Читать книгу Заблудшие - Максим Шанин - Страница 4

С тех пор как Сергей с Еленой выехали из Тавды прошло уже больше часа, но они едва преодолели половину пути. Елена то кричала, корчась от боли, вызванной очередными схватками, то успокаивалась ненадолго. Опухшая нога пульсировала болью, но эту боль хотя бы можно было терпеть молча или изредка постанывая. То и дело Лена хваталась за карман розового халата – она ведь не успела переодеться, так в нем и поехала в роддом.

Нащупав в кармане шприц с обезболивающим, Лена некоторое время боролась с соблазном, так хотелось пожить немного без боли! Но потом вспоминала, что это может негативно сказаться на родах и успокаивалась. «Вот только рожу, сразу попрошу врача вколоть мне…» – думала она в тот момент, когда сжимала в руке шприц. «Жаль, что в Азанке нет родильного дома, а то бы уже все давно закончилось» – начала жалеть себя девушка. Ее глаза намокли, и две слезинки, как две сестрички, наперегонки побежали по щекам вниз, к подбородку. Лена вытерла подбородок, разжала левую ладонь и бережно опустила шприц на дно кармана.

Вдруг девушка почувствовала, как внутри что-то будто лопнуло. В ту же секунду ее внутренние стороны ног, которые в народе принято называть «ляжки», обдало горячей водой. Лена, которая только что вроде успокоилась, снова сильно испугалась и закричала:

– Воды… воды отошли!

– Что? Как?… – Сергей, конечно же, понимал, что произошло, но ему не верилось, ведь они проехали километров 70 всего, значит, до больницы еще оставалось чуть больше 30. А это, как минимум, минут сорок при такой- то погоде! Он резко остановил машину и обернулся к жене.

– Что?.. Что делать то? – в голосе молодого мужчины чувствовались нотки паники.

– Че встал- то? Езжай давай, что делать? Шейка раскрылась уже, еще минут десять и все… рожу. Гони давай, – крикнула жена и Сергей покорно вдавил педаль в пол. «Тойота» рванула по мокрому асфальту с пробуксовкой, Елену откинуло на спинку заднего сиденья. Она закричала от боли, начинались потуги. «Сереженька! Сергей Сергеевич! Потерпи еще пол часика, минут сорок потерпи» – мысленно умоляла сына Лена. «Ну не торопись рождаться, условия сейчас не те, сынок!» – плакала девушка, гладя свой большой живот. Но Сергей Сергеевич, видимо, был упрямым мальчишкой, и продолжал свой самый короткий по протяженности, но самый опасный в его жизни путь. Елена уже чувствовала, как его маленькая головка продвинулась на пару миллиметров, а может, и сантиметров, вниз, «к выходу».

– Все, тормози! Выходит! – взревела Лена. Оказывается, схватки еще можно было терпеть. То, что происходило сейчас – вот это была настоящая боль. Лене казалось, что ее разрывают изнутри. Прямо как в том фильме ужасов, когда из живота вылезало инопланетное чудовище. На секунду она даже возненавидела своего сына за эту боль, но потуги прекратились так же резко, как и начались, и она снова пришла в себя. Она снова любила своего сыночка, который уже совсем скоро появится на свет! И она родит его, обязательно родит, хоть в машине, хоть в лесу под дождем! Все у них будет хорошо!

Сергей начал потихоньку сбавлять скорость, он уже смирился с ролью акушера и верил, что справится, ведь они вместе читали о родах и даже смотрели видео. Сбавив скорость до двадцати километров в час, Сергей включил «аварийку» и уже собирался остановиться на обочине, как впереди что-то проблеснуло. Автомобильные фары выхватили из тьмы нечто прямоугольное… Сергей проехал немного вперед и увидел дорожный знак, синий с белыми буквами, и стрелку, указывающую влево.

– Тут деревня какая-то, недалеко по грунтовке, – сказал он жене, которая корчилась от боли и выла, как бешенная корова. Он, правда, никогда не видел бешенных коров, но они, скорее всего, именно так и воют, до боли в ушах.

– Чё ты там шепчешь? – превозмогая боль, выдавила из себя девушка, – нормально скажи!

– Деревня там! – прокричал, повернувшись к ней Сергей. Затем он уставился в лобовое стекло, пытаясь прочитать надпись. «Городище», именно это было написано на синем прямоугольнике дорожного знака. «Как-то знакомо звучит» – подумал Сергей, – «Где-то, я это уже видел…».

Мужчина, не выключая «аварийку» дал газу, «Тойота» пересекла асфальтовую дорогу поперек и съехала с трассы на грунтовую. Ну, не совсем дорогу, а полосу препятствий из «Гонки Героев», которую от сильного ливня размыло так, что по ней едва ли можно проехать на хорошем внедорожнике. Однако Сергей увидел в этой дороге шанс. Шанс на то, что его жена сможет родить в тепле, там, где есть свет и вода.

