Читать книгу Ты тоже сегодня мне снилась - Максим Салос - Страница 5

МАКСИМ

Марина перестала читать и глядела в окно машины. Было темно, сквозь стекло она смотрела на разноцветные вывески магазинов, фары встречных автомобилей, на людей, бредущих по улицам. В этом городе живет пять миллионов человек. Но скольких из них знает она? Десяток? Несколько десятков? Может быть, сто? Тысяча? Даже если так, остается еще четыре миллиона девятьсот девяносто девять тысяч незнакомых людей, живущих с ней в одном городе. Вдыхающих тот же холодный воздух, смотрящих в одно и то же бесконечное серое небо. Зачем они здесь?

Когда-то таким же незнакомцем, одним из миллионов других был для нее Максим. Тогда им обоим было по двадцать лет. Сейчас Марине казалось, что их встреча, их отношения случились не с ней, словно это произошло в прошлой жизни или вовсе было чьей-то выдумкой, в которую поверил весь мир. Когда они встретились, она сразу поняла, что Максим был одним из тех людей, которые знают о любви все. По крайней мере, ей так казалось. Он писал стихи, мечтал о большой сцене, на которой будет петь свои песни. Но у него ничего не вышло.

Вдохновение словно покидало его по мере того, как развивались их отношения. Чем ближе они были, тем меньше Максим писал. А потом и вовсе перестал. Он объяснял это странно – говорил, что может писать стихи лишь тогда, когда несчастлив. А рядом с ней чувствовал себя счастливым. Марине легко было смириться с этим – что такое стихи, когда рядом любимый человек? Тогда она не понимала, как это было для него важно. Нет, не быть несчастным, а творить, создавать что-то новое.

Они стали жить вместе, Марина чувствовала, как в Максиме угасало что-то важное. Как он переставал быть тем человеком, в которого она когда-то влюбилась. Он задыхался без своих стихов. Она просила его писать снова, а он не мог. Психовал, подолгу молчал, становился замкнутым. А потом, однажды, Марина посоветовала Максиму написать прозу. Он лишь пожал плечами. Но, примерно через полгода, в один из самых обычных, ничем не примечательных дней прислал ей по электронной почте короткий рассказ, всего на страницу. Марина даже не успела сказать в ответном письме, как ей понравился рассказ, когда от Максима пришло еще одно короткое сообщение: «Кажется, сегодня я родился вновь».

ПАВЕЛ. КНИГА МАКСИМА

У меня нет слов. Ни одного. Ни единой буковки. Есть тишина, метроном, клавиши, пальцы, бумага, ручка, пустой дом, а слов у меня нет. Прошло уже несколько недель с того дня, как я познакомился с Вероникой, но мне не удается начать новую книгу. Я просиживаю за столом круглые сутки, засыпаю на нем, просыпаюсь с отпечатавшимися клавишами на лице, но все без толку.

Зато у Вероники дела, кажется, идут неплохо. После той, проведенной у меня ночи, она дозвонилась до своего родственника, я отвез ее к нему и мы попрощались. Конечно, не навсегда. Мы иногда созваниваемся, пару раз она приглашала меня на прогулку, но я отказываюсь. Почему? Все очень просто – ей восемнадцать лет, она полна надежд и стремлений, а я? Тридцатилетний писатель с неврозом от неспособности делать то, что должен. Днями и ночами сидящий на одном и том же месте, глядя в окно. Наверное, быть рядом с музыкантом или, скажем, путешественником, намного интереснее. Там события, приключения, новые места, новые люди. А может ли быть заманчивой перспектива проводить время с человеком, вся жизнь которого проходит у него же в голове? В его фантазиях? Образах? Я не могу позволить Веронике влюбиться в меня. Ни за что. Но и вычеркивать ее из жизни тоже не хочется. Поэтому я выбрал что-то среднее: общение – дистанцированное, деликатное, без намеков и надежд. Мне кажется, это будет правильно.

В один из дней, пытаясь занять себя хоть чем-нибудь, я нашел в интернете схему – как построить своими руками будку для собаки. Следующим утром во дворе моего дома уже лежали заказанные в строительном магазине доски. Почему я решил построить дом для собаки? Не знаю. У меня нет домашних животных и, наверное, никогда не будет. Просто я давно понял – чтобы голова не закипела окончательно, нужно занять чем-нибудь тело.

Весь день я измерял, пилил, шлифовал, прибивал, красил; к вечеру у меня получился очень неплохой домик. Не идеальный, конечно, но это был повод чуть-чуть погордиться собой. Я только присел на траву, чтобы закурить, как услышал голос:

– Паш, привет!

Это была Вероника. Она стояла прямо у моих ворот. Я поспешил открыть.

– Привет. Ты как тут?

– Ну… у меня радостная новость. Меня сегодня зачислили в институт! Вот! И я решила отметить это с тобой!

– Э… – я немного замялся. – А чего не предупредила? Вдруг ты бы приехала, а меня нет. Путь неблизкий.

– Ой, да ладно тебе… я же знаю, что ты сейчас пишешь. Значит, дома. Ничего себе! Это ты сам сделал? – она смотрела на изготовленную мной будку.

– Да, вот… развлекался сегодня.

– Здорово! Хочешь завести собаку? Я потом тоже себе возьму щенка. Я хочу маленького и пушистого. Назову его Кнуки. Как тебе имя?

– Чудесное, – улыбнулся я. – Пойдем в дом?

– А может, посидим во дворе? – предложила Вероника. – Сегодня такая погода хорошая.

Мы расположились на террасе, я предложил чай, но у девушки, похоже, был другой план – она достала из своей сумки бутылку вина. Вот только бокалов у меня не нашлось, поэтому вино мы разлили в обычные кружки. Когда я закурил, Вероника поморщилась и замахала рукой, отгоняя табачный дым.

