Читать книгу Пятая колонна - Максим Сергеевич Стрельцов - Страница 3

– Включи свет, Гриша. Темно, по струнам не попадаю.

– Ага, сейчас.

Зажглась одинокая лампа на коротком проводке под металлической крышей и осветила гараж, набитый всяким барахлом: инструментами для ремонта, обрезками обоев, оконными рамами без стекол, велосипедом без колес, горой пустых ведер из-под краски.

Внутри репетировали двое парней. Первый, с короткой стрижкой ежиком и строгим худым лицом, сидел на колонке с электрогитарой в руках. Из-за старомодных широких джинсов и отцовской клетчатой рубашки он выглядел не как рок-музыкант, а скорее как советский ученый. Казалось, стоит надеть на него очки в роговой оправе, и гитара в его руках сразу превратится в опытный образец процессора для ракет, а гаражная студия – в научную лабораторию.

Напротив, прямо на полу, сидел второй музыкант и ловко перебирал струны на акустической гитаре. Выглядел он по-домашнему просто: спортивные штаны, растянутая футболка с узенькой дыркой на плече, копна чернявых нерасчесанных волос. Тапочки на ногах намекали, что этот подросток жил в одной из квартир в доме напротив и спустился в гараж, словно в гостиную. На вид его рост был за сто восемьдесят сантиметров, вес под сотню килограммов, при этом близко посаженные глаза смотрели на все вокруг наивно и чуть испуганно – казалось, это малолетний ребенок, застрявший в непривычно высоком и тучном теле тридцатилетнего. Из-за этого двигался он слишком неуклюже, будто не ожидая, что его руки и ноги могут быть такими длинными и сильными. Впрочем, это не мешало его пальцам легко и быстро скользить по струнам.

– Вот так руку на гриф клади, Рихтер. Удобнее будет, – показал он на своей гитаре.

– А ну? Вот так? – Рихтер присмотрелся, перехватил электрогитару и сыграл два аккорда.

– Ага. Сейчас получше звучит.

– Может, попробуем вместе сыграть?

– Хорошо. Сейчас, только медиатор найду.

– Держи мой. – Рихтер вынул из кармана запасной медиатор и передал Грише. – Давай, на три-четыре.

Парни синхронно сыграли несколько тактов. Музыку перебила подъехавшая машина со звонко дребезжащим двигателем.

– Что там? – спросил Гриша.

Рихтер выглянул наружу через приоткрытую дверь гаража.

– Какой-то ржавый минивэн подъехал. За рулем… Да ладно! – Он широко раскрыл глаза от удивления. – Это Коля Макаров пригнал.

– А он умеет водить?

– Похоже. На сколько он опоздал сегодня?

Гриша оглянулся на круглый будильник с отломанной секундной стрелкой, который стоял на полке у него за спиной:

– На полчаса.

– Бывало и хуже.

В гараж зашел, шаркая грязными кедами, высокий худой парень в солнцезащитных очках и с бас-гитарой в руках. Он поздоровался с друзьями, повесил потрепанную ветровку на гвоздь-вешалку и остался в одной майке.

– Ты чего в очках? На улице пасмурно, – сказал Гриша.

Коля вздохнул, снял очки и показал друзьям набухший синяк под правым глазом.

– Ой, блин. Понятно, – Гриша смутился и нагнулся над гитарой.

– Родаки опять запили? – спросил Рихтер.

– Типа они прекращали, – пробубнил Макаров, сел на соседнюю колонку и подключил к ней бас-гитару.

– Ты чего на машине пригнал? – снова поднял голову Гриша. – Не боишься, что запалят, что ты без прав водишь?

– А что мне делать? – раздраженно выпалил Коля. – Если дома оставлю, то батя либо продаст ее, чтобы бухло купить, либо поедет куда-нибудь пьяный и разобьется. Лучше пусть у меня под присмотром будет.

– Настолько все плохо? – Рихтер смотрел на фиолетовый синяк под глазом Макарова.

