Читать книгу Мне не страшно - Марат Назыпович Вагапов - Страница 10

Очнувшись, я увидел, что папина голова лежала на руле, а его руки просто висели на плечах, как у куклы на веревочках. Я хотел потянуться к папе, но не смог. Сильная боль в груди с левой стороны не дала мне шевельнуться, и мне стало тяжело дышать. Я посмотрел в окно и увидел толпу людей. Они открыли дверь с моей стороны, и один мужчина хотел вытащить меня из машины, но тут подлетела девушка и сказала, что меня нельзя трогать – возможно, у меня внутренние переломы, и переноска меня может привести к моментальной смерти. Они спорили между собой. Мужчина говорил, что нас надо вытаскивать из машины, так как она может взорваться. Девушка сказала, что он много смотрит боевиков. Мужчина посмотрел на девушку, хотел что-то добавить, но уступил ей в споре.

Я увидел, как папина голова зашевелилась, и он начал издавать непонятные звуки. Наверное, у него тоже болела грудь, как у меня, потому что я тоже не мог набрать достаточно воздуха в грудь, чтобы позвать папу. Папа повернулся в мою сторону.

– Андрей, ты как? Где-нибудь болит?

Я не мог произнести ни одного слова, и я показал на грудь с левой стороны.

– Сынок, подожди, я сейчас. Только не двигайся и не пытайся встать.

Папа вылез из машины и обошел ее сзади. Подойдя ко мне, он принялся трогать меня пальцами и спрашивать, где именно болит. Мне уже стало полегче, и я тихо сказал, что больно только в груди.

– Вызовите скорую! Пожалуйста, кто-нибудь, вызовите скорую! – папа держал меня за голову и кричал стоящим людям.

Кто-то из толпы сказал, что уже вызвали скорую и она скоро приедет. Папа гладил мою голову и старался шутить.

– Ну что, испугался?

– Нет.

Я хотел быть храбрым и поэтому сказал, что не испугался, но на самом деле у меня от страха сейчас сердце выпрыгивало из груди.

Зазвучала сирена, и папа сказал, что это скорая помощь. К нам подбежал мужчина с оранжевым чемоданчиком. Папа сразу же отошел от меня. Мужчина так же, как и папа, стал ощупывать меня и спрашивать, где болит. Тут же подошел еще один мужчина в такой же одежде, как у мужчины, что пришел первым, только у этого вместо чемоданчика была какая-та штука, похожая на кроватку. Они положили меня на эту кроватку и понесли в машину, которая мигала разными огнями. Папа направился следом за нами.

Пока меня несли, я увидел, что передний бампер машины был смят, капот открылся и немного загнулся посередине, рядом на тротуаре лежал фонарный столб. Мужчина с оранжевым чемоданчиком расстегнул мне рубашку, и я увидел большой синяк в той области, где было больно. Он осмотрел меня со всех сторон и обратил внимание, что у меня также запеклась кровь у правого уха.

– Возможно, тебя будет тошнить, – сказал мне мужчина, что осматривал меня. – Скорее всего, у тебя сотрясение головы.

– Да не скорее всего, а точно сотрясение, – поправил он сам себя.

Зазвучала еще одна сирена, и к месту аварии подъехала полицейская машина. Из нее не спеша вышли двое полицейских. Один направился к багажнику своей машины, достал какие-то оранжевые конусы и стал устанавливать их вокруг нашей машины. Второй полицейский направился к нам.

– Добрый день! Лейтенант полиции Смирнов Аркадий Витальевич, – представился нам подошедший полицейский. – Вы собственник транспортного средства, что попало в дорожно-транспортное происшествие?

– А этот разговор можно перенести? У меня сын сейчас… – папа не знал, как объяснить, что со мной, и просто показал на меня рукой.

– Я все понимаю. Но я обязан действовать по протоколу и задам всего несколько вопросов. Это не отнимет у вас много времени.

– Хорошо. Да, я собственник.

