Читать книгу Сладость риска - Марджери Аллингем - Страница 4

– Теперь, когда двери моего роскошного номера люкс плотно закрыты, – сказал мистер Кэмпион спустя приблизительно шестьдесят минут, – мы величественно удалимся в королевскую опочивальню, и я вам поведаю по большому секрету, почему «нет покоя голове в венце»[6].

Он взял Гаффи под руку, и они прошествовали через гостиную в смежную комнату. Игер-Райт и Фаркьюсон шагали впереди.

– Мы пришли сюда, потому что здесь стены практически звуконепроницаемы, – объяснил Кэмпион беззаботным тоном, раздвигая москитную сетку и усаживаясь на огромную раззолоченую кровать в стиле рококо.

Гаффи Рэндалл, заинтригованный и хмурый, встал перед ним. Дики Фаркьюсон устроился на табурете у туалетного столика с бокалом пива в руке; бутылка осталась на полу у ног. Игер-Райт стоял у окна и ухмылялся.

Гаффи не видел в ситуации ничего смешного. Он чувствовал себя неотесанным простофилей и ожидал самых искренних извинений.

Фаркьюсон наклонился вперед и заулыбался так широко, что наморщился лоб и коротко подстриженные кудри едва не встретились с бровями.

– Нам повезло, что Гаффи появился именно сейчас, – сказал он. – Ему никогда не приходилось подолгу играть роль придворного. Это тяжелая работа, старина, – добавил он, весело глядя на приятеля. – Его величество слишком строг в отношении этикета. Позволю себе заметить, что твое поведение очень далеко от надлежащего. Ну-ка, живо щелкни каблуками и поклонись в пояс!

Гаффи потер лоб.

– Постойте, – сказал он, – я совершенно ничего не понимаю. Вероятно, есть какой-то смысл в том, что вы находитесь здесь и ведете себя так странно. Конечно, я не намерен вмешиваться, но, если вы хоть чуть-чуть проясните ситуацию, мне станет гораздо легче.

Мистер Кэмпион, который сидел на кровати скрестив ноги, снисходительно кивнул, и за огромной оправой насмешливо блеснули светлые глаза.

– Между прочим, ты должен был в этом участвовать с самого начала, – сказал он. – Армия шпионов, которая докладывает мне ежедневно, три недели назад прочесала в поисках тебя весь Лондон.

– Вот как? – Гаффи взглянул на него с интересом. – Я был в Осло с губернатором, мы присматривались к породе собак, которую там недавно вывели. Сожалею. Нет, правда, Кэмпион, не мешало бы тебе объясниться. Приехав сюда нынче утром, я застал старину Флёри на грани обморока – он возомнил, что в его отеле орудует шайка аферистов. Бедняга попросил меня взглянуть на подозреваемых, а ими оказались вы.

– Аферисты! – ужаснулся Игер-Райт. – Слушай, Фаркьюсон, это дельце портит нам репутацию.

– Вот-вот, а еще он полагает, что ты, Кэмпион, – какая-то августейшая особа не из самых важных, – сказал Гаффи со свойственной ему откровенностью. – Возможно, суверен мелкой и захудалой балканской страны.

Фаркьюсон и Игер-Райт переглянулись, а на бледном глуповатом лице Кэмпиона промелькнула улыбка.

– Добряк Флёри – человек проницательный, – сказал он. – Гостиничного администатора не проведешь. Гаффи, он абсолютно прав. Ты находишься в присутствии наследного паладина Аверны и всего его двора. Возможно, не столь внушительного, но зато настоящего. Сейчас это самое главное: мы совершенно bona fide[7].

Голубые глаза Гаффи потемнели от изумления. Мистер Кэмпион сурово посмотрел в них и протянул руку:

– Альберт, наследный паладин Аверны.

– В первый раз о таком слышу, – флегматично отметил Гаффи.

– Еще наслушаешься, – пообещал Кэмпион. – Черт-те что творится: я король! Фаркьюсон представляет правительство страны, Игер-Райт – оппозицию. Ты ведь не прочь получить орденок-другой? Тройную звезду, к примеру: и модно, и не буржуазно.

– Похоже на бред, – сказал Гаффи. – Но разумеется, я с вами, если найдется для меня роль. Не хочу никого обидеть, только не кажется ли вам, что ваше место в больнице для душевнобольных?

Бледные глаза Кэмпиона тотчас помрачнели.

– Да, и это тоже – как всегда, – сказал он. – И прежде чем ты решишь к нам присоединиться, я обязан предупредить: вполне вероятно, мне и всем моим близким друзьям придется сложить голову в борьбе. Фаркьюсон, а где та одежка?

