Читать книгу Всего дороже. Вилла Д’Эсте (сборник) - Маргарет Пембертон - Страница 5

Нефи и Джосая очень обрадовались, что майор изменил свои планы. А их жены не скрывали облегчения от того, что с ними будет опытный солдат. Сестра Филдинг осталась равнодушной к новости: она верила, что они обязательно дойдут до Обетованной земли, с майором или без майора. Сестра Шалстер, закутанная в шаль, высунула голову из задка фургона Спенсеров и крикнула:

– Майор, а как же дамы в Сент-Луисе?

Сюзанна ткнула ее в бок, чтобы она вела себя прилично. Трудно назвать нескромной женщину восьмидесяти четырех лет, но иногда сестра Спенсер не находила другого определения для престарелой спутницы.

Дарт усмехнулся, глядя на морщинистое лицо сестры Шалстер.

– Дамам придется научиться терпению.

– Проказник! – заявила сестра Шалстер, за что ее поспешно втянули внутрь фургона без всякого почтения к ее возрасту, чтобы, не дай Бог, она не успела наговорить еще каких-нибудь неподобающих вещей. Полли сделала вид, что ничего не слышала. А когда майор ускакал в начало их каравана и повел их в Ричардсон-Пойнт, она смотрела только вперед, на дорогу, и ни в коем случае не на его широкую прямую спину.

Почему он передумал? Почему возвращается обратно? Полли не знала. Уж конечно, не из одной только доброты. Суровое лицо майора не походило на лицо человека, способного на такие жесты самопожертвования.

Майор повернулся в седле и посмотрел прямо на Полли. Она вздернула подбородок, глядя только вперед, и с ненужной силой хлестнула поводьями лошадей. Ее щеки вспыхнули, и она с досадой поняла, что это вовсе не от мороза, а от дерзости майора.

Колонну возглавлял фургон Нефи, за ним ехала сестра Лайман, за ней – Спенсеры. Полли, как и в предыдущий день, ехала последней. Снег не прекращался, но небо посветлело, и Нефи уверенно заявил, что во второй половине дня они наконец будут избавлены от колючих хлопьев, которые бьют в лица, слепят глаза и мешают различить дорогу. В середине дня по настоянию майора они сделали привал и развели костер. Как только пламя занялось, Люси и Сюзанна поспешили к костру с кастрюлями и провизией.

– Но нам же надо спешить? – озабоченно спросил Нефи.

– Чтобы пережить этот путь, женщинам и детям нужна горячая еда. Один час, потраченный на питание и отдых, стоит двух часов пути.

Нефи кивнул, понимая, что майор прав: он из той породы людей, которые всегда бывают правы.

– Как брат Марриот? – спросил Нефи у Люси, наполнявшей глиняные грелки горячей водой.

– Лучше. – Напряжение последних дней наложило отпечаток на ее лицо. – Лихорадка прошла, но он все еще очень слаб.

Полли налила в кружку ячменный отвар и положила на тарелку дымящиеся бобы с беконом, собираясь отнести все это больному. Снег лежал глубокий, но обе ее руки были заняты, и она не могла приподнять верхние юбки. Майор Ричардс не произнес ни слова, он просто взял у нее тарелку и пошел рядом. Сердце Полли забилось чаще. На протяжении этого утра она не раз чувствовала, что майор смотрит на нее. Он задерживал на ней взгляд так часто, что это не давало ей покоя. Она не смотрела на него в ответ – не смела. Полли не привыкла скрывать свои чувства и в эту минуту была в смятении. Майор Ричардс обращался с ней неуважительно, она совершенно справедливо негодовала по этому поводу. Он над ней смеялся и этим так ее рассердил, что она до сих пор на него злилась. Полли уже решила, что он не джентльмен и она не будет иметь с ним ничего общего. Однако она постоянно ощущала его присутствие. Был ли он во главе колонны, брал ли поводья у брата Коули, отправлялся ли на разведку, как бы далеко или близко он ни находился, как бы ни была сильна ее решимость не смотреть в его сторону, она с болезненной остротой сознавала, где он и что делает.

Воспоминание о том, как его губы касались ее губ, и о том, какие чувства пробудил в ней его поцелуй, было невозможно стереть из памяти. Ей хотелось обвить руками его шею, прижаться к нему крепко-крепко, и твердить себе, что это не так, было бесполезно. Сейчас, когда он шел рядом с ней, ей становилось все труднее сохранять в себе гнев и негодование.

– Днем я сяду править вашей упряжкой, – сказал майор. – Вы, должно быть, совсем обессилели.

Они стояли перед лесенкой фургона. Полли впервые позволила себе посмотреть майору в лицо. Она прочла в его глазах участие и отметила, что он выглядит еще привлекательнее, когда его губы не сжаты в гневе. Майор передал Полли тарелку, невольно коснувшись ее рукой, и она затрепетала. Куда подевался ее гнев и негодование? Она вспомнила о дамах из Сент-Луиса и о том, как пренебрежительно он о них отзывался. Наверняка он считает, что и ей можно изменять с такой же легкостью. Или он рассчитывает на то, что возьмет на один час поводья из ее рук и она преисполнится благодарности – позволит ему всякие вольности.

В ее глазах вспыхнул огонь.

– Майор, я не обессилела! Мне не нужна помощь, тем более от вас!

Улыбка, тронувшая было его губы, исчезла. На смену участию пришло нарочитое равнодушие. Он лишь пожал плечами и вернулся к костру. Забираясь в фургон, Полли чуть не расплакалась. Он больше не предложит помощь, и хотя она сама этого добилась, ее охватило всепоглощающее разочарование. Было бы приятно сидеть на козлах рядом с ним и разговаривать, как они разговаривали прошлой ночью, снова чувствуя странную связь, взаимопонимание, возникшие между ними тогда, хоть и ненадолго.

Полли попыталась представить, какие они, неизвестные ей женщины из Сент-Луиса. Можно не сомневаться, что они напудренные и накрашенные, уверенные в себе и искушенные в любви. Пудрой и румянами она не интересовалась, но завидовала незнакомым городским девушкам в их уверенности и знанию мира.

Гордость не позволила Полли вернуться к теплу огня. Она осталась с Томом, а когда вернулась Люси с горячими грелками, помогла их обернуть фланелью и разложить в нужном порядке вокруг ослабевшего больного.

– Бог знал нашу нужду и прислал нам майора, – сказал Том, закончив есть, и с удовольствием лег обратно под одеяло.

– Да-да, – горячо согласилась Люси.

Полли подумала, что бы они сказали, если бы она рассказала им об истинной сущности майора, о том, как он ее насильно поцеловал, и о женщинах в Сент-Луисе.

Фургон Нефи, поскрипывая, отъехал от места их привала и выехал на тропу. Полли снова села на место возницы. Она не понимала, почему никого из мормонов, казалось, не оскорбляло, когда майор порой сквернословил. Потому что он солдат, а солдатам такие вещи прощаются? Или потому что он их всех очаровал так же, как чуть было не очаровал ее?

Полли еще не встречала человека, который бы мог употребить имя Господа всуе и не вызвать гнев Нефи Спенсера. Однако Нефи часами разговаривал с майором Ричардсом и ни разу не сделал ему замечания. Один только Джаред остался невосприимчив к странному обаянию майора и не смирился с его командным тоном. Джаред… Полли решила, что нужно думать о Джареде. Джаред ее любит и уважает, он бы никогда не стал искать развлечений в таком грешном городе, как Сент-Луис.

Нефи был прав: снег пошел слабее, и вскоре на капюшон Полли стали падать только отдельные редкие снежинки. Мормоны принялись петь гимны. Впереди Полли майор с прямой спиной ехал рядом с фургоном и разговаривал с Лидией Лайман. После нескольких минут разговора он перекинул ногу через седло, перебрался с коня на сиденье кучера и сел рядом с Лидией. Конь продолжал скакать рядом вровень с фургоном.

Полли почувствовала легкую дурноту. Невозможно, чтобы майор собирался соблазнить седовласую, острую на язык старую деву, однако он и ей дал отдохнуть от управления упряжкой. У Полли закралась мысль, что она неправильно оценила майора Ричардса, однако эта мысль была тут же отброшена, потому что думать так было слишком больно. Каковы бы ни были намерения майора в отношении Лидии Лайман, когда дело касалось ее самой, все было по-другому, и она поступила совершенно правильно, отказавшись от его помощи. Но от этого было не легче: у нее болели руки, холод пробирал сквозь накидку и платье так, как будто их и не было. Будь майор рядом с ней, она могла бы согреть руки в перчатках о глиняную грелку.

Полли заморгала, чтобы не заплакать. Пусть отдыхом наслаждается Лидия Лайман. Ей все равно. Скоро вернется Джаред, и они поженятся – стоит ей только захотеть.

Из фургона впереди донесся женский смех. Полли поджала губы. Что же он за человек, если флиртует со старой девой Лидией Лайман?

Позже майор снова сел в седло и поскакал по тропе вперед. Вернувшись, он предложил такую же помощь Коули. Увечный Джосая с благодарностью уступил поводья крепкому майору. Полли демонстративно расправила усталые плечи. У майора не могло быть никаких тайных мотивов дать Джосае отдохнуть. Возможно, она была не права. Она вспомнила, как резко, некрасиво отвергла его помощь и как его улыбка – нечастая гостья на его лице – мгновенно исчезла. Почему-то Полли почувствовала себя несчастной. И еще несчастнее, когда они встали лагерем на ночь и майор ни разу даже мельком не взглянул в ее сторону. Когда все дела были закончены, тарелки вымыты и убраны, Полли села на бочку с пшеницей у костра так близко, как только можно было сесть, не рискуя поджечь платье.

