Читать книгу Время и стекло - Марат Арнис - Страница 4

Сегодня мне предстояло сражение с актерскими агентствами. Дав себе слово, как можно быстрее разобраться с делами и вернуться домой, я выскочил на улицу. В назначенном месте меня ждал наш режиссер. Он уже сделал подборку актеров с какого-то сайта. Оставалось только арендовать их у агентства.

Когда надо было, я мог быть напористым, хладнокровным, безжалостным и гнуть пальцы. Режиссер Николай Праздников был человеком немолодого возраста и всеми этими качествами не обладал. Вне своего режиссерского кресла он был тихим и скромным человеком. Дракона он выпускал только на съемочной площадке. Стоило ему оказаться в своей стихии, как он сразу превращался в настоящего тирана!

Мы должны были снимать сериал среднего уровня, поэтому звезд приглашать не собирались. Но, по законам шоу-бизнеса, нам все же пришлось привлечь одного известного человека. И по этим же законам пришлось задействовать в фильме очередную пассию продюсера. Известный человек это так называемое «медийное лицо». Узнаваемая личность, которую обязательно привлекают в большинство телепроектов. Причем, неважно, актер это, боксер, балерина или политик. Главное, чтобы его знали люди. Он может просто мелькнуть в эпизоде. Но на рекламном постере или в трейлере этот эпизод будет крупным планом. Что касается пассии продюсера, то речь об очередной, безмозглой студентке-модели-актрисе-певице, которую надо было впихнуть на какую-нибудь роль. В этом плане девушкам с шефом везет. Он типичный шоу-воротила, кто клюет на красивых девочек. Так что в нашей кинокомпании формула «с дивана на экран» работает так же как и во многих других.

При встрече с представителем агентства я нацепил маску несгибаемого работодателя. Мой попутчик режиссер меня и так побаивался, но когда я погружался в это амплуа, он даже в глаза мне пугался посмотреть. Чтобы сбить спесь с агента и максимально снизить почасовую оплату актеров ушло буквально полчаса. Маска опять сработала.

– У вас тысячи актеров. У нас тысячи денег. К счастью для нас, сегодня выбирают те, у кого деньги, – сказал я, закрывая тему. Несмотря на то, что мои последние слова, типа «дельца-крутка», возымели действие на оппонента, у меня самого они вызывали тошноту. А потом смех. Я тихо хихикнул. Агент и режиссер подумали, что последние произнесенные мной слова были шуткой, и из уважения тоже захихикали. Тут же вспомнив о своей роли «крутка», я сделал величественный жест – и они остановились.

– Не смешно, – сказал я, и состряпал злую гримасу.

– Да, да, конечно, – в унисон залепетали они, оправдываясь.

Офис наш ютился в левом крыле красивого исторического здания. Обычное дело для Петербурга. Меня всегда умиляло, как там соседствовали сохранившиеся интерьеры прошлых веков с современной обстановкой рабочего помещения двадцать первого века. С одной стороны, обтянутые гобеленами стены, готические пилястры, камины барокко, библейские герои на расписных потолках. С другой – стерильный хай-тек. Ряды одинаковых столов. Одноцветная техника. Компьютеры, мониторы, серверы, принтеры и ксероксы. Такая, четкая, серо-белая геометрия современности, внутри аляпистого хаоса древности.

Шефский секретарь Юля, сидела за широким белым столом, в большом просторном холе перед его кабинетом. Стройная. В узкой короткой юбке. На высоких каблуках. С умным взглядом, она рассматривала что-то в интернете. Скорее всего, какую-нибудь кофточку, а может зависала на портале знакомств. Это была очень приятная девушка. Но коллектив ее побаивался. Все понимали, что у неё свободный доступ к телу начальника. И одно её слово может решить судьбу практически любого сотрудника.

С Юлей меня связывала одна любопытная история. Есть у нее один сумасшедший воздыхатель. По уши влюбленный в нее парень по имени Паша. Компьютерный гений, работающий в компании по обеспечению информационной безопасности важных государственных стратегических организаций. Его профессия сыграла в этой истории очень важную роль. В начале их отношений Юля не подозревала о его безумии. А потому позволяла с собой дружить. Однажды, когда, он в очередной раз пришел к ней на работу, он увидел меня. Мы с Юлей о чем-то болтали в приемной. В то время у нас только завязывалась дружба. Мы симпатизировали друг другу. Ходили в театр, в кино. Общались в соцсетях. Часто я заходил к ней поболтать на работе. Вообще к ней ходило и много другого народу. Но по какой-то причине он обратил внимание именно на меня. Видимо я ему чем-то не приглянулся. Он обвел меня взглядом и тут же занес в список своих кровных врагов. Это было удивительно, потому что я сам его даже не заметил. Он был настолько сер и неприметен, что сливался со стенкой. Среднего роста. Не толстый. Не худой. С русыми волосами. Карими глазами. В блеклой одежде. Его внешность была настолько стандартна и невыразительна, что описать её сложнее, чем рассказать, как выглядит целлофан в воде. Идеальный шпион. Так вот, его неприязнь ко мне могла бы остаться только неприязнью, если бы он не внушил себе, что мы с Юлей любовники. Из-за этого, я превратился в объект его смертельной ненависти и жесткой конкуренции. Позже выяснилось, что на момент нашей встречи, он уже взломал все Юлины пароли, читал ее почту, отслеживал переписку в соцсетях, перехватывал эсэмэски. Учитывая профессиональные навыки, делать это ему не составляло никакого труда. Теперь целью его жизни стала задача разлучить нас. Он крепко вбил себе в голову, что у нас роман. В реальности же это было не так. Один раз у нас с ней было кое-что, но на том мы и остановились. Даже не договариваясь. Без всяких серьезных разговоров. Отношения как-то сами собой перетекли в дружеские. Он же видел только одно – страсть и бурный любовный роман между его богиней и каким-то мерзавцем. Ревность затмила его сисадминский разум. Первое письмо я получил от него на следующий же день. В нем он угрожал мне и требовал, чтобы я бросил Юлю. В ответ на грубость я написал, что никогда ее не брошу и буду любить до гроба. Я сделал это, даже не догадываясь, кто мне пишет и о какой именно Юле идет речь. Тогда, он взломал один из моих аккаунтов и стал отправлять от моего имени моим знакомым всякие оскорбительные послания. После чего несколько не очень близких мне людей, в особенности женского пола, послали меня куда подальше и отписались. Я никогда не позволял проникать в меня негативу извне и не давал ему вырываться наружу, но в тот момент я был в бешенстве! Он писал мне почти каждый день. Когда же я понял, из-за какой Юли страдаю, я стал уверять его, что на самом деле все совсем не так, как он думает. Но мои оправдания были тщетными. Он ничего не хотел слушать. Одновременно такую же войну он вел и с ней. Требовал, чтобы она больше со мной не встречалась, срочно отдалась ему, вышла за него замуж и уехала с ним в деревню к его маме, где их никто не найдет. Меня он называл поддонком. Говорил, что я ее недостоин! Что она чистый ангел, а я сволочь последняя. Естественно, по просьбе Юли его больше не пускали к нам в контору. Однако он каждый вечер караулил ее у выхода. Как-то он позвонил ей и попросил вернуть все деньги, которые он потратил на музей, два киносеанса и три ужина. По его подсчетам, сумма составляла три тысячи четыреста восемьдесят пять рублей. Разгневанная Юля согласилась вернуть все до копейки и назначила ему встречу. Тут же она попросила директорского водителя разменять деньги на железные монеты и отвезти вымогателю. Получив мешок денег, от небритого незнакомого мужика, Паша впал в депрессию и какое-то время не выходил на связь. Но потом атака возобновилась. Угрозы сменялись истерикой, истерика – отчаянием. Однажды он сделал коллаж из наших с Юлей фотографий и разместил на форуме разбитых сердец, где люди делились своим опытом в несчастной любви. В описании он поведал свою душераздирающую историю о жестокой измене и о подонке разлучнике. Кинул ссылки и мне и Юле. Зайдя на сайт я ужаснулся. Столько отзывов о себе я не читал в жизни. Девушки его утешали. Называли Юлю стервой. Знающие люди давали советы, как отбить ее обратно. А один форумчанин предложил нам даже сняться в рекламе джинсов для его магазина, потому что нашел нашу парочку весьма привлекательной. Первое время это было интересно, но потом надоело. Параллельно, каким-то образом, он получал распечатку нашей переписки. И сам посылал нам по пятьдесят-шестьдесят сообщений в день. Это сильно раздражало. Не давало спокойно жить. Я стал разрабатывать план как с этим справиться, как вдруг все остановилось. Он исчез. Мы даже подумали, что он, как обещал однажды, покончил собой. Стали внимательно следить за новостями, читать криминальную хронику и некрологи. Ничего.

С тех пор прошел месяц, когда я вошел в приемную!

– Привет, – улыбнулся я.

– О, привет, – отрываясь от монитора, радостно приветствовала меня Юля. – Совсем пропал. Забыл меня совсем. Даже не пишешь.

– Прости, совсем забегался. Работаю не покладая рук. Как наш маньяк? Не объявлялся?

– Нет. Я о нем совсем не думаю.

– А обо мне думаешь? – подмигнул я.

– Нет, о тебе тоже не думаю, – обидчиво опустив глаза, полушепотом сказала Юля.

– И я о тебе совсем не думаю. Вот видишь, какие мы недумающие люди, – сморозил я глупость. – Шеф у себя?

– Да. Он тебя ждет. Только потом сразу не уходи. Я хочу с тобой поболтать.

– Давай. Может пойдем пообедаем?

– С удовольствием.

Шеф был в отличном расположении духа. Дела шли прекрасно. Весь механизм, который он создал, работал как часы. К тому же у него всегда поднималось настроение, когда он видел меня. Я был его любимчиком. Мы обсудили дела. Наметили планы. Он дал мне еще несколько важных поручений и отпустил. Обычно мы общались долго. Но он ждал каких-то гостей и быстро меня выпроводил. Я вышел из его кабинета, и мы пошли с Юлей в кафе.

– Скажи мне, ты веришь в любовь? – спросила Юля, как только мы сделали заказ.

– После знакомства с этим ненормальным маньяком, еще как!

– Я серьезно.

– Конечно. Это самое реальное чувство в человеке. Как чувство голода или усталости, – ответил я.

– Фу! Ну что ты! Я о духовном чувстве говорю. А не о физиологии.

– Тогда уж, не о физиологии, а о химии. Любовь это настоящая химия. Нас влечет друг к другу на химическом уровне. Это заложено природой. А то, что ты имеешь в виду, заложено писателями романистами. Природа не дура. Любовь это то, что объединяет и сближает двух людей разного пола для продолжения рода. И сердце, как многие полагают, здесь не причем. Ему некогда. Оно в минуту перекачивает шесть литров крови. Так что ему не до этого. У него свои природные задачи. А это чувство рождается на уровне флюидов, возможно, каких-то запахов или зашифрованных кодов. Не знаю. Никто не знает.

– А я верю в ее духовное происхождение.

– Я тоже верю. Только если это любовь к Богу. Здесь, очевидно, химия не причем. Что же касается нас, то тут налицо природный промысел. Процесс от нас независящий. Мы же не всегда влюбляемся в того, в кого хотим. Рисуем себе идеал, а потом влюбляемся в скотину. Совпали коды – и все тут. Против природы не попрешь. А вот если коды не совпали, получаем несчастную любовь, неразделенную. Один от неё сгорает, другому все равно. Как, например, у вас с этим чудовищем компьютерным.

– Да, мне это знакомо. Это ужасно, когда ты любишь, а тебя нет. Наверное, если бы изобрели какие-нибудь таблетки от любви, то это был бы один из самых популярных и дорогих препаратов. Представляешь, сколько людей, страдающих от безответной любви, избавились бы от недуга.

– Не исключено, что такое лекарство изобретут. Анальгин и цитрамон же от головы придумали, – заключил я.

– А как ты думаешь, что именно болит у человека, когда он страдает от любви? Разве не это, – она покрутила рукой в области груди, – вот тут, где сердце.

– Безусловно, – ответил я, – химический дисбаланс бьет по всем органам. Прежде всего, по органам дыхания, сердца и мозга.

– Да ну тебя! – она обиженно махнула рукой.

– А что это тебя так волнует? Ты влюбилась? А как же я? – попытался я пошутить.

– Нет, нет, – с волнением затрепетала она. – Это подруга моя втюрилась в одного, а он даже не замечает. Просто дружит с ней, и все. И вот она не знает что делать.

– Отслеживать, по всей видимости, новости фармакологического рынка, – снова пошутил я. – Вдруг, все таки изобретут таблетки.

– Ты чересчур хладнокровен! Человеку может быть очень плохо, а тебе смешно, – ее глаза увлажнились. Казалось, она сейчас заплачет.

Неожиданно у меня что-то екнуло внутри. Я понял, о ком она говорит. Немного помолчав, я посмотрел ей в лицо.

– Нет, не смешно, – резко сменив тон, сказал я. – Я знаю, что ей делать. Попробовать отвлечься. Думаю, он все замечает. Просто его, вероятно, устраивает то, что есть. И другой уровень отношений, погубит это.

– Ясно, – сказала она.

В тот миг я понял, что мне удалось избежать серьезного разговора, к которому я был абсолютно не готов. И которые, я так ненавидел. Все это время он, этот серьезный разговор, прятался где-то там, в глубинах наших отношений, и как пугливый зверь наблюдал из-за кустов, дожидаясь подходящего момента, чтобы выскочить. И в этот раз, скорее всего, я напугал его так, что он убежал далеко-далеко вглубь ее сердца. По которому, видимо химический дисбаланс ударил очень здорово.

Через минуту она вдруг оживилась, будто проснулась, и сменив тон залепетала:

– Ну что ж, приступим к природному процессу. Поеданию пищи.

Она нервно схватила приборы и стала есть.

– Приступим, – задумчиво повторил я и медленно взял вилку.

Мы посидели еще примерно полчаса, затем расстались. После нашей встречи у меня остался какой-то осадок. А перед глазами стоял, победно смеющийся маньяк Паша. Я сделал глубокий вдох. Завел машину. И поехал домой. Из динамиков полился волшебный голос Фредди Меркури. Love of my life – you hurt me, You broken my heart and now you leave me… Я обожал эту песню, но сейчас мне нужно было сменить настроение. Я полистал плейлист, нашел сборник Drum`n`Bass и врубил его на всю катушку. Сумасшедший барабанный ритм сразу же вырвал меня из меланхолии. Я нажал на газ. Взревел мотор. И мой стальной конь помчал меня по улицам города.

Я гонял до самого вечера. Пока мрак окончательно не вытеснил свет. Не доехав пару кварталов до дома, я остановился. Заглушил мотор, выключил музыку и приоткрыл окно. Оттуда пахнуло свежим воздухом. В ушах постепенно затухали звуки только что гремящей музыки. На улице было безлюдно. Только слышалось, как ветер играет пышными кронами недавно озеленившихся деревьев. По крыше машины осторожно застучали капли дождя. Это было то, чего мне так хотелось. Дождь – самое успокаивающее явление в моей жизни. Не знаю отчего, но вода с неба, вводила меня в особое состояние. Шум дождя всегда наполнял меня. Заряжал энергией. Охлаждал накалившийся от жизненного темпа механизм моего существования. Я вышел из машины и поднял лицо вверх. Мое сердце стало биться ровно. Я глубоко дышал. Мне уже не хотелось садиться за руль, и я побрел домой пешком. Через минуту уже шел ливень. Где-то далеко послышались раскаты грома. Сверкнула молния, через паузу притащив за собой звук. Он рассыпался прямо над моей головой. Я поднял воротник пиджака, вытер рукой лицо, открыл рот и стал ловить капли дождя. Прошипев шинами по мокрому асфальту пустынной дороги, промчался одинокий автомобиль. Дождь усиливался. Точно из душа, он лил из ночного фонаря. Стучал по крышам домов. Барабанил по земле и моему телу. К концу пути я промок до нитки. У меня замерзли уши и кончики пальцев. Я ощутил это, когда оказался в своей теплой квартире. Я снял мокрую одежду. Надел махровый халат. Взял плед и вышел на застекленный балкон. Открыв все створки, я опустился в плетеное кресло. Дождь всегда создает какой-то особенный уют дома. Его запах и прохлада, сталкиваясь с теплым домашним воздухом, создают необъяснимо приятную атмосферу. Я готов был так сидеть целую вечность. Беспорядочная дробь дождя не давала сосредоточиться. Мысли растеклись. Реальность растворилась. Стало очень легко. Мозг освобождался от накопленного морального груза. Не двигаясь, я просидел так около часа. Очнулся когда стал подмерзать. Нехотя я встал, закрыл окна и шаркая по паркету, потащился в кабинет. Там было темно и тихо. Глухой звук дождя еле-еле пробивался с улицы внутрь. Из зазеркалья струился свет. В потусторонней комнате за столом так же одиноко сидела девушка.

– А, это ты, – медленно и хрипло произнес я. – Снова грустишь? Что тебя гложет, красавица? Может поделишься?

Как будто услышав меня, она медленно поднялась со стула и поплыла в мою сторону. Я нахмурился. Она подошла к зеркалу и стала пристально разглядывать свое лицо. Это выглядело странно. Было такое ощущение, будто она рассматривает не себя, а меня. Она явно что-то чувствует, подумал я. Я тоже максимально приблизился к зеркалу. Теперь я видел, что ее отрешенный взгляд устремлен сквозь меня. Куда-то в неизведанную даль, где живет ее грусть. Я медленно поднял руку и расслабленными пальцами, будто ощупывая ее лицо, провел ими вниз по стеклу. Словно догоняя их, из ее глаз покатились слезы. Моя рука опустилась до её плеч. Я хотел дотронуться до ее светлой кожи, но чувствовал лишь холод зеркала. Мне стало ее жаль. Она была несчастна. Я это чувствовал.