Читать книгу Танец с бубном. Часть 1 - Максим Васильев - Страница 14

День рожденья босса проходил по тому же сценарию, что и прошлые годы. Знакомые люди, похожие тосты… разница лишь в том, что собрались небольшим коллективом в Барвихе, а не большой компанией, где ни будь в «Марио» или «Белладжио».

Как я и предполагал мой подарок был самым скромным. Куц торжественно преподнес Ильичу картину, которая, по его словам, украсит галерею, Саленко и Бураков охотничье ружье; эксклюзивную, инкрустированную золотом, двустволку ИЖ.

Прошло около часа; Мадам и Балкошкина вышли в зимний сад, я обсуждал с Бураковым, он в последнее время увлекся фитнесом, есть ли шансы на то, что регби, в России, станет популярным спортом. Официанты с тарелками в руках, сновали между гостей и предлагали угощения.

Не зная, как убить время, я продолжал пить. Стали подавать первую смену блюд, и все вернулись за стол. На нем в кольце закусок выстраивались соленья, роллы из огурцов, яйца, фаршированные (нашпигованные) свеклой и сельдью, салаты и царское блюдо – фаршированный молочный поросенок…

Из стереосистемы приглушенно звучало «I Need You»

You don't realise how much I need you.

Love you all the time and never leave you.

Please come on back to me.

I'm lonely as can be. I need you.

У мадам Адамович, после шампанского, проснулась кипучая энергия. Она грудным, слегка хрипловатым голосом рассказала анекдот. Перед взлетом, командир корабля, забыв выключить громкую связь, говорит второму пилоту: «Сейчас допью кофе, трахну стюардессу и будем взлетать». Стюардесса, бежит в кабину пилота, чтобы выключить трансляцию, но спотыкается и падает в проходе. Сидящая рядом старушка участливо шепчет: «Не спешите так милочка, командир сказал, что сначала допьет кофе…». Мадам первая начинает хохотать. Гости вежливо рассмеялись.

За столом говорили обо всем понемногу, то и дело перескакивая с одного на другое, не затрагивали только политику, пример Ходорковского еще слишком свеж в памяти собравшихся. Как и полагается в нефтяном бизнесе, строили прогнозы цены на нефть, обсуждали происшествия, затронули и тему череды смертей среди акционеров «Ойл Веста», – все это вперемежку с язвительной болтовней Мадам об общих знакомых. Досталось от нее и мне…

Неожиданно Ника заявила:

– Мой муж с Денис Сергеевичем проводит больше времени чем со мной, мне было странно, что он не взял его с нами в круиз…

Она продолжала нести словесную «пургу», а я хлебнул водки и мысленно с ней согласился:

«Потому что в ее словах была правда. В Завидово у Ильича стоит катер, а в Сочи катамаран. Эти плав средства, мы постоянно используем. Мадам укачивает даже, на Волге, поэтому она не мешает мужскому отдыху. И люто меня ненавидит, подозревая, что в плаванье мы ходим не одни. По долгу службы, я сопровождаю шефа в рабочие командировки, то к Лукашенко в Минск, то в Холм на принадлежащие ему ГОК, завод и мебельную фабрику, то в Питер, на ежегодный экономический форум… На форуме я понятное дело не нужен, но с кем ему тогда ходить по ночным клубам… вот и получается, что действительно вместе мы проводим много времени. Оправдание, которое придумал Ильич для жены, что в командировки я выполняю роль телохранителя, Мадам не устраивает».

Ника продолжает сыпать шутками и постепенно, неуместная бодрость дамы, стала меня пугать. Казалось, Ника присутствовала везде, в общем ее было слишком много. Когда из-за стола, встал Бураков, предложил тост за здоровье именинника, она перебивает финансового директора Диму, говорит, что пить за здоровье бессмысленно, надо пить за удачу. И рассказывает анекдот про то, как два кума, выбрали на забой самую здоровую свинью, а затем, это дело «обмыли». За рюмкой один из кумовей предложил тост за здоровье, на что второй ответил, показывая пальцем на закуску: «Вот свинья тоже была здоровая, а вот удачи у нее не было!» и снова, первой начинает хохотать…

Вокруг меня болтали и чокались гости, мадам безостановочно и громко шутила, а мне стало скучно, но я обязан отбыть номер.