Дики повернулся, наклонился и достал из-под туалетного столика чемодан. Порывшись в нем, вынул легкий дорожный плащ и продемонстрировал прореху длиной в шесть дюймов под мышкой.

– Пуля? – поинтересовался Гаффи.

– Когда садились на поезд в Бриндизи, – подтвердил Кэмпион. – Мы, авернцы, живем в постоянном риске.

– Я в деле, – решительно сказал Гаффи. – Но где эта ваша Аверна? Мог я слышать о ней?

– Скорее, нет, чем да. Аверна – величайшее сокровище, о котором известно очень немногим. – Мистер Кэмпион произнес это небрежным тоном, но хорошо его знавший Гаффи понял, что речь пойдет о серьезном. – Откровенно говоря, – продолжил Кэмпион, – это королевство не назовешь грандиозным. Начать с того, что его площадь около восьмисот.

– Квадратных миль? – изумился Гаффи.

– Акров, – скромно уточнил мистер Кэмпион. – Куда вмещается дворец, как же без него, но не вмещаются горы. Правда, у меня доминион над левой половиной живописной горы высотой порядка четырех тысяч футов и над правой половиной еще более высокой горы. Эти не очень приятные глазу владения содержат в себе проточную воду, стужу, пятьсот ярдов морского побережья, плантацию трюфелей и полдюжины подданных, каждый из которых теперь располагает фотографией моей особы в королевском облачении, с автографом, и полутысячей сигарет. Мое положение шатко. Только личное обаяние помогает мне удерживать власть, хотя не спорю, армия способствует тоже. У нас красивая форма – красная с золотом, ты обязательно должен ее увидеть.

Гаффи сел.

– Прошу прощения, – сказал он, – но все это звучит неправдоподобно. Предлагаю рассказать снова – внятно и понятно, как если бы я был ребенком.

– Это непростая история, – кивнул мистер Кэмпион. – Однако, если доверишься мне и постараешься осмысливать факт за фактом, я сумею объяснить. Прежде всего, важна история Аверны, а она такова. Все началось с Петра Пустынника, который в тысяча девяностых возглавил крестовый поход. Он взял с собой друга, Вальтера Голяка, который, похоже, был столь же безнадежен, как и его прозвище. Они отправились с толпой паломников в многотрудный поход по Далмации. Рассчитывали, что пища будет появляться чудесным образом – во'роны возьмутся ее приносить и всякое такое, но, как ты догадываешься, надежды не оправдались, и в итоге крестоносцы застряли где-то на равнинах Малой Азии. Об этом можешь прочесть в любом историческом справочнике, правда там не настолько доходчиво изложено.

А теперь более конкретная информация. С этими двумя типами путешествовал очень крутой парень по имени Ламберт Венсенский, но ему почему-то наскучили приключения, и он решил отправиться восвояси. С приятелями-энтузиастами он расстался в горах на побережье Далмации, и поначалу ему пришлось туго. Но в нем жил дух первопроходца, и он не покорился судьбе. Добыл себе жену – наверняка какую-то древневенгерскую красотку – и поселился с ней в надежном убежище, в уютной долине с лесом и ручьем, защищенной по всему периметру горами. Вот это и есть мое королевство.

Гаффи кивнул и сказал:

– Пока ясно.

Мистер Кэмпион чинно продолжил:

– Супруги и их присные какое-то время пожили в горах, а потом старине Ламберту захотелось домой. Единственным недостатком этой долины было и, в сущности, остается то обстоятельство, что из нее очень трудно выбраться. Залез туда – и все, ты в ловушке, а если не удался урожай или пересохла речка, положение может стать незавидным. К тому же там нет никакой светской жизни.

Миссис Ламберт и большинство других поселенцев остались, а мистер Ламберт с парой друзей отправился в путь. Самое удивительное, что они добрались до родины. Однако политика в стране соответствовала тем суровым временам: поместья Ламберта оказались конфискованы, и бедняге не удалось собрать денег, чтобы вернуться в долину. Он уплыл в Англию, и там его приняли чуть ли не как святого. Однако не нашлось желающих исследовать его владения, и в конце концов он умер в нищете, завещав свое королевство, в существование которого никто не верил, английской короне.

