Читать книгу Рассказы мыла и веревки - Максимилиан Борисович Жирнов - Страница 3

В бронированной кабине ударного вертолета «Апач» пилот Пол Смит чувствовал себя уверенно. Как-никак, даже стекло легко держит очередь из крупнокалиберного пулемета. А у горстки обреченных русских не было даже их.

Смит вел машину низко над остывающей пустыней. Иногда вертолет встряхивало, и пилот видел, как в передней кабине покачивается белый шар – шлем стрелка-оператора бортового вооружения Германа Шолля.

Очки ночного видения превращали непроглядную ночь в день. Русские солдаты, очевидно, слышали гул турбин «Апача». Они бежали, пытаясь спастись от неминуемой гибели, падали на землю, и закрывали голову руками. Дробно рокотала пушка, и Шолль бодрым голосом давал направление на новую цель.

Над головой лопасти несущего винта кружились в бесконечном вихре, стрелки приборов неподвижно застыли в зеленых секторах, война казалась обыденной и простой, но Смиту претило уничтожать… убивать беззащитных людей. Зато его напарник разошелся не на шутку:

– Еще один! – радостно крикнул по переговорному устройству Шолль. – Я, похоже, переплюнул прадеда!

– Не понимаю. Поясните.

– Он когда-то охотился на зайцев в славном округе Мюльфиртель! Говорил, настрелял девятнадцать штук!

– Вас понял, – поморщился Смит. – Пора домой! Горючего мало.

– Погоди! – крикнул оператор. – Вижу еще одного! Давай и его для ровного счета! Крути под девяносто влево!

Смит, повинуясь приказу, бросил машину в вираж. Прицельная система захватила живую мишень. На дисплее появилась картинка: русский пехотинец. Но почему он стоит в полный рост? Почему не пытается убежать? Шолль, верный привычке стрелять в упор, молчал, и Смит разглядел в руках солдата противотанковый гранатомет. Вдруг время помчалось с бешеной скоростью.

Пушка дала короткую очередь. В следующий миг вертолет встряхнуло. Приборная доска заходила ходуном перед глазами. По характерному вою Смит понял: повреждена трансмиссия. Вот-вот несущий винт заклинит, и боевая машина превратится в падающую с неба груду металла. Тогда не помогут даже мощные амортизаторы в опорах шасси: удар при падении переломает позвонки, и счастье, если проведешь остаток жизни в инвалидной коляске. Сомнительная удача!

– Мэйдэй, мэйдэй, мы падаем! – отчаянно крикнул Шолль.

Пилот убрал газ и едва успел приткнуть машину прямо перед собой, как над головой что-то хрустнуло и лопасти встали так резко, что вертолет едва не опрокинулся на бок. Смит открыл дверь, схватил аварийный запас и спрыгнул на песок. Шолль уже стоял у кабины, подсвечивая фонарем рваную дыру в фюзеляже, и, судя по тону, исторгал из своей глотки самые изощренные немецкие ругательства. Наконец, он выдохся.

– Русская свинья! – прорычал Шолль. – Невероятно! С первого раза!

– Повезло. В Ираке пуля пробила броню и угодила в шею пилоту…

Совсем рядом раздался мучительный стон. Смит пошарил лучом фонаря и увидел русского. Тот лежал на песке, кусая бескровные губы, видимо, стараясь не выдать себя врагу. Крупные капли выступили на сером лице, в глазах страдальца застыла почти нечеловеческая боль.

Пилот раскрыл аптечку и бросился к раненому. Казалось, жизнь в несчастном держится лишь чудом: обе его ноги выше колена оторвало снарядом. Обломки костей белели из-под разорванных брюк. Песок пропитался кровью. Смит быстро наложил жгут и ткнул парню в плечо противошоковый шприц-тюбик.

– Зачем ты это делаешь? Жизнь этой свиньи не стоит наших лекарств, – Шолль ткнул раненого носком ботинка в обрубок ноги. Тот сжал зубы, широко раскрыл серые глаза и попытался улыбнуться своему мучителю.

Смит спокойно, без суеты, сообщил по радио о необходимости срочной медицинской помощи, медленно встал и могучим ударом кулака свалил напарника наземь.