Нефи играл на скрипке, дети танцевали, Джосая с женой тоже танцевали, несмотря на неудобство, которое причиняла его сломанная рука. Майор танцевал с Лидией Лайман. Потом Джосая танцевал с Сюзанной. Сестра Шалстер снова призвала майора, и на этот раз он без всякого смущения повел ее в польке вокруг костра, громко хохоча над ее рискованными замечаниями. Неразговорчивого, устрашающего вида майора было не узнать, но в таком обличье он волновал Полли еще сильнее. Только с ней он держался холодно, равнодушно. С Лидией Лайман он обсуждал добродетели президента Соединенных Штатов Джеймса К. Полка и достоинства демократов по сравнению с вигами. Полли в этом не разбиралась и чувствовала себя невеждой и была только рада, что они разговаривают вдвоем. Лидия Лайман была синим чулком, в Наву это никогда не считалось ее достоинством. Полли не могла представить себе другого мужчину, который вот так сидел бы и разговаривал с ней, выслушивал ее ответы с искренним интересом и уважением. Это казалось еще более удивительным, учитывая, что майор был несомненно красив и ему никогда в жизни не приходилось стараться, чтобы привлечь внимание дамы.

С Джосаей Коули майор вел разговор о войнах, вспыхивающих между разными племенами индейцев. Полли подслушала, как майор говорил, что сиу и дакота грозились стереть с лица земли своих врагов, пауни. Она слышала, как он упоминал команчей, киова и шайеннов в Небраске. Говорил он и о том, что место, выбранное Бригемом Янгом для полупостоянного лагеря, находится в глубине индейской территории. Он терпеливо и с неподдельным интересом слушал воспоминания сестры Шалстер об ее юности. Сестру Филдинг он чуть ли не на руках отнес в ее фургон, когда ее сморила усталость. Когда Нефи стал рассказывать ему о видении Джозефа Смита, он выслушал молча, воздерживаясь от комментариев. Он одной рукой достал из сугроба Серену Спенсер и добрых полчаса составлял компанию выздоравливающему Тому Марриоту. Одну только Полли он игнорировал.

У нее болели щеки, она не мигая смотрела на огонь. Полли никогда не умела врать ни себе, ни другим, и сейчас ей пришлось посмотреть в глаза неприятной правде: майор привлекает ее гораздо больше, чем Джаред. Она пыталась думать о Джареде, об их планах пожениться, но эти мысли не смогли вытеснить из ее сознания мыслей о майоре. Поцелуи Джареда никогда не возбуждали ее, как поцелуи майора. Присутствие Джареда никогда не обостряло ее ощущения так, как само присутствие майора. Даже сейчас, когда он так явно ее игнорировал, от одного только звука его низкого бархатного голоса она ощущала покалывание вдоль позвоночника. Его смех, его небрежная самоуверенность притягивали ее как магнит. Раньше она мечтала встретить мужчину, которого бы любила глубоко и страстно, и теперь она его нашла. Но Полли не знала, что делать. Она резко отвергла его, а майор не деревенский мальчишка, которому она могла бы прошептать извинения и которым могла бы вертеть как угодно. Он зрелый мужчина, ему лет двадцать семь – двадцать восемь, а может, и все тридцать. Она не представляла, как подойти к этому мужественному, красивому, многоопытному мужчине и сказать, что она сожалеет о своей грубости. Теперь-то Полли понимала, почему она так бурно отреагировала на упоминание о женщинах в Сент-Луисе: она ревновала.

Майор появился из фургона Марриотов и направился обратно к маленькому кружку вокруг костра. Полли спросила:

– Майор, сколько дней пути до Ричардсон-Пойнта?

От волнения ее сердце бешено колотилось, она надеялась, что этим простым вопросом сможет восстановить контакт с майором. Он бросил на нее равнодушный взгляд.

– Три или четыре.

У нее пересохло во рту, горло сжалось.

– А сколько миль нам еще ехать?

– Около тридцати, – отрывисто бросил он, потом встал, кивнул Нефи и зашагал прочь, в темноту.

Полли различила еле слышный звук открываемой фляги.

– От реки Шугар до Ричардсон-Пойнта пятьдесят пять миль, – сказал Джосая Коули, но Полли это больше не интересовало. – Вчера и сегодня, несмотря на сильный снег, мы делали по десять миль. Если мы и дальше будем двигаться с такой скоростью, через три дня прибудем на место.

