Читать книгу Сочинения. Книга 1. О себе. Стихотворения - Маргарита Агашина - Страница 5

На первой странице сегодня в газете

портрет увидал удивительный я:

в военной шинели на этом портрете

смеялась Танюшка, сестрёнка моя.

На светлые косы фуражка надета,

и звёздочка алая светит на ней;

и тут же писали – внизу, под портретом, —

о ней, о Танюшке, сестрёнке моей.

Писали, что там, где и танки, и пушки

теснили врага, окружая кольцом,

умело и нежно лечила Танюшка

горячие раны отважных бойцов.

Где частые выстрелы слышались звонко,

Танюшка улыбкой бодрила друзей.

Её и бойцы называли – «сестрёнка»,

делились с ней всем, как с сестрёнкой своей.

Мы с мамой два раза, от строчки до строчки,

про нашу Танюшку читали статью.

Гордилася мама отважною дочкой,

Был очень я рад за сестрёнку свою.

Но самыми лучшими строчками были

вот эти: что орденом Красной Звезды

Танюшку, сестрёнку мою, наградили

за подвиг, за мужество и за труды!

У мамы в руках задрожала газета,

смотрел на газету взволнованно я.

Нам звонко, спокойно смеялась с портрета

она – героиня, сестрёнка моя…

И мама моя не сдержалась, старушка, —

заплакала тихо от счастья она…

Тобой мы гордимся, родная Танюшка.

Гордится тобою вся наша страна!

Он в боях горячих и тяжёлых,

под разрывом мин и свистом вьюг

защищал наш город, нашу школу,

жизнь мою и жизнь моих подруг.

Никогда не видела его я,

только знала я, что он в бою,

раненый, залитый алой кровью,

шёл вперёд за Родину свою.

Похудевший, бледный, ослабелый,

в госпитале нашем он лежал.

В светлой комнате на койке белой

от потери крови умирал.

Нет!

Ты будешь жить, товарищ милый,

ты здоровым, крепким станешь вновь!

Жизнь твою, потерянные силы

возвратит тебе девичья кровь.

Отдаю сегодня кровь тебе я,

жизнь к тебе вернётся от меня.

Кровь моя ветров степных быстрее,

вьюг сильнее, пламенней огня.

Бодрость, жизнь, здоровье, счастье, силы,

к Родине горячую любовь

возвратит в твои, товарищ, жилы

молодая пламенная кровь.

Промелькнут недолгие недели,

и придет желанный, ясный день:

на походной воинской шинели

крепко-крепко стянешь ты ремень.

И тому, кто в бой идёт суровый,

чтобы мстить за Родину врагам,

я не только кровь отдать готова —

я ему всю жизнь свою отдам.

Все бойцы тебя здесь называют сестрой

и считают сестрёнкой родной.

Сколько страшных, тяжелых, мучительных ран

перевязано было тобой!..

Сколько смелых бойцов уходило на фронт,

залечив раны прошлых боев.

Все они навсегда уносили с собой

немудрёное имя твоё.

Они в жарких боях и в походах ночных

с благодарностью вспомнят не раз

осторожную ласку движений твоих

и приветливый взгляд серых глаз.

Через битвы пройдут они, через фронты.

Многих встретят девчат на пути —

веселее, чем ты, и красивей, чем ты…

Но роднее, чем ты, не найти.

Когда штурвал сожмет рука пилота,

окутав поле дымкой голубой,

вас унесут стальные самолёты

в далёкий путь, в суровый,

                                   трудный бой.

Огромный фронт, леса и снег глубокий,

разливы рек, просторы рощ густых

отрежут всех вас линией широкой

от Родины, друзей и от родных.

И я хочу, чтобы везде и всюду —

в боях, в походах – знали вы всегда,

что здесь вас крепко ждать и помнить будут

и позабыть не смогут никогда.

Идите в бой, товарищи!

                              Держитесь,

держитесь так, чтобы врага разбить!

Но только обязательно вернитесь,

чтобы работать, чтобы жить и жить!

Ведь так охота через дни разлуки

опять родные лица увидать,

до боли крепко сжать родные руки,

за Родину спасибо вам сказать!

И вас, озябших в боевую зиму,

умевших льду смертей в глаза смотреть,

как самых дорогих, родных, любимых

теплом сердец горячих обогреть.

Ой, какие слёзы!.. Да к чему, родная?

Расскажи, о чём ты? Что с тобой стряслось?

Горю не поможешь, плача и рыдая,

и не станет легче, милая, от слёз.

Ну поплачь, чудная, – может быть, поможет.

Расскажи причину горя своего.

Думала о нём ты? И тебя тревожит

то, что нет уж месяц писем от него?

Тяжело и страшно. Верю, понимаю.

Я найти сумею нужные слова.

Только успокойся. Слушай, дорогая,

месяц он не пишет? Да? А мне уж два!..

Мне труднее вдвое, чем тебе. И значит,

плакать вдвое больше я теперь должна?

Что же это будет, если все заплачем?

Думаешь, от слёз окончится война?

Будь сильней, родная! Скрыть сумей волненье,

победить тревогу и печаль разбить.