– Можно ваши документы?

– Они дома, я их случайно забыл.

– Как можно к вам обращаться? – С недовольным лицом спросил полицейский.

– Соколов Вадим Геннадьевич. – Тихо промямлил папа, а полицейский что-то записал в свой блокнот.

– Вадим Геннадьевич, расскажите, как все произошло.

– Я спокойно ехал домой с сыном, мы ехали на праздник-сюрприз. Моя жена хотела устроить сыну сюрприз, ну, знаете, как в фильмах…

– Можно по делу? Только то, что относится к аварии, – перебив, спросил полицейский у папы.

– Да, авария. Значит, еду я спокойно, все в рамках скоростного режима. Я не превышал ни на километр, я всегда езжу по правилам и стараюсь не нарушать их. Можете посмотреть в базе, у меня максимум один-два штрафа за превышение, а в остальном все хорошо. Один раз в прошлом году попал в аварию, но там суд признал, что в аварии была виновата вторая сторона.

– Я повторяю, рассказывайте только то, что относится к данной аварии, – голос полицейского стал строже.

– Так, значит, едем мы спокойно, и тут откуда ни возьмись появилась девочка. Я, естественно, руль вправо, а там столб, ну и вот, – папа показал рукой на нашу машину.

– Все? – полицейский перестал писать и оторвал взгляд от документа.

– Да, все. А что тут еще может быть?

– Где сейчас эта девочка?

– Не знаю. Наверное, убежала. Куда она там бежала, кто ее знает. Главное же, что она жива и здорова, правда же?

Полицейский не ответил папе и продолжил его опрашивать.

– Какая у вас была скорость?

– Ну, не знаю… Может, где-то около шестидесяти? – это прозвучало больше как вопрос, а не ответ, угадает ли папа, какая должна быть скорость на этом участке дороги, или нет.

– Шестьдесят? Вы уверены?

– Ну, может быть, шестьдесят пять или семьдесят.

– Так шестьдесят или семьдесят? Вы уж определитесь в показаниях.

– Скорее всего, семьдесят.

Первый полицейский закончил расставлять оранжевые конусы и присоединился к разговору папы и полицейского, что составлял протокол.

– Федоров? – полицейский, что составлял протокол, обратился ко второму полицейскому.

– Да? – откликнулся первый полицейский.

– Сходи посмотри, какой там стоит знак ограничения скорости.

– Есть.

Полицейский Федоров пошел вдоль проезжей части в противоположную сторону по направлению движения машин.

– Вадим Геннадьевич, вы сегодня употребляли спиртные напитки?

Папа повернулся ко мне и сделал вид, что не услышал вопрос полицейского.

– Сынок, как твоя грудь?

– Болит, но уже не так сильно.

– Я дал ему обезболивающее, – вмешался мужчина, что осматривал меня.

– Хорошо, это очень хорошо. Сынок, мы скоро поедем домой, только не беспокойся.

– Вадим Геннадьевич, вы не ответили на поставленный мной вопрос. – полицейский прикоснулся к плечу папы.

– Какой вопрос? Я думал, мы уже закончили, и я уже все вам рассказал.

– Вы сегодня употребляли спиртные напитки? – повторил полицейский свой вопрос.

– Нет.

– Хорошо, но нам все равно нужно провести тест на алкоголь. Это быстро. Вам нужно дыхнуть в трубку алкотестера.

– Вы понимаете, что у меня сейчас сын при смерти, а вы говорите мне про какие-то там трубки! Я не буду никуда дышать, и наш разговор закончен. Извините, мне надо к сыну.

Было видно, как полицейский начинает выходить из себя, у него даже вена на лбу вздулась. Он хотел что-то сказать, но тут мужчина, что осматривал меня, сказал, что он закончил осматривать меня и что ему нужно осмотреть папу. Он добавил, что нам срочно надо ехать в больницу и что он пришлет анализы на алкоголь. Полицейский посмотрел на папу, потом на меня.

