Читать книгу Свободные отношения - Маргарита Дюжева - Страница 3

Роман

Она садится, складывает руки на коленях, как прилежная ученица, и смотрит на меня с готовностью слушать, вникать, исправлять ошибки. Даже растерялся. Я привык совсем к другим взглядам. А тут видно, что нервничает, что ей не по себе в моем присутствии, но держится, решив доказать всему миру, что она взрослая, профессионал, способный удивить. Ой, девочка, я таких профессионалов в свой жизни уже столько повидал, что удивить меня в принципе невозможно… разве что баклажанной кофточкой и наличием под ней…

Ладно, хватит про сиськи, а то снова закоротит. Я ее позвал не для того, чтобы снова залипнуть, а чтобы, наоборот, в себя прийти.

– Вот договор, – пальцем толкнул в ее сторону папку с бумагами, – там все помечено.

Она кивает и с видимым облегчением переводит взгляд с меня на документы. Нервничает Мышь, ой как нервничает. Аж лапки тонкие подрагивают. Я ей задачу облегчать не собираюсь. Сижу, смотрю в упор. Рассматриваю, и она это прекрасно чувствует, краснеет.

Хм, она, конечно, блеклая, но милая. Высокий чистый лоб, брови вразлет, ресницы густые, трепещут, когда взглядом по строчкам водит. На носу легкая россыпь светлых, едва заметных веснушек. Губы не слишком пухлые, четко очерченные. Кожа светлая, гладкая, словно светится изнутри. С исходными данными у нее все в порядке, при определенных усилиях вполне могла бы превратить себя если уже не в принцессу, то во вполне достойную представительницу женской половины рода человеческого. Но, видать, ей это не надо. Она предпочитает быть умной, а не красивой. А может, просто ленивая. Что ж, ее выбор. Мне плевать.

Спустя пять минут, насмотревшись на это Чудо Чудное, я снова подал голос. Спросил грозно:

– Все понятно?

Она вздрагивает от неожиданности и вскидывает на меня темный взгляд. Вот глаза у нее красивые, однозначно. Темные, выразительные, мерцающие. Пожалуй, это единственный неоспоримый плюс.

– Не совсем, – непроизвольно закусывает нижнюю губу без тени кокетства, но мне это жест чем-то нравится.

– Юрий Константинович отзывался о тебе, как об исключительно сообразительной помощнице, – произношу, не скрывая сарказма.

Она снова краснеет.

– Мне очень приятно, что начальник меня ценит, – бубнит Варвара-краса, по красноте щек уже превосходя спелый помидор, – но мне действительно непонятны некоторые моменты.

– И какие именно? – интересуюсь со снисходительной улыбкой акулы-людоеда, кружащейся вокруг детеныша тюленя.

Она нервно прокашливается, выдыхает и сиплым голосом выдает:

– Во-первых, что не так с расчетами? Тот, кто исправлял цифры, не учел процент взымаемый банком за перевод. Дальше, – переворачивает лист, – в пункте два сроки исполнения исправлены на одно количество дней, а в пункте четыре совсем на другое. Такого не может быть в принципе. Встает вопрос, какое из этих противоречащих друг другу исправлений правильное? Или оба неверные, потому что нарушают типовой договор. И еще, наречие «в течение» пишется с «е» на конце, а здесь кто-то исправил на «и».

Варя сосредоточенно хмурится, озвучивая все свои «непонятки», и я искренне рад, что в этот момент она уткнулась носом в бумаги и не смотрит на меня. Потому что у меня морду, наверное, так перекосило, что на крокодила похож. Если говорить фигурально, то она меня возит носом по столу, а точнее – тычет в ошибки носом, как котенка, нагадившего на ковёр. Это я такого наисправлял? Сам? Своими собственными руками?

П***ц. О чем только думал?!

Понятно, о чем… О сиськах!

Вот придурок. А она действительно умненькая. И очень даже смелая. Другая бы на ее месте сдрейфила, промолчала, забрала несчастные документы и по-быстрому сбежала бы от босса-идиота, который не знает правил русского языка.

Очень кстати пришлось умение держать непробиваемую маску в любой ситуации. Взял себя в руки, придал себе невозмутимое выражение. Типа все пучком, все схвачено. Она расписывает мои косяки, а я сижу напротив киваю, а сам пытаюсь придумать, что дальше делать. Варька сейчас замолчит, поднимет на меня черный взгляд в ожидании ответа, и мне надо будет что-то мычать. Сказать, что это не я? Дебилизм. Какой из меня начальник, если такие косяки у других пропускаю? Извиниться, что не тот документ дал? Черновик? Отмаз из разряда школьного «забыл дома тетрадь». Что делать-то? Принесла ее нелегкая на мою голову!

Мышь тем временем дочитывает до конца, проговаривая все недочеты, и действительно смотрит на меня. Выжидающе, явно пребывая в недоумении от той херни, что я ей подсунул. Дальше действую на автопилоте, положившись на привычку выкручиваться ужом из любых сложных ситуаций.

– Молодец, – демонстративно хлопаю в ладони, – пару незначительных моментов пропустила, но большую часть ошибок нашла.

Она удивленно поднимает брови, подбирается:

– Большую часть?