Выкручивая руль поочередно то влево, то вправо, будущий отец пытался удержать машину в направлении дороги, не сбавляя скорости, точнее, жалких 20—30 километров в час. Машину нещадно кидало из стороны в сторону, но опытный водитель справлялся со своей задачей, он не мог, не имел права сейчас допустить ошибку. Минут через десять борьбы с грязью машина выехала на асфальт, лес кончился, и впереди, между полей, показались огоньки. Сергей прибавил газу. Асфальт закончился быстро, но и этого отрезка хватило, чтобы снова пробудить у мужчины энтузиазм, и он, не сбавляя скорости, снова начал «ловить машину». По обеим сторонам стояли какие-то постройки – то ли коровники, то ли еще что. Над постройками с каждой стороны горело по одинокому фонарю. Их то и увидел Сергей, когда ехал по асфальту. Парень вдруг понял, что в машине стало очень тихо, он обернулся и увидел заплаканное лицо жены.

– Все, тормози – сказала она, часто дыша.

– Минутку еще, – взмолился Сергей, – минутку потерпите, до первого дома доедем и все!

Он добавил еще газу, здесь дорога была не такой уже размытой, вроде как щебенка укатанная.

Справа от них показался забор жилого дома, а затем стал виден и сам дом. Маленький, темный, мрачный, как и все в такую погоду, домишко выглядел заброшенным, свет не горел, ставни покосились. Вроде как дождь поутих. Стало хоть немного видно, что вокруг.

Как только кончился забор из старого серого штакетника, Сергей повернул направо и метрах в тридцати от поворота остановился, прямо у калитки. Выскочив из машины, Сергей бросился вытаскивать жену. «Даже если никто не откроет, выломаю дверь» – подумал мужчина, схватил охающую жену на руки и побежал к калитке. Благо, что она была не заперта и ее можно было отпихнуть ногой.

Поднявшись на крыльцо, Сергей уперся левым плечом о стену и правой ногой стал лупить по двери что есть силы.

– Откройте! Жена рожает! Откройте! Жена рожает! – как будто запрограммированный на одну только фразу кричал Сергей, повторяя одни и те же слова, снова и снова. В доме послышался шум, вспыхнул свет сначала в окне, потом на веранде, вот уже и железный засов лязгнул…

– Все, все, не кричи! – хриплым голосом попросила старуха, открывая деревянную дверь, – всех соседей перебудишь, дурак! Бабушка была высокого роста, наверное, метр семьдесят или даже метр семьдесят пять, чуть ниже самого Сергея. Такая большая толстая бабуся, в белом платке и белой, советских времен, ночнушке, то ли с синими, то ли с зелеными маленькими цветочками.

– Жена… – успел только выкрикнуть молодой таксист.

– Рожает, слышала уже! Все, успокойся! – сказала огромная бабка, – заноси в залу, налево и по коридору вторая дверь налево, – закрывая за вошедшим в дом Сергеем, направила его бабушка.

– Звать-то как тебя? – спросила хозяйка дома мужчину, который уже успел разуться и уложить жену на старый диван, покрытый вышивным покрывалом ручной работы.

– Сергей, а это – Лена.

– Меня бабой Дусей звать. Ты вот что, Сергей, беги на кухню, ставь чайник и большую желтую кастрюлю на газ, вода во фляге серебристой, кипяти нам воду. А мы рожать будем. Значит, головка уже вот-вот покажется, так? – спросила она Елену, которая легла на спину, расставила ноги и тяжело и часто дышала.

– Ага, еще одни потуги и, наверное, выйдет!

Баба Дуся стянула с Лены мокрые трусики, осторожно раздвинула влагалище, внимательно все осмотрела, затем встала и быстро пошла в другую комнату.

Вернулась баба Дуся с белыми простынями, старым застиранным полотенцем и ножницами. Положив набор необходимых для родов вещей, бабушка принесла табуретку, разложила на ней полотенце, затем подошла к шкафчику и достала оттуда прозрачный стеклянный бутылек. Вернувшись к табуретке, кряхтя, села на диван, откупорила бутылек, и по комнате разнесся резкий запах спирта. Старуха взяла в руку ножницы, облила их спиртом из бутылька и, не вытирая, положила на полотенце.

– Давно я роды не принимала, лет пятнадцать ужо, – промолвила хозяйка, – поди уж и забыла, что да как.

– Не забыли, баба Дуся! Все у вас получится! – ласково сказала беременная девушка. Сейчас она смотрела на старушку как на спасительницу. Паника прошла, появилась уверенность в том, что роды пройдут хорошо. На кухне гремел посудой ее муж, он никак не мог поднять флягу с водой, чтобы наполнить ею огромную кастрюлю, покрытую желтой эмалью. Литров двадцать, наверное, в эту кастрюлю войдет. Сил поднять полную флягу воды у Сергея уже не осталось, руки скользили, не слушались, и он поставил флягу обратно. Хозяйка домика, видимо, догадалась о тщетных попытках мужчины наполнить кастрюлю.

– Ковшик там, голубой с цветочками, над раковиной висит, – крикнула она в сторону кухни, – им воду-то и наливай в кастрюлю. Чайник хоть поставил?

– Ага, закипит уж скоро, – ответил Сергей из кухни и спустя несколько секунд добавил – Спасибо!

– А теперь, Лена, слушай меня! – сказала баба Дуся, – делай все четко, сразу как скажу, без раздумий. Скажу «дыши» – начинай глубоко дышать, скажу «тужься» – сразу начинай тужиться. Первый раз ведь рожаешь-то?

