Читать книгу «Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный…». Гавриил Романович Державин - Марат Гайнуллин - Страница 4

Двенадцать лет службы в гвардии – двенадцать лет безотрадной жизни с двумя отпусками в Казань – так сложилась судьба Гавриила Романовича Державина. Тяжкий труд, невежество и разврат сослуживцев, полное нравственное падение. Кажется все. Бесславный конец жизни. Но неимоверное усилие над собой и безграничная любовь к матери спасли Гавриила Державина при бесконечном падении его в бездну.

Мать, Фёкла Андреевна, как могла, снарядила сына на службу. Да, она понимала, что все мечты рухнули. Хотя и едет ее сын Гавриил в Петербург, но не в желанный кадетский корпус, а служить солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк.

Из Казани Гавриил Державин приехал в Петербург в марте 1762 года с опозданием в два месяца. После допроса, учиненного в полковой канцелярии, был зачислен на службу в 3-ю роту рядовым. Так как у него никого не было в Петербурге и жить было негде, то он был помещен в казарму со «сдаточными солдатами», такими, которые «сданы» были в рядовые из крестьян. Жить Державину пришлось вместе с тремя женатыми и двумя холостыми солдатами. Иван Иванович Дмитриев писал, что «Державин пошел на хлеба к семейному солдату».

Пройдя успешно обучение ружейным приемам, участвовал в парадах, которые любил проводить император Петр III. Стоял на карауле, на ротном дворе и выполнял разные работы, ходил за провиантом, чистил канавы, разгребал снег и занимался подготовкой полковой учебной площадки к занятиям.

Оказавшись в Петербурге, Державин отыскал бывшего директора Казанской гимназии Михаила Ивановича Веревкина и отнес ему все бумаги и найденные при раскопках в Булгарах предметы. Из-за неожиданного отъезда Веревкина из Казани всё это осталось на руках у Державина. Михаил Иванович Веревкин представил молодого солдата вместе с планами, рисунками и другими найденными древностями Ивану Ивановичу Шувалову. Эта была первая встреча вельможи с молодым человеком, который на всю жизнь сохранил к Шувалову неизменную преданность.

Несмотря на благоприятные обстоятельства, Гавриил Державин не осмелился напомнить Шувалову о прежнем обещании поместить его в кадетский корпус. Он надеялся, что его солдатская служба при покровительстве такого влиятельного вельможи не будет продолжительной. Державин не сомневался, что быстро пройдя по нижним чинам и станет офицером. Но надежда не сбылась. Иван Иванович Шувалов после смерти своей покровительницы, императрицы Елизаветы Петровны, впал в не милость новой императрицы Екатерины II, и в конце 1762 года на многие годы уехал из России.

Находясь в казарменной обстановке, при тесноте и беспрестанных полковых учениях, Гавриил Державин не имел возможности систематически заниматься своим любимым делом, рисованием и чтением книг. Только по ночам, урывая часы от своего сна, он читал случайно добытые книги. Временами Гавриил Державин сочинял стихи и записывал их в тетрадь. Заметив за чтением книг и видя его с пером в руках, солдаты и их жены стали обращаться к нему с просьбами, написать от их имени письма к родным. Державин охотно откликался на их просьбы. Писал письма, давал им взаймы по рублю или два из своих сбережений, полученных в Казани от матери ста рублей.

Вскоре солдатские жены уговорили своих мужей исполнять за Гавриила Державина службу и различные работы. Молодой солдат пользовался уважением всей роты.

Случайная встреча с бывшим учителем Казанской гимназии, Гельтергофом, чуть не изменило его судьбу. Но, к счастью, перевод его в офицеры голштинского полка не успел совершиться, и молодой солдат Гавриил Державин принял участие в событиях 28-го июня 1762 года в составе лейб-гвардии Преображенского полка. Однако, личное горе, случившееся накануне переворота, кража всех денег из под подушки, «сделало его совсем невнимательным к вещам посторонним». Впрочем, вор был вскоре найден сослуживцами Державина принявшими живое участие в его несчастии, и все деньги были возвращены.