– Да, – уверенно киваю, не позволяя даже капле сомнений отразиться на лице.

Она непроизвольно поправляет воротничок, будто он душит ее:

– Вы… вы меня проверяли? – даже заикаться от волнения начала.

– Естественно, – блефую, подстраиваясь под ситуацию. Не признаваться же, что сам налажал, потому что мыслями в ее декольте был.

– Зачем? – пропищала совсем испуганно, теперь уже бледнея, словно простыня.

Хороший вопрос! Знать бы еще ответ. Думаю, вариант «просто так» не прокатит.

– У меня завтра встреча важная, и мне нужен помощник. Поскольку Юрий Константинович крайне положительно отзывался о тебе, я решил рассмотреть твою кандидатуру.

На хрен она мне сдалась на этой встрече? Кто-нибудь может объяснить? Но отступать уже некуда.

– Помощник? – Варя осторожно переспрашивает, неуверенно касаясь пальцами губ. – А что надо делать?

Сидеть в углу и не мешать! А лучше вообще больше никогда на глаза мне не попадать!

– Ничего сложного. Помогать с презентацией.

Она мнется пару секунд, не больше, и неуверенно выдает:

– Я… я согласна. Если, конечно, результаты проверки вас устраивают, – и снова становится пунцовой. С такой способность краснеть на пустом месте ей по жизни сложно придется. Жёстче надо быть, увереннее в себе.

– Я еще подумаю, – киваю снисходительно.

– Да-да, конечно, – Мышь снова отводит взгляд и неуверенно поднимается на ноги, – я пойду.

– Иди. И документы забери.

Она отступает к двери, и я имею возможность лицезреть ее спину. Худенькую, прямую. Но цепляет не это. Цепляет намек на перегибы. Да-да. Именно намек. Вроде и не видно ни хрена, но в тоже время, когда она тянется к ручке, ткань на миг плотно прилегает к телу, очерчивая талию и то, что ниже.

Я ж головой тряхнул, прикрыл глаза на секунду, открыл. Нет никаких перегибов, только несуразная одежда. Показалось? Или нет? Все! Заколебался гадать:

– Я подумал, – произношу уверенно, резко, и она чуть ли не подпрыгивает на месте от неожиданности, – я возьму тебя с собой на эту презентацию. – Мышка оборачивается, смотрит на меня испуганно, глазами хлопает. – Завтра к шести будь готова. И главное, – поднимаю к верху палец, обозначая важность момента, – строгий дресс-код. Черный низ, белый верх и никаких рюшек.

С этим словами киваю на ее грудь, и Варька ожидаемо заливается румянцем.

– Хо… хорошо, – кивает, неуверенно переступая с ноги на ногу, – могу я посмотреть презентацию, подготовиться?

– Естественно. Отправлю на почту. Все. Можешь быть свободна, – и отвернулся к экрану монитора, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Едва за ней прикрылась дверь и стихли шаги в приемной, набрал номер Константиныча:

– Да! – он ответил сразу, будто сидел и ждал моего звонка.

– Все с твоей умницей-разумницей обговорили.

– Как результат?

– Я ангажирую ее на завтрашний вечер. Поедет со мной на презентацию.

– Зачем она там тебе? – Юрий Константинович очень удивился и не скрывал этого.

А я знаю, зачем она мне там?! Будет стоять в углу и оттенять мою безупречность!

– Помощник нужен.

– Так, Роман Евгеньевич! Если ты хочешь ее у меня переманить – даже не мечтай! Лисовую не отдам. Самому нужна.

– Даже и не думал переманивать! Она мне на один день нужна, – про себя добавил «на один раз», – а потом верну твое сокровище в целости и сохранности. Обещаю.

Он замялся, а потом выдал нехотя:

– Ладно, раз на один день… бери.

– Спасибо, – прямо облагодетельствовал своим согласием, не зарыдать бы от признательности.

Трубку повесил, откинулся на спинку кресла, задумчиво потирая шею. М-да, такого поворота я не ожидал. Мало того что ничего так и не рассмотрел, так еще завтра придется ее с собой тащить. Это мне урок на будущее: меньше думай о сиськах, и все будет хорошо.

***

Варенька

Еще раз пробежалась по тексту презентации – вроде, все понятно. Мое дело маленькое: страницы в нужный момент переключать да под ногами не мешаться, но предпочитаю вникать в подробности – привычка, оставшаяся со студенчества, когда рвалась красный диплом получить. Поэтому готовилась к предстоящему мероприятию тщательно, будто самой предстояло выступать перед зрителями.

Быстрый взгляд на часы – пора. Опаздывать никак нельзя. Вряд ли Неманов оценит отсутствие пунктуальности. Второго шанса проявить себя не даст.

Мне, кстати, до сих пор не понятно, чем я первый-то шанс заслужила? Юрий Константинович словечко замолвил? Или Неманов сам во мне что-то рассмотрел? Интересно, что…

Взяла сумочку, подошла к узкому зеркалу в углу приемной и еще раз на себя посмотрела. Все как просил большой босс: черный низ, белый верх. Классика. Рубашка, правда, не очень удобная – на груди все натянуто до предела. Надо было на размер больше брать. Верхняя пуговица душит, но расстёгивать нельзя. Неприлично. Непрофессионально. Дресс-код, ё-моё.