– Первый, – прошептала Елена. Она понимала, что сейчас предстоит ей самое важное в жизни, и старалась беречь силы.

– Не успеет вода вскипеть, – сказала бабуля, – Серег, ты там пол кастрюли только вскипяти, нету времени на целую, да сразу на две конфорки ставь, а чайник с кипятком сюда неси. Там под столом таз стоит, его кипятком обдай и с чайником вместе неси сюда, да поживее! – скомандовала бабка.

– Уже бегу! – ответил Сергей, погрохотал железом и затопал в зал, опрокинув по пути табуретку.

– Ну и балбес он у тебя, – улыбнулась баба Дуся.

– Есть немного, а так-то он хороший, добрый, – заступилась жена. Они улыбнулись, и тут начались потуги…

Елена кричала так, что даже у Сергея стоял звон в ушах. Он прибежал с тазиком в одной руке и горячим чайником – в другой.

– Куда ставить? – пытаясь перекричать жену, заорал таксист.

Баба Дуся, упираясь локтями в колени его жены, ладонями водила по животу, слегка надавливая то тут, то там.

– Таз на табурет, воду в него наливай и мешай чем-нибудь, надо, чтобы срочно остыла, можешь помахать журналом, что ли, или чем.

Сергей выплеснул весь чайник в тазик, оказалось, что он даже на половину не наполнился. «Но это хорошо, остынет быстрей» – успокаивал себя Сергей. Он прыгнул к столу, стоящему на другом конце комнаты у окна, и начал шарить по нему руками, раздвигая в стороны какую-то вышивку, старые пожелтевшие газеты и прочую бабкину дребедень.

Наконец, он вытащил из под всего этого вороха задрипаный журнальчик и мельком взглянул на название. От удивления мужчина даже крякнул: перед глазами был журнал «Работница» с датой выпуска 1978 года! Журналу больше лет, чем Сергею! Сергей поднял глаза, оглядел комнату. О, Боже! Да здесь время как будто остановилось! Он словно попал в прошлое. Вся обстановка в комнате, да и на кухне тоже, и, скорее всего, во всем доме, все вещи – абсолютно всё принадлежало давно ушедшей эпохе.

Подойдя к табурету, Сергей начал махать «Работницей». Остужая воду, оглядывался по сторонам и рассматривал мебель, предметы, вещи… Невероятно, как все сохранилось! Ему вспомнилось, как он гостил у бабушки в Орловской губернии в конце восьмидесятых, будучи еще совсем ребенком. Так вот, бабушкин дом выглядел примерно так же. Да, мебель была немного другая, очень похожая, но другая. Посуда была идентичная, и если бы Сергей сейчас пошел в спальню старухи, он был уверен, что увидел бы там большую железную кровать, застланную разноцветным самодельным покрывалом и с кучей ослепительно-белых подушек, сложенных пирамидкой в изголовье и накрытых белой кружевной тряпкой – забыл, как они называются.

Баба Дуся потрогала воду и сказала Сергею:

– В холодильнике банка с водой стоит трехлитровая, сюда выливай.

– Хорошо, – ответил Сергей, бросил журнал на диван позади старухи и помчался на кухню. Елена перестала кричать и по приказу бабушки дышала, глубоко вдыхая и резко выдыхая воздух, как насос, который накачивает велосипедные шины.

Сергей вернулся в комнату, которую старушка называла «залой», вылил всю банку в тазик и только потом до него дошло: «А вдруг слишком много вылил, вдруг теперь вода стала холодной?». Как будто прочитав его мысли, баба Дуся сунула палец в таз и со словами «нормально, так даже лучше», вновь принялась ковыряться в жене. Сергей старался не смотреть между ног Елены. Ему очень не хотелось стать свидетелем появления на свет своего сына, достаточно ужасов он насмотрелся на видео про роды. Но он был готов сделать все необходимое и даже больше, если от него это потребуется, и если от этого будет зависеть благополучие родов жены.

– Так, все, иди на кухню, – сказала бабушка, – жди, когда вода вскипит. Да, и прихвати в сенях, корыто там стоит, сюда его неси. Как вода вскипит, будешь в корыто тоненькой струйкой наливать, все понял?

– Понял, – отрапортовал своему временному командиру молодой мужчина и бросился выполнять ценные указания.

Как раз в это время у Лены опять начались потуги, но из «сеней» ее крики доносились как-бы приглушенно, и Сергею захотелось задержаться на веранде подольше. Но, вспомнив про ценные указания, он быстро вернулся с оцинкованной ванночкой чуть больше метра в длину и примерно сантиметров двадцать или двадцать пять в глубину. «Как раз малыша купать» – подумал Сергей, улыбнулся в предвкушении купания сына, – «слава Богу, что не пришлось нам рожать в машине».

Сергей вернулся в «залу» размером примерно четыре на четыре метра, поставил ванночку радом с диваном и побежал на кухню проверять, вскипела ли вода. Кастрюля была настолько огромной, что с легкостью занимала место сразу на двух конфорках газовой плиты. Ее дно покрылось черным нагаром, вода закипала.