Коля удрученно кивнул, настраивая бас.

– У меня хата свободна. Можешь завалиться ко мне переночевать, если хочешь.

– Ты серьезно? – Коля посмотрел на Рихтера.

– Конечно. Отец уехал фуру перегонять, дня три точно будет кататься.

– Посмотрим вечером, насколько все плохо будет. Наберу тебя, если что. Спасибо, Саня. От души.

– Ты у нас единственный толковый басист в городе, тебя надо беречь, – Рихтер улыбнулся и ткнул кулаком Макарова в плечо.

– Ладно, пацаны, – Коля ударил по струнам, – давайте сыграем что-нибудь бодрое. Не хочу киснуть.

– «Мумий Тролль» отрепетируем, – предложил Гриша. – Владик две тысячи. Под нее не раскиснешь.

– Не надоело вам это старье играть? – спросил Коля.

– Не старье, а классика, – ответил Руновский.

– Ее интересно играть, – поддержал Рихтер. – Держи гитару, Гриш.

– В смысле?

– Ты соло лучше играешь.

– И что? Вот ты и учись. Репетиция ведь. Держи руку на грифе, как я тебя учил. Тогда проще будет по ладам ездить.

– Ну, попробуем. – Рихтер резко выдохнул, будто выходил выступать перед публикой.

– Саня, расслабь плечи. Мы с Колей начнем, а ты подхватишь.

Ребята трижды сыграли песню. Первые два раза Рихтер не смог закончить соло – бросал посередине и просил играть заново. Но с третьего раза все вышло как надо. Рихтер просто выключил голову, не думал об аккордах, и пальцы сами все сделали. Казалось, что он всю жизнь только это соло и играл.

– Прямо Хендрикс, только пышной прически не хватает! – Макаров потрепал Рихтера по короткостриженой голове.

В дверь кто-то постучал. Засовы слегка скрипнули, и в гараж заглянула Аня Некрасова, как будто только-только из школы: блузка, юбка, туфли, сумочка через плечо. Единственное, коса, которую она заплетала перед уроками, к концу дня растрепалась, и волосы светлыми локонами спадали на ее бледное лицо.

– Аня! – Больше всех удивился Саша и суетливо перехватил гитару, чтобы отложить ее в сторону.

– Анька, ты, что ли? – Из-за спины Рихтера выглянул Макаров. – Не знал, что ты на барабанах играть умеешь!

– На барабанах? – Некрасова нахмурилась и прошла вглубь гаража. – При чем тут барабаны?

– Мы давали объявление, что ищем барабанщика в группу, – объяснил Гриша. – Ты разве не поэтому пришла?

– Нет, – Аня выдохнула и улыбнулась. – Я хотела сделать репортаж о вашей группе.

– Репортаж?

– Да. Для школьной газеты.

Гриша и Коля посмотрели на Сашу.

– Ну… ладно. – Рихтер смотрел то на пол, то на лицо Ани. – И что надо делать?

Некрасова достала из сумочки планшет и открыла заметки:

– Я несколько вопросов подготовила. Кто будет отвечать?

– Рихтер пусть отвечает, – сказал Макаров, встал с колонки и отложил бас-гитару. Внезапно у него в зубах оказалась сигарета, в руке – зажигалка. – Пойду покурю пока.

– Я тоже отойду, домой сбегаю за водой. – Подскочил с пола Гриша.

– Узнай у мамы оценки за контрольную по алгебре. Интересно, что она нам понаставила, – попросил Рихтер. – И не разбегайтесь! Нам еще репетировать и репетировать! – крикнул он вслед вышедшим из гаража друзьям.

Саша вдруг осознал, что остался с Аней один на один. Он поерзал на колонке от волнения, подогнул ногу и взялся за колено, чтобы куда-нибудь деть руки.

– Сюда можно сесть? – Некрасова указала на соседнюю колонку, где раньше сидел Макаров.