Поправляю несуществующие складки на юбке, приглаживаю волосы и, уверенно кивнув своему отражению, покидаю приемную. Я готова. Я справлюсь.

У его кабинета притормозила, услыхав из-за двери отрывистый голос Неманова. Он злился, кого-то отчитывал, жестко, сурово, и мне стало не по себе. Верхняя пуговица душила все сильнее, с трудом удалось удержать свои руки и не расстегнуть ее.

Соберись, тряпка! Это работа! Это шанс показать себя. Все с мелочей начинали! Вперед! Отдала сама себе приказ и постучалась в дверь.

– Да! – послышался раздражённый ответ, отчего колени все-таки дрогнули, но я заставила себя шагнуть в кабинет.

– Роман Евгеньевич, здравствуйте, – произнесла тихо, гораздо тише, чем следовало бы.

Проклятье, он точно подумает, что я мямля, не способная двух слов связать. То мычу в его присутствии, то туплю, то бездарно краснею. Самой надоело. Подумаешь, начальник! Обычный мужик… Высокий, крепкий, с породистой физиономией и такой харизмой, что поджилки трясутся.

Он стоял у стола, застегивал манжеты пиджака и смотрел на меня, не скрывая удивления. Белоснежная рубашка небрежно расстегнута на пару верхних пуговиц, волосы взлохмачены, словно он сам второпях переодевался. Я даже все слова растеряла, столкнувшись с прямым вопросительным взглядом.

– Чем обязан? – спросил отстраненно.

– Я… это… на презентацию… помогать.

Ну вот, опять мямлю. Будто чукча с далекого Севера. Стыдобища.

Удивленно вскидывает брови, проходится по мне взглядом сверху вниз, и мне ужасно хочется поправить одежду, хотя знаю, все с ней в порядке. Просто под его взглядом уверенность испаряется.

– Что с презентацией? – интересуется прохладно, и у меня начинают закрадываться подозрения, что я сошла с ума. Что вчерашний разговор мне приснился, и никуда он меня с собой не приглашал.

– Я думала, вы позвали меня помогать. Передумали…или забыли?

Неманов усмехается:

– Расслабься. Ничего не забыл. Над тобой очень легко иронизировать. Ты ведёшься на все. – Чувствую, как щеки начинают пылать, и он это замечает: – Ведёшься и краснеешь. Дурная привычка. Избавляйся, если хочешь достигнуть чего-то стоящего. Излишняя скромность только монашек украшает.

Он надо мной издевается! Захотелось сказать, что такие провокации мне не нравятся, но смолчала. Зачем? Таким заявлением только распишусь в собственной слабости. Ни к чему это. Проглатываю смущение, детскую обиду и стойко произношу:

– Я готова.

– Молодец какая, – снова неприкрытая ирония, – поехали.

***

Роман

Я забыл! Так закрутился, что реально забыл и про Мышь, и про то, что позвал ее с собой на встречу. Когда она появилась на пороге моего кабинета, чуть не брякнул: мне некогда, зайдите в следующий раз. Но потом вспомнил что к чему.

Варя сегодня была похожа на человека, на офисного работника и, определенно, женского пола. Как я и просил: черная юбка. Конечно, не такая, что задницу обтягивает, подчеркивая достоинства фигуры. Да и глупо было этого ожидать от такого персонажа как Лисовая. Ее юбчонка была чуть ниже колена. Прямая. Уверен, что если посмотреть сзади, то же ничего примечательного не найдешь. Блузка белая.

И да! Сиськи есть! Хорошая такая наливная тройка! Они мне не привиделись. Талия тоже есть. Вроде даже узкая. Особенных подробностей не разглядеть, но я и этим результатом доволен. Даже полегчало, а то уж думал, что совсем умом тронулся, вижу то, чего не существует в природе.

Мы молча спускаемся в лифте на парковку. Я смотрю перед собой, но краем глаза кошу в ее сторону. Мышь волнуется, прижимает к груди сумочку, еле дышит и, кажется, собирается упасть в обморок.

– Если ты будешь и дальше в таком болезненном состоянии, то я оставлю тебя здесь, – грожу строго.

Если уж идет в роли моей помощницы, то пусть ведет себя адекватно. Не хватало еще опозориться с ней и потом выслушивать насмешки, дескать, что за нелепицу с собой привел.

Она кое-как взяла себя в руки. Перевесила сумочку на плечо, выдохнула протяжно и сообщила:

– Я просто волнуюсь. Это мое первое…

– Давай без трогательных подробностей. Первое, второе, сотое – неважно. Главное, исполняй свои обязанности, – прерываю равнодушно, – мне важен результат.

***

Варенька

Тяжелый он. От такого не дождёшься сочувствия и поддержки, только требования. И планка этих требований очень высока. С ним сложно. Сердце волнуется, в груди жмет. Зря я согласилась на эту встречу. Ой зря. Вчера, получив странное предложение, была вне себя от восторга. Весь вечер витала в облаках, представляя, как все пройдет, как я успешно справлюсь со своей ролью, как он меня оценит и возможно… заметит? Сейчас эти фантазии казались нелепыми. Это же Неманов! Какое заметит? Мне до него, как до луны пешком неторопливым шагом.