А головка Сергея Сергеевича к тому моменту уже показалась снаружи. Она была красновато-серой, вся в слизи и покрыта редкими черными волосиками.

– Так, деточка, – сказала баба Дуся, – сейчас дышишь, а как только начнутся потуги, давишь изо всех сил! Головка вышла, осталось чуть-чуть потерпеть, скорее всего, последний раз будешь тужиться. Порвалось у тебя немного, но зашивать все равно надо будет. Поняла меня?

– Поняла, – прошептала Лена. Казалось, силы ее покидают.

– Как только скажу, толкай изо всех сил! – повторила старушка и принялась что-то делать во влагалище роженицы.

– Поняла, поняла! – громко сказала девушка, подумав, что в первый раз бабка не услышала. И потуги начались.

Вот уже показали маленькие плечики, за ними ручки, животик…

Баба Дуся достала младенца, взяла его правой рукой за ножки и подняла над коленями Лены. Девушка впервые увидела своего сына – серого, всего в крови, страшного. Кровавая пуповина уходила от малыша, куда-то ей между ног. Старуха взяла левой рукой ножницы, резко отрезала пуповину, бросила ножницы на пол, достала из кармана своего халата какую-то железную прищепку с резинкой, прищепила ею остаток пуповины малыша, ловко, одной рукой подкрутила пуповину к животику младенца и обмотала резинкой. Получилось похоже на шишечку из волос, которую иногда делала себе Елена.

– Воду неси, Сережа! – крикнула куда-то в кухню бабушка и принялась хлопать младенца по спине. После четвертого или пятого шлепка малыш залился звонким плачем, как раз, когда Сергей заносил кастрюлю с водой в комнату. Увидев плачущего сына, мужчина чуть не опрокинул желтую бадью: из его глаз брызнули слезы. Елена к тому моменту уже рыдала. То ли от счастья, то ли от облегчения, она даже забыла про опухшую ногу.

– Лей воду в корыто, – прервала момент умиления и счастья Сергея бабуся, -да не брызгай кипятком.

Она, все так же ловко, левой рукой достала откуда-то из под себя маленькую белую пеленку. Обмотала висящего вниз головой Сергея Сергеевича, затем уложила его себе на руку, подоткнула край пеленки и передала младенца матери.

– Лежи, не шевелись, – сказала бабуля, – ноги не опускай и не сдвигай, – и ушла в другую комнату, где, как был уверен Сергей, стояла большая железная кровать с пирамидкой из белоснежных подушек.

Пока Сергей выливал кипяток из кастрюли в оцинкованную ванночку, баба Дуся пришла с букетом каких-то сушеных трав и, что-то бормоча себе под нос, стала рвать траву и бросать ее в ванночку. Затем она схватила фонарь со стола, тяжелый такой, советский, и выбежала с ним на улицу.

– Ну как ты? – спросил жену Сергей.

– Нормально, – ответила Лена.

– Дай сынишку посмотреть, – попросил новоявленный отец.

– Насмотришься еще! – послышалось сзади, – не время сейчас умиляться, многое сделать еще надо. Баба Дуся вернулась, держа в руках какую-то траву, на этот раз свежую.

– На вот, растирай в ладонях, как в колбаску скатается – в корыто бросай, да размешивай воду- то.

Старушка вручила пучок травы Сергею, а сама села на диван и принялась рвать белую простыню на длинные широкие лоскуты.

Сергей, сделал «колбаску» из травы, она резко и неприятно пахла, поэтому он поспешил избавиться от запаха, окунув руки в воду.

Вода немного остыла, но еще была достаточно горячей, и Сергею приходилось то и дело вытаскивать руки и остужать их. Вода в ванночке позеленела и начала вонять на всю комнату, резко и противно.

Баба Дуся тем временем бросила щепотку чего-то в тазик, стоявший на табурете, затем взяла младенца, сняла с него пеленку и, держа одной рукой за ноги, вниз головой, спросила:

– Назвали как сыночка?

– Сережка, как папу, – улыбнулась Лена.

Баба Дуся, держа младенца над тазиком, начала смывать с него кровь и какую-то неприятную слизь, приговаривая при этом:

– С гуся вода, с Сергея худоба! Будь здоровым всегда, не болей никогда!

Отцу младенца этот обряд показался весьма забавным, он даже ухмыльнулся, но, встретившись взглядом с бабушкой, поспешил убрать ухмылку с лица. Повторив три раза процедуру омовения со словами, старушка снова запеленала Сергея Сергеевича, который кричал – то ли от страха, то ли от неудобного положения. Плач младенца звучал для Сергея как самая красивая музыка, хотя он до сих пор еще толком и не осознал, что стал отцом.

Баба Дуся протянула Сергею сына.

– На, держи, держать -то умеешь хоть? – спросила бабка, – вот так ложишь его на руку, второй придерживай. Да сядь, не стой, вон, на кресле посиди пока, – старушка указала рукой на старое кресло, стоявшее возле стены напротив шкафа, – мы пока тобой, милочка, займемся, – повернувшись к Елене, сказала баба Дуся.

