Читать книгу Василиса Предерзкая - Маргарита Блинова - Страница 7

Остановка шестая
Магическая школа

Оглавление

Это только ночной Древотяпск хранил сонную тишину, изредка нарушаемую звуком шагов патрулирующей стражи. За воротами магической школы жизнь кипела в котелках травниц, кричала в переходах и коридорах, отчаянно стенала в комнатах, что «Не сдам, вот точно не сдам!», и сквозь зубы проклинала тот день, когда решила стать наставником для молодых и неокрепших умов.

Поздоровавшись со сторожем на входе, я мелкими перебежками миновала двор, где мои одногруппники отрабатывали спаренный удар из двадцать второго билета, проскользнула в холл и тут же присела, пропуская над головой чей-то ботинок.

– Васька, прости, я не в тебя.

От лестницы уже прыгал, поджав под себя босую ногу, Иванушка.

С Аленушкой они родились близнецами. И если внешнее сходство было на лицо и на светло-русый цвет волос, то в остальном эти двое отличались, как солнце и луна. Иванушка обогнал сестрицу в росте, обзавелся мужественным размахом плеч, свидетельствующем о многочасовых тренировках на полигоне, и чисто внешне казался старше. Но в том-то и дело, что казался.

Внутри улыбчивого Иванушки жил и преспокойно здравствовал тот еще беспечный балбес.

Я разогнулась, подняла валяющийся ботинок и перекинула другу.

– В кого целился?

Тот ловко поймал обувку, но вопреки ожиданиям не стал натягивать на положенное ей место, а повторно прицелился.

– Вон в ту горгулью.

Иванушка швырнул ботинок. Тот по красивой дуге взлетел вверх, стукнул подбитой серебром пяткой каменную горгулью по носу и шлепнулся вниз.

– Эх, опять промазал, – расстроился парень, пятерней взлохматил свои буйные кудри и, не дожидаясь закономерного «Зачем?», ответил:

– Если накануне экзамена закинуть ботинок в пасть горгульи над входом, то обязательно вытянешь первый билет. Примета такая.

Я посмотрела на мрачную горгулью. На убежденного Иванушку. Вздохнула.

– Учить не пробовал?

– Тебя Аленушка покусала? – делано испугался друг и заметил корзинку. – О, пирожки!

Пришлось пожертвовать голодному охотнику за удачей пару пирожков с картошкой и один сладкий, а уже после подниматься по лестнице и сворачивать к общежитию, где было чуточку поспокойнее.

Выпускной экзамен всегда ставили на середину лета, когда мелкота разъезжалась на каникулы по домам, а ученики средних классов – на летнюю практику. Раньше мне казалось, это делали для того, чтобы никто не знал, что их ждет на десятом году обучения, и с большим прилежанием штурмовал скучные фолианты. На деле же поняла: будь здесь еще кто-то, кроме выпускников, школа не выстояла бы.

Из-за дверей комнат доносились неразборчивые речитативы повторяемых заклинаний, проклятья и (вот уж действительно внезапно!) молитвы во славу Триединого. Я даже немного постояла возле последней, удостоверяясь, что мне не послышалось, и только потом двинулась дальше.

Все по-разному переживали неизбежный стресс перед экзаменом. Кто-то глушил его зубря, как Аленушка, кто-то уповал на удачу и везение, как Иванушка. Я так вообще согласилась поучаствовать в бракоразводном празднике, ну а кто-то…

Дверь одной из комнат распахнулась, являя сперва голову, а потом и всего Демьяна.

– Васька, как хорошо, что ты вернулась! – обрадовались мне, как родной.

Иванушка и Демьян были уникумами нашего выпуска.

Иванушка никогда не учил, предпочитая ночью накануне экзаменов кричать в форточку: «Халява, приди!», прятать счастливую серебрушку под правую пятку, кидать в пасть горгулье ботинок и каждый год изобретать все новые и новые способы привлечь на свою сторону удачу.

Демьян в приметы не верил. Он тоже никогда не учил, предпочитая выбирать проверенные годами рыночные отношения и подкуп звонкой монетой.

Обоих всякий раз ловили на попытке списать, вызывали к доске без подготовки, где оба не иначе как со страху без запинки отвечали на вопросы билета и вываливались из аудитории с заветной тройкой.

Причем везло только им. Любой, кто пытался присоединиться в погоне за удачей или вложить пару золотых в успешную сдачу экзамена, неизменно терпел крах. Вот почему я сразу отрезала:

– Нет, Демьян, я не буду скидываться с тобой на взятку и подкупать учителей. Да и не возьмет ее никто.

– Обижаешь! – Без пяти минут маг-практик скривил обиженное лицо и выдал свой план: – Знакомый моего знакомого знает аспиранта, который может открыть нам утром класс и дать подсмотреть, как лежат билеты.

– А толку? Они ж заговоренные, – напомнила я. – Ни уголок примять, ни отметку поставить ты не сможешь.

– Зато смогу зарисовать, где какой лежит, – расплылся в победной улыбке Демьян. – Ну что? Ты в деле? Всего-то и надо пять золотых.

Я снова тяжело вздохнула и повторила:

– Учить не пробовал?

– Да ну тебя! – демонстративно обиделся Демьян, будто я только что сказала ему нечто крайне неприличное, и спрятался в комнате.

Дойдя наконец до конца коридора, я без стука распахнула дверь.

– Привет, Аленушка, – поздоровалась я, бросая ученическую сумку на стол возле своей кровати.

Комната у нас была стандартно маленькой, как и все комнаты в общежитии школы. Письменный стол на двоих, два стула, две кровати да шкаф – вот и все, что влезало в нее.

И если на моей половине царил идеальный казенный порядок, то Аленушка уже успела разложить свои вещи. Часть стола подруги была заставлена флакончиками со снадобьями, заготовками и сборами. По центру стоял котелок размером с кастрюлю, на подоконнике буйно цвели растения в горшочках, а потолок над кроватью был завешан вениками из душистых и не слишком трав.

Сама Аленушка сидела на полу, облокотившись спиной на бортик кровати, окруженная раскрытыми учебниками, как воевода дружиной. При моем появлении она подняла голову, сфокусировала мокрые от слез глаза и возрыдала:

– Васька-а-а-а! Я ничего не знаю. Я не сда-а-а-ам!

Я только в третий раз вздохнула.

Все десять лет нашего обучения отличница Аленушка исправно учила весь материал с дополнительной литературой, чтобы в ночь перед экзаменом бить себя кулаком в грудь, тягать за косу и сокрушаться, что ничего не помнит и вообще все как в тумане.

Кое-как успокоив подругу и накапав той валерьяночки, я стащила у Аленки конспект по тринадцатому билету. Еще раз вспомнив химеру, получившуюся в общем доме, где я караулила скончавшуюся Ширху, я сравнила записи в надежде, что в моей формуле закралась досадная описка, но увы. Пришлось признать, что заклинание призыва домового не получается и надо сесть за его отработку.

Валерьянка подействовала. Подруга бросила рыдать и начала варить, но лучше бы плакала!

Зелье булькало и так жутко воняло, что я не выдержала и сбежала в коридор, где залезла с конспектом на подоконник и стала повторять.

– Вывернуть одежду наизнанку… горгулья… счастливая монета… Так-так-так, что там дальше… – бубнил идущий по коридору Иванушка, сверяясь со списком на бумажке. – Ага. Осталось дождаться полуночи и скинуть на удачу учебники с лестницы.

Парень смял список, сунул в карман и заметил нахохлившуюся на подоконнике меня.

– Васька, угадай, кому тоже едва не прилетело по темечку моим ботинком! – весело предложил он, но почувствовал, что я не сильно настроена на игру в угадайку, и сам дал правильный ответ. – Володар. Представляешь, он сразу после тебя и зашел, я даже пирожок доесть не успел.

– Да, я видела его сегодня на рынке.

В нашей комнате что-то громко взорвалось, страдальчески пискнула Аленушка, а ее братец просиял.

– О! Пойду поглумлюсь над сестрицей.

– Примета такая? – ехидно уточнила я.

– Не, просто улучшу свое настроение.

Стараясь не вслушиваться в крики, долетавшие из комнаты, я опустила взгляд в тетрадь, но внезапно задумалась вот о чем. С Володаром мы встретились на рынке днем, а в школу он пришел после меня глубокой ночью.

Что же он делал все это время? Где пропадал?

Тряхнув головой, я потерла ладони и взялась за отработку заклинания призыва домового.


***


Лечь спать в ночь перед экзаменом отважились немногие.

Шум во дворе не стихал, то и дело открывались форточки, в которые истошно орали: «Халява-а-а-а-а, ну пожалуйста, ну приди!» Аленушка зубрила без остановки, быстро-быстро листая странички книг и перебирая травы на столе. Я же успела повторить всю практику, проверила шпаргалки, а после сложила все под подушку и решила подремать, надеясь, что знания сами собой просочатся в голову.

Уж лучше бы совсем не ложилась!

От недосыпа голова казалась тяжелой, тело ныло, а глаза слипались.

На завтрак я не пошла, решив еще немного поваляться в кровати, а в результате едва не проспала.

Прибежав к кабинету на втором этаже, где должен был проходить экзамен, я попыталась протиснуться сквозь гомонящую толпу. Здесь уже были все курсы: травники, маги-практики и теоретики.

– Не напирайте! – прикрикивал аспирант, опуская руку в прозрачную банку с именами и вороша там рукой.

По традиции первую пятерку на выпускном экзамене выбирал жребий.

Если не считать Аленушку, отчаянных сдавать сразу не было.

В начале экзамена учителя более бдительны, списать труднее всего, да и спросят с тебя по полной. Это уже позже, когда дело будет двигаться к обеду, учителя ускорятся, перестанут обращать внимание на шуршащие под столом шпоры. Но лучше идти так и вовсе после перерыва, когда комиссия станет сытой и благодушной. Вот тогда сдавать – одно удовольствие!

– Первая пятерка, – громко произнес аспирант, и в коридоре возникла тишина. – Аленушка. Демьян. Иванушка. Настенька. И…

Последняя бумажка все никак не хотела поддаться пальцам аспиранта и открыться, ввергая всех собравшихся в предынфарктное состояние.

– Василиса, – наконец озвучил имя пятого «счастливчика» аспирант.

Толпа облегченно выдохнула и попятилась, пропуская нас к двери в класс. На негнущихся от страха ногах я следом за понурыми парнями вошла в помещение. Травницы Настенька и Аленушка замыкали нашу скорбную процессию.

– Доброе утро, – поздоровался с первой пятеркой подозрительно бодрый учитель Оселкович и сделал приглашающий жест к столику, где ожидали своего звездного часа заговоренные билеты. – Выбирайте понравившийся.

Мы нерешительно столпились вокруг, поглядывая то на билеты, то друг на друга.

– Ну же, – поторопил учитель. – Кто самый смелый?

Иванушка решительно выдохнул и бросился в холодный омут с головой, то есть схватил ближайший прямоугольник.

– Первый! – заорал он, восторженно вскидывая руку с билетом вверх.

Вот и не верь после такого в чудодейственную силу попавшего в пасть горгульи ботинка.

Демьян долго хмурил брови, таращил глаза, шевелил губами, но в итоге взял со стола самый дальний от себя билет. Судя по довольной улыбке, все прошло удачно. Мы с Аленушкой синхронно подались вперед и вытянули билеты вместе.

– Ой, мамочки! Седьмой, – дрожащим голосочком прошептала подруга.

– Тринадцатый, – вздохнула я, без всякой надежды глядя на вопросы.

Первый вопрос я худо-бедно помнила, второй, про классификацию старших рас, вызубрила на зубок, а вот в практической части стояло то самое заклинание призыва домового, что я отрабатывала во время ночного бдения у гроба и вчера в коридоре.

Отрабатывала, но в успех все равно не верила, поэтому, едва сев за парту, первым делом переписала формулу призыва и только потом взялась за теорию.

– Демьян, я все вижу, – изредка неодобрительно ворчал учитель Оселкович, с благодушным вниманием поглядывая на то, как мы готовимся.

Дописав до точки и немного размяв сведенные от напряжения пальцы, я подняла голову и посмотрела на остальных.

Аленушка уже исписала три листа с двух сторон и тянулась к четвертому. Прикусив от усердия кончик языка, ее братец размашисто чертил схему вихревого отклонения при ударе боевого заклинания о стену или скалу. Демьян вытаскивал из рукава копию шпаргалки: оригинал уже успел отобрать учитель. Настенька, пятая в нашей команде «счастливчиков», с тоской изучала листочек с вопросами.

– Еще пара минут на подготовку и начинаем отвечать, – сказал учитель Оселкович.

Помимо учителя, в члены грозной комиссии вошли: королевская травница Добронрава Светлая, магистр первой ступени и самый старый учитель в школе Гостомысл Приречный и свежеиспеченный магистр десятой ступени молодой и улыбчивый Бодрослав Узелкович.

Аленушка, как самая отважная, вызвалась отвечать первой, но учитель Оселкович повторно поймал Демьяна на списывании, и ей пришлось уступить это право ему.

Демьян на ватных ногах сел перед комиссией, скрестившей на нем свои взгляды, и убитым голосом зачитал:

– Вопрос первый: «Образ Бабы-яги как женского персонажа сказки и его интерпретация в новом мире».

– Отлично, – кивнул учитель. – Приступайте к ответу.

Будущий маг-практик облизнул пересохшие губы и начал:

– Баба-яга, бабка Ёжка, она же Ягишна – уродливая старуха из сказок Старого мира. Считалась стражем, охраняющим вход в царство мертвых. Отличительные приметы: костяная нога, ступа, этот… как его… дом на курьих ножках!

Добронрава одобрительно кивнула, отчего оробевший было парень немного приободрился и куда более уверенно продолжил:

– Если герой что-то крал из дома, Яга становилась воительницей, прыгала в ступу и пускалась в погоню. Иногда бывало, что Яга сама или с помощью сообщников крала детей. Но обычно Яга выступала в роли дарительницы: совет хороший там давала, или клубок путеводный, или коня… После Схождения миров, когда людей выкинуло из Старого мира в этот, вера в Ягу, как, впрочем, и в других сказочных персонажей, постепенно сошла на нет. К образу старухи из славянской сказки вернулись только спустя сто лет, назвав ёжками элитный отряд женщин-воительниц.

Не знаю, чего Демьян так сильно переживал, ведь вопрос ему попался простой. О воительницах знали даже неграмотные дети в деревнях, и перепутать можно было лишь имена. Это же знала и приемная комиссия, поэтому переглянулась и дружно кивнула.

– Достаточно. Переходим ко второму вопросу.

Демьян взгрустнул. Дальше в билете была классификация нечисти класса Б, которую он и пытался безуспешно списать со шпаргалки, но не преуспел.

Помучив страдальца наводящими вопросами, комиссия вновь переглянулась, сделала соответствующую пометку в ведомости и велела переходить к практической части.

– Заклинание упокоения шишиги, – с готовностью потер ладони Демьян и щелкнул пальцами правой руки, открывая поток магической силы.

Малограмотные селяне окрестили шишигами всю мелкую нечисть, которую можно было отпугнуть видом шиша, отсюда и название. Но в классификации магов шишигами звали полуразумную нечисть пятого уровня опасности.

Внешне они походили на очаровательных ежей, поэтому чаще всего коварные шишиги специально попадались на глаза детям, известным любителям притащить в дом всякую живность. Едва нечисть переступала порог избы, то пряталась за печкой, начинала лакомиться остатками еды и время от времени шалить.

Заклинание упокоения имело визуальную форму филина, естественного охотника на шишиг в природе, но у Демьяна что-то пошло не так. Птица, сорвавшаяся с его ладоней, если и была родственницей совообразным, то очень уж далекой.

Получившаяся химера напоминала крылатую таксу с ярко-оранжевыми глазами и вертикальными пучками перьев над ними.

– Кря! – важно сообщила тварь, описала круг над головами учителей и рванула в сторону приоткрытого из-за духоты окна, но Демьян успел щелкнуть пальцами левой руки, оборвав поток магии.

– Что ж… мы увидели достаточно, – объявил Оселкович, и счастливый Демьян вывалился из комнаты. – А следующим пойдет отвечать…

Аленушкина рука тотчас взмыла вверх. Иванушка наоборот нырнул под парту якобы за упавшим карандашом. Настенька испуганно шмыгнула носом, а я непроизвольно опустила голову пониже, раз за разом перечитывая одну и ту же строку.

Только не я. Только не я. Только не…

– Вот Василиса и пойдет.

Издав скорбный вздох, я заняла опустевшее место перед комиссией, разложила листочки с записями, но не успела и рта раскрыть, как в коридоре что-то грозно бабахнуло.

– А-а-а-а! – донесся до нас дружный вопль.

И если на него привычные ко всякому учителя практически не отреагировали, то последовавшие заинтересованное «Ого-о!» и восторженное «Давай еще раз!» спровоцировали мгновенный запуск адреналина в кровь.

Учителя поспешно вскочили со своих мест, побросав ведомости. Несмотря на возраст, первым из класса выскочил старенький учитель Гостомысл Приречный, травница дышала ему в спину. Бодрослав тоже было кинулся в гущу событий, но был срезан коварным:

– А вас, магистр, я попрошу остаться.

Свежеиспеченный магистр десятой ступени завистливо глянул в сторону двери, закрывшейся за учителем Оселковичем, и повернулся ко мне.

– Приступайте к ответу, – с тяжелым вздохом велел он.

Конечно, кому интересно сидеть в душном классе и слушать неуверенное блеяние учеников, когда в коридоре творится что-то интересное. А оно там творилось, судя по гневным окрикам учителей, отчаянным «Ай» и «Ой» от учеников и едкой вони, просачивающейся через щелочку под дверью.

Пока я отвечала на первый и второй вопросы, Бодрослав, не поднимая головы, изучал разложенные перед ним ведомости с оценками, лишь изредка бросая: «Хорошо, продолжайте», чтобы никто не подумал, будто меня не слушают.

Пользуясь абсолютной безнаказанностью, Иванушка вытащил из штанины и перекинул свернутую трубочкой шпаргалку уже откровенно всхлипывающей Настеньке. Аленушка сделала большие глаза, но закладывать ни одного, ни другую не стала.

– Василиса, а давай сразу к практике, – внезапно попросил Бодрослав, в коем еще были свежи воспоминания о своем собственном выпускном экзамене.

– Хорошо. Заклинание призыва домового, – упавшим голосом объявила я, поднимаясь со стула и еще раз сверяясь с написанной формулой.

Ладно, на четверку я уже точно наговорила, теперь осталось пережить три секунды позора и можно быть свободной. Но только я щелкнула пальцами правой руки, открывая канал магии, как дверь в класс открылась, и внутрь заглянул Володар.

– Бодрослав, тебя Оселкович зовет. Он в лазарете.

– А… – Магистр нерешительно глянул на меня, так и застывшую на середине демонстрации, и выразительно потряс ведомостями.

– Иди. Я сам приму экзамен у оставшихся.

Дважды молодому магистру предлагать не потребовалось. Едва за ним закрылась дверь, как Володар прошел между рядами, отобрал у зареванной Настеньки шпаргалку, строго посмотрел на Иванушку и чуть кивнул нетерпеливо ерзающей Аленушке.

Все это время я так и стояла с открытым источником, продолжая скапливать перед собой магию. Спохватилась, только когда Володар вернулся к столам комиссии и кивнул мне.

Торопливо черпанув ладонями скопившуюся силу, я резко сдула ее вперед. И то ли практика помогла, то ли адреналин подсобил, но мышонок вышел как надо. Четыре лапки, хвостик, серое тельце, умная мордочка с задорными усиками.

И что с того, что размерами он с теленка.

Зато лягушачьих лапок нет.

Сраженный наповал моим талантом Иванушка завистливо присвистнул. Аленушка испуганно взвизгнула и забралась с ногами на парту. Настенька достала еще одну шпаргалку. Володар с улыбкой посмотрел на меня.

– Ты справилась, Василиса. Иди, – коротко сказал он и повернулся к Иванушке. – Ты следующий.

Щелкнув пальцами левой руки и развеяв заклинание, я выскочила из аудитории в пустой коридор. Толпа галдящих выпускников пропала. Пропали и учителя, выбежавшие наводить порядок. Зато на стене с потолком появились огромные пятна копоти от взрыва.

Так что же здесь случилось?


Василиса Предерзкая

Подняться наверх