Лейб-гвардии Преображенский полк должен был принять участие в торжествах по коронации 22-го сентября в Москве императрицы Екатерины II. Державин получил в канцелярии паспорт и приказ, отправится в Москву и явиться в полк в первых числах сентября, ко времени прибытия императрицы на коронацию. Находясь в Москве, Гавриил Державин узнал что на коронацию приехал его покровитель Иван Иванович Шувалов. Он отправился к Шувалову и, когда вельможа вышел в прихожую, где его дожидались многие просители, подал ему свою просьбу. Иван Иванович Шувалов остановился, прочитал письмо и попросил Гавриила Державина придти к нему через несколько дней за ответом. Об этом узнала его тётя, Фёкла Савична Блудова, двоюродная сестра его матери, которой было поручено присматривать за своим племянником во время его пребывания в Москве. Тётя, ярая противница всего нового, отругала своего племянника и крепко накрепко запретила ему посещать Ивана Ивановича Шувалова, пригрозив написать об этом проступке его матери, если Гавриил Державин нарушит данное ей слово больше не посещать Шувалова. Полученный от тетушки Фёклы Савичны нагоняй подействовал. Скрепя сердцем Державин вынужден был отказаться от своей мечты, и не пошел за ответом к своему покровителю. Впоследствии Гавриил Романович Державин считал, что он упустил единственный случай, который мог бы существенно повлиять на его судьбу.

Указом от 4-го марта 1763 года Ивану Ивановичу Шувалову был разрешен отпуск за границу, откуда он возвратился в Россию только в сентябре 1777 года. Гавриил Романович Державин не забыл своего покровителя, и возвращение его в Петербург приветствовал «Эпистолой И. И. Шувалову на прибытие его из чужих краев в Санкт—Петербург 1777 года сентября 17 дня»:

«Эпистола» эта, начатая в Петербурге, судя по смыслу последних строк, была окончена в Казани в 1778 года, когда Гавриил Романович Державин приезжал на родину к своей матери Фёкле Андреевне.

Вернемся вновь к жизни простого солдата лейб-гвардии Преображенского полка. Во время службы Гавриил Державин обязан был нередко разносить офицерам своего полка отданные с вечера приказы. Так как все офицеры жили в разных частях Москвы, то ему приходилось всю ночь разносить эту почту. А это, в те времена, было совсем небезопасное занятие. Один раз на Пресне Державин чуть не утонул в снегу. В другой раз на него ночью напали собаки, и он вынужден был с помощью тесака защитить себя. Такова была в те времена Москва. На всю жизнь запомнил Гавриил Романович случай, когда ему необходимо было отнести приказ прапорщику своей же 3-й роты князю Ф. А. Козловскому, известному своими литературными трудами и острым умом. Он писал, стихи и служил образцом, которому подрожал Державин. Жил он в Москве у своего друга, знаменитого писателя Василия Ивановича Майкова. Однажды вечером, когда Козловский читал своему другу вслух какую-то трагедию, чтение было прервано приходом вестового с приказом. Это был Державин. Отдав приказ, он из любопытства приостановился в дверях. Заметив это, прапорщик Козловский сказал: «Поди братец служивый, с Богом, что тебе здесь попусту делать? Ведь ты ничего не смыслишь». Бедный солдат, будущий знаменитый поэт, должен был смиренно удалиться.

Положение простого солдата тяготило Гавриила Романовича Державина. Многие пришедшие на службу в лейб-гвардию Преображенский полк молодые солдаты благодаря протекции обошли его и уже получили унтер-офицерский чин. Обиженный несправедливостью, Державин обратился с письмом к своему майору графу Алексею Григорьевичу Орлову. Жалоба его была принята, и Гавриил Романович был произведен в первый унтер-офицерский чин, в капралы.

В своем новом чине Державину захотелось показаться матери и своим родственникам в Казани. Он получил годовой отпуск и отправился на родину. Отправляясь в Казань, он нашел себе попутчиков. Это был сослуживец по полку капрал Аристов и молодая красавица «благородная девица, имевшая любовную связь с бывшим директором гимназии Веревкиным», который вновь возвратился в Казань и служил там товарищем губернатора. Капрал Аристов ухаживал за молодой красавицей. Гавриилу Романовичу тоже очень понравилась попутчица. Во время поездки он беспрестанно разговаривал с «благородной девицей», веселил её. Ветреная красавица проявила к веселому и разговорчивому капралу благосклонность. Несмотря на то, что Аристов постоянно чинил препятствия Державину и «благородной девице», он так и не смог помешать «соединению их пламени» в пути. Любовные отношения так повлияли на Гавриила Романовича, что он и сам не заметил, как взял на себя все путевые издержки молодой красавицы. Это было принято ею весьма благосклонно. Тощий кошелек Державина едва вынес эти непредвиденные расходы. Приехав в Казань, молодой капрал захотел почаще встречаться со своей красавицей. Но обстоятельства сильно изменились. Будучи небольшого чина и небогатым, Гавриил Державин не смог содержать ее и «благородная девица» вновь вернулась к Михаилу Ивановичу Веревкину. Она жила у него под одной крышей с его женой.

Недолго пробыл в Казани Гавриил Романович. Вскоре он по поручению матери поехал в Шацк. Ему необходимо было вывезти оттуда в свою оренбургскую деревню небольшое число крепостных, доставшихся Фёкле Андреевне от её первого мужа капитана Горина. Сама она выехала из Казани в оренбургскую деревню, чтобы подготовиться к встрече сына. Гавриил Романович благополучно выполнил поручение матери. Они вновь встретились в своей оренбургской деревне, где прожили остальную часть лета. В конце сентября Фёкла Андреевна отправила своего грамотного сына по делам имения в Оренбург. По пути в город с Гавриилом Романовичем приключилось неприятное происшествие. Сломалась колесо у коляски. Пока её чинили, он решил осмотреть окрестности ямской станции. К счастью, Державин прихватил с собой заряженное ружье. Углубившись в кустарник, он наткнулся на стадо кабанов. Внезапно один из них бросился на него. Гавриил Романович не успел отвернуться, и кабан разорвал ему икру. Второго нападения ему удалось избежать. Пуля, выпущенная из ружья, остановила кабана. Около шести недель пролежал Державин в Оренбурге, пользуясь попечением губернатора князя Путятина. Окончательно вылечив ногу, Гавриил Романович приехал к матери в Казань.

По возвращении в Петербург Державин получил в казарме место уже в помещении вместе с дворянами. В материальном отношении быт его несколько улучшился, но постоянные контакты с молодыми людьми, которые все свое свободное время играли в карты на «интерес» или придавались всякого рода разгулу, привели Гавриила Романовича на край пропасти. Несмотря на начавшееся падение в нем жило предчувствие, что талант выведет его в люди. Продолжая писать стихи, он начал изредка показывать их своим сослуживцам. Стихи о солдатской дочери Наташе хвалили все товарищи по службе и, особенно, братья Неклюдовы, из которых один был унтер-офицером, а другой сержантом. Однако, сатирические и непристойные стихи об одном капрале, жену которого любил полковой секретарь, надолго отодвинули его от производства с следующий чин. История эта была такова. Когда-то Державин нарисовал этому секретарю пером гербовую печать его и этим попал к нему в особую милость. Это было важно, потому что полковой секретарь был в великой силе у подполковника Бутурлина. Теперь же он из покровителя сделался лютым врагом Державина. Стихи стали известны в полку совершенно случайно. Один из офицеров постоянно носил эти стихи, переписанные им на бумагу, в своем кармане. Случайно он подал бумагу со стихами вместо приказа гренадерскому капитану, а тот рассказал об этом анекдотичном случае своим товарищам. Полковой секретарь сильно обиделся на молодого поэт. Он стал постоянно вычеркивал его имя из ротного списка, подававшегося к производству в чины. Таким образом, Гавриил Державин пробыл четыре года в капралах.

В числе знакомых, которых Державин посещал в это время, был его земляк Осокин, отец которого имел в Казани суконную фабрику. Молодой Осокин любил литературу, писал стихи, и был знаком с некоторыми писателями. Он иногда устраивал «пирушки», на которые приглашал Державина, как земляка своего. На одном из них поэт познакомился с Третьяковским. Встреча с современными литераторами должны были поддержать в нем охоту к поэзии.

В конце 1766 года полковым секретарем был назначен Петр Васильевич Неклюдов, один из названных выше братьев, хорошо расположенных к Державину. С этих пор служба его пошла более успешно. В начале 1767 года Гавриил Романович был произведен в каптенармусы, и вновь сумел получить отпуск в Казань.

Посещение своих деревень Сокурово и Кармачи, а также встречи в Казани с родственниками и друзьями задержали его отъезд в Оренбургскую губернию. В это время Казань посетила императрица Екатерина II, которая совершала свое знаменитое путешествие по Волге. 28-го апреля 1767 года императрица с блестящей свитой на галере «Тверь» отправилась в плавание по Волге. Будучи очевидцем посещения Казани императрицей Екатериной II Гавриил Романович Державин написал два небольших стихотворения: «Нашествие императрицы в Казань» и «На маскарад». В первом из них говорится:

Казанское дворянство устроило грандиозный маскарад, где населяющие губернию народы, наряженные в национальные костюмы плясали перед гостями и играли на своих инструментах. Вот как описал этот маскарад Державин:

Достойно мы тебя Минервой называем,

На мудрые твои законы как взираем.