– Ноги пошире теперь раздвинь, – продолжала хозяйка дома, – больно будет – кричи, не стесняйся. Взяв лоскуты, старушка обмакнула их в вонючую воду ванночки, немного помяла и стала доставать по одному, прикладывая к влагалищу Елены.

– Скоро защиплет, – предупредила старушка, склонилась над влагалищем и стала, что-то нашептывая, вытирать да промакивать вонючими позеленевшими лоскутами порванную кожу.

Через несколько секунд влагалище Елены, как ей показалось, взорвалось огнем. Жуткая жгучая боль пронзила все тело, а между ног будто вылили ведро раскаленной лавы. Девушка закричала, заплакал младенец, у Сергея по спине и рукам побежали мурашки, выступил холодный пот.

Бабка что-то бормотала, то опускаясь между ног девушки, то откидываясь назад, будто в каком-то трансе, ее бормотание становилось все громче и громче, как и крики жены, как и плач ребенка. И тут резко все стихло. Сергею на мгновение показалось, что он просто оглох, но маленький сын разубедил его в этом, время от времени вскрикивая в желании заплакать, но потом умолкал, как будто передумал.

– Поспи чуток, милая, – прошептала бабуля Елене, – Сережа, неси ребенка.

Сергей подошел к дивану, баба Дуся аккуратно взяла младенца и положила на грудь матери.

– Поспите немножко, сил наберитесь, – повторила старушка, – а ты, папаша, пошли со мной, – схватила Сергея за руку и потянула, за собой на веранду.

– Чужаков здесь не любят, ох как не любят! – сказала старуха, как только они вышли на улицу, – бери вот фонарь, ворота откроешь, машину загони сюда, – она указала на широкий деревянный навес сбоку от домика. – Спросит кто, скажешь, родня вы мне.

– Да кто спросит-то? Ночь на дворе, да и темень хоть глаз выколи!

– Не перечь мне! – резким тоном сказала бабуся, – сказано, как сделать, так и делай. Уезжать вам надо поскорее, вон дождь уже скоро закончится, тогда и поедете. Злые тут живут, как бы беды не накликали вы своим приездом.

– Не переживайте, Баба Дуся! – попытался успокоить ее Сергей, – все хорошо будет, вас никто не обидит, да и нас не обидят.

– Много ты знаешь, – ответила хозяйка дома, – кому говорю, быстро машину ставь под навес! – она развернулась и пошла в дом. Сергею ничего не оставалось, как выполнять указания хозяйки. Он включил фонарь, вышел за калитку, открыл ворота и пошел к машине.

Сергей завел машину, включил фары и увидел, как вдалеке, на дороге мелькнула какая-то фигура. Рассмотреть ее, конечно же, не удалось: просто какая-то тень, а может, и показалось, ночь выдалась напряженная. «Собака, наверное» – подумал мужчина и посмотрел на часы. На часах было всего половина одиннадцатого вечера. «Не может быть» – удивился Сергей, – «а ощущение, что часов пять прошло!». Он достал из кармана телефон: действительно, часы на телефоне показывали 22:33. Таксист проехал вперед мимо ворот и начал сдавать потихоньку задом. Он всегда парковался «мордой» вперед, чтобы не тратить время, если вдруг придется срочно ехать.

Загнав машину под навес, Сергей закрыл одну воротину, затем вторую, и, чтобы они не открывались, задвинул снизу, между вертикально прибитых брусьев, небольшую досочку, специально для этого предназначенную.

Медленно поднимаясь, Сергей сквозь доски ворот увидел ноги, стоявшие по ту сторону в кирзовых или резиновых сапогах, в темноте не разобрать. Парня как облило холодным потом, по спине побежали мурашки, волосы на голове зашевелились, будто наэлектризованные. Сергей резко выпрямился и отпрянул от ворот, светя фонарем в то место, где, по его мнению, должна была находиться голова от этих ног. Луч фонаря выхватил из тьмы лицо старика, который даже не поморщился от направленного прямо ему в глаза света. А если и поморщился, то этого было не видно – все его лицо было похоже на засохшую в углу половую тряпку, серую и мятую. Но вот глаза старика, глубоко спрятавшиеся за густыми седыми бровями, от света словно вспыхнули голубым свечением.

– Фух! – произнес Сергей, – ну и напугал же ты меня, дед!

– Такой цели не имели, – произнес старик, – да и не дед я вовсе. Чего это ты, зассанец, сюда приперся? Мы здесь чужаков не любим, ох, как не любим!

– Да мы к бабушке приехали, погостить! – оторопел от такой дерзости старика таксист.

– Врешь ты все, нет у Евдокии родни уж давно! – злобно, сквозь редкие гнилые зубы процедил старикашка.

– Дак, мы это… дальние родственники-то, – попытался исправить положение молодой мужчина, – зайдите к бабе Дусе да спросите, – приглашая старика, Сергей жестом указал на входную дверь домика, – она вам и подтвердит, что мы… – повернувшись обратно к воротам, новоиспеченный папаша никого не обнаружил. Дед бесследно исчез во тьме. «Странный дед», – думал Сергей, возвращаясь в дом, – «шарахается по ночам в такой-то темноте, наверное, тут совсем скучно, раз приперся посмотреть среди ночи, кто к бабе Дусе приехал. Но глазища у деда! Такие голубые, что даже страшновато стало, и возник как ниоткуда». Он совсем забыл, что время еще «детское» и до полуночи больше часа. Лицо старика почему-то показалось ему знакомым, может, видел его где-то?