Говоришь, что, может, он погиб в сраженье?..

А ты верь, что жив он, – и он будет жить!

Говоришь, что, может, встретил он другую,

что уже не любит, – потому молчит?..

Глупо так подумать! Для него найду я

сотни оправданий, тысячи причин!

Это ведь не дома – просто и свободно

сел у теплой печки да тетрадь открыл.

А вот ты попробуй в блиндаже походном

отыскать бумаги иль найти чернил.

Это здесь хватает времени пустого —

справишься с делами да придёшь ко мне.

Там – все дни в сраженьях. Ну, а выходного,

знаешь, не даётся людям на войне.

Знаю, что без писем в десять раз труднее,

но ведь то, что трудно, в десять раз родней.

Если писем много, всякая сумеет, —

вот когда не пишет, ты любить сумей.

Мне самой ведь трудно. Я сама ведь тоже

и скрываю слёзы, и ночей не сплю…

Но он с каждым днём мне ближе и дороже,

С каждым днём сильнее я его люблю.

Сколько дней нет писем – это всё равно мне.

Лишь одно я знаю: он всегда со мной.

И всё так же любит. И всё так же помнит.

И всё так же верит. Правильно, родной?..

Дни, месяцы идут,

осень прошла, зима.

Я и весною жду,

жду твоего письма.

Каждое утро жду,

бегаю на крыльцо,

в комнату молча иду,

прячу в руках лицо.

Плакать я не хочу,

слёзы хочу сдержать.

Вот уж письмо получу —

можно хоть час рыдать!

Почту встречаю сама

каждое утро. Нет,

нет твоего письма,

только свёрток газет.

Мыслями я с тобой,

ночью снишься во сне.

Где ж ты,

         товарищ мой?

Что ж ты не пишешь мне?

Слышишь ли ты? Ответь!

Бьёшься в каком бою?

Я не поверю, что смерть

жизнь унесла твою!

Я не поверю, что нет

больше тебя в живых!

Ты доживёшь до побед,

наших побед больших!

Вот как я думать хочу,

а не рыдать и ныть.

Верю: письмо получу!

Верю: ты будешь жить!

Солнце за лес ушло.

Медленно сходит тьма.

Ой, до чего тяжело

долго так ждать письма…

У меня в груди тревога,

голова моя в огне:

писем много, много-много

каждый день приходит мне.

Как-то школой посылали

мы подарки для бойцов.

И ребята мне сказали:

– Напиши им письмецо!

Написала я стихами:

«Знайте, посреди боёв

будет биться рядом с вами

сердце жаркое моё!»

И отсюда —

               все тревоги,

все начала и концы:

пишут мне с фронтов далёких

незнакомые бойцы.

Я-то одному писала!

И, что так пойдут дела,

я, конечно, и не знала,

даже думать не могла…

Ведь подумать просто страшно —

столько писем получать.

Три письма лежат вчерашних,

а сегодня вот опять —

девять писем, три открытки…

Даже дома говорят:

– Ну, придется нашей Ритке

заводить секретаря!

Я на это отвечаю:

– Что мне – восемь или пять?

Я девятый класс кончаю

и сама могу писать.

Да, писать-то я умею:

научили в десять лет.

Но и в мыслях не имею,

что напишешь им в ответ,

если все – стрелки, связисты,

украинцы, москвичи,

автоматчики, танкисты,

снайперы, военврачи —

пишут прямо и открыто

одинаковый ответ:

«Дорогой товарищ Рита,

получил я твой привет.

За стихи твои тебе я

благодарен всей душой

и желание имею

я увидеться с тобой,

познакомиться поближе…

Но страна на бой зовет.

Разобьем врага – увижусь!

А пока – иду вперед

и до смерти помнить буду

я среди лесов-болот,

что со мной оно повсюду —

сердце жаркое твое!»

…У меня в груди тревога,

и в глазах моих темно:

писем много,

               много-много,

а ведь сердце-то одно!

Как же быть, куда деваться?

Мне и грустно, и смешно.

Что ж, выходит, разорваться

сердце бедное должно?

Рассудив про это дело,

написать велят друзья —

дескать, сердце заболело,

и на фронт ему нельзя.

Дома бабушка узнала

и дала такой совет:

– Я б, пожалуй, написала,

что бумаги больше нет.

А подружка заявила:

– Просто можешь написать,

что другого полюбила

и не можешь отвечать.

Но на все эти советы

я дала один ответ:

– И не думайте об этом,

я молчать не буду, нет.

Пусть приносят каждый вечер

писем – десять, писем – сто, —

я отвечу. Всем отвечу!

Я отвечу им за то,

что они уходят биться

и, быть может, погибать,

чтобы я могла учиться,

чтоб мой город мог стоять.

Чтобы снова ярким светом

озарилась вся страна.

Вот поэтому – за это! —

я ответить всем должна.

Пусть же писем каждый вечер

получу хоть сотни я, —

я отвечу. Всем отвечу,

неизвестные друзья.

Мастер грозного тарана,

командиры батарей,

два Сергея, три Ивана,

даже есть один Андрей —

стали мне они родными!

И всегда среди боев

будет биться рядом с ними

сердце жаркое моё.