Читать книгу Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс - Страница 14

Джо резко оглянулся, как будто опасность была повсюду. А потом сквозь зубы сказал девочке:

– Нет. Всё остальное – это лишь догадки и безосновательные предположения. Нам нужны факты. И убежище. И ты права: давай сначала переоденем Кафи.

После этого мама и миссис Густано настояли, чтобы все вернулись в ресторан доедать. Джо отправился с ними, сказав, что его детям тоже пора обедать. Он торопливо представил своих дочерей – одиннадцатилетнюю Кону и Кафи, которой через неделю исполнялся год.

Однажды, пару лет назад, Чез поехал вместе с приятелем на корпоративный пикник к его родителям. Взрослые старались развлекать детей: «Кому ещё попкорна? А сейчас будет эстафета!» А в промежутках они говорили про падающие акции и неудавшуюся карьеру, и никто по-настоящему не веселился.

Мама, миссис Густано и Джо вели себя точь-в-точь как взрослые на том пикнике. Когда они вернулись в ресторан, Чез подсел к маме – он хотел спросить: «Что происходит? Разве вы с Джо не можете поговорить с глазу на глаз, когда он купит подгузники и вернётся? Ну, или… ты, Джо и я?» Но мама деловито делила рыбные палочки, куриные крылышки и другую еду, чтобы хватило Коне, и одновременно сообщила миссис Густано:

– Да, я попросила принести ещё кетчупа…

Оба Финна развлекали собравшихся, выгрызая из рыбных палочек разные фигурки, и, казалось, никого не смущало, что динозавр почти не отличался от космического корабля. А малышка Кафи всех насмешила, когда в наступившей тишине вдруг воскликнула: «Хосю есё!»

В большой компании Чез часто терялся – а за столом теперь собралась целая толпа. Ему хотелось шёпотом спросить у Эммы, что она думает по поводу монетки, которая выпала из деревянного ангела, но Эмма сидела на другом конце стола и они не могли пообщаться незаметно. Чезу не удавалось даже перехватить взгляд сестры, потому что та смотрела в пространство.

Так прошёл весь ужин. Взрослые решили, что Густано, Джо и его дочери переночуют вместе с Грейстоунами у госпожи Моралес. Если разместить детей вместе с родителями, там хватит места для всех. А дома у госпожи Моралес началась такая возня со спальниками, подушками и матрасами, что Чез не сумел даже переброситься словом с Натали.

«Потом, когда младшие заснут, – подумал он. – Потом…» Он представил себе серьёзное совещание старших с участием его и Натали – ну, может быть, ещё и Рокки позовут. Настанет минута, когда взрослые, перестав обсуждать рыбные палочки и кетчуп, скажут Чезу, Натали и Рокки: «Вы имеете право всё знать».

Когда они улеглись, мама наконец кое-что шепнула Чезу – правда, никаких тайн она ему не открыла, а всего лишь попросила:

– Пожалуйста, проследи, чтобы Эмма и Финн легли спать, а не бродили по дому. Нам всем нужно отдохнуть, если мы хотим пережить завтрашний день.

Чез даже не успел рассказать маме про монетку, потому что госпожа Моралес вызвала её в коридор и что-то спросила про бабушку Натали, которая всё ещё лежала в больнице.

«Только на самом деле это бабушка не нашей Натали. Это бабушка Натали из другого мира».

Эмма, засыпая, ощупывала монетку, которую ей отдал Чез, и о чём-то рассуждала сама с собой. Финн шёпотом допытывался у брата, насколько он похож с Финном Густано: на пятьдесят процентов? больше? меньше? Когда оба замолчали, Чез ещё немного подождал, чтобы убедиться, что Эмма и Финн дышат медленно и ровно, как положено во сне.

Сколько нужно ждать, прежде чем отправиться на поиски мамы? Или она сама за ним придёт?

Очевидно, Чез на некоторое время задремал – потому что внезапно он очнулся. Ему показалось – или по коридору кто-то тихонько шёл на цыпочках? И в комнате раздавалось чьё-то чужое дыхание?

Чез сел и прислушался. Стояла тишина. Возможно, звуки ему померещились. Электронные часы на тумбочке показывали полночь. И мамина кровать по-прежнему была пуста.

Значит, мама ещё не вернулась, и это не она кралась по коридору.

– Эмма? – прошептал Финн, глядя на лежащие рядом с ним спальники.

Но Эмма и Финн лежали неподвижно; никто из них даже не шевельнулся.

Чез вздохнул и выбрался из спальника. Он вышел в коридор и немного помедлил, остановившись у двери Натали. Ему хотелось поговорить с ней. Потом он вспомнил, что свою комнату Натали уступила Густано. Чез не знал, где она спит.