– Чего ты там так долго? – взволнованно прервала его мысли бабушка, – в туалет что ли ходил?

– Да нет, баба Дуся, дед какой-то у ворот стоял, напугал меня до чертиков. Расспрашивал всякое.

– Никак Васятка приперся?! – испуганным голосом прохрипела хозяйка дома. И куда подевался ее командный тон?

– Ты вот что, Сережа. Забирай-ка свое семейство и давайте восвояси, – бабуся повернулась к спящей Елене и начала трясти ее за плечо.

– Баба Дуся, да вы что? – удивился Сергей, – пусть поспит маленько еще, через часик уедем. Могли бы и до утра оставить…

– Я сказала, забирай свое семейство и проваливай! – резко крикнула старуха. От ее крика проснулись Лена и младенец, который сразу же принялся плакать.

– Сиську дай ему, пусть заткнется! – прорычала старуха, – давайте выметайтесь поскорее, как бы беду не накликали.

Елена молча в недоумении села на диван, скинула ноги на пол и тут же застонала: опухшая нога напомнила о себе.

– Хватай давай жену под белы локти и тащи в машину! – не унималась старуха.

– Знаете что, баба Дуся! – закричал Сергей. Он собирался сказать, что совершенно не вежливо выставлять из дома только что родившую девушку, да еще и к тому же с вывихнутой лодыжкой, как вдруг сработала сигнализация «Короллы».

– Нате, здрасьте, – заохала старуха и села на диван. Сергей выбежал на улицу, прихватив фонарик. Он отключил сигнализацию, осветил фонариком по сторонам, посветил за забор, но никого не обнаружил. Он повернулся, собираясь идти в дом, и случайно полоснул фонариком по лобовому стеклу отцовской машины. Снова мурашки побежали по спине и рукам, снова ледяной пот заставил Сергея содрогнуться. В лобовом стекле торчал топор!

– Что за на хрен! – громко выругался Сергей, – вы че, падлы делаете? – кричал он в темноту, лихорадочно разрезая мглу лучом света. Ладно, бабка права, лучше убраться отсюда, поедем в роддом в Туринск, нечего здесь торчать.

Молодой отец вернулся в дом и прямиком, не разуваясь, забежал в «залу».

– Поднимайся, котенок, срочно уезжаем! – выпалил он на ходу, хватая большой белый пакет, что они привезли с собой. Странно, что они не воспользовались ничем из своего пакета.

– Что случилось, Сережа? – испуганно вскрикнула жена, ее глаза снова наполнились слезами. Лена чувствовала, что что-то неладное творится здесь.

– Какой-то придурок воткнул топор в лобовуху, – со злобой процедил сквозь зубы муж Лены, – поймать бы этого ублюдка…

Вдруг они услышали стук, звон разбитого стекла и мгновенную реакцию сигнализации. Сергей бросил пакет и побежал к выходу. Баба Дуся заохала.

– Ой батюшки, Господи, помилуй! – запричитала старуха и трижды перекрестившись, рухнула на диван. Из ее глаз брызнули слезы.

Елена положила младенца на диван и поковыляла за обувью. Как же хорошо, что она была в домашних тапках: ее раздутая левая нога сейчас не влезла бы ни в одну «балетку», ни в один кроссовок.

Вернувшись в комнату, девушка взяла сына на руки.

– Спасибо вам, баба Дуся! – искренне поблагодарила старушку Лена, – дай вам Бог…

– Машина горит! – прокричал Сергей, врываясь в дом, – машину подожгли, сволочи! Он заметался по дому, не соображая, что делать: то ли бежать тушить, то ли звонить пожарным. Когда Сергей выбежал на улицу, машина уже вовсю полыхала, Кто-то бросил коктейль Молотова, бутылка с зажигательной смесью попала прямехонько в обух топора и разлетелась вдребезги. Освобожденная горючая смесь, разлетаясь во все стороны, мгновенно воспламенилась, раскрыла свои желто-оранжевые объятия на «Королле» и поглотила ее в своем огненном чреве.

Баба Дуся резко вскочила с дивана и побежала на веранду. Она закрыла на замок дверь веранды (ключ всегда торчал в замке с внутренней стороны), затем забежала в дом и закрыла на замок входную дверь. Затем старушка задвинула большой железный засов на двери.

– В окна не полезут, они у меня высоко, да и крапивой все там поросло, – еле выговорила Евдокия, – а вам вот как раз через окошко в спальне бежать надо! Там за огородом поле, через коровник бегите, в заборе дыра есть…

– Да что такое происходит- то? – кричал от негодования Сергей.

– Убьют они вас… – только и смогла вымолвить баба Дуся, – убьют…

Младенец проснулся от крика своего отца и громко заплакал. Елена, вытирая слезы, принялась его успокаивать.

– Не кричи, Сережа, малыша пугаешь.

– Да я сам напуган, – громко, но все же уже потише, чем мгновение раньше, произнес ее муж.