– Я поняла, – выдыхаю чуть слышно и стараюсь собраться духом, взять себя в руки.

Никто мне не поможет, кроме меня самой. Привыкай, Варенька, привыкай. В мире больших денег всегда так.

– Очень на это рассчитываю. Надеюсь, не разочаруешь.

И я на это надеюсь. Иначе придется удавиться от позора и сбегать из компании, поджав хвост.

***

Роман

Когда мы пришли в конференц-зал, я сконцентрировался на людях, важных для бизнеса, начал переговоры заранее. Хорошая беседа еще никому не мешала, а доброжелательные отношения в дальнейшем сыграют мне на руку. Во всем этом хороводе я напрочь забыл о своей неказистой спутнице. Минут за десять до начала извинился перед партнерами и подошел к организаторам переговорить насчет презентации.

– Так, – произношу требовательно, протягиваю флешку, – здесь материалы к выступлению. Надо проверить…

– Все уже проверено, Роман Евгеньевич, – с готовностью рапортует худосочный молодой человек, по внешнему виду которого сразу можно сделать вывод – закоренелый айтишник.

– Когда? – в недоумении смотрю на него.

– Так ваша помощница уже все сделала.

– Помощница? – переспрашиваю тупо, а когда он на меня подозрительно смотрит, торопливо поправляюсь, – ах, помощница! Точно! Василиса.

– Варвара, – поправляет меня чопорно, и меня это злит:

– Да неважно! Хоть Ефросинья! – рыкнул на него. – Открывай, я сам должен глянуть, все ли в порядке.

– Она все настроила, – этот убогий все еще пытается сопротивляться.

– Открывай, – приказным тоном рычу, испытывая глухое раздражение.

Парень, наконец, смекнул, что со мной лучше не спорить, торопливо открыл папку и, получив от меня взгляд из разряда «свалил в туман, живо», торопливо уступил мне место. То-то же! Я пробежался по документам, по приложениям, по самой презентации. Все в порядке. Похоже, эта Мышь, о которой я то и дело забываю – если, конечно, речь не идет о ее сиськах – действительно дружит с головой. Пока ни одного косяка… кроме блузки цвета кабачковой икры. Возможно, сегодня я с ней и не опозорюсь. Возможно…

Презентация началась вовремя. Я рассказывал потенциальным партнерам и инвесторам о наших проектах, о том, с чем наша компания планирует выходить на рынок в ближайшую пару лет. Они кивали, слушали, в глазах светился интерес и отражалась работа внутреннего калькулятора. Уверен, каждый из них моментально просчитывал свою прибыль.

Я чувствовал себя свободно. Такие мероприятия для меня не впервой. Уже давно не сопливый стажер, который мечется в панике, если на горизонте маячит необходимость выступать перед народом. Мне плевать. Хоть в зале будет десять человек, хоть сто десять. Мой девиз: пришел, увидел, победил – всегда и во всем.

Сначала, в первые пять минут, был легкий дискомфорт. Я все ждал, когда же презентация зависнет. Или начнут скакать слайды, или вместо нужной информации отобразиться не пойми что. Но оказалось, что Мышь своими проворными лапками справляется со своей задачей на ура. Даже когда в конце пошли вопросы относительно разных моментов, моя внезапная помощница безошибочно переключалась на нужный слайд еще до того, как вопрос был полностью озвучен.

Браво, Варя, браво! Не зря Константиныч в тебя мертвой хваткой вцепился. С мозгами полный порядок, схватывает на лету. Незаменимые качества для помощницы. Я бы, возможно, даже себе такую захотел, будь она поярче, поинтереснее. Но, увы, Мышь в моей приемной точно смотреться не будет.

– Ну как? – спрашивает она взволнованным голосом, когда все заканчивается.

– Все отлично. Молодец, – хвалю ее совершенно искренне, и Варя снова заливается румянцем, на этот раз счастливым, аж глаза блестят от удовольствия, как у сытой кошки.

– Спасибо, – выдыхает, еле сдерживая детский восторг. Ой, Мышь, тебе еще учиться и учиться. Ты еще не знаешь, что победы мимолетны, что никогда нельзя останавливаться на достигнутом, и что в любой ситуации надо уметь держать лицо. – Роман Евгеньевич, а можно… – начинает она, но фраза обрывается на середине, потому что рядом с нами появляется один из инвесторов, решивших уточнить какие-то моменты с глазу на глаз.

– Извини, – бросаю Мышке, отворачиваюсь и тут же про нее забываю.

Инвестор долго мучает меня вопросами, а я лихо отстреливаюсь заранее продуманными ответами. Сколько времени проходит, я не засекал, но когда он от меня отстает, в поле зрения снова попадает Варвара. Стоит в уголке, словно тень, и смотрит на меня глазами загнанной лани. Так, и что с ней?

Решительно направляюсь к Варе, но не дохожу буквально пару шагов, как дорогу преграждает очередной страждущий.

– Роман Евгеньевич, уделите минутку, – подчеркнуто вежливо просит седенький тщедушный старичок.