Три дня, и он их оставит. Поскачет ли он в Сент-Луис, или у него другие планы? Полли жалела, что не знает. Она бы хотела, чтобы ей хватило уверенности отойти от костра и пойти в темноту за майором Ричардсом. Она бы попросила у него прощения и сказала бы, что согласна, чтобы он немного посидел на козлах вместо нее, но она не могла. И не только из-за разговоров, которые такой поступок вызвал бы среди ее спутников, – она была уверена, что, сделай она так, майор просто пожмет плечами и уйдет, и это будет ужасно унизительно, а ее поступок будет выглядеть глупым и ребяческим.

Полли подставила ноги к самому огню, подошвы ботинок чуть ли не лизали языки пламени, но она все равно дрожала. Если бы была жива ее мать… Она бы с ней поговорила, и мать бы ее поняла. Полли чувствовала себя ужасно одинокой, как уже не раз бывало раньше.

Дарт подавил в себе гнев. Полли Керкем не отличалась от других женщин, и он был дураком, что клюнул, хоть и ненадолго, на ее обманчивую невинность. Ему хорошо была знакома грубость, с какой она отвергла его предложение править за нее лошадьми. Как он усвоил на собственном горьком опыте, дамы не приветствуют близкий физический контакт с джентльменом такого происхождения, как он. Они ищут его общества только под покровом темноты.

Он мрачно улыбнулся.

Полли Керкем только что попыталась его умиротворить. Два дня трудного путешествия, и ее строгие моральные правила смягчились: она уже готова была с удовольствием тайком уединиться с ним в темноте, когда остальные уснут.

Дарт отвинтил крышку фляги и сделал большой глоток отличного бурбона. Ее ждет разочарование. Ни одна женщина, которая стыдится быть замеченной рядом с ним днем, не будет наслаждаться его обществом ночью. Зря он ее поцеловал. До этого он видел в ней не более чем смазливого ребенка, но тот поцелуй заставил его в корне изменить мнение. Желание было Дарту хорошо знакомо, однако ее мягкие чувственные губы пробудили в нем нечто более глубокое. Нечто, что, как он думал, давно умерло и похоронено навсегда. Может быть, его так непреодолимо влекло к ней потому, что она тоже осталась без родителей и была одинока?

Дарт завинтил крышку фляжки и убрал ее в карман. Он почувствовал ее одиночество и откликнулся на него. А еще он отреагировал на светло-золотистые волосы, голубые глаза и тонкую талию.

Дарт невесело рассмеялся над самим собой. В первую ночь он долго лежал без сна, сверх всякой меры взбудораженный их встречей. И из-за кого? Из-за маленькой мисс, задирающей нос, из-за особы, которая при свете дня смотрит на него как на муху.

Ночь была пронизывающе ледяной. Дарт дождался, пока стихнут последние пожелания спокойной ночи, и только тогда вернулся. Полли слышала его тихие шаги, лежа рядом с Люси в фургоне Марриотов. Она не стала приподнимать уголок тента и выглядывать – не хотела чтобы майор ее заметил. К тому же ей и не нужно было смотреть – она и так знала, что увидит: он будет сидеть на бочке с пшеницей, чуть расставив ноги в высоких сапогах, на плечах – армейский плащ, руки покоятся на коленях. Он будет смотреть на огонь, как она до этого, и думать о своем – и она даже близко не может себе представить какие они, его мысли. Точно Полли знала только одно: даже если майор Ричардс никогда больше не захочет с ней разговаривать, она не выйдет за Джареда, она не выйдет замуж до тех пор, пока не встретит мужчину, который будет действовать на нее так же сильно, как тот, что сидит сейчас всего в нескольких ярдах от нее.

Послышался шорох ветки – это майор подбросил хвороста в костер. Полли не знала, когда он спит. Эти его долгие ночные бдения – ради их безопасности. Наконец Полли сморила усталость после целого дня на козлах, но даже когда она засыпала, мысли ее были полны майором, и она все еще пыталась разгадать истинную природу этого мужчины.

Утро было ясным и морозным, на блеклом голубом небе ничто не предвещало снег. Полли приготовила завтрак и накормила скотину. Из задней части фургона ей был слышен шумный плеск воды – это майор Ричардс умывался с утра. Полли старалась не думать о его гибком мускулистом теле, которому и мороз не страшен. Она поспешила к фургону Коули и осмотрела руку Джосаи.

– Майор сказал, ты прекрасно наложила шину, – удовлетворенно сообщил Джосая, у которого от ясного дня заметно поднялось настроение.

– Майор? – переспросила Полли, голос прозвучал неожиданно резко.

– Ну да. Он думал, что за это надо хвалить сестру Лайман, но я быстро исправил его ошибку. Я ему сказал, что Полли Керкем может и больного однодневного цыпленка вылечить, и ампутацию сделать. Я рассказал ему про тот случай в Наву, когда старый Эйб Уисли потерял ногу…

– Готовы двигаться? – крикнул Нефи.