Он направился к лестнице. В чужом доме было трудно ориентироваться: а вдруг под ногой скрипнет ступенька? Поэтому Чез поднимался очень медленно, останавливаясь на каждой ступеньке и прислушиваясь. Всюду было тихо и темно. Он даже не знал, то ли это ночь безлунная, то ли госпожа Моралес чем-то занавесила окна, чтобы снаружи не пробивалось ни единого лучика света.

На полпути босая нога Чеза на что-то наткнулась.

Нет, на кого-то.

Это оказалась… Чья-то рука?

Чез хотел спросить: «Кто здесь?» – но едва успел прошептать «кто», когда ему зажали рот и прошипели на ухо:

– Не шуми!

«Это девочка, – понял Чез. – Но не Эмма, не другая Эмма и не Натали».

Кона, дочь Джо.

Чез отвел её руку от своего рта и шёпотом спросил:

– Что ты делаешь на лестнице посреди ночи? – Потом он вспомнил, что чуть не наступил ей на руку, и поправился: – Зачем ты сидишь на лестнице? Ты что, устроила засаду?

Кона потянула Чеза за руку, вынуждая сесть.

– Не хочу, чтобы нас увидели, – прошептала она. – Ну, садись. Составь мне компанию. Давай караулить вместе.

– Караулить? – удивился Чез. – Ты шутишь? Я ничего не вижу!

Кона что-то нацепила ему на голову. Темнота вокруг стала зеленоватой и зловеще засветилась. Теперь Чез различал очертания мебели в гостиной. Запрокинув голову, он увидел на потолке люстру. Потом посмотрел на Кону, у которой глаза и лоб были закрыты чем-то вроде маски.

– А, очки ночного видения, – сказал Чез. – Ты… как это называется… снова охраняешь периметр? Папа попросил тебя покараулить?

– Никто меня не просил, – буркнула Кона.

Чез растерялся. И дело было не только в том, что он сидел в темноте рядом с девочкой, с которой буквально только что познакомился. Он вообще плохо умел общаться с девочками. Чезу понадобилось дважды побывать в другом мире и спасти общим счётом семь человек – или даже восемь, – чтобы перестать стесняться Натали. К тому же она ему нравилась, и он уже хорошо её знал.

А Кона представляла для него загадку.

– Ты Чез, да? – шёпотом спросила Кона. – Не Рокки? Ты старший Грейстоун?

– Э-э, ну да, – кивнул Чез.

Наверное, у Коны очки были похуже. Как можно перепутать Чеза и Рокки?! Один – длинный, худой и неуклюжий, а другой – невысокий и мускулистый. Рокки одним своим видом давал понять, что собьёт с ног любого, кто встанет у него на пути.

А Чез был похож на человека, который легко падает.

Но Кона впервые увидела Грейстоунов и Густано только сегодня вечером. Ей позволительно ошибиться.

– Ну и как тебя дразнят? – спросила она.

– Дразнят? – переспросил Чез.

Кона слегка толкнула его плечом:

– Ну, как переделывают твоё имя. В садике один мальчик прозвал меня Кончик. Это ещё ничего. А в четвёртом классе одна мерзкая компания пыталась прилепить мне кличку Конюх, но у них не получилось. Поэтому мне интересно, какие трудности переживают другие люди. Это нас как бы объединяет. Мы можем сообща бороться с глупцами.

– А, понятно, – сказал Чез. – Лично я не стал бы звать тебя Конюхом. И другим бы не позволил. Наверное, мне повезло. Меня никто не дразнит из-за имени. – Чез хотел сказать, что другие ребята чаще его игнорируют, чем дразнят, но побоялся показаться жалким. В общем, он и не возражал, что его игнорируют.

Кона вдруг замерла.

– На, – сказала она, – слушай. – Она что-то прижала к его уху. Наушник.

И Чез услышал голос Джо:

– Надо наконец разобраться!

– Ты шпионишь за своим папой! – прошептал Чез. – Подслушиваешь! Нет… ты шпионишь за всеми взрослыми! – Он добавил это, потому что в наушнике раздался мамин голос:

– Джо, мы разберёмся. Возможно, мы уже располагаем всеми фактами, и теперь просто нужно подумать.

Или это сказала миссис Густано? Странно, но Чез не мог отличить голос мамы от голоса миссис Густано.

– Они зашли вон туда, – шепнула Кона, указывая на звуконепроницаемый кабинет госпожи Моралес. – Взрослые и одна девочка, дочка госпожи Моралес: как её – Натали?

Весь вечер Чез представлял себе, как они будут совещаться вместе, без младших, пытаясь разгадать загадки другого мира. Очевидно, именно такое совещание теперь и происходило в кабинете госпожи Моралес – но без Чеза.