– Да, располагайся. – Рихтер попробовал улыбнуться и посмеяться, но вышло неловко. – У нас тут стульев нет, так что либо на полу сидим, либо верхом на колонках.

Колонки были большими, высотой по пояс. Из-за порванной сетки, установленной поверх динамиков, в магазине их продали с большой скидкой. Гриша Руновский уговорил родителей купить их в счет подарка на день рождения.

– Что ж, начнем…

Аня включила диктофон и привычным движением руки убрала волосы за уши. Лампа осветила правильные черты ее лица – она стала будто нарисованная. Рихтер нарочно отвернулся, чтобы не пялиться.

– Что вы играете? Где выступаете? – спросила Некрасова.

– Мы? Э-э… Ну, с выступлениями… как сказать?.. пока туго, – отрывисто отвечал Саша: словно струна, передававшая его голос, раз за разом рвалась от малейшего прикосновения. – Мы в парке играем по выходным. В музыкалке с Гришей выступали перед родителями. Еще нас пару раз в рестораны приглашали, фоном по субботам играть. Но там без барабанщика как-то криво выходило… Да, нам барабанщик нужен, короче.

– Так, а что играете? – Аня напомнила первый вопрос.

– Рок в основном.

Нога, которую Рихтер подогнул под себя, вдруг соскользнула с колонки. От потери опоры он чуть не грохнулся на пол.

– Осторожней! – испугалась Аня.

– Все в порядке, – ответил Рихтер, посмеиваясь над собой.

Он сел обратно, уверенно встав двумя ногами на пол и уперев руки в колени. «Ты просто клоун», – подумал он про себя.

– О чем мы говорили? Да, барабанов нам не хватает. И стульев тоже.

– Я вижу. – Аня постаралась сдержать улыбку. – А на чем вы трое играете?

– Мы с Гришей – на гитаре, Коля – на басу.

– Поете тоже втроем?

– Нет, пою я один. У Коли голоса нет, он много курит. А Гриша стесняется. Играет он здорово – правда, здорово, с детства на гитаре занимается – но, когда выходит к микрофону, словно язык проглатывает. Хотя, блин, здоровяк такой! – Рихтер вполне правдоподобно руками очертил в воздухе богатырские габариты Гриши. – Ему ли стесняться?

– Ты сам давно играешь?

– Я-то? Нет. – Саша низко опустил голову: так, что все его лицо оказалось в тени. – Гитару мне папа подарил год назад, когда мама умерла. Помню, он сказал: «Надо учиться жить дальше».

Рихтер погладил по грифу электрогитару. На деке белой краской написано «Виктория» – в честь матери.

– Понимаю.

Рихтер посмотрел на нее, не поднимая головы. Он вспомнил, что у Ани тоже мама умерла – давно, еще в начальной школе.

– Мама литературой увлекалась, – сказала Некрасова. – Когда ее не стало, папа начал каждую неделю покупать мне по новой книжке. Я еле успевала читать их. Дошло до того, что дома некуда было ставить книги. Я серьезно, все полки были забиты. Тогда папа купил планшет. Теперь я пересела на электронные книги.

– И что, помогло жить дальше? – спросил Саша, возвращаясь к словам отца.

– Знаешь… Это был целый океан слов. Он затопил все мысли о маме, обо всем на свете. Если в сердце щемить начинало или если кошмары снились, я просто брала книжку и начинала читать, пока не успокоюсь. А если книги заканчивались, садилась писать что-нибудь.

– Рассказы? Романы?

– Нет, совсем не то. Скажу по секрету…

Аня осеклась на полуслове, глянула на планшет. Она нажала на паузу запись на диктофоне, после чего наклонилась к Рихтеру и продолжила шепотом:

– Я выдумывала всякие дурацкие новости, и будто бы мне надо было написать о них статьи в газету.

– Прикольно. – Саша улыбнулся, уже не так нервничал от этого разговора. – Например?