– Бегите через окно, они тупые, сейчас дверь ломать начнут… – только бабушка и успела сказать, как в двери на веранде начали колотить.

– Евдокия, открывай! – послышался противный, хриплый, но невероятно громкий голос. Баба Дуся побежала в спальню, открыла настежь окна и вернулась в «залу».

– Все, бегите, времени у вас больше нет, потом будете думать, что происходит, ежели останетесь живы!

В глазах старухи Сергей с Еленой прочитали неподдельный страх, и молча, одновременно бросились в бабкину спальню.

– Открывай, кому говорят, Евдокия. Дверь ведь сломаем! – кричали уже несколько голосов из темноты.

– Хрена вам, дурачье! Идите прочь, ружье у меня, всех перестреляю, – кричала баба Дуся в надежде, что обезумевшие прекратят ломать двери. Но тут она услышала сильный удар и треск дерева. Кто-то из темноты рубил дверь топором.

Сергей спрыгнул с подоконника, взял у жены малыша – благо, тот перестал плакать и смотрел на отца серьезным взглядом. Может, он чувствовал, что ситуация очень серьезная и сейчас не время лить слезы. Наверное, нет, но Сергею, почему-то так показалось. Елена передала мужу пакет, села на подоконник и, оттолкнувшись руками, спрыгнула вниз. Она очень старалась приземлиться на одну, здоровую ногу, но, когда оказалась на земле, невольно ступила и больной. Девушка замычала от боли, до крови прикусила губы, но крик все-таки сдержала. Слишком велика цена тишины сейчас. Она взяла малыша, положила его на левую руку, правой обхватила мужа за шею, и они поспешили к забору. «Почему же то старик у ворот назвал меня зассанцем?» – промелькнуло не с того не с сего в голове Сергея, – «и почему мне так знакомо было его лицо». И тут мужчину осенило, это был один из тех трех стариков на мотоцикле с бледно-голубыми глазами, которых он повстречал, когда выходил из леса, справив нужду. Они его запомнили, надо же!

Дверь веранды уже была разбита в щепки, и несколько человек в грязных сапогах штурмовали дом. Они рубили топором толстую дверь, пыхтели и отталкивали друг друга, каждый хотел вбежать внутрь первым.

– Где этот зассанец! – кричал самый старый из «бледноглазых» братьев. Он рубил дверь тем самым топором, который Сергей обнаружил в лобовом стекле отцовской машины.

– Давай его сюда, Евдокия! Открой дверь, а то и тебе не поздоровится! – кричал тот, что стоял позади всех. Он переминался с ноги на ногу, топора ему не досталось, поэтому он томился в ожидании, вооружившись вилами, на которых еще остались куски навоза. Он вечером, как раз перед грозой, собирал этими вилами свиной навоз, укладывал его в алюминиевую тачку и увозил в кучу, за свинарником.

Двое старших старательно орудовали топорами, не целясь, лупили, что есть силы по массивной двери, за которыми их ждала баба Дуся с чугунной сковородой в руке. Она желала лишь одного: чтобы молодые родители успели как можно дальше уйти от дома, чтобы темнота леса укрыла их от трех безумцев, которые очень не любили чужаков…

Массивная дверь все же поддалась. Сильным пинком старший, которого Евдокия назвала Васяткой, вышиб последнюю петлю, дверь рухнула на пол, и все трое ввалились в узкий коридор. Из двери, что была справа от коридора, вылетела чугунная сковорода, управляемая старой, но до сих пор еще сильной рукой бабы Дуси, и угодила Васятке прямо в нос. Кость противно хрустнула, кровь из носа хлынула во все стороны. Старший брат заревел, схватился руками за нос и, скорчившись, упал на пол.

– Ты что, старуха, против своих прешь? – крикнул тот, что был с вилами. В коридоре ими не размахнешься, но ему очень хотелось применить свое орудие не по назначению. Он толкнул впереди стоящего брата на бабку.

Баба Дуся продолжала махать сковородой влево и вправо, сковорода ударялась о стены коридора и больно отдавала вибрацией в руку старушки.

В это время Васятка, очухавшись, схватил старуху за ногу и резко потянул на себя. Баба Дуся отшатнулась назад, и тот, что стоял перед ней, перешагнул через брата и толкнул хозяйку дома со всей силы.

Огонь тем временем перекинулся с машины на навес, с навеса на веранду, с веранду на стены и крышу дома. Рубероид на крыше очень быстро перенял эстафету, и к тому моменту, как баба Дуся расквасила Васятке нос, горела уже добрая половина крыши.

От толчка старушка пролетела метра два и плюхнулась в конце коридора. Она только и успела, что встать и отбежать в спальню в поисках нового орудия защиты, но в спальне, кроме подушек, сложенных пирамидкой в изголовье железной кровати, ничего подходящего не было. Подушки полетели в братьев, один из которых уже нащупал выключатель.

Трещало дерево, пожираемое огнем. Сергей тянул Лену вперед, вот они уже и добрались до конца огорода, мужчина пинками выломал сухие старые доски забора, уже пролез сам и протянул руки в проем.

– Давай ребенка, – шепнул Сергей жене. Лена отдала малыша папе, затем бросила в проем забора пакет, и уже стала пролезать в дыру, как треск огня заставил ее обернуться. То, что увидела девушка, вызвало у нее рвотные позывы. В большом окне спальни баба Дуся отмахивалась от троих мужчин маленькой подушкой, и тут в ее живот с большого размаха вонзились вилы. Евдокия охнула, чуть присела и, в это же мгновение, на ее голову рухнул тот самый топор, что Сергей обнаружил в лобовом стекле их «Тойоты». Елена отчетливо видела, как голова бабы Дуси раскололась сверху на две части, и фонтан крови, наверное, вперемешку с мозгами, брызнул из размозженной головы бедной старушки, окрашивая всю комнату бурыми, красными и розоватыми пятнами.

Елена упала на землю. Ее рвало, голова кружилась, ноги стали ватными.

– Что с тобой? – встревоженно спросил Сергей. Он бросил пакет и освободившейся рукой стал вытаскивать жену из проема в заборе, ее ноги до сих пор оставались в огороде старушки.

– Тебе плохо? – спросил Сергей, хотя и так слышал, как жену рвало.

– Баба Дуся… – отдышавшись, сказала Лена, – они ее убили… вилами сначала, а потом топором по голове… Сергей взглянул на окно спальни полыхавшего дома, но ничего не увидел. И никого…

– Эй, зассанец! – услышали Сергей с Леной где-то совсем рядом, – не прячься, выходи, поговорим.

Молча, стараясь не шуметь, они двинулись по полю, расстилавшемуся километра на полтора вперед. Дождь уже закончился, тучи рассеялись, звезды и луна освещали землю; было видно коровник на поле справа от огорода, над которым одиноко светил фонарь. «Вот лучше бы сейчас пошел дождь» – думал Сергей, пригнувшись, пробираясь по полю, – «было бы и темно, и не слышно наших шагов». Но природа издевалась над несчастной семьей.

– Зассанец! – послышалось где-то за спиной, – ты что, старуху- то, трахал что ли? Ах ты, извращенец, ну погоди, найдем мы тебя! – кричали трое обезумевших людей. Сергей оглянулся, но никого не увидел.

– Они думают, что я один, – сказал он жене, – на поле мы как на открытой ладони, если они найдут дыру в заборе, увидят нас и догонят.

– Нет, Сережа, я одна не останусь, – догадалась о намерениях мужа Лена.

– Ты не одна остаешься, Сергей Сергеевич тебя защитит, – попытался отшутиться муж. – Я их только отвлеку, отведу в сторону и вернусь. Ты беги мимо коровника к лесу, не останавливайся, не оглядывайся, слышишь?

– Нет, Сереженька, не ходи! – простонала Елена, – не оставляй нас, мне страшно!

– Возьми себя в руки, – Сергей слегка тряхнул жену за плечи, – сейчас совсем не время раскисать! Беги, если сможешь или хотя бы иди, но ни в коем случае не останавливайся, ты меня поняла?

– Поняла, – с отчаянием сказала жена, – возвращайся скорее!

Сергей поцеловал жену, хотел было чмокнуть и сына, но испугался, что тот проснется и заплачет, погладил только новорожденного своей теплой рукой и слегка подтолкнул жену вперед, в сторону леса.

Елена поковыляла по полю, мечтая сейчас только об одном – не упасть, не разбудить сынишку, позволить мужу увести этих чудовищ подальше от нее и от Сергея Сергеевича… «Главное – не останавливайся!» – повторяла она в своей голове слова мужа, – «и не оглядывайся!»…

– Эй, зассанец, не будь трусом, выходи! – послышалось позади Елены.

– Я здесь! – услышала девушка голос мужа, тоже позади, но немного правее, ближе к коровнику. Сергей специально пошел на свет фонаря, чтобы его было видно. Чтобы эти трое подошли к нему как можно ближе, чтобы вышли на свет. Тогда под светом фонаря они ни за что не увидят, как по полю пробирается его жена, держа в руках младенца.

– Я здесь, у коровника, чего хотел, старикашка? – Сергей специально провоцировал бледноглазых безумцев, отвлекая все их внимание на себя.

– А, вот ты где! – услышал Сергей совсем близко, – ну иди сюда, поговорим!

– Тебе надо ты и иди, – дерзко ответил мужчина. Он не боялся этих людей, если их можно было назвать людьми.

– Все идите сюда, сколько вас там, трое?

– Трое, не трое, а тебе хватит! – сказал старший, выплывая из тьмы. Его нос был перекошен, все лицо покрывала засохшая кровь, только две тоненькие бурые струйки сочились из ноздрей, поблескивая в свете фонаря над коровником. А глаза сияли бледной голубизной так ярко, что у Сергея снова пробежали мурашки. Усилием воли молодой таксист прогнал свой страх и шагнул вперед.

В этот момент бесшумно выплыли из темноты еще двое, один справа от Сергея, другой слева. До каждого из них примерно метра четыре или пять.

– Ну чё, суки, подходи по одному! – крикнул Сергей и резко дернулся вперед, выставляя руки со сжатыми кулаками. Не ожидав такого поворота, все трое отпрянули назад.