Полли поспешно выбралась из фургона Коули и, придерживая юбки, побежала к своему. Майор был уже одет и сидел в седле: выглядел он безупречно, как на параде. Он посмотрел бесстрастным взглядом на Полли – та садилась на место возницы, и дал сигнал выступать. Полли стало ясно, что с таким же успехом она могла бы и не существовать вовсе.

После часа ровной езды маленький Джейми Спенсер выпрыгнул из своего фургона и забрался на козлы рядом с Полли.

– Впереди есть маленький городок, примерно в трех милях к востоку от нашей дороги. Майор сказал, что надо остановиться закупить там свежие продукты. Он говорит, потом у нас не будет такой возможности.

Полли обрадовалась, что в перспективе их ждет хоть какое-то разнообразие. С самого утра – когда майор бросил на нее небрежный взгляд – она впала в уныние, что было ей несвойственно. Если бы она прогулялась три мили по плотному снегу, это помогло бы ей привести мысли в порядок. Пребывание в их маленьком караване из четырех фургонов все больше действовало на нее угнетающе, ей нужно было какое-то время побыть одной. Она хотела снова обрести способность думать.

– Мы с Джосаей пойдем в Коррингтон за припасами, – сказал Нефи, шагая мимо фургона Лидии Лайман к фургону Полли. – Чтобы не привлекать к нашему каравану лишнего внимания, в город поедет только один фургон.

Нефи мог не объяснять дальше. Мормоны достаточно натерпелись преследований и знали, что могут наткнуться на враждебность в самых неожиданных местах. И Нефи не хотел рисковать их маленьким отрядом. Полли с острым разочарованием смотрела, как Нефи и Джосая уезжают в фургоне Спенсеров. Майор Ричардс, сняв плащ, занимался починкой колеса фургона Лидии Лайман. Когда он работал, темно-синяя ткань его мундира туго натягивалась на спине. Он напрягся, приподнимая фургон, чтобы снять колесо, и Полли увидела, как под тканью проступают рельефные мускулы. Она отвернулась и занялась делом: стала расчищать снег на пятачке земли, чтобы развести костер. Сделав это, Полли пошла к фургону Коули за сухим хворостом. К тому времени майор снял и мундир, белая рубашка на нем была расстегнула, грудь блестела от пота, несмотря на холод. Полли охватили незнакомые ощущения, которые вспыхивали в ней каждый раз, когда она видела майора Ричардса или оказывалась с ним рядом. Она покраснела и поспешно отвела взгляд.

Она не знала точно, когда вернутся Нефи и Джосая и они продолжат путь. До тех пор было совершенно невозможно избежать присутствия майора. Вполне естественно, что все в конце концов потянулись к костру. Полли было довольно трудно спрятаться от его глаз в темноте, а днем это было бы совершенно невозможно. Она решительно направилась к своему фургону и сказала Люси:

– Я собираюсь пойти в Коррингтон.

– Девочка, в этом нет нужды, – возразила Люси. – Ты мало что можешь принести в руках, а Нефи с Коули поехали в фургоне.

– Я все равно пойду.

Люси вздохнула. Нечасто в голосе Полли слышалось упрямство, но когда такое случалось, спорить было бесполезно.

– Тогда возьми лошадь.

Полли покачала головой:

– Нет. Я хочу пройтись пешком, и три мили – это немного.

Люси слишком устала, чтобы спорить. К тому же ей нужно было ухаживать за Томом, а Полли была способна сама о себе позаботиться.

Полли понимала, что не стоило никому сообщать о своем решении. Майор все еще занимался колесом фургона Лидии Лайман, дети Спенсеров играли, Сюзанна и Элиза отдыхали, наслаждаясь теплом костра. Она поплотнее запахнула на себе плащ и пошла быстрым шагом, ориентируясь на след фургона, в котором уехали Нефи и Джосая.

Пешая прогулка всегда помогала Полли прояснить мысли. Так было и сейчас, и когда в поле зрения появились первые дома, у нее исчезли последние сомнения, растерянность прошла. Она поняла, что влюбилась в мужчину, о котором ничего не знает и с которым обменялась лишь десятком слов. Она влюбилась в майора Ричардса.

Коррингтон оказался таким маленьким, что его с трудом можно было назвать городком. Он включал в себя одну широкую главную улицу, салун, бакалейную лавку и несколько убогих деревянных построек. Полли нахмурилась. Фургона Спенсеров нигде не было видно. У дверей бакалейной лавки снег был примят и виднелись отпечатки ног, как если бы недавно там собиралась небольшая толпа. У Полли неприятно засосало под ложечкой. На улице не было ни одного человека, погода стояла слишком холодная, чтобы мужчины с кружками пива слонялись у входа в салун. Она почему-то решила, что Нефи и Джосая вернутся тем же путем, каким приехали, и она не может с ними разминуться. Но если они выехали из Коррингтона по другой дороге, то сейчас могли быть уже на полпути к лагерю. К тому времени, когда она вернется, все ее хватятся и будут возмущены, не говоря уже о майоре.

С неприятным предчувствием Полли поднялась и вошла в бакалейную лавку. На стуле сидел седеющий мужчина с сигарой во рту, откинувшись назад вместе со стулом. Когда Полли вошла, он даже не пошевелился, чтобы встать, но прищурился и окинул ее взглядом с головы до ног, как будто пытался сквозь одежду оценить ее фигуру.

– Вы недавно обслуживали двух приезжих? – спросила Полли, волнуясь. – У одного из них перевязана рука.

В неприятных, налитых кровью глазах мужчины мелькнуло нечто похожее на насмешку. Не двигаясь с места и не вынимая сигары изо рта, он крикнул:

– Клэй! Иди сюда, посмотри, кто тут у меня есть!

– Есть у вас или нет, скажите, к вам приходили двое мужчин, которых я описала? – Полли старалась не показать, что ей страшно.

За прилавком открылась дверь, и в помещение вошел плотный лысый мужчина. Увидев Полли, он улыбнулся, но это не была дружеская улыбка. На виске у него красовалась свежая шишка, на руке засохли брызги крови. Полли вдруг поняла, что Нефи и Джосая точно побывали в этой лавке, однако они не были здесь желанными гостями.

Она попятилась.

– Спасибо и до свидания, – быстро сказала Полли, злясь на себя за предательскую дрожь в голосе.

– Не так быстро. – Передние ножки стула со стуком встали на пол. – Мужчина с перевязанной рукой, говоришь?

– Да.

Отвечая, Полли помедлила лишь секунду, но и этой задержки хватило. Лысый здоровяк оказался на удивление проворным, он быстро закрыл дверь у нее за спиной. Полли резко повернулась и ахнула от страха. Мужчина привалился к запертой двери и снова усмехнулся – на этот раз усмешка была волчья.

– Сдается мне, Клэй, дамочка говорит о тех двух мормонах, которые сюда недавно заглядывали.

– А мне сдается, что у нас есть еще одна мормонка, – ответил Клэй.

Полли увидела его уродливый живот, свисающий на широкий кожаный ремень. Клэй добавил:

– Небось она жена одного из них.

– Если не обоих сразу, я слыхал, у этих мормонов странные обычаи. Им одной жены мало. Да вот мой брат Фрэнк из Иллинойса рассказывал, что им нравится держать аж по десять жен, чтобы зимой согревали.

– Вот как? – Лысый окинул Полли похотливым взглядом. – Бьюсь об заклад, у них и женщины такие же грязные, им тоже мало одного мужчины.

Никогда в жизни Полли не испытывала такого леденящего ужаса. Ее сердце неистово заколотилось, и она почувствовала, как по спине стекла струйка пота. Колени у нее так ослабели, что она едва могла стоять, не говоря уже о том, чтобы идти. Но идти было необходимо. Высоко подняв голову, Полли сказала так, будто они беседовали всего лишь о погоде:

– Всего хорошего.

И в ужасе пошла к двери. Шла и твердила себе, что он должен дать ей дорогу, должен. Их разделяло всего три ярда. Она сделала шаг, потом еще один, но мужчина так и стоял, лениво привалившись к двери. Полли подошла уже так близко, что еще шаг – и их тела соприкоснутся. Она чувствовала запах немытого тела и несвежее дыхание. Стараясь не выдать свой страх, она сказала спокойным голосом:

– Сэр, позвольте мне пройти.

Он улыбнулся, обнажая желтые зубы.

– Сдается мне, негоже отпускать дамочку, не показав ей, что мы оценили ее прелести.

Полли не смела ни на секунду повернуться и упустить из виду загородившее ей путь чудовище, но по скрипу стула поняла, что тот, кто на нем сидел, встал.

– Дайте мне пройти.

Полли чуть не плакала. Тот, что стоял за ее спиной, протянул грязные руки и схватился за завязки ее плаща. Полли и ахнуть не успела, как мужчина распахнул ее плащ и рывком сорвал с ее плеч.

Клэй одобрительно присвистнул.

– Эд, а эти мормоны умеют выбирать женщин!

В полумраке магазина золотистые волосы Полли словно светились. От страха она часто дышала, и ее вздымавшаяся грудь была хорошо различима под тканью платья.

– Прошу вас… не надо…

Полли яростно сопротивлялась, но Эд обхватил ее сзади за талию. Лысый, стоявший перед ней, сдвинулся с места и шагнул вперед. Он запустил руку в ее волосы и больно запрокинул ей голову. А потом, как она ни брыкалась, накрыл ее рот своими толстыми влажными губами. Полли не могла не только пошевелиться, но даже вздохнуть. Ее запястья были словно в стальных тисках, отвратительный язык вторгся в ее рот, грубая рука тискала и мяла ее грудь. Полли думала, что ее сейчас вырвет или она упадет в обморок.

Яростно сопротивляясь, она наконец сумела освободиться и впилась зубами в отвратительное лицо толстяка. В ответ она получила такой удар, что отлетела бы через всю комнату, если бы Эд не держал ее.

Полли почувствовала вкус крови во рту, ее зрение стало нечетким. Она брыкалась и лягалась, но тщетно, ее маленькие ноги в ботинках не причиняли вреда. Эд схватился за ворот ее платья и рванул его в стороны, ткань порвалась. Полли завизжала, она стала визжать не переставая. От следующего удара ее голова резко наклонилась в сторону, она почти лишилась чувств, сознавая только, что грязные мужские руки касаются уже не платья, а обнаженной кожи. Раздался грохот. Сначала Полли подумала, что это прогремел выстрел, но оказалось, что кто-то пинком резко распахнул дверь. Оттолкнув Полли так, что она растянулась на полу, оба мужчины бросились к двери.

Дарт влетел в лавку как молния и, обхватив за шею Эда, с такой силой ударил его головой о стену, что даже доски затрещали. Клэй было обрадовался перспективе подраться с вернувшимися мормонами, но как только он увидел военную форму, его настроение мгновенно изменилось и он попытался добраться до висевшего на стене револьвера в кобуре.

– Нет! – Полли, собрав силы, бросилась за ним и обхватила его за ноги.

Ей удалось свалить Клэя с ног, и тот упал возле стойки. Жестоко пнув Полли сапогом в лицо, он освободился от ее хватки, сумел подняться на ноги и снова потянулся за револьвером, но слишком поздно – Дарт отбросил револьвер в сторону и ударил Клэя в челюсть. Тот покатился по прилавку и свалился по другую сторону. Дарт прыгнул за ним. Раздались звуки ударов, и в конце концов Клэй растянулся на полу. Лицо его стало похоже на кровавую маску, а Дарт, тяжело дыша, выпрямился и презрительно пнул носком сапога обмякшее тело. Клэй застонал, перекатился на живот, и его вырвало. В другой части комнаты Эд валялся без сознания, удар о стену был слишком сильным даже для его крепкого черепа.

У Полли кружилась голова, ее подташнивало. Она попыталась встать на ноги, но чуть не упала обратно. Дарт мгновенно подхватил ее, и она прильнула к нему, судорожно вздрагивая.

– Все кончено, вам больше ничто не угрожает.

В голосе Дарта сквозила нежность, его руки, только что уложившие без сознания двух громил, нежно гладили Полли по голове.

Дарт испытал очень странное желание: ему хотелось, чтобы она оставалась в его объятиях, чтобы подняла к нему свое лицо в форме сердечка. Ему хотелось целовать ее долго и медленно и хотелось, чтобы она ответила на поцелуй. Он хотел того, чего не мог иметь. Мисс Полли Керкем льнула к нему только сейчас, потому что пережила потрясение и испытала облегчение от того, что ее спасли от участи, которую она вряд ли даже до конца осознавала.

Он мрачно улыбнулся своим мыслям. Полли вряд ли это уже осознала, но она была обнажена до талии, и ее грудь даже сейчас была возбуждающе прижата к его груди. Знал бы он, что так обернется, заранее снял бы мундир, чтобы получить от этого еще больше удовольствия. Железной волей, которая давно уже стала его вторым «я», он подавил в себе желание.

– Нам надо уходить, пока не появились их дружки и не задержали нас еще больше.

– Да, конечно.

Полли разжала объятия. Темные, почти черные глаза майора Ричардса были так же холодны и равнодушны, как его голос, значит, нежность ей только почудилась.

Пока Полли стояла неподвижно, все еще ошеломленная, майор поднял с пола ее плащ и надел его ей на плечи. Только когда он завязывал тесемки у нее на шее, она впервые осознала, что ее платье порвано и грудь открыта. Полли вспыхнула, но майор уже прикрыл ее наготу. Полли не представляла, сколько времени была открыта его глазам. Она вспомнила, что загадочные глаза майора неотрывно смотрели ей в лицо. Полли покраснела еще гуще, теперь уже от стыда. Раньше она говорила себе, что он не джентльмен, и теперь поняла, что была не права, как и во многом другом.

Гнедой конь пританцовывал на притоптанном снегу возле салуна. Снаружи небольшими группками стояли молчаливые зрители. Не обращая на них внимания, майор легко подхватил Полли на руки, усадил на коня, потом сел в седло позади нее. Ей не оставалось ничего другого, кроме как прислониться к его груди. Они проскакали по безлюдной улице Коррингтона и поскакали обратно, на берег реки Фокс, где стояли их фургоны. Некоторое время Полли не решалась заговорить, потом все-таки спросила:

– А что с братом Спенсером и братом Коули?

– Они вернулись без провианта, единственный результат их вылазки – несколько царапин и синяков у брата Спенсера. К счастью, он вошел в магазин один и для богобоязненного человека на удивление умело дерется. Если бы брат Коули вошел с ним, это была бы совсем другая история: никто не может драться одной рукой.

Полли не знала, как задать свой вопрос.

– Когда вы?.. Как вы?..

– Нефи с Джосаей вернулись очень быстро и не тем путем, каким уезжали. Мы готовы были свернуть лагерь, когда узнали от сестры Марриот, что вы пешком ушли в Коррингтон.

– Понятно.

– Это был очень глупый поступок. – Дарт снова овладел своими чувствами, и его голос был холодным и колючим, как лед.

– Согласна.

– Из-за вас мы потратили добрых три часа, которые можно было бы провести в пути. И еще вы испачкали кровью мою форму.

– Прошу прощения, – прошептала Полли.

– У вас идет кровь! – воскликнул майор и резко натянул поводья.

Полли была на грани обморока, но старалась не поддаваться слабости.

– Скоро перестанет.

Майор повернул ее голову и с ужасом посмотрел на глубокую рану на ее щеке в том месте, где сапог мерзавца порвал ее кожу. До этого Дарт был так сосредоточен на подавлении своего желания, что не осознал серьезность раны. Если бы Полли не сделала то, что сделала, он бы сейчас был застрелен, а он еще жалуется, что она испачкала его форму!

– Дайте-ка мне. – Он осторожно прижал к ее щеке мягкий льняной носовой платок.

Конь стоял на месте, на землю спустились сумерки. В деревьях неподалеку шептал ветер. Губы Полли были совсем близко от его губ, и он медленно наклонил голову и поцеловал ее. Полли не отпрянула. Давление его губ увеличилось. И тогда Полли сделала то, чего ей давно хотелось: обняла его за шею и податливо приоткрыла губы навстречу его губам. Она почувствовала, как у майора перехватило дыхание, и поцелуй изменился. Дарт целовал ее долгим глубоким поцелуем – и ее тело откликнулось. В первобытном желании Полли прильнула к нему, и он обнял ее крепче.

Издали донеслось пение гимна. Пели не с радостью, а с тревогой. Мормоны с тревогой ждали их возвращения. Звук проник в сознание Дарта, и только это удержало его от желания снять Полли с коня, уложить на землю и овладеть ею. Она бы не стала противиться, страсть, которую Дарт почувствовал в ней, когда обнимал впервые, пробудилась в полную силу.

Он зажмурился и усилием воли взял себя в руки. Она только что пережила сильнейшее потрясение, и он воспользовался ее уязвимостью и невинностью.

Дарт открыл глаза и решительно прервал поцелуй, потом так же твердо снял руки Полли со своей шеи. В сгущающейся темноте она посмотрела на него с изумлением.

– Друзья будут нас ждать, – сказал Дарт. Его голос не выдавал никаких чувств, и было слишком темно, чтобы Полли могла рассмотреть выражение его глаз. Так и не поняв, что произошло, она отвернулась от него. Майор тронул поводья, и конь поскакал дальше. У Полли горели щеки. Его поцелуй был не чем иным, как реакцией мужчины после опасной схватки. А она показала себя бесстыдной особой, жадной до поцелуев. Губы ее горели и побаливали, но Полли старалась сидеть с прямой спиной и чуть не плакала от унижения.

По мере того как они подъезжали, пение слышалось все громче. Полли пыталась успокоиться, но она ненавидела майора Ричардса, ненавидела себя, ненавидела всех.

– Они вернулись, они вернулись!

Им навстречу бежал по снегу Джейми Спенсер. И вот уже их окружили со всех сторон, на приветливых лицах читалось облегчение. Не глядя на майора, Полли позволила ему снять ее с коня и тут же попятилась, отступила от него. Люси обняла ее за плечи, и Полли охотно пошла с ней к их фургону. Ей не хотелось, чтобы остальные мормоны видели ее порванное платье, синяки и раны.

Уже забираясь в фургон, Полли слышала, как Нефи спросил:

– Вы догнали ее до того, как она дошла до Коррингтона? Она не пострадала?

– Нет, все в порядке, – солгал Дарт и сменил тему. – Сестра Лайман, этот бульон очень аппетитно пахнет. Я бы не прочь его отведать.

От облегчения Полли даже ослабела. При всех недостатках майора надо отдать ему должное, он не собирается рассказывать о том, что произошло в отвратительной бакалейной лавке в Коррингтоне. Не станет он рассказывать и о том, что произошло на обратном пути. Да и с какой стати? Для него это ничего не значило. Он раздает поцелуи с легкостью.

Полли дрожащими руками умылась, сняла порванное платье и убрала его в узел до тех времен, когда сможет его зашить. А потом заплакала, крепко сжимая в руке льняной носовой платок Дарта.