Тринадцатилетнюю Натали взрослые допустили в свой круг. А Чеза поставили в один ряд с годовалой Кафи и восьмилетним Финном. Да, ещё и с десятилетней Эммой, одиннадцатилетней Коной и двенадцатилетним Рокки… но тем не менее. Они не имели права разделять его и Натали на маленьких и взрослых!

Чез редко злился, но теперь он был в ярости. Он злился не только на взрослых, но и на Натали. Почему она не вступилась за него?! Почему не сказала, что он тоже имеет право всё знать?!

Чез услышал в наушнике голос Натали:

– Я уже рассказывала, как чувствовала себя в другом мире. Если вам мало – спросите у Чеза, Эммы и Финна. – Натали всё-таки вступилась за него. И за Эмму с Финном.

Гнев Чеза погас так неожиданно, что у него подогнулись ноги, и он едва удержался, чтобы не упасть с лестницы.

– Я постучусь, – сказал он Коне. – Ты и я… Мы оба должны быть там. Мне есть что сказать им, а ты… ты…

Кона положила руку ему на плечо:

– Подожди. Ты не слышал, что они говорили раньше, про то… – Она замолчала, потому что послышался голос Джо:

– Мы не можем сказать детям, что их выбрали мишенью, пока не поймём, как их защитить.

– Мы бы даже тебя не пустили, Натали, если бы ты не пробилась силой, – с горечью подхватила госпожа Моралес.

Значит, Натали сделала именно то, что собирался сделать Чез. Но вместо того чтобы вскочить и ворваться в кабинет, Чез повернулся к Коне и тихо спросил:

– Выбрали мишенью?

Кона предостерегающе покачала головой.

Тут заговорила мама:

– Мы знаем, что детей Густано украли потому, что похитители хотели загнать меня в ловушку. Они думали, что это мои дети. Может быть, «научные эксперименты», о которых ты говоришь, – просто случайное совпадение. Может быть, никакого глубокого смысла тут нет.

– Наши разведчики утверждают, что всё было совершенно ясно, – возразил Джо. – Похитители хотели знать, как реагируют дети Густано на контроль над их сознанием – так же, как дети из того, другого, мира, или иначе? Если они за это взялись… если запахи подействовали на детей Густано, значит, этот мир перестал быть безопасным местом. Для наших детей и для нас.

Тот мир, этот мир… Чез совсем запутался. Он снова наклонился к Коне:

– А ты сама откуда взялась? Ты дочь Джо, а значит…

– Между прочим, у таких, как я, не стоит спрашивать «Откуда ты взялась?», – сказала Кона. – Папа у меня темнокожий, а мама филиппинка, так что…

– Нет-нет, – перебил Чез. – Извини. – Он испугался, что его вопрос мог показаться бестактным. – Я не имел в виду…

Кона похлопала его по коленке:

– Я тебя прощаю. Расслабься. Забавная штука – я всю жизнь знала, что мои родители принадлежат к разным народам. Но только сегодня обнаружила, что они принадлежат и к двум разным мирам. Мой папа оттуда, а мама отсюда. А я кто?

– Ты это ты, – слабым голосом отозвался Чез.

Он почувствовал слабую зависть. С тех самых пор как он выяснил, что его семья происходит из другого мира – и что тот мир ужасен, – Чезу страшно хотелось, чтобы кто-нибудь сказал: «Ой, извините, это ошибка, на самом деле всё наоборот, Грейстоуны происходят из хорошего мира, а Густано из плохого».

А Кона, если хотела, могла сосредоточиться только на том, что досталось ей с хорошей стороны, и не думать о плохом. Но она сидела в чужом доме посреди ночи, в специальных очках, и подслушивала разговор своего папы и других взрослых, которые заперлись в звуконепроницаемой комнате и обсуждали другой мир.

Кона не могла не думать о том, что связывало её с другим миром. Как и Чез.

– Да нет, – сказала Кона. – Я похожа и на маму, и на папу. Я, как и папа, люблю электронику, и у меня есть спортивные способности, как у мамы. Что досталось мне от обоих миров? А тебе что досталось от того, другого, мира?

«Страх, – подумал Чез. – Скорбь и горе, потому что другой мир уничтожил моего папу. Вся моя жизнь окутана тайнами. Тайнами, которые я не понимаю». Но с его губ сорвалось совсем другое слово:

– Ответственность.

– Что? – переспросила Кона.

– У меня есть долг, – сказал Чез. Слова хлынули потоком. Чез заговорил так быстро, что даже болтушка Эмма с ним бы не сравнилась. – Цель. Смысл жизни. Мой брат, сестра и я… и наша мама… мы все хотим навести порядок в том мире. Натали и её мама нас поддерживают. Мы всё исправим.

Кона повернулась и взглянула на него. Сквозь очки она казалась зелёной.

– Значит, у меня тоже есть долг, – сказала она.