Достойно мы тебя Астреею зовем:

Под скипетром твоим златые дни ведем.

Воистину у нас Орфеев век тобою:

И горы и леса текут к тебе толпою. —

Где ты, монархиня, тут пир и торжество,

И дикие с степей сбегаются фауны

И пляшут пред тобой, согласно движа струны.

Россия! Похвались владычицей своей:

И варварски сердца уже пленились ей.

Но эти два стиха, как и «Ода – Екатерине II», написанная в стиле Михаила Ломоносова, а также небольшое стихотворение «На поднесение депутатами её величеству титла Екатерины Великой», к сожалению, остались незамеченными. Возможно, они могли бы изменить начальный жизненный путь поэта.

В последнем произведении Державина, а все они были написаны в 1767 году, говориться о том, что сенат и созванные для составления проекта нового уложения депутаты поднесли императрице наименование Великой, Премудрой, Матери отечества. Именно об этом событии и были написаны Гавриилом Романовичем следующие строчки:

Державин видел в императрице достойную преемницу императора Петра Великого. Однако, Екатерина II отказалась от этих титулов. В письме Ивану Ивановичу Шувалову, датированном 20-м августом 1767 года, сказано: «Прошлого воскресенья была во дворце благодарственная её величеству церемония от депутатов, в которой, сказывают, просили депутаты принять титул Премудрой, Великой, Матери отечества; на что ответ был, достойный сей монархини, следующий: Премудрость одному Богу; Великая, – о том рассуждать потомкам; Мать же отечества, – то я вас люблю, и любима быть желаю.» Да! это был действительно достойный ответ ВЕЛИКОЙ русской императрицы.

После отплытия галеры «Тверь» из Казани Державин вместе с матерью Фёклой Андреевной поехал в Оренбургскую губернию в свою деревню. Они прожили там до глубокой осени, а затем благополучно вернулись в Казань.

Возвращаясь из отпуска, Гавриил Романович Державин остановился в Москве для покупки, по поручению матери, имения на Вятке. Ему дана была отсрочку на два месяца, по истечению которой он должен был приехать в Петербург и явиться на службу в лейб-гвардии Преображенский полк. Однако Державин загулял в Москве и не возвращался в Петербург более двух лет.

Приехав из Казани в Москву, Гавриил Романович Державин остановился у своего троюродного брата Ивана Яковлевича Блудова, сына тетушки Фёклы Савичны, в его собственном доме за Арбатскими воротами на Поварской улице. В том же доме жил еще и другой брат Блудова, поручик Сергей Тимофеевич Максимов. Эти родственники завлекло Державина в карточную игру. Началось, как всегда, с игры «по маленькой». Затем «ставка» стала возрастать. И вскоре Гавриил Романович проиграл все свои деньги, а затем и те, что были получены от матери на покупку имения. Забыв о сроке своего отпуска, он хотел отыграться. Когда же это не удалось, то, заняв денег у Блудова, купил на свое имя деревню и заложил ему как это имение, так и материнское, хотя и не имел на то права. «Попав в такую беду, ездил он в отчаянии день и ночь по трактирам искать игры». Познакомился с игроками, на самом деле карточными шулерами, прикрывающими своими благопристойными поступками нечестную игру. У них научился втягивать в игру новичков, подтасовывать карты и всем другим способам мошенничества за карточным столом. Словом, Гавриил Романович Державин сделался отъявленным шулером. В своих «Записках» он пишет, что к счастью, «никакой выигрыш не служил ему впрок, и потому он не мог сердечно прилепиться к игре, а играл по нужде. Когда же не на что было не только играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи при слабом иногда свете полушечной сальной свечки или при сиянии солнечном сквозь щелки затворенных ставней». Такой образ жизни и уже полугодовая просрочка отпуска могли дорого обойтись Гавриилу Романовичу Державину. Но покровительствовавший ему полковой секретарь Петр Васильевич Неклюдов решил спасти молодого человека, и без всякой с его стороны просьбе причислил его к московской команде лейб-гвардии Преображенского полка. Тогда уже Державин был сержантом. В течение того же 1768 года, он был избран секретарем депутатской законодательной комиссии и ездил к своей матери Фёкле Андреевне в Казань.