– Ну не знаю, плохо помню… Например, что в наш пивзавод попала бомба, взрывом снесло все панельки в округе. И что район теперь будут восстанавливать лучшие архитекторы: дома крутые построят, деревья везде посадят, велодорожки сделают – и всякое такое.

– Было бы неплохо. Жаль, что только выдумки.

Аня снова ударила пальцем по экрану планшета. Диктофон продолжил запись.

– Мы слегка отклонились. – Аня глянула на список заготовленных вопросов. – Как вы решили играть вместе? Чья идея?

– Идеи не было, само собой все сложилось. Мы с Гришей в музыкалке вместе занимались, но нам обоим там не нравилось.

– Почему?

– На уроках играют какую-то древнюю скукоту. Иногда попадаются классные песни, но преподы все равно кайфануть не дают. Только войдешь во вкус, тут сразу начинается: спину ровно, не кривляйся, кто так наотмашь играет… В общем, академично там было, нам с Гришей это надоело.

– А Коля как к вам попал?

– Случайно! Он как-то между делом сказал, что учился играть на басу в детстве, даже инструмент у него сохранился. Понятия не имею, как он бас-гитару уберег – дома у них чего только не происходило! Ну, короче, поболтали на перемене, вкусы у нас совпали. Потом, помню, на биологии сидел в телефоне, от скуки создал общий чат из нас троих и предложил разучить что-нибудь вместе. Руновский позвал в отцовский гараж для репетиций. Так мы и сложились. Потом лето началось, мы каждый день репетировали, выступать чаще стали, и пошло-поехало…

– Вы уже придумали название для группы?

– Да. «Пятая колонна».

– Как ты сказал? «Пятая колонна»? – удивилась Аня. Саша кивнул. – И кто ж из вас додумался до такого?

– Я предложил, ребята согласились.

– Почему выбрал это название?

– По телеку услышал фразу, какой-то министр интервью давал. Я загуглил, почитал. История там мутная, про гражданскую войну в Испании – пятой колонной тогда называли внутренних врагов. Сейчас эту фразу любят использовать для пропаганды. Ты, наверное, тоже слышала? Обзовут пятой колонной кого-нибудь, кто не нравится, и будут портить ему жизнь всеми способами. Подумал, если так назваться, сразу привлечем к себе внимание. Взрослые посмотрят и скажут, типа: «Что за наглецы? Надо бы послушать, о чем они поют».

– Неплохо придумал. Мне нравится.

– Хотя, на самом деле, «Пятая колонна» просто звучит прикольно и запоминается легко, – с улыбкой добавил Рихтер.

В гараж вернулся Руновский с бутылкой воды.

– Хочешь пить? – Он протянул бутылку Рихтеру.

– Давай. – Саша промочил горло. – Оценки узнал у мамы?

– Ага. Анька, празднуй, у тебя пятерка.

– Ого! – обрадовалась Некрасова. – Спасибо. Отлегло.

– А у нас что?

– Ой, лучше не спрашивай, – Руновский сморщился и отмахнулся, – не порть настроение, – сказал Гриша, взял гитару и начал перебирать струны.

– Понятно. – Саша от досады швырнул бутылку на столешницу у стены.

– Продолжим? – спросила Некрасова. – Вы не пробовали писать свои песни?

– Нет, – ответил Рихтер, опустив голову.

– Да пишет он, пишет! – ткнул его кулаком Гриша.

– Не пишу я! – Саша вскинул голову. Его лицо порозовело.

– Как же? Я слышал, как ты что-то свое мычал.

– Да вот именно что мычал. Пытался что-то наиграть, но не получается. Не мое это.

– Но, может, в будущем получится что-нибудь сочинить? – Аня слегка нагнулась в его сторону.

– Не знаю. – Рихтер засмущался и отвернулся. – Это сложно.

– Понимаю. – Аня выключила диктофон. – Ребят, а вы не хотели бы выступить в школе? У нас мероприятие намечается, нужны музыканты.