Все это оставалось историческим анекдотом вплоть до тысяча сто девяностого года, когда Ричард Первый отправился в свой крестовый поход и отряд во главе со славным парнем по имени Эдуард Верный откололся от его армии в Тусции, прошел через Романдиолу до Анконы, затем пересек Адриатику – бог знает, как она тогда называлась, – и добрался до Рагузы, где Динарские Альпы спускаются к морю. Прости, что утомляю тебя этой историей, – смущенно посмотрел Кэмпион на приятеля, – но услышать ее совершенно необходимо, если ты действительно хочешь понять, что мы затеяли. Вернемся к Эдуарду Верному. Он наконец разыскал королевство Ламберта – и был разочарован. Из первых поселенцев никого не осталось в живых, а само место Эдуарду нисколько не приглянулось. Тем не менее он водрузил там королевский штандарт и официально заявил права на территорию – в присутствии двух ящериц и медведя, надо полагать. Ситуация ничуть не улучшились, даже когда кто-то распустил слух, основанный на ложных и сумбурных выкладках, будто бы именно в этой долине случился конфликт между Каином и Авелем. На сем участие Эдуарда и закончилось – он назвал королевство Аверной и вернулся в Англию. Позже, когда он вручил свой отчет Ричарду, тот не на шутку развеселился. Эдуарда он наградил, а бесполезное королевство подарил семье Хантингфорест, совершенно сумасбродным родоначальникам графов Понтисбрайт. Двое из них умерли, предприняв экспедиции в свои новые владения. Могу предположить, что Ричард долго смеялся – или его наследники. Таков был юмор в те времена.

Прошло какое-то время, Понтисбрайты малость задрали нос, и правивший тогда король предложил им съездить и ознакомиться с родовым наследием.

Ободренный широкой ухмылкой Гаффи, мистер Кэмпион продолжил свое повествование.

– Ничего особого не происходило, – сказал он, – вплоть до тысяча четырехсотого года, когда Жиль, пятый граф, добрался до Аверны, нарек себя наследным паладином и построил замок. Это в первую очередь ему мы обязаны нынешней суетой. Он заказал корону и по всем правилам сочинил устав, который подписал и скрепил печатью Генрих Четвертый. После этого все уладилось: большинство Понтисбрайтов предпочитали жить на родине, а семья, чьи поместья в Центральной Англии пришли в упадок, получила новые в Восточной Англии. Выходцы из этой семьи занимали высокие посты, вплоть до правительственных. Некоторые из них, люди авантюрного склада, путешествуя по миру, наведывались в Аверну, и «наследный паладин» упоминался среди родовых титулов в официальных событиях, но королевство по-прежнему не имело никакой ценности и в силу этой причины мало кого интересовало.

Последний раз о нем заговорили в тысяча восемьсот четырнадцатом году, когда происходил раздел Европы. Тогда пятнадцатый граф Понтисбрайт получил деньги от британского правительства, чтобы выкупить свое наследие у Меттерниха, знаменитого в то время торговца недвижимостью, и проделать это негласно, чтобы никакие споры из-за крошечного участка земли не привели к войне, в которую мы могли бы оказаться втянуты. Последний граф был убит в Крыму, и род прервался. Вот и все – по крайней мере, самое основное.

Кэмпион поднялся с кровати и стал ходить по комнате. Его фигура – высокая и худая – теперь, по завершении рассказа, выглядела слишком современно и прозаично.

Гаффи все еще пребывал в недоумении.

– Наверное, я непроходимый тупица, – сказал он. – Так и не понял, какое отношение к этому имеешь ты. Ведь твоя фамилия… – Он осекся: настоящую фамилию мистера Кэмпиона было запрещено произносить в его присутствии.

– А мы уже приблизились к самому трудному. – Кэмпион добродушно посмотрел сквозь очки на друга. – Возможно, ты помнишь, что восемь или девять месяцев назад в этой части света произошло землетрясение. Ничего страшного – немного потрясло часть Италии и побило окна в Белграде. Никто и не подозревал, что могли быть серьезные разрушения, пока Игер-Райт не отправился путешествовать по Боснийским Альпам и не обнаружил новые следы катастрофы среди давних. Я про обломки горной породы и всякое такое. Вот что чрезвычайно важно и что составляет суть дела: он понял, что при участии британского правительства и некотором содействии такого человека, как Фаркьюсон, Аверну можно сделать очень полезным местечком. До прошлого года она представляла собой овальный клочок земли, полностью окруженный горами, с единственным узким туннелем, по которому река стекала к морю. По легенде, один из первых Понтисбрайтов пытался пройти по туннелю, но так в нем и остался. Теперь же, после прошлогоднего землетрясения, это уже не туннель, а сквозное ущелье в горах. Подступила морская вода, и Аверна получила свою береговую линию – пусть и совсем короткую, ярдов пятьсот-шестьсот. Фаркьюсон осмотрел местность как эксперт и пришел к выводу, что не составит большого труда продолжить начатое землетрясением и превратить Аверну в великолепную естественную бухту, что обойдется, как говорят политики, в два шиллинга и шесть пенсов.