Возвратившись в Москву после этого кратковременного отпуска, Гавриил Романович продолжал вести прежний образ жизни. Впоследствии ему пришлось пережить несколько не совсем приятных моментов в своей жизни. Так однажды, когда он в карете возвращался из Вотчинной коллегии, куда ездил по своим делам, его окружили, при звуках трещоток, будочники, и взяв лошадь под уздцы, повезли через всю Москву в полицию. Сутки просидел Державин вместе с другими арестантами в карауле. На следующее утро повели его в судейскую и хотели заставить жениться на дочери приходского дьякона, которая «хаживала» к Блудову и Максимову. Дело это было начатое её родителями. Оно тянулось с неделю. Но так как ничем нельзя было доказать его связь с этой девушкой, то Гавриила Романовича вынуждены были освободить из – под ареста.

В другой раз один из трактирных его приятелей, оскорбленный откровенными высказываниями Державина о поведении своей жены, захотел расправиться с ним. Для этого он зазвал Гавриила Романовича к себе в гости. Там Державин увидел трех незнакомых ему людей. Один из них лежал на постели. Вглядевшись, Гавриил Романович, узнал в нем офицера, который однажды в его присутствии проигрался на бильярде. Он, тотчас напомнил ему об этом. Между тем хозяин вступил с Державиным в спор, и всячески старался вывести его из терпения и начал подавать своим приятелям знаки, чтоб они принялись за дело и как следует, побили гостя. Но лежавший на постели здоровенный, приземистый малый, держащий в руках дубину, совершенно неожиданно сказал хозяину: «Нет, брат, он прав, а ты виноват, и ежели кто из вас тронет его, то я вступлюсь за него и переломаю вам руки и ноги». Хозяин и остальные два приятеля удивились сказанному и онемели. Этим защитником Гавриила Романовича Державина оказался землемер, недавно приехавший из Саратова в Москву, поручик Петр Алексеевич Гасвицкий. Начавшаяся таким образом между ними дружба продолжалась на долгие годы. Таковы были люди и обстоятельства, среди которых Державину пришлось жить в Москве.

Наступил 1770 год. Гавриил Романович Державин впал в депрессию. Он дошел до точки. Жизнь стала невыносимой. Надо было решать что делать, как преодолеть это глубокое нравственное падение. Воспоминания прошлого вставали перед его глазами. И вот он вспомнил Казань, унижения матери перед «сильными мира сего». И в нем пробудилась совесть. Гавриил Романович Державин решился насильно вырваться из окружавшей его среды. «Вон из Москвы», – твердил он про себя. Чтобы найти в себе довольно силы покинуть ставшую привычной Москву, он долго бороться с собой. В написанной им перед отъездом в Петербург пьесе «Раскаяние», Державин сравнивает Москву то с Вавилоном, то с магнитной горой. Он сознается, что она неодолимой силой влечет его к себе. О себе Державин писал:

В марте 1770 года, когда на Москву обрушилась эпидемия моровой язвы, Державин окончательно решил расстаться с древней столицей. Заняв 50 рублей у приятеля своей матери, он опрометью бросился в сани, которые понесли его в Петербург. По пути в столицу, в Твери, его чуть было не удержал один из прежних друзей, но он сумел, растратив все свои деньги, вырваться оттуда. Помог дикий случай. Ученик садовника, который вез ко двору виноградные лозы из Астрахани, остановился в Твери. Державин в отчаянии кинулся к нему, совершенно незнакомому человеку, и попросил у него взаймы 50 рублей. Неизвестно что произошло, но молодой человек поверил Державину и дал ему эти необходимые 50 рублей. Но и эти деньги Гавриил Романович почти все проиграл в карты в новгородском трактире. У него осталось денег ровно столько, сколько нужно было на проезд до Петербурга, да крестовик, полученный от матери, который он сохранил до конца жизни. Подъезжая к Петербургу, он наткнулся в Тосне на карантинную заставу, где ему объявили, что надо будет просидеть здесь две недели. Это показалось нетерпеливому сержанту целым веком, да и чем было ему жить столько времени? Он стал упрашивать карантинного начальника не задерживать его, представляя, что у него, как у человека не богатого, почти нет и платья, которое бы нужно было окуривать и проветривать. Ему указали на бывший при нем сундук с бумагами, большую часть которых составляли его юношеские опыты в стихотворстве, накопившиеся в течение многих лет, начиная со времени его воспитания в Казанской гимназии. Чтобы уничтожить это препятствие, Державин, не задумываясь, употребил самое простое средство: в присутствии караульных сжег сундук со всем, что в нем было. Впоследствии выяснилось, что не все ранние опыты его стихотворства были, таким образом, уничтожены.