Саша с Гришей быстро переглянулись.

– Ну не знаю… Не заставят нас какую-то народную муть играть? – ответил Рихтер. – Не хочу ни под кого подстраиваться.

– Сами выбирайте, что играть. Не думаю, что кто-то будет спорить.

– Если так, тогда договорились.

В гараж вернулся Макаров. Из-за его худой спины выглядывал приземистый блондин в толстовке с капюшоном.

– Ребят, к нам тут пацан пришел, на барабанщика пробоваться хочет.

Коля отступил в сторону. Блондин шагнул вглубь гаража. В руках у него были барабанные палочки.

– Привет, – сказала Аня и прищурилась, чтобы лучше разглядеть его лицо. – Тебя же Степа зовут, верно?

– Да. Привет, – тихо ответил блондин.

– Вы знакомы? – спросил Рихтер.

– В смысле? Ребят, вы чего? – Аня широко раскрытыми глазами оглядела музыкантов. – Это же Степа Назарук из параллельного класса.

– Оу! – Саша постарался лучше рассмотреть блондина. – Блин, чувак, прости. Я правда тебя раньше не замечал.

– Да ничего. Все нормально, – робко ответил Степа.

– Меня Саня Рихтер зовут. Это Гриша Руновский и Коля Макаров. – Саша поочередно указал на друзей.

– Ну а я… – Блондин потоптался на месте. – Я Степа Назарук.

Руновский звонко рассмеялся.

– Блин, прости, не сдержался. – Гриша надул щеки и пожал плечами. – Извини, ты просто забавный.

– Так ты на барабанщика пробоваться пришел? – спросил Саша.

– Да, – решительно ответил Степа и шагнул навстречу Рихтеру.

– Ладно, ребят. – Некрасова закрыла планшет и убрала его обратно в сумку. – Я пойду тогда, не буду вас больше отвлекать. – Она всем помахала на прощание и перед уходом еще раз обратилась к Рихтеру: – Саш, я напишу тебе потом по поводу выступления, когда и куда подойти. Хорошо?

– Ты? Мне? – Рихтер захлопал глазами. – Да… Давай. Буду ждать.

– Пока!

Аня всем улыбнулась и вышла из гаража.

– Ну что? – Коля нарочито резко хлопнул Степу по плечу, отчего тот весь вздрогнул. – Какие группы слушаешь?

– Это главный вопрос, с которого начинается собеседование в группу, – пояснил Рихтер.

– Разные группы, иностранные в основном. Metallica, Korn и всякое такое…

– Неплохо, но мы играем русский рок, – сказал Саша.

– Значит, я выучу песни, которые вы играете. Для меня это не проблема.

– Ну молодец. Нам проблемы не нужны. – Макаров, сложив руки на груди, глянул на палочки в руках новичка. – На чем барабанить будешь?

– У вас разве нет инструментов? – растерянно огляделся Назарук.

– Нет, – ответил Руновский. – Видишь ли, бюджет у группы ограничен. Мы все со своими инструментами приходим. Так что тебе собственные барабаны надо притащить.

– Но у меня нет барабанов.

– Как же ты тогда учился играть? – спросил Рихтер.

– В музыкальной школе.

– Это в нашей музыкалке, что ли? – спросил Руновский.

– Да.

– Я там десять лет проучился и тебя ни разу не видел, – Гриша с подозрением поглядел на барабанщика.

– Ну… Я не ходил на платные курсы. – Степа весь скукожился. – Моя мама там работает, преподает скрипку. Она договорилась с подругой, которая заведует курсами на ударных, чтобы со мной занималась.

– Почему барабаны? – спросил Руновский.

– Потому что… Потому что, – мямлил Степа. Он опустил голову, отчего светлая челка упала ему на лицо и прикрыла глаза. – Ну это… того… можно фигачить по ним, по барабанам то есть, и никто шикать не будет. Везде ж как? И дома, и в школе – не болтай, не гунди. А в музыке наоборот. Мама спросила, на каком инструменте хочу играть, – ну я и выбрал самый громкий.