– Хорошо, езжайте.

Папа залез в машину скорой помощи и сел рядом со мной, двери закрылись. Зазвучала сирена, и машина тронулась с места.

– Сынок, все будет хорошо, мы скоро поедем домой.

– Я хочу домой, к маме.

– Потерпи немного, я сейчас позвоню маме, и она приедет в больницу.

Папа начал шарить по своим карманам в поисках телефона, но его нигде не было.

– Черт побери, да где же он?

– Что такое, пап?

– Все хорошо, просто не могу найти свой телефон. Наверное, я выронил его в машине.

– Как теперь мы позвоним маме?

– Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю.

К папе обратился мужчина, который осматривал меня. Он предложил свой телефон, чтобы папа мог позвонить маме. Папа взял телефон и сказал спасибо, потом набрал мамин номер телефона. Пошли гудки.

– Алло, Глория?

Я услышал в трубке мамин голос.

– Да это я, – в трубку что-то еще сказали, но папа перебил маму. – Глория, послушай меня и не перебивай. Мы попали в аварию. Все хорошо, Андрей жив и здоров, всего лишь несколько ушибов и царапин. Мы едем в больницу – в ту, куда отвозили Андрея, когда он сломал руку. Не могу больше говорить, мы уже приехали, приезжай поскорее.

Мы приехали в больницу, где нас встретила девушка в белом халате. Она посмотрела на меня, а потом что-то спросила у мужчины, что нас привез. Они немного поговорили, и девушка начала смотреть документы, что ей передали, и стала что-то в них писать.

В этот момент я лежал на специальной кровати с колесиками. Девушка повернулась ко мне спиной, и я уже не видел, что они там делали. Я стал рассматривать трещины на потолке.

– Привет! – поприветствовала меня девушка в халате.

– Здравствуйте.

– Сейчас мы отвезем тебя в палату, и тебя осмотрит доктор.

Я не знал, как мне надо на это реагировать и надо ли мне что-то сказать девушке, но пока я думал, меня уже повезли по коридору. Через несколько метров мы уже оказались в помещении, где стены были наполовину из белого кафеля. Девушка оставила меня и ушла. Ко мне подошел мужчина, он тоже был в белом халате, и у него была белая борода. Все те же процедуры и вопросы: где болит? а тут болит? как сильно болит? и т. д.

– А где папа? – спросил я у доктора.

– Сейчас твой папа тоже проходит осмотр. Не волнуйся. Как только его осмотрят, он придет к тебе.

– А мама когда придет?

– Мама? Хм, не знаю, но думаю, что она тоже скоро приедет.

В палату зашел папа. Я очень обрадовался и захотел обнять его, но он начал разговаривать с доктором.

– Доктор, с моим сыном все хорошо?

– Если бы с пациентом было все хорошо, то он не был бы пациентом. Шутка, – доктор тихо посмеялся своей шутке. – Для определения состояния пациента требуется проведение диагностических мероприятий. Сначала мы соберем анамнез, а далее проведем аппаратные исследования при помощи рентгена и магнитно-резонансную томографию.

– Рентген – это понятно, а зачем делать магнитно… чего-то там …томографию?

– Для определения наличия или отсутствия очагов кровоизлияний, состояния внутренних органов после ушиба.

– Кровоизлияние внутренних органов? Он может умереть?

– Папаша, не беспокойтесь, это стандартные процедуры. Если посмотреть на место ушиба, то можно с уверенностью в девяноста девять процентов сказать, что ничего серьезного у него нет.

Папа удовлетворился ответом доктора и успокоился. Я тоже успокоился, хотя и не был особо встревожен.

Доктор попросил папу выйти в коридор и подождать его там, а меня повезли на процедуры. В груди уже перестало болеть. Наверное, подействовали те таблетки, что дал мне доктор. Тут пахло хлоркой, так пахнет в туалете у мамы на работе. Она говорит, что хлорка убивает все микробы. Мне тут не понравилось.

Я уже бывал в больнице. В прошлый раз я сломал руку. Хотел залезть на папин автобус и упал с него. Все так быстро произошло, что я не почувствовал боли, а просто лежал рядом с автобусом, пока не пришел папа. Он поднял меня на ноги, и тут же хлынула тысяча игл – боль была невыносимой, я начал плакать. Я плакал, пока папа вез меня в больницу. Плакал, пока был в больнице и мне накладывали гипс. Плакал, когда ехали домой. Перестал плакать, только когда увидел маму.

В тот день мама и папа сильно поругались. Я вышел из комнаты, чтобы сказать маме, что папа не виноват, что я сам полез на автобус и что мне сейчас совсем не больно. Мама с папой ругались на кухне. Я подошел к коридору и выглянул из-за косяка двери. В коридор прилетела тарелка и разбилась о стену, маленький осколок попал в меня. Я спрятался под кровать в гостиной. Папа зашел в гостиную с криками, что мама дура и что она его уже достала. Все это сопровождалось словами, которые мне нельзя было произносить. Мама зашла следом за папой и тоже выкрикивала, как она устала от папиных пьянок, что все соседи говорят, как папа ходит налево. Я тогда еще подумал, что соседи врут, ведь папа не только налево ходит, но и направо может ходить, и прямо тоже. А когда мы с ним играли в ковбоев, то он убегал от меня задом наперед и даже споткнулся о шланг и с грохотом упал на мамин тазик со стираными вещами. Я тогда тоже начал пятиться назад и специально упал, чтобы папе не было обидно.

Я уже хотел было вылезти из-под кровати, но увидел, как мама ударила папу по лицу. Я испугался, прижался к стенке и спрятался так, чтобы мне было видно папу и маму. Папа покраснел от злости, его глаза стали красными, он схватил маму за руки и швырнул в шкаф. Дверки шкафа сломались, и мама провалилась в него. Я выскочил из-под кровати и накинулся на папу с криками: «Не трогай маму!»

Папа ударил меня тыльной стороной ладони по лицу, и я упал. Папа посмотрел на маму, потом на меня, молча взял куртку и вышел из дома. Я подполз к маме, чтобы успокоить ее, но она не успокаивалась. Мама начала целовать меня и спросила: «Сильно больно, сынок?» Я ответил, что нет.

Я встал и начал помогать маме вылезти из шкафа. Я обещал маме, что завтра починю дверцы шкафа, хотя даже не представлял, как это сделать. Мама встала, вытерла фартуком слезы и пошла в коридор собирать осколки от разбитой тарелки. Мама присела на колени и снова начала плакать. Я подбежал к маме, обнял и сказал: «Не плачь, мама, я сейчас все соберу, ты только не плачь». Погладив маму по голове, я начал собирать осколки. Мама посмотрела на меня и сказала: «Сынок, никогда не будь таким, как твой отец».

Эти слова я хорошо запомнил и часто вспоминал их.

– Сынок, мальчик мой, как ты? – мама залетела в палату и начала осматривать меня.

Почему-то первым делом меня все хотели осмотреть. Я улыбнулся маме и сказал, что все хорошо. Мама еще раз осмотрела мои руки и ноги и повернулась к папе.

– Ты придурок конченый, ты чуть не угробил нашего сына! Ты вообще соображаешь, что делаешь, или совсем свои мозги пропил? Ты что должен был сделать? – мама не дала папе ответить и сама ответила на свой вопрос. – Ты должен был отвезти сына в парк и потом привезти домой. Ты вообще помнишь, что у него сегодня день рождения? Я чуть с ума не сошла, думая, где вы, что с вами! Твой телефон отключен. Я обыскала весь парк вдоль и поперек, обошла все местные бары. А ты, ублюдок, наверное, в это время кувыркался с какой-нибудь потаскухой! Я молю бога, чтобы Андрей не присутствовал при этом. Какой же ты… ты… – мама не завершила, что хотела сказать, и заплакала.

Папа сначала стоял молча, но потом они начали ругаться. Папа произносил столько слов, которые мне нельзя было произносить, что в палату зашла девушка в белом халате и попросила папу и маму быть тише и следить за языком, так как они находятся в больнице, а не у себя дома.

Папа начал говорить тихо, но не опуская оскорбления в сторону мамы. Мама не отставала от папы, но в ее словах не было слов, что были под запретом для меня. Слова перешли в действие, папа толкнул маму, мама ударила папу кулаками по груди. Папа сказал, что мама шлюха, после чего мама дала папе пощечину. Я не знаю, что это значит, но папа часто говорил это маме. Папа замахнулся на маму.

– Ну давай, ударь меня! Пусть все увидят, какой ты ублюдок! Какой пример ты подаешь своему сыну?

Папа опустил руку, посмотрел на меня и, ничего не сказав, вышел из палаты.

– Конечно, мы только и умеем, что уходить. Иди к своей драной потаскухе, ублюдок! Как же я ненавижу тебя…

Мама села на стул и снова заплакала. Немного поплакав, она успокоилась и села ко мне на кровать.

– Сынок, извини за то, что мы тут с твоим отцом устроили скандал. Тебе точно уже лучше?

– Да, мама, все хорошо.

– Расскажи мне, пожалуйста, как так получилось, что вы попали в аварию.

– Не знаю. Я был на заднем сиденье, и все так быстро произошло, что я ничего не успел увидеть, а потом я потерял сознание.

– Хорошо. Главное, что ты жив. Ладно, не будем о плохом. Лучше расскажи, как вы сходили в парк. Тебе понравился батут? Как тебе на вкус сахарная вата? Я была в парке и видела, какой там большой батут. Я бы точно испугалась залезть на него.

Раз мама видела батут, это значит, что его не убирали. Скорее всего, папа просто не увидел его из-за того, что так рано встал, или, возможно, батут перенесли в другое место. Я не хотел, чтобы мама и папа снова начали ругаться, и сказал маме, что мне очень понравилось прыгать на батуте и что я не испугался залезть на самую вершину. Также я рассказал, как папа купил мне сахарную вату и какая она была вкусная. Почему-то я начал придумывать еще много того, что мы с папой не делали. Например, что мы ходили на качели или что катались на лодках и даже стреляли из пневматического оружия по банкам и выиграли плюшевого медведя. Я чуть не попался на лжи, когда мама спросила, где плюшевый мишка, и я решил, что остановлюсь на этом. Я сказал, что медведь, скорее всего, остался в машине.

Мы немного помолчали, и мама принялась что-то искать в сумке.

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Хочу.

Я любил, когда мама читала мне, и с удовольствием согласился. Мама легла рядом со мной на больничную кровать и стала читать мне рассказ про трех товарищей и девушку, которая тоже болела, только не как я, когда простыну. Простуда проходит быстро, а девушка не могла вылечиться, судя по рассказу.

– Мам, как называется эта книга? – не знаю, зачем я это спросил.

Возможно, потому что это не детская книга. Мама всегда читала мне только детские книги, и я всегда угадывал их названия.

– «Три товарища», автор – Эрих Мария Ремарк, – ответила мама.

Если честно, мне эта информация ни о чем не говорила. Я хотел, чтобы мама почитала мне «Дядю Степу», которого я приметил в магазине сегодня утром.

– Мам, мне скучно. Эта книга совсем не веселая, – и я начал тянуться к книге, чтобы мама закрыла ее и перестала читать.

– Извини, сынок, у меня с собой была только эта книжка.

– А где ты ее взяла?

– В библиотеке. Пожалуйста, не дергай так страницы, мне ее надо вернуть. И вообще, к книгам нельзя так относиться, у каждой книги есть своя душа.

Мама перестала читать, и мы проболтали так, пока я не уснул. Папа так и не вернулся в больницу.