Пока Мадам делала вдох, чтобы выдать «автоматную очередь» из слов, я воспользовался паузой и предложил Соколову:

– Пойдем покурим.

Он кивнул. Мы, подошли к барной стойке, хлопнули по рюмке водки, а потом, накинув в прихожей куртки, вышли на крыльцо.

По большому счету я не курю, но за компанию могу постоять с сигаретой в зубах. На улице было холодно. Огромные хлопья снега падали с темного неба, накрывая белым покрывалом, участки, газоны и деревья. Хотя теплую куртку я застегнул до самой шеи, морозу было достаточно нескольких секунд, чтобы проникнуть сквозь ткань.

Вслед за нами вышел Желтухин. Я не сразу заметил, его протянутую руку, и не нашел повода уклониться от рукопожатия.

Олега скользнул по фингалу, но тоже не поинтересовался его происхождением.

– Хреново выглядишь, – прищурился он.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил я, с неприязнью подумав: «Очень жаль, что сковорода, попавшая в твою голову, оказалась не чугунной».

Олег старше меня на пару лет. Он и с Ильичем познакомился, еще в начале 90-х годов, тогда они вместе создали свой первый кооператив. Торговали компьютерами. Не скажу, что за время совместной работы на шефа мы с Олегом стали симпатизировать друг другу, скорее это можно было назвать состоянием холодной войны. В первую же неделю после моего трудоустройства к Адамовичу, Олег на правах старого друга и компаньона, пытался меня построить, но, нарвался на жесткий ответ. С тех пор отношения так и остались прохладными.

– Ты без жены? – поинтересовался я.

– Татьяна, поздравила именинника и ушла собирать вещи. К морю летим.

Олег несколько раз быстро затягивается, затем тушит окурок и поеживаясь от холода возвращается в дом.

Когда и мы с Соколовым затушили сигареты, в усадьбу вошли новые гости – приехал Саша Тур, за ним охранник, с огромной коробкой и новый субъект, в котором я угадал солиста Большого театра – крупный мужчина в дубленке и меховой шапке.

Тур, мужчина среднего роста и плотного сложения (Саша, настоящий мазохист, зимой насилует себя и бегущую следом охрану ежедневными многокилометровыми лыжными кроссами), загорелый (гонялся на яхте где-то в Сиамском заливе), в расстегнутой меховой куртке и темно-синей водолазке, улыбаясь, пожал нам руки.

Банкир прошел в дом, охранник следом. Неожиданно для меня, солист оказывается давним знакомым Соколова. Они весело обнимаются, хлопают друг друга по спине, а потом Саша оборачивается ко мне:

– Володя, знакомься. Это Денис – единственно светлое пятно в жизни Адамовича. Кстати, он, как и ты увлекается восточными единоборствами. Вот видишь, даже синяк под глазом имеет. Все как положено спортсмену, – Саша смеется одной рукой продолжая обнимать народного артиста

– Денис! Приятно познакомиться, -представился я.

Мы пожали руки, и, я, отметил крепкое рукопожатие Родькина. Пару минут мы болтаем о погоде, о московских пробках и о том, как хорошо жить за городом, особенно на Рублевке.

Пользуясь тем, что друзья увлеклись разговором, я сваливаю обратно в дом. Пора найти Куца.

Часть гостей уже вышла из-за стола и, разбилась по интересам. Мадам оживленно болтала с женой Балкошкина, нефтетрейдеры и Локтев уединились в зимнем саду, а вот Куца я нигде не видел.

Тогда я толкнул высокие двери в библиотеку.

Библиотека – уютная комната с высокими готическими сводами и панелями резного дуба была до потолка уставлена полками с книгами. При входе стоит чучело ревущего оленя.

На стенах несколько полотен мастеров современного искусства. Работы Олега Кулика и Владимира Дубосарского, Ильич покупал при мне, после окончания фестиваля современного искусства в бухте Радости. Шеф, любит читать, хотя заядлым библиофилом назвать его было бы затруднительно. В центре библиотеки вокруг инкрустированного стола стояли три глубоких кожаных кресла. На столе тарелка с канапе, бокалы, бутылки коньяка и виски. В кресле развалился именинник, напротив него сидел Саленко.

– Вы Куца не видели?

– Он только вышел. Заходи, выпьем немного, – позвал Ильич – Попробуй вот сорокалетний коньяк, от Рами. Я кивнул, опустился в одно из кресел и энергично растер уши. Несмотря на алкоголь, надо было оставаться в форме, потому что праздник не дошел еще, даже до экватора.

Ильич взял бутылку и разлил коньяк по бокалам.

После водки, особого вкуса я не чувствовал, но с энтузиазмом похвалил букет.

Шеф долго молчал, смакуя коньяк, потом извлек из ящика стола коробку с сигарами и серебристый нож-«гильотину». Не спеша, просунул кончик сигары в отверстие ножа и отсек.

– Кто будет сигару? – наконец произнес он.

Мы с Саленко дружно отказались. Вскоре Ильич снова куда-то исчез, а я остался вместе с его первым заместителем. Огромный и вполне добродушный, бывший заместитель министра судостроительной промышленности спросил:

– Денис, а ты то, когда построишь дачу? – и принялся очищать апельсин.

Я невесело отшутился:

– Если деньги мерять кучками, то у меня будет ямка. Какая дача с моими доходами?

– Да брось ты. Вполне можешь купить в рассрочку. Могу порекомендовать тебе хорошее место по Калужскому шоссе, продается участок в лесу на берегу Десны…

– Нет, я сейчас не потяну. Брать надо в хорошем месте, где-нибудь на Клязьминском водохранилище, или здесь, в вашем поселке, – грустно пошутил я. – Да и одному то мне зачем дача? Когда мне там бывать? Я все время на работе.

– Вот поэтому я и говорю о даче, – Саленко засунул в рот дольку апельсина и оглянулся через плечо, желая убедится, что нас никто не слышит. – Ты знаешь, он на секунду запнулся. – Если бы я проводил столько времени с Адамом, сколько ты, я бы давно решил все свои вопросы, – негромко закончил он.

– Деньги для меня не главное, – я уныло пожал плечами.

И на самом деле, деньги – больная тема. Трое заместителей Адамавича получили от дома здесь же, в этом поселке. Мне он тоже, за праведные труды, обещал дачу, не на Рублевке, конечно, но пока тянул время. А напоминать шефу про его обещания, мне всегда было неудобно. Для меня деньги, как я и сказал Саленко, увы, не главное, а уж что-то просить для себя, я не умею. Потом, уверен я, Ильич и сам все помнит. Вот только сегодня слова Саленко меня задели, и мне захотелось напиться.

Саленко налил два стакана Chivas Regal, и мы чокнулись. Виски был очень крепкий.

– Еще по одному?

– Давайте, – сказал я.

Мы выпили по второму стакану. Саленко убрал со стола пустую бутылку, и мы вернулись в охотничий зал.

С приездом Тура и народного артиста, застолье оживилось. Слово взял Тур и сказал длинный тост. Все выпили. Немного повспоминали 90-е годы, когда Тур с именинником затеяли строительство бизнес-центра. Рассчитывая больше на удачу, чем на трезвый экономический расчет. Но все получилось. Риск себя оправдал и в «ОЙЛ ВЕСТ» не раз поступали предложения о продаже. Предложения были и от РАО ЕЭС, и от Газпрома. Но акционеры на продажу бизнес-центра пока не соглашались.

Потом Тур, который увлекался авиацией, рассказал, что буквально на днях купил небольшой самолет, и пригласил всех желающих на следующие выходные в Мячково, покататься, а он будет воздушным извозчиком.

За столом было слишком много разговоров о экономике, а я пил водку, потому что после разговора с Саленко, настроение окончательно испортилось. Веселье было в полном разгаре. Тенор исполнил итальянскую арию, затем «Вдоль по Питерской». Народ, как мог, подпевал. Затем Соколов прочитал новое стихотворение, посвященное имениннику, из которого мне запомнилось:

И вырастает личный вес,

Такой непобедимо лишний.

И мудрость, перезрелой вишней,

На темя падает с небес.

Время текло незаметно, мне показалось, что я уже достаточно набрался, а вот переговорить с должником мне так и не удалось. Уехать я не мог, и не видя другой возможности что быубить время, я продолжал пить.

Зимний сад, от охотничьего зала отделяла стена, выполненная из стекла. Потолок сада закрывал красивая, тоже стеклянная пирамида, напоминавшая мне крышу одноименного торгового центра на Пушкинской площади. В середине сада уютно смотрелся диван, журнальный столик и два кресла в окружении разнокалиберных растений в кадках, которые местами выползали наружу и живописно стелились над полом. Высокая пальма с толстым стволом лениво покачивала листьями от воздушных волн работающего кондиционера.

Наконец я увидел Куца, он появился в зимнем саду, вместе с Туром и Ильичем. Они что-то эмоционально обсуждали, пили кофе и коньяк. Я наблюдал за ними через стеклянную перегородку.

Рядом со мной народный артист рассказывал Соколову, о том, что только что вернулся с гастролей в Италии. Он пел в «Ла Скала», гастроли прошли более чем прекрасно.

– Мне жаль, что я вас не слышал, – сказал я.

– Как я подозреваю, сегодня вы этот пробел устранили, – рассмеялся Володя.

– Да нет, я про театр, – улыбнулся я.

– Я через Адамовича передам Вам контрамарки, мы устраним эту проблему.

– Когда вы выступаете в Большом?

– «Тоска» в январе, я приглашаю вас с женой.

– «У меня нет жены, может это и странно, нелегко в наши дни быть женой музыканта» – фальшиво напел я хит Вадима Байкова.

Виски, – попросил я официанта, глядя на тарелки с холодными закусками. – Хотя… нет, принесите водки.

Около часа я не видел ни Куца, ни хозяина. Вместо этого я стал участником нескольких бесед, переходя от одной группы собеседников к другой, когда предыдущий разговор начинал меня утомлять.

Потом, валкой походкой бывшего борца ко мне подошел Гарик Кучанский, с двумя бокалами «Моет Шандон» в руках:

– Будете шампанское?

– Совсем не против, – удивился я, принимая бокал.

– Денис, я могу к вам обращаться на ты?

С Гариком мы не были знакомы, но не раз видели друг друга, пересекаясь на днях рождения пары-тройки общих знакомых.

– Конечно.

– Меня тоже зовите, Гарик, – предложил он, наклонился поближе и протянул руку.

– Очень приятно, – мы пожали друг другу руки.

Он присел на соседний стул, мы чокнулись, пригубили шипучий напиток

– Не сможете ли вы оказать мне одну услугу? – негромко спросил он.

– Если это в моих силах – я развел руками.

– Возникла небольшая проблема, – так же тихо продолжил он. – На Кутузовском проспекте, есть бутик, одной моей очень хорошей знакомой. На него наехали рейдеры, видимо посчитав молодую хозяйку «бесхозной». Такие вот наивные идиоты. Не смогли бы вы, поставить этих молодцев на место? – вопросительно спросил он.

Я безмятежно кивнул.

Но тут, что-то щелкнуло в голове. У Кучанского начальник Службы безопасности отставной генерал КГБ. Тогда почему он решил обратится ко мне?

– Но вначале мне надо посмотреть документы, – немного поостыв я пожал плечами. – Гарик, а почему вы обратились ко мне? Я знаю, что у вас серьезные друзья на Житной улице.

Я поймал себя на том, что слишком много пожимаю плечами, мне надо больше контролировать себя.

Кучанский насадил на вилку кусок сыра и целиком положил его в рот, а потом, со стуком бросив столовый прибор на стол, сказал:

– Друзья есть, но обращаться к помощнику министра по таким пустякам мне не хочется. Наш общий знакомый Арнольд, рассказал, как элегантно, вы отбили у лихих людей, на Клязьме его турбазу. Он то вас и порекомендовал мне.

Гарик смотрел на меня небольшими, узко посаженными глазами, и я почувствовал себя кроликом, оказавшимся в свете автомобильных фар.

Я промолчал.

В камине, догорали дрова. Очарование открытого огня и потрескивание горящих дров создавали магическую атмосферу уюта и комфорта.

Предложение мультимиллионера было заманчивым и сулило неплохие деньги. Но что-то меня настораживало.

– Позвоните мне завтра утром, в районе десяти часов, я скажу, когда вы встретитесь с Анной, – безапелляционно продолжил он. – Хочу, как можно быстрее закрыть вопрос. На месте оцените стоимость работы и назовете цену. Думаю, мы поладим.

Кучанский хлебнул шампанского.

– Да, конечно. Мне позвонить вам в офис?

– Нет, запишите, я дам прямой номер, – вздохнул Кучанский.

– Скажите цифры, я запомню, – ответил я.

Он продиктовал номер телефона.

В тот момент я не догадывался, что события начнут разворачиваться с такой скоростью, что встретится в ближайшее время нам не удастся.

Проигрыватель виниловых дисков продолжает крутить The Beatles. Любимая группа шефа, поет про желтую подлодку:

We all live in a yellow submarine

Yellow submarine, yellow submarine

We all live in a yellow submarine

Yellow submarine, yellow submarine

Дверь зимнего сада раскрылась, из нее вышли Тур с Адамовичем. Шеф подошел к нам:

– Гарик, ты не будешь возражать, если я ненадолго заберу Дениса! – вежливо спросил шеф.

Гарик был не против.

Вслед за Ильичом, прихватив рюмку с водкой, я пошел в зимний сад.

– Что от тебя хочет Гарик? – равнодушно спросил Ильич, когда за нами закрылась дверь, отделив нас от музыки и шума.

Я на секунду задумался, но так как Гарик не просил меня держать в тайне его просьбу ответил:

– Хочет дешево отбиться от рейдеров.

– Вот как! Значит твоя слава «решальщика» докатилась и до серьезных людей, – неискренне улыбнулся шеф.

– Бывали заказчики и покруче, – не соглашаюсь я.

– Ильич, подожди минуту, – я придерживаю его за локоть. – Не хотел сегодня портить тебе настроение, но думаю все же надо тебе доложить.

– Ну доложи, доложи, – рассмеялся шеф, вспомнив анекдот про начальника ГАИ.

– Похоже у нас возникли проблемы, – сказал я, помрачнев лицом.

– Что у тебя опять случилось? Вижу, вижу, что настучали по лицу, – он широко улыбнулся. – Надо аккуратнее выбирать девушек.

– Меня второй день пасут. Кто-то сидит у меня на хвосте…

– Менты? – у Ильича слегка отвисла челюсть.

– Не похоже. Ведут непрофессионально, одной машиной. Может бандиты, – я развожу руками.

– Денис, тогда это твои проблемы, сам их и решай. Охраняешь всякие палатки, вот тебе и прилетела «обратка», – успокоился шеф. – Пошли лучше дело обсудим.

Я пожал плечами.

В саду под пальмами уютно смотрятся три мягких кресла и небольшой диван. Рядом низкий столик с выпивкой и закуской.

Воздух из кондиционера едва шевелил листья пальм, но я чувствовал его прохладу. Луна уже поднялась высоко, и иногда выглядывала из-за туч. На стеклянной крыше сада лежал треугольник блеклого света. В саду было немного сумрачно, но очень уютно.

Куц сидел в мягком кресле у столика, он с мрачным видом крутил в руках бокал, как бы не решаясь глотнуть коньяк. Адамович устроился, напротив. На столике уместились две тарелки с бутербродами, чашки с остывшим кофе и коньяк. Я поставил свою рюмку рядом с бутербродами, и уселся на двухместный диван, чувствуя, как прогибается кожа и я утопаю в мягкой обивке.

Шеф отхлебнул холодного кофе, откинулся в кресле и уставился на меня зелеными глазами.

– Сколько тебе должен «Сатурн»? – спросил он.

– Ильич, ты должен строителям, они соответственно должны мне, – выдохнул я, зачем-то выгораживая Куца. – У меня растет задолженность перед охраной. Такой замкнутый круг получается.

– Так сколько тебе должен Виталий? – резко переспросил Адамович.

– Более трехсот тысяч долларов, – ответил я.

– Так? – шеф посмотрел на Куца. Тот кивнул.

– Тогда давайте посмотрим, с другой стороны, – продолжил Адамович. – Виталий, а сколько тебе должен «Ойл Вест»?

– Без учета неустойки по просрочке, больше пяти лямов. Если в долларах, конечно, – ответил Куц.

– Хо-р-ро-шоо, – протянул шеф и после недолгого размышления продолжил, – Давайте поступим следующим образом. Денис, ты переуступаешь долг «Сатурна» мне, то есть «Ойл Весту», – сказал Адамович. – И я с тобой рассчитаюсь напрямую, чего нам деньги то зря гонять со счета на счет… И получится быстрее, и мы закроем твою ситуацию, – произнес Адамович и посмотрел на нас. – Договорились?

Куц изогнул губу и пожал плечами, ничем не выдавая отношения к предложению моего босса. Виталий Генрихович после того, как достроил «Ойл Вест», оставался генподрядчиком строительных проектов шефа.

Я, наоборот, быстро кивнул – это было решение моей проблемы.

Из двери выплыл поднос с кофе, и официант поставил три чашки на столик перед нами.

– Уж поверьте мне, так будет лучше – оживился Ильич. – Готовьте бумаги. Завтра мы решим этот вопрос. Бураков и Виталий будут у меня в 10.00 со сметой объекта на проспекте Вернадского, ты тоже Денис подтягивайся, скажем в 11.00. Сразу все и оформим.

– Отлично, а то мне уже сильно неудобно перед охранной. Выплачиваем зарплату частями… – обрадованно забормотал я. – Только завтра буду не я, а мой генеральный директор, Евменов. У него есть право подписи, а указание я ему дам.

Куц снова промолчал.

– Хорошо, давай, – сказал босс. И вдруг поморщился – А где ты будешь в рабочее время?

– С утра переговоры с тренинговой компанией о переподготовке личной охраны, – солгал я.

– А-а, ну тогда давай, – шеф проглотил ложь.

Дверь резко распахнулась, и в нее протиснулась хозяйка дома:

– Саша, ну сколько можно тебя ждать? – пьяный вопль Ники, разнесся, как мне показалось по всему поселку.

– Иду Никочка, иду… – приподнялся шеф.

Как покорный пес, Ильич поднялся на ноги и побрел в направлении двери. Похоже Балкошкин прав. Все говорило о том, что без «концерта» сегодня не обойдется.

Тихо шелестели листья пальм. На столе дымились нетронутые чашечки с кофе. Когда дверь закрылась, и мы остались вдвоем, Куц сказал:

– Зря ты Денис согласился на предложение. Я бы с тобой потихоньку рассчитался, а так … – он неопределенно махнул рукой. Затем грузно поднялся со стула и пошел в зал. Я вышел следом. Куца, я, конечно, уважал. Он порядочный человек и серьзный руководитель. Но в этом вопросе он, конечно, ошибался.

Мы вышли как раз вовремя – официанты разносили тарелки с горячим.

Я вернулся за стол, чтобы пообщаться с Туром. С Сашей у нас дружеские отношения, к тому же мой ЧОП обслуживается в его банке. Я практикую цигун, а Тур йогу. И, при встрече, мы как обычно, спорим, какая из практик лучше.

Подали аппетитную баранинус овощами. Действительно было вкусно.

Потом я выпил с солистом Большого театра. Баритон был слегка пьян. Говорили естественно о карате, и выяснили, что он хоть и поверхностно, но знаком с Рафаэлем. За это конечно тоже надо было выпить.

– Пойду принесу нам виски, – сказал Родькин, и засеменил к бару. Я сел за стол, а когда он вернулся с бутылкой то налил мне и себе по полстакана. Мы чокнулись и выпили.

Я выпил половину, а баритон весь стакан. Наверное, я напился бы в дребезги, но тут увидел Мадам. Она была совершенно пьяна и настроена весьма воинственно. Скандал становился неизбежным.

Гостям подали кофе, в отполированных серебряных кофейниках. Я наблюдал как официанты разливают напиток по чашкам, но для себя, попросил принести чай.

Нефтяники встали и бормоча дежурные фразы прощания стали торопливо пробираться к выходу. Я тоже поднялся с места, чтобы немного размяться и побрел в направлении выхода, где стал подумывать об отъезде. К тому же Соколов, и Родькин попросили подбросить их до метро.

Неожиданно погас свет, открылась дверь, и официант вкатил в зал столик на котором стоял огромный торт, мерцающий свечками и украшенный разноцветными кремовыми розочками. Загремели стулья, оставшиеся гости встали и запели «Хеппи бест дей ту ю…», и я подумал, что это удачное время чтобы убраться из дома. Шеф с помощью жены задул свечи, вновь зажегся свет, и… мы снова уселись за стол.

Поясница, решительно запротестовала, когда я встал из-за стола. К боли и недовольству собой добавилась изжога. Меня даже прошибла легкая испарина. Зря я столько пью.

Прошло еще минут десять. Музыка уже не играла, и гости слегка приуныли.

Вдруг из коридора за дверью, донесся громкий голос мадам Адамович. Слов было не разобрать, но общий тон предполагал гневную тираду. Потом Мадам открыла дверь по шире, вроде бы собираясь вернуться в зал. Я увидел, что супруги, испепеляют друг друга взглядом словно два боксера перед боем.

Хлебосольная хозяйка – еще недавно казавшаяся гостям зажигалкой, окончательно испарилась, исчезла, а ее место заняла другая: жесткая, расчетливая и хитрая стерва.

– Опять едешь с блядями в Завидово – визжала Ника, – снова с охранником будешь пить и трахать баб, а на охоту и не встанешь. У тебя не встает даже на меня, и на охоту не встанет…

На фоне параноидальных, а порою и диких обвинений, у Мадам иногда проскальзывали на удивление точные догадки.

– Ника успокойся, тебя гости слышат. У Рами соберутся дипломаты, это посольская охота, – пытался остановить словесный понос Ильич.

– Ой, я тебя умоляю! Пускай все слышат! – Мадам сорвалась на крик, ее вопль словно цунами, сметал все преграды.

– Пора уезжать, – шепнул мне Соколов. – пойду позову Родькина.

– Да, надо валить, пока при памяти, – согласился я, вставая из-за стола.

На минуту дверь закрылась и шум голосов утих. Мы решили, что самое время незаметно проскользнуть в прихожую. Саленко, вместе с Бураковым и Желтухиным тоже потянулись к выходу немного опередив нас. Чета Балкошкиных торопливо поднималась по лестнице на второй этаж, видимо заночуют у Адамовича.

Расстроенный Ильич трясущимися руками открывал пачку сигарет.

– Ты уверен, что тебе удастся поехать в Завидово? – решил уточнить я.

Я помнил, как пять лет назад, Мадам застукала Ильича и Желтухина, с девицами, на охотничьей базе «Ойл Веста», под Павловским Посадом. Шеф сказал жене, что поехал на открытие осенней охоты на утку. Посидеть мол с ружьишком на вечерней зорьке. Ника неожиданно, нагрянула на базу, и учинила там форменный разгром. Девицы выскочили во двор в неглиже, потому что Мадам, охотничьим клинком искромсала платья. Стальное изделие, в виде сковороды, брошенная рукой разбушевавшейся женщины, попала Олегу прямо в лоб, нанеся здоровью вред средней тяжести. Память в виде небольшого шрама, остаётся до сих пор. Через год, после этих событий, Олег остепенился, женился на той девице и Мадам со временем его простила. Иногда даже принимала у себя дома. Ильичу пришлось продать базу, и впоследствии, он мог выбираться на охоту, лишь при хорошем настроении жены. Хорошее настроение, покупалось дорогим подарком.

– Не обращай на нее внимание, она не в духе, – его интонация словно закрыла эту тему: разговор о жене был слишком для него болезненный. – Может пойдем на улицу, запустим фейерверк? – мрачно предложил он.

Во рту у баритона был большой кусок торта. Поэтому он возмущенно замахал руками.

– Не могу. «У меня репетиция с утра», -сказал он, едва не поперхнувшись куском.

Нет- нет, Андрей, не стоит, – в ужасе перебил Соколов. – Мне тоже надо домой.

–На самом деле – поддержал я беглецов. – Пора разъезжаться. У меня утром тренировка. Балкошкин начует у тебя?

Ответить Адамович не успел.

– Я еще не умерла! Никуда с блядями ты не уедешь, – разъяренная Мадам застала нас врасплох.

Она выскочила из зала, держа в руках бокал с красным вином и блюдце, на котором лежал жирный кусок торта. Торт сразу же полетел Ильичу в голову, живописно растекаясь по лицу и капая на грудь… Следом она плеснула вино, Ильич хотел увернуться, но было поздно: красный шлейф дугой изогнулся в воздухе и брызгами расплескался по кашемировому джемперу …

Шокированные мы застыли.

– Этого я тебе никогда не прощу – смахивая торт с лица прохрипел шеф…

Он ушел в туалет, умылся, и сразу же вернулся, чтобы проводить нас, на ходу приглаживая волосы. Мы поспешно одевались, нам хотелось ретироваться с поля битвы, не дожидаясь повторения атаки. Мадам пока не было видно.

– Вот и погуляли, – сказал я, пожимая хозяину руку. – Постарайся сильно не расстраиваться. До завтра!

Из охотничьего зала доносилась музыка. Адамо исполнял любимую песню шефа «Падает снег».

Ильич вышел из меланхолического транса. Он протянул для рукопожатия еще влажную ладонь.

Выйдя на воздух, мы оказались в вихре пушистых снежинок. Ночь была холодная, снег звучно скрипел под ногами.

Было начало первого, когда мы уселись в «Пежо» и синий автомобиль тронулся в Москву.

Понедельник. Семнадцатое декабря. Утро.

Эниотип: «минус Север плюс Запад». Может совпадать с соционическим типом «Штирлиц» (сенсорный подтип). Логически-сенсорный экстраверт. Рациональный тип, не любит «маниловщины». Обладает большой внутренней силой; стоик, никогда не показывают свои слабости. Жесткий руководитель. Ценит стабильность. Справедливый, ригидный, сентиментальный, надежный.

Известные личности: И. Сталин, Н. Караченцов, Ш. Коннери, С. Говорухин, Л. Филатов, Н. Михалков. Киногерой: Штирлиц. Литературный герой: Отелло.