Круглые глаза Гаффи округлились еще больше. До него начал доходить смысл рассказа.

Фаркьюсон наклонился вперед и заговорил:

– И это еще не все, Рэндалл. Есть доказательства, что близ замка находится месторождение нефти. Оно было открыто много лет назад, но из-за труднодоступности не считалось ценным. Даже сейчас я сомневаюсь, что вывозить эту нефть было бы выгодно, но кому захочется вывозить, если суда могут принимать ее на месте? Теперь-то ты понимаешь ситуацию?

– Бог мой! – воскликнул Гаффи. – Природная бухта с природным топливом!

– Похоже, таково общее мнение, – кивнул Фаркьюсон.

Но тут вклинился Кэмпион, и его тихий насмешливый голос диссонировал с важностью слов.

– Только никто не желает делиться с кем бы то ни было этой природной бухтой на Адриатике, – сказал он. – Наверняка из-за нее будут тяжбы в международных судах. Судиться – дело хлопотное, но это в хорошие времена. А сейчас ситуация в Европе не располагает к юридическим спорам и склокам.

– Ясно, – задумчиво произнес Гаффи. – Надо полагать, нет никаких сомнений в том, что это земля графов Понтисбрайтов?

– Никаких. Сперва Аверна принадлежала им по праву завоевания, потом они выкупили ее у Меттерниха. У них есть – по крайней мере, были – документы о собственности, устав и регалии. Это равносильно распискам. И если бы род не прервался в Крыму, не возникло бы никаких затруднений. Проблема в том, что этот род, перед тем как исчезнуть, испытывал финансовые трудности. Под конец дела пошли совсем плохо, и все, что касалось Аверны, было потеряно. А потому в игру вступаем мы. Это своего рода охота за сокровищами, и ставки весьма высоки. Сильные мира сего узнали о существовании Аверны – сперва от Игер-Райта, потом от своего собственного эксперта – и, рассудив, что для этого сомнительного и запутанного дела как нельзя лучше подходит моя персона, оказали мне честь, предоставив полную свободу действий. И вот мы здесь. Не правда ли, мило?

Гаффи Рэндалл сидел какое-то время молча. Его неторопливый методичный разум анализировал историю дюйм за дюймом. Наконец молодой человек поднял голову с выражением тревоги в глазах.

– Задачка не из легких, – сказал он. – В плане доказательств. Они могут быть где угодно.

– Вот именно, – произнес Игер-Райт из своего угла. – Однако появилась надежда найти их после того, как кто-то решил в нас пострелять.

Кэмпион закивал.

– Добрые люди среди власть имущих провели кое-какие поиски и пришли к заключению, что часть этих документов, регалий и всякого прочего могла попасть в руки некоего заинтересованного лица и это лицо будет держать их при себе, пока не придет время заключить сделку. Господа в Лондоне полагают, что тянуть больше нельзя. Им не терпится выманить владельца на свет, если он и впрямь существует. Наше эффектное путешествие в Аверну и неспешное возвращение через Европу – не что иное, как самореклама. Мы намеревались дождаться предложения о покупке и вцепиться в предложившего бульдожьей хваткой. Насколько мне известно, даже было принято решение восстановить при необходимости титул граф Понтисбрайт. Дело в том, что нашим нанимателям ничего не светит в Гаагском суде, если они не смогут предоставить доказательства. До сих пор никто не вышел на переговоры. Но кто-то попытался нас убить, и за нами тщательно следят с того момента, как мы покинули королевство, так что, похоже, мы потрудились не зря. Что беспокоит, так это задержка. Как ты уже можешь судить, дело весьма и весьма серьезное. Насколько я понимаю, вся Европа может вспыхнуть, если определенные силы сочтут, что за Аверну стоит повоевать. А уж предлог найти не проблема.

– Понятно. Вы видели стрелявшего?

– Мельком, – сказал Фаркьюсон. – Недругов было двое. Один с запоминающейся наружностью – волосы растут на лбу клином, доходящим чуть ли не до переносицы; это называется вдовий пик. Он следил за нами какое-то время, а в Бриндизи, когда мы садились в поезд, выстрелил. К сожалению, нас тотчас окружила толпа, и, хотя мы погнались за злоумышленниками, настичь их не удалось. С тех пор парня с вдовьим пиком мы не видели, но его сообщник, коротышка с крысиной мордочкой, страдающий хроническим насморком, здесь, в отеле, на одном этаже с нами.

– Неужели?! – взволнованно воскликнул Гаффи. – Это тот, чей номер обыскивали?

Его невинное замечание ошеломляюще подействовало на аудиторию. Игер-Райт взвился на ноги, а мистер Кэмпион перестал ходить по комнате и строго взглянул на Рэндалла.

– Флёри мне сказал, – поспешил объяснить Гаффи. – Именно поэтому он и захотел узнать, кто вы такие. Гость пожаловался ему, что один из вашей компании, некто У. Смит, рылся в его вещах. Разумеется, Флёри боялся дать ход жалобе, не убедившись в том, что вы не являетесь особами королевских кровей, путешествующими инкогнито. И вот еще что: перед самым обедом, когда я подъезжал к гостинице, я увидел человека, который вылезал из окна на вашем этаже. Это был которышка с крысиной мордочкой, и на нем был коричневый костюм.

– Он самый, – вымолвил Игер-Райт. – Должно быть, Лагг его вспугнул.

Мистер Кэмпион, внезапно помрачнев, обернулся к Игер-Райту.

– Тебя не затруднит разыскать Лагга? – сказал он. – Гаффи, У. Смитт – это старина Лагг; мы все здесь под другими именами. Интересно, что дуралей натворил в этот раз?

Через пять минут Игер-Райт вернулся; его глаза горели любопытством. Следом, хромая, задыхаясь и негодуя, вошел слуга и порученец мистера Кэмпиона Магерсфонтейн Лагг.

Это был мужчина огромного роста. Нижняя часть его широкого бледного лица пряталась под длинными черными усами, но у него были живые и умные глаза кокни, даром что он почти не расставался с напускной скорбью. То обстоятельство, что он когда-то был вором-взломщиком, но, по его собственному выражению, потерял форму, делало его ценным союзником Кэмпиона, которому он был предан. В уголовном мире для мистера Лагга не было тайн.

Сейчас на нем был роскошный черный костюм – как и полагается джентльмену, прислуживающему джентльмену. Но сидел этот наряд на огромной фигуре неловко, тем более что не было в этой фигуре ни малейшего подобострастия, которое надлежит изъявлять слугам. Он воинственно воззрился на хозяина.

– Нельзя даже вздремнуть после обеда, что ли? – прорычал он. – «Да, милорд», «нет, милорд» – и так без передышки. Мне это порядком надоело.

Кэмпион нетерпеливо отмахнулся от его жалоб.

– Сопливый Эвардс удрал из отеля через окно. А перед этим наябедничал администрации, что его номер обыскал типчик, очень похожий на тебя.

Мистер Лагг остался невозмутим.

– А я все гадаю, засек он меня или нет.

– Вот что, Лагг, это никуда не годится. Собирай-ка свои вещички и возвращайся на Боттл-стрит. – Мистер Кэмпион был скорее огорчен, чем рассержен.

– Манеры, значит? – зло процедил помощник. – Мне не нравится вот так разговаривать с вами перед вашими приятелями, но с чего бы нам чиниться и все такое, когда мы наедине? Может, вы и король, но не для меня. Ладно-ладно, уеду. Но вы пожалеете! Да, я заглянул в номер Сопливого, но не рылся в его чемоданах, зря наговариваете. Я тронул только его утреннюю почту. Кто угодно мог это сделать. Он в ванной был, а я тихонечко проскользнул и быстренько прочел письма – сразу после того, как он сам их прочел. И если хотите знать, там было кое-что интересное. Ключик ко всему нашему делу. Хотел показать его вам, как только застану одного. А что теперь? Нипочем не покажу! Я возвращаюсь в Лондон.

– Выброшенный, как изношенная перчатка, – с сарказмом произнес мистер Кэмпион. – Все играешь с огнем… Ладно, возвращайся – воля твоя.

Мистер Лагг смягчился, но сделал вид, что не услышал напутствия.

– Значит, смылся Сопливый? – спросил он. – Ничего удивительного. Я оставил на туалетном столике записку. Мол, узнаешь, каково это – заглянуть вовнутрь собственной башки, если еще раз увижу твое грязное рыльце. Само собой, записка анонимная, но раз уж он меня засек, можно понять, почему он сорвался в такой спешке.

– Так что там насчет ключа? – спросил Кэмпион.

Сделав жест капитуляции, мистер Лагг снял пиджак, расстегнул жилет и достал из внутреннего кармана скомканный лист бумаги.

– Вот, держите, – сказал он. – Вы деретесь по-вашему, по-джентльменски. Говорите «пардон» и «боюсь, я вынужден вас побеспокоить». А нормальный человек, когда нужно победить в драке, просто берет и делает это, как Господь велит, то есть самыми естественными и грязными способами. И ежели вам претит читать чужие письма, это я верну на место.