– Паша, а ты пробовал бросить курить?

– Конечно, пробовал. И даже получалось. Я вообще могу практически все, что захочу. Да, и не только я – все на самом деле могут. Просто мне это нравится.

– Нравится вредить себе?

– Дело не во вреде, – пожал плечами я. – Дело в ритуале. Знаешь, ты можешь идти до работы десять минут, а ходишь пятнадцать, потому что короткий маршрут идет вдоль забора, а длинный – через красивый парк. Цели своей ты все равно достигнешь, но процесс достижения ее будет приятней.

– А причем тут сигареты? – спросила Вероника.

– Все равно, рано или поздно, мы придем к концу. Я буду идти так, как мне хочется. Ведь главное – не результат, а процесс.

– Ну ладно, – девушка сделала глоток из кружки. – Я мало что поняла из того, что ты сказал, но… пусть будет так.

Она улыбнулась. У Вероники очаровательная улыбка. Я завидую тому, кому она будет дарить ее каждое утро.

– Паш, – заговорила она, – ты давно живешь один?

– Да уж давненько, – ответил я. – Почти четыре года.

– А почему? А как же девушка, друзья, родители?

– Понимаешь, Вероника, я… – я замялся, думая, что же ей ответить. Алкоголь притуплял мой мозг, мне приходилось напрягаться, чтобы сформулировать мысль. – Со мной бывает сложно. Вот, например, в неделе – семь дней. В месяце – больше пяти тысяч часов. Мне нужно общение, я не социопат, но в месяц мне достаточно провести пару вечером с кем-то, чтобы покрыть свою потребность. А остальное время я хочу проводить один. Но, скажи – кому нужен такой друг? Ну, ладно, друг еще возможно. Допустим. А девушка? Разве захочет быть рядом с таким человеком? Скажи.

– Ну, может быть, тебе просто не встречалась еще такая девушка, с которой хочется быть рядом всегда? – возразила Вероника.

– Интересная версия. Пока у меня не получалось. И последняя попытка была неудачной.

– А почему вы расстались?

– Как бы тебе сказать… наверное, мы просто перестали любить друг друга. Да, не удивляйся, так тоже бывает, – сказал я, увидев удивленно поднятые брови Вероники. – Любовь – это и просто и сложно одновременно. Понимаешь, дереву расти легко и просто, потому что оно дерево. Для него это естественно. У него нет мышления, оно просто живет по законам природы. Дерево легко горит – ведь это одно из его предназначений. А если ты попытаешься поджечь снег, ничего не выйдет. Даже если обольешь его бензином, и какое-то время будешь смотреть на огонь, наслаждаясь теплом, рано или поздно поймешь, что горит не снег, а всего лишь бензин. Есть вещи, которым можно научиться, есть те, для которых ты предназначен. А еще существует то, что тебе недоступно. И сколько не старайся, сколько не делай вид, что можешь это делать, все равно ничего не получится.

– Паша, я опять ничего не поняла, – улыбнулась Вероника.

– Понимаешь, – я не стал наливать вино в кружку, а сделал глоток прямо из бутылки, – девушка, которая была со мной, ждала, что я буду проявлять любовь определенным образом. А я оказался на это не способен. Просто потому, что не могу быть таким, каким она хочет меня видеть. Я такой, какой есть. Встречая человека, знакомясь с ним, мы рисуем себе определенный образ. И если вдруг оказывается, что он не соответствует реальности, наступает разочарование. И это бывает очень больно.

– Ну, ты ведь тоже, наверное, что-то ждал от нее?

– Нет, в этом смысле мне проще – я никогда ничего не жду.

– Так не бывает! – сказала Вероника.

– Ну, ладно, ладно… – сдался я. – Просто я не расстраиваюсь, если мои ожидания не сбываются. Наверное, так.

– А что дальше? – спросила девушка. – Ты так и будешь жить один? До самой старости?

Я пожал плечами. Этот вопрос часто всплывал в моей голове. Но мне давно уже стало неинтересно думать о будущем, особенно о том, что будет через десять или тридцать лет. Всю свою юность я строил планы, представлял свою жизнь, какой она будет, когда сбудутся все мои мечты. Так проходили годы, потом целое десятилетие. Потраченное впустую. Если сегодня мне хорошо – это прекрасно, я проживу этот день в радости. А если плохо – приму боль, обниму свою грусть, проживу с ней столько, сколько нужно. И отпущу ее. Как отпускал всех людей, что были в моей жизни. Сегодня я буду жить тем, что дарит мне мир, а завтра пусть будет для меня неизвестным.

В тот вечер мы долго разговаривали, сидя на террасе. На небе засияли звезды, стало холодно, наступила ночь. Мы не произносили это вслух, но сразу было понятно, что Вероника хочет остаться у меня. Возражений с моей стороны, конечно, не последовало. Как и в тот день, когда мы познакомились, я отдал ей свою спальню. Желая спокойной ночи, она обняла меня. Я словно оказался в зоне сильного землетрясения. Последний раз такое со мной случалось лет в четырнадцать, когда сдавал экзамен в девятом классе – тело дрожало, сердце бешено колотилось, а разум отказывался понимать, что происходит. Вероника почувствовала, что происходит со мной, но не подала вида. Она лишь провела своей теплой ладонью по моей щеке, улыбнулась и повела за собой в комнату.

Той ночью между нами ничего не было. Мы просто уснули вместе, ее голова лежала на моей груди, я дышал ароматом ее волос. И кроме нас двоих во всей Вселенной не существовало больше ничего.