Когда Степа закончил, парни еще несколько секунд молча смотрели на его приземистую, слегка сгорбленную фигуру.

– Не ссы! – громко сказал Коля. – Мы тут все такие. Музыка – наша свобода. А все остальное, что не музыка, это… ну, любое слово на «х» подбери – не промахнешься.

Степа поднял голову и посмотрел на Макарова. Коля, улыбаясь желтыми зубами, прошел к бас-гитаре. Степа посмотрел на остальных: Рихтер и Руновский тоже ему улыбались.

– Папа твой кем работает? – спросил Руновский.

– Он пианист, но постоянной работы у него нет. В музыкальную школу учителем папу не взяли, потому что он заикается и не может нормально преподавать. А какая еще в нашей дыре у него может быть работа? – вздохнул Степа. – Играет иногда в ресторанах, когда его приглашают. Какую-то копейку этим зарабатывает.

– Значит, бочку с хэтом у них не выторгуешь…

– Папа мне только палочки смог подогнать – профессиональные, самые топовые. Он их у ресторанного барабанщика выкупил, мне на день рождения подарил.

– А ты когда-нибудь играл хоть в том же ресторане? – спросил Рихтер. Степа отрицательно помотал головой. – То есть ты играл только в музыкалке, да еще и после уроков, когда перед тобой только учитель и даже других учеников нет?

– Иногда в зал приходил охранник и тоже слушал.

Рихтер переглянулся с друзьями, после чего разочарованно посмотрел Степе в глаза:

– Я вижу, ты хороший парень. Может, даже хороший барабанщик. Но выступать перед публикой – это совсем другое, чем перед учителем.

– К тому же у тебя нет барабанов, – добавил Руновский.

Назарук крепче сжал палочки в руках. От волнения раздулись ноздри. Он в панике оглянулся по сторонам и увидел несколько пустых ведер из-под краски:

– Дайте мне шанс, ребята! Пожалуйста!

Степа бросился к ведрам, выбрал три побольше, перевернул их вверх дном, два поставил в середине гаража, а на третье сел сам.

– Серьезно?! – хрипло усмехнулся Макаров. – Будешь на этих бочках игр…

Не успел Коля договорить, как его перебил страшной силы и громкости вой пустых ведер – Степа забарабанил палочками по двум тарам. Причем он не бездумно колотил их, а умудрялся из ведер, скачущих от силы ударов, вытаскивать четкий ритмический рисунок, вытаскивать музыку. Несколько минут Степа с бешеной амплитудой дубасил палочками несчастные ведра, не сбавляя темпа, пока они в конце концов не треснули и не проломились.

Рихтер, приоткрыв рот, смотрел на часы, на то, как медленно минутная стрелка двигается от одной цифре к другой. Одна минута, две, три… Да он сам на гитаре с трудом сможет столько играть без перерыва, а тут парень с улицы пришел и уже пятую минуту играет на ударных, которые гораздо сильнее изматывают, чем гитара.

Когда Назарук перестал барабанить, казалось, что звуки ударов еще витают в воздухе, ударяются о стены гаража, колышут одинокую лампу под потолком, поднимают пыль с пола и стеллажей.

Степа продолжал сидеть на перевернутом ведре из-под краски. Свитер на его груди попеременно то натягивался, то опускался от резкого глубокого дыхания, словно сдерживал зверя, который пытался вырваться наружу. Взмокшие светлые волосы прилипли к коже на висках и на лбу. Руки, сжимавшие палочки, дрожали от усталости и волнения. Глаза выделялись на покрасневшем лице пульсирующим сиянием, будто в них взрывались фейерверки.

– Ладно, – сказал наконец Рихтер. – Найдем тебе где-нибудь барабаны. Ты в команде.