Но я-то знаю, у него хватка как у питбуля, поэтому бросаю в сторону скуксившейся Варьки быстрый взгляд:

– Жди тут! – отрывистое распоряжение, и я снова в водовороте событий.

Снова одни и те же вопросы, только заданные другими словами. В этот раз никаких заковырок, никаких хитрых подкатов. На редкость спокойное мероприятие. Наверное, именно поэтому расслабляюсь и теряю счет времени, а когда смотрю на часы, то с немалым удивлением обнаруживаю, что уже половина одиннадцатого. Осматриваюсь по сторонам и замечаю совсем погрустневшую Мышь. Она стоит у окна и печально смотрит на темную улицу. От прежнего восторга не осталось и следа.

Опять иду к ней, и в этот раз у меня даже получается, никто меня не перехватывает.

– Чего ты хотела? – спрашиваю без предисловий.

– Хотела узнать, нужна ли я вам еще. И если нет, то можно ли мне идти домой, – поднимает усталый взгляд.

И мне на миг становится неудобно. Я мог отпустить ее еще пару часов назад, сразу после окончания презентации.

– Иди, – киваю милостиво.

– Спасибо, – произносит без капли огня.

Находит свою сумочку и, повесив ее на плечо, бредет к выходу.

Сама виновата. Это будет для нее уроком. Если чего-то хочешь – умей формулировать свои желания, иначе так и простоишь, словно сирота, в углу. Если так хотела домой, должна была привлечь мое внимание, потребовать. Я ведь не рабовладелец и даже не ее начальник. Мне нет смысла ее удерживать.

Махнул рукой на скромную, нерешительную Мышь, переговорил еще с одним человеком, в этот раз по-быстрому, минут за десять, и тоже стал собираться домой. Программа максимум на сегодня выполнена, можно выдохнуть.

Распрощавшись с потенциальными партнерами, покинул конференц-зал и через пять минут уже выезжал с подземной парковки.

…Так, завтра надо связаться с Мочаловым – его предложение было самым интересным – и проинформировать совет директоров о результатах. Старикана Клименкова тоже не стоит сбрасывать со счетов, возможно, он подумает ночь и завтра сам позвонит…

Стоп!

Ударил со всей дури по тормозам, машина дернулась и остановилась. Включил заднюю передачу и сдал назад на несколько метров к крытой остановке, мимо которой в задумчивости почти проехал.

На лавочке сидела Мышь. Одна, в полумраке, освещаемая лишь тусклым светом фонаря. Сидела и ела! Бутерброд! Самодельный, прямо из пакета. Жадно ела, словно ее выпустили из концлагеря.

Я опустил стекло и посмотрел на нее сурово:

– Это что такое?

От неожиданности замерла с набитыми щеками, на меня уставилась круглыми изумленными глазами, потом торопливо начала жевать и проглотила через силу:

– Я с утра ничего не ела, – призналась смущенно, и меня снова совесть за яйца прихватила.

– Я не об этом! Что ты здесь делаешь?

– Жду маршрутку. Они допоздна ходят. Правда, редко, – развела руками.

П***ц. Маршрутку она ждет! А такси нельзя было вызвать? Или ей в кайф одной по ночам в темноте сидеть? Приключений захотелось?

– Садись в машину, – кивнул на сиденье рядом с собой.

– Нет-нет, спасибо, – испуганно замотала головой, – я подожду. Мне несложно.

– Я сказал, села в машину! – рявкнул на нее. У меня нет желания тратить вечер на глупые уговоры. – Живо!

– Но я…

– Живо! Или я выйду и сам затолкаю тебя в салон! – Кому скажи – засмеют: я пытаюсь усадить Мышь в машину, а она еще сопротивляется, паразитка! – Мне долго ждать? – глянул на нее грозно, так что сникла. Вздохнула и, словно провинившийся кутенок, побрела к машине.

Так-то лучше!

Варька усаживается рядом со мной. Неуклюже, путаясь с сумочкой, ремнем безопасности и бутербродом, который по-прежнему сжимает в руках. Пахнет, кстати, вкусно, и я невольно думаю, что поесть действительно не помешает. Но позже. Сейчас надо отвезти Мышь в ее нору.

– Адрес? Куда везти?

Краснея под моим взглядом, бубнит название улицы и, наконец, усаживается, пристегивается, торопливо заматывает остатки бутерброда в пакет и бросает их в сумочку, после чего смотрит на меня, как кролик на удава.

– Вот скажи мне, какого хрена ты не вызвала такси? – наезжаю на нее, чувствуя себя старпером, отчитывающим мелкую несмышлёную девочку. – На презентации мне показалось, что ты с головой дружишь. Или только показалось?

Она снова вспыхивает и смотрит на меня так… строго? Даже обалдел. Хищно прищурившись, впился взглядом в ее лицо. Нет. Показалось. Чуть живая сидит, какая уж тут строгость.

– Не слышу ответа!

– Да что такого в том, что я на остановке сидела и ждала маршрутку?

– Ничего, – раздражённо завел машину и рывком тронулся с места, – все за***сь. Ночь, темнота, народу никого, и ты одна. Все супер. Маньяк какой-нибудь подкрался бы, по башке тюкнул и в кусты утащил. И все! Нашли бы тебя под утро по кускам или протраханную насквозь… или на это и был расчет? – бросаю в ее сторону хмурый взгляд.

Девчонка снова вспыхивает. В этот раз от негодования. Темными глазами в мою сторону сверкнула, брови на переносице свела сердито:

– Я попрошу вас следить за словами! – огрызается, показывает зубки. Впрочем, не особо убедительно.

– Попроси, – небрежно бросаю в ответ, – интересно послушать.

Она возмущенно пыхтит, а у меня нет никакого желания устраивать разборки:

– Обиды убирай. Прекрасно знаешь, что я прав. Сейчас придурков много. Запросто можно найти проблемы на свои… – киваю на ее грудь, тяжело вздымавшуюся в такт дыханию.

Черт, зачем я на нее посмотрел? Мирно дремавший до этого момента член заинтересованно шевельнулся. Да, б**дь. Я уж думал все, отпустило, прошел интерес к ее буферам. Не тут-то было! В полумраке салона она будто светилась, привлекая к себе внимание. Полная, круглая. Хочется протянуть руку и потрогать, наверняка приятная на ощупь, наполняющая ладонь. Член привстал еще больше.

Варька непроизвольно повела плечом, будто пытаясь прикрыться от моего взгляда. Это и отрезвило. Фыркнув, отворачиваюсь, дескать, бестолковые девчонки ничего, кроме снисходительного раздражения, у меня не вызывают. Не хватало еще, чтобы она мой интерес заметила.

– Я не пользуюсь такси, – выдает она через несколько минут глухим голосом. Я молчу, жду продолжения речи, потому что оно непременно должно быть. Сейчас эта скромница скажет, что надо экономить, или что машины вредят природе или еще какой-нибудь бред. – У меня родители разбились. На такси, – ровно произносит, глядя в окно на вечерний город, – поэтому и не вызываю. У меня фобия.

Твою мать. Опять в груди шевельнулось что-то типа раскаяния. Вот зачем мне эта информация? Я не хочу вникать в хитросплетения невеселой Мышиной жизни. Однако смолчать, проигнорировать ее слова по крайней мере невежливо:

– Мои соболезнования.

– Это было давно, – отвечает равнодушно, даже как-то прохладно, натягивая на себя ледяную броню.

– То есть ты совсем одна? – вот какое мне дело? На хрен мне эти задушевные разговоры. Отвезти домой и все.

– Нет. Меня бабушка растила, в деревне.

Что ж, это все объясняет. И пристрастия в одежде, и манеру поведения, и старомодную прическу. Бабушкин след. Растила свою кровиночку, как могла, прививая ей чувство прекрасного времен своей молодости. Бедная Мышь. Ведь могла быть другой. Но судьба есть судьба. Теперь пусть барахтается, выплывает с теми исходными данными, что есть.

Больше я ничего не сказал, не желая развивать эту душещипательную тему, и Варька молчала. То ли утонув в воспоминаниях, то ли ругая себя, что вывалила незнакомому человеку ворох ненужной личной информации.

Простая она. Слишком простая. Надо броней обрастать, не показывать другим личные переживания. Никому до них нет никакого дела, каждый занят своими заботами и проблемами. У каждого своя дорога страданий, свои потери, своя боль. Никто не проникнется, не бросится утешать. Взрослеть надо. А то девочка-мышка рано или поздно из-за своей наивности попадет в такую мышеловку, что живой не выберется.

– Голодная? – перевожу разговор на другую тему.

– Да, – мне кажется, она с радостью цепляется за возможность переключиться.

– Любительница ночных перекусов? – не могу удержаться, чтобы не поддеть ее.

– Нет, – качает головой, в этот раз с улыбкой, – ночными походами к холодильнику не злоупотребляю. Просто сегодня только завтракала.

Ей идет улыбка, она становится какой-то милой, что ли. На щеках ямочки еле заметные.

– Что мешало пообедать?

– Забегалась. И в перерыв к презентации готовилась.

Упорная девочка. Для меня это шутка была, а она все серьезно восприняла, готовилась. Даже есть не пошла. Сука, опять защемило внутри, опять почувствовал себя скотиной. На секунду, не более. Как она меня своей наивностью умудряется зацепить? Я о существовании своей совести уже давным-давно позабыл, заключив с ней пакт о ненападении, а тут что ни разговор, то укол под ребра. Раздражает. Но я же джентльмен, мать его, я же галантный, когда не надо, поэтому прежде, чем успеваю подумать, произношу:

– Не зря готовилась. Молодец. На презентации показала себя очень хорошо. Поэтому с меня ужин.

Вот я дурак. Какой, на хрен, ужин? Да и куда с ней идти? Разве что в KFC, трескать куриные лапы из ведра. То, что она умная и у нее сиськи есть – еще не повод водить ее по ресторанам!

Пока я мысленно ругаю себя на все лады, Мышь поворачивается ко мне, смотрит так удивленно, брови вскинув, и сдержанно, даже чопорно отвечает:

– Спасибо. Не надо.

Ступор. Все мысли из головы мигом сдуло, кроме одной: она что, на хрен меня посылает? Посмотрел на нее подозрительно. Точно посылает! Сидит, нос гордо задрала, вся такая из себя недотрога. Тоже мне королева! Плевать я хотел. Но, черт подери, меня корежит от этого заносчивого вида. Где я и где она? И вместо радости от того, что мое предложение не нашло отклика у юной прелестницы, я противоречу сам себе:

– Надо. Не люблю быть обязанным. Поэтому ужин с меня. В пятницу, – произнес тоном, не терпящим возражения. Мне почему-то чертовски сильно хочется, чтобы она прогнулась, уступила.

– Если хотите со мной рассчитаться, то купите хлеба и батон колбасы. Этого будет вполне достаточно. У меня как раз сегодня все закончилось, на бутерброды извела.

Это она меня подъ*бала? Вот честно, охренел. Даже замолк на минуту. Головой тряхнул, отгоняя это бред, и снова с нажимом произнес:

– В пятницу. В семь. За тобой заеду.

– Да не хочу я вами никуда идти! – раздраженно всплёскивает руками. – Нам даже говорить не о чем, а вы в ресторан зовете! Что я там буду делать? Сидеть давиться под вашим пристальным взглядом? А потом что? У меня работа на первом месте, а не рестораны.

Охренел окончательно и бесповоротно. Даже притормозил, сняв ногу с педали газа. Уставился на нее во все глаза. Мышь вся такая боевая, нахохлилась, взъерошилась, приготовившись отстаивать свою девичью честь. И тут меня пробило на смех. Не просто на смех. На дикий ржач!

Мышь растерялась, нахохлилась еще больше:

– Что такого смешного я сказала? – аж губа от негодования дрожит.

– Варь, ты решила, что я тебя на свидание приглашаю, да? – даже слезы на глазах выступили. Давно я так не веселился.

– А что, нет? – спрашивает прокурорским тоном, вызывая очередной приступ смеха.

– Что ты! Упаси боже! – рукой прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. Ну Мышь, ну выдала. Свидание! – Это просто акт вежливости. Ты помогла мне, я в качестве благодарности приглашаю тебя на ужин. Все! Никакого подтекста.

– Точно? – смотрит подозрительно, даже, можно сказать, грозно.

– Естественно, – не знаю, что еще сказать, поэтому брякаю, – мы же коллеги. Какие могут быть свидания?

Здесь я, конечно, лукавлю. Служебные романы были, и не раз. Если есть симпатичная сотрудница, то почему бы с ней не замутить? Главное, сразу все точки над i расставить, чтобы иллюзий не возникало.

– Тем более после сегодняшней презентации у меня появилось к тебе несколько деловых предложений, которые можно обсудить в неформальной обстановке, – а вот здесь вранье чистой воды. Нет у меня никаких предложений, но до пятницы непременно придумаю какую-нибудь хрень, если, конечно, не забуду.

– Правда? – неуверенно спрашивает моя прекрасная спутница.

Вот наивняк! Что же в тебя бабушка мудрости-то своей не вложила хоть чайную ложку? Все за чистую монету принимает. Абсолютно. И ведь не могу сказать, что дура. Нет. Умная она, трудолюбивая, во все вникает. Но наивная-я-я-я, это просто пи***ц.

– У меня нет привычки шутить относительно работы.

Мысленно все еще обхохатываюсь, но вслух выдаю сурово, и этот тон действует на Варю соответствующим образом. Она выдыхает, садится ровно, поправляет волосы, которые и так затянуты в тугой пучок, и с самым серьезным видом отвечает:

– Простите, я сначала подумала не пойми что. Хорошо. Я согласна, в пятницу.

Вот счастье-то! Мышь согласна со мной идти! Просто праздник какой-то. Триумф чистой воды!

– Еще бы ты была не согласна, – фыркаю себе под нос, еле удерживая очередную колкость.

Все, надо отвозить Мышь и ехать домой, спать, а то глупости какие-то творю.

***

В полнейшей тишине подъезжаем к ее дому – типовой девятиэтажке еще советской застройки. Варя кивком указывает на свой подъезд и, не отстегиваясь, начинает копошиться в сумке в поисках ключей. Ковыряется, роняет на пол записную книжку, бормочет что-то и тянется за ней. Ремень безопасности на груди натягивается, но Мышь на это не обращает внимания, тянется еще ниже и еще. Раздается треск, пуговицы отлетают, и ткань белой блузке расползается.

Варька в шоке замирает, а потом резко выпрямляется, так что края расходятся еще шире. Прежде чем она успевает отреагировать и прикрыться, я вижу ИХ! Сиськи! Круглые такие, наливные, упакованные в нелепое кружевное нечто, сквозь которое еле просвечивают маленькие розовые соски. Твою мать!

Отвернулся резко, уставился в лобовое стекло, а перед глазами так и стоит образ аппетитной девичьей груди. Рот слюнями наполнился, как у сенбернара, которому кусок мяса показали.

– Извините, – в панике пищит Мышь, пытаясь прикрыть срамоту.

Путается, роняет всю сумку на пол и чуть не ревет от стыда и отчаяния. Я молчу, потому что боюсь – голос подведет, и нереальные усилия уходят на то, чтобы удержать взгляд на месте, потому что он, сволочь такая, норовит вернуться обратно и нырнуть в ее декольте.

Наконец, чуть прихожу в себя и, смущенно кашлянув, выбираюсь из машины со словами:

– Не торопись.

Со стороны, конечно, может показаться, что я хренов джентльмен, который решил избавить даму от конфуза, но это не так. От конфуза я спасал самого себя. Член встал по стойке смирно при виде этой упругой высокой груди, и Варька непременно бы это заметила, как только перестала истерить.

Стою, привалившись спиной к машине, слышу, чувствую, как она там мечется, торопливо старается привести себя в порядок. Снова представляю, как пытается прикрыться, натянуть ткань на грудь, и в штанах становится еще теснее. Пиджак нервно поправляю, потому что это единственное, что отделяет меня от позора. Я так даже подростком не лажал, когда увидеть кусок титьки было пределом мечтаний.

Наконец, слышу, как противоположная дверца хлопает, и оборачиваюсь. Теперь можно, теперь между нами машина, которая прикрывает очевидный бугор в области паха.

– Я неуклюжая, – грустно произносит Мышь, видать, смирившись со своей участью неудачницы.

– Я заметил, – сумрачно откликаюсь на это признание, всеми силами стараясь, чтобы голос не хрипел, – на будущее советую выбирать более качественную одежду, которая не подведет в неожиданный момент. Тогда таких неудобных ситуаций можно будет избежать.

– Да, конечно, – она даже не ерничает. Даже, по-моему, уже не краснеет, только в расстроенных чувствах носом шмыгает, – я пойду?

– Иди.

Она кивает в качестве прощания и, прижав сумку к груди, уныло плетется к подъезду. Я провождаю ее тяжелым взглядом, дожидаюсь, когда скроется за дверью, и только после этого уезжаю.

Всю дорогу до дома думаю о том, что увидел. Специально вызываю в памяти образ разорванной блузки, жадно всматриваюсь, чувствуя, как кипит кровь в венах, а томление в паху уже вызывает болезненный дискомфорт.

Все, пиз***ц, не усну сегодня. К бабам ехать настроения нет, придется заниматься самоудовлетворением, чтобы согнать окаянный стояк.

Задолбался. Пока я не увижу ее целиком и полностью голой, не потрогаю, где хочу и как хочу, покоя мне не будет. В общем, надо трахнуть ее по-быстрому, и все, никаких проблем. Погасить свои сексуальные фантазии банальной действительностью. Завтра этим и займусь, а пятничный ужин, на который она так скоропалительно согласилась, поможет в достижении поставленной цели.

Совесть немного приподняла голову, напоминая, что судьба девчонку и так не балует, но я быстро справился с этим жалостливым порывом. Я же не насиловать ее собрался, все будет по согласию и к обоюдному удовольствию. В накладе Мышонок точно не останется.

***

Варенька

Зайдя домой, первым делом отправилась к окну и, осторожно отодвинув край занавески, выглянула на улицу. Двор пуст. Рома уехал, и я только тут смогла облегчённо выдохнуть, но вместе с тем в груди разлилось разочарование. А чего я, собственно говоря, ждала? Что будет стоять под моими окнами и петь серенады, сраженный моей неземной красотой? Глупости какие.

Сама себя отругала и отошла от окна. Все, забыть о Неманове, о позоре, обо всем плохом. Думать лишь о приятном. Например, о том, что хорошо показала себя на презентации.

Блузку без сожаления с себя стащила и выбросила в мусорное ведро. Обычно стараюсь вещи реставрировать, а тут даже пытаться не буду. К черту ее! Остатки бутерброда извлекла из сумки и тоже отправила в ведро. Его тоже к черту. Как сельпо, блин, не могла до дома подождать и поесть нормально? Тьфу.

В постели долго возилась, все никак не могла заснуть. Слишком много эмоций принес сегодняшний день. Я уж и овец, прыгающих через забор, представляла, и считала от нуля до сотни и обратно – ничего не помогало. Нервы гудели, сердце билось как бешеное, и перед глазами вовсе не выступление, а Рома со своей циничной ухмылкой и снисходительным взглядом, от которого кровь волнуется и в груди томление.

Когда, наконец, смогла заснуть, на меня накатили сны, бешеным галопом сменяя друг друга. То я стою в конференц-зале и сама провожу презентацию. Причем смотрю на себя со стороны, будто и не я эта, а какая-то другая Варя, которая все может, у которой все получается.

Потом картинка меняется, меркнет, и вместо ярко освещенного зала оказываюсь в сумраке салона машины. С ним. Он смотрит на меня совсем не так, как обычно, в глазах темный огонь, от которого плавлюсь, словно воск свечи. Сижу, не шевелясь, а пуговица одна за другой расстегиваются, словно невидимой рукой кто-то проходится. Парализовало, но вовсе не от страха или стыда. Нет. Во сне совсем другие ощущения, другие эмоции. Нет желания прикрыться, наоборот – хочу, чтобы он прикоснулся руками, губами. Нежно, грубо, требовательно. Как угодно. Я согласна на все. Жадно смотрю на его губы и сама к нему тянусь. Сердце щемит с такой силой, что просыпаюсь, подскакивая на кровати. Дыхание через силу, хватаю воздