Читать книгу «Львица» - Максим Вячеславович Орлов - Страница 1

Пролог. Таинственная «Львица»: появление призрака глубин

Балтийское море, Ревель, 10 апреля 1916 года

Над свинцовыми волнами нависла тяжёлая предгрозовая дымка. В серой пелене неба едва пробивался рассвет, окрашивая гребни волн в тускло‑розовый. На пирсе Ревеля толпились офицеры, инженеры, рабочие завода «Ноблесснер». В воздухе витал запах мазута, свежей краски и солёного ветра – запах нового корабля, только что сошедшего со стапелей.

У причала, словно хищная рыба, застыла подводная лодка «Львица». Её стальной корпус, ещё не тронутый боевыми шрамами, отражал тусклый свет; рубка возвышалась над водой, будто спина дремлющего зверя. На борту чётко выделялись буквы: «Львица», тип «Барс».

– Ну что, господа, – капитан‑лейтенант Игорь Васильевич Крылов провёл ладонью по холодному металлу ограждения рубки, – сегодня она впервые попробует вкус моря по‑настоящему.

Вокруг собрались ключевые члены экипажа:

старший механик, поручик Алексей Дмитриевич Воронцов – сухопарый, с вечно нахмуренным лицом и очками на переносице;

штурман, лейтенант Гиппиус – молодой, но уже с цепким взглядом морехода;

мичман Пётр Сергеевич Захаров – самый младший из командного состава, но с горящими от любопытства глазами;

старшина торпедистов Семёнов – коренастый, с грубоватыми руками, привыкшими к металлу.

Осмотр перед выходом

Крылов медленно шёл вдоль борта, приглядываясь к каждой детали:

сварные швы на корпусе – ровные, без подтёков;

люки – плотно закрыты, уплотнители в порядке;

антенны и перископ – аккуратно убраны, закреплены;

торпедные аппараты – закрыты заглушками, но уже заряжены учебными болванками.

– Всё как на параде, – пробормотал он. – Но парады – не наше дело. Наше – глубина.

Воронцов, не отрываясь от блокнота, доложил:

Дизели опробованы, давление в норме.

Аккумуляторы заряжены на 98 %.

Цистерны главного балласта проверены, протечек нет.

Система вентиляции – в допуске.

Гиппиус развернул карту:

– Маршрут: от Ревеля до банки Сааремыйз, затем погружение и отработка манёвров. Обратно – к закату.

– Хорошо, – кивнул Крылов. – Но помните: это не учения. Это – её первый выход в открытое море. И наш тоже.

На палубе: последние приготовления

Матросы проверяли снасти, затягивали крепления, сверяли приборы. Кто‑то тихо переговаривался, кто‑то молча курил, глядя на волну. В воздухе чувствовалось напряжение – не страх, а сосредоточенность людей, знающих: сегодня они станут частью чего‑то большего.

– Слышь, Петров, – окликнул кочегара сигнальщик Иванов, – а ты верил, что до этого дойдёт?

– До чего? – не понял тот.

– До того, что мы – на ней. Что она – наша. Что море – наше.

Петров усмехнулся, стряхнул пепел:

– Море никому не принадлежит. Но сегодня она его попробует. А мы – вместе с ней.

08:00. Команда «По местам!»

Швартовы с плеском упали в воду. Матросы у брашпиля работали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. «Львица» медленно отошла от причала, набирая ход.

– Курс – норд‑ост, двадцать градусов! – скомандовал Крылов. – Ход – малый, шесть узлов.

В центральном посту рулевой, матрос первой статьи Иванов, выверял компас. Рядом – акустик Петров, уже приникший к наушникам:

– Фоновый шум в норме. Никаких контактов.

Воронцов, стоя у манометров, тихо сказал:

– Она дышит ровно. Пока – ровно.

В пути: первые часы

Туман рассеялся, открыв серое балтийское небо. Ветер крепчал, волны становились выше. В отсеках слышался мерный гул дизелей, запах горячего масла и краски.

Захаров, проходя мимо машинного отделения, задержался:

– Как ощущения? – спросил он у Воронцова.

– Странные, – признался механик. – Вроде всё знакомо: металл, шум, команды. Но здесь… иначе. Как будто лодка дышит.

– Она и дышит, – усмехнулся Воронцов. – Через клапаны, через цистерны. Главное – чувствовать её ритм. Иначе – беда.

10:15. Точка погружения. Банка Сааремыйз

«Львица» легла в дрейф. На горизонте – ни дыма, ни силуэтов: только чайки да далёкие рыбацкие шхуны.

– Приготовиться к погружению! – скомандовал Крылов.

Матросы захлопнули люки, провернули маховики. В центральном посту – напряжённая тишина. Стрелки глубиномеров дрогнули:

– Пять метров… десять… пятнадцать…

Вода за иллюминаторами стала темнее, свет померк. На 20 метрах – остановка для проверки герметичности.

– Давление в норме, – доложил Воронцов. – Протечка в третьем отсеке не усиливается.

– Хорошо. Продолжаем погружение. Глубина – тридцать метров.

10:45. На рабочей глубине

В отсеках – полумрак, освещённый зелёными лампами аварийного освещения. Слышен лишь гул механизмов и редкие доклады:

«Рули глубины – в норме!»;

«Дифферент – ноль!»;

«Акустик – тишина!»

Крылов прильнул к перископу. В окуляре – лишь зеленоватый сумрак, пронизанный солнечными лучами. Он вспомнил слова наставника: «Под водой ты не видишь врага. Ты чувствуешь его».

– Скорость – пять узлов, – приказал он. – Курс – зюйд‑вест, пятнадцать градусов. Держать глубину.

Размышления капитана

Крылов оглядел команду:

Воронцов у приборов – сосредоточенный, пальцы бегают по шкалам;

Гиппиус у карты – взгляд острый, как лезвие;

Захаров у переговорной трубы – готовый передать любой приказ;

матросы в отсеках – молчаливые, но уверенные.

Он подумал: «Они ещё не знают, что ждёт впереди. Но они готовы. И она – готова».

«Львица» скользила в глубине, словно призрак, впервые познающий своё царство. Море обнимало её, проверяло, испытывало. А она отвечала – мерным биением механизмов, тихим гулом, неуклонным движением вперёд.

Это был её первый шаг. Их первый шаг.

И никто ещё не знал, что этот шаг станет началом пути, где каждый миг – испытание, где дружба и долг сплетутся в один узел, где море откроет свои тайны – и свои раны.

Но пока – только утро. Только начало. Только «Львица», впервые вкусившая глубину.