо же дать им шанс. Тем более тут поле не паханое.

– Сан Саныч, ну хватит шашкой-то махать, – начальник отдела поднялся из-за стола лицом к генералу, за спиной показывая капитану сжатый кулак. – Мы здесь денно и нощно на страже района. Сбежит отсюда майор через пару недель от такой нагрузки, если скорая раньше не увезёт. Капитан сегодня после дежурства, ночь опять выдалась жаркой – два ножевых, банк под утро вскрыли… Но, благодаря Сергею Анатольевичу, все оперативно организовали: одного взяли на месте, личность второго – установили. С банком, правда, засада вышла, свободных машин не было – поздно приехали…

– Вы одного взяли потому, что он в соседней комнате сидел, водку жрал, – перебил его генерал, – а не потому, что молодцы!

– Но оперативно среагировали же, – поникшим голосом возразил начальник отдела.

– Оперативно – это когда его приняли бы за бытовуху пару-тройку раз за последний год, да организовали регулярные встречи с участковым. Сколько раз жена заявление писала?

Наступила неловкая пауза. Начальник отдела опустил глаза, его щеки залила краска. Капитан молчал, понимая, что сейчас лучше не высовываться.

– Не знаешь, а я отвечу! Семь раз. Семь, Карл! Представляешь, приходит женщина и просит помощи, говорит бьют меня и ребёнка, убить грозятся. А вы что? Участковый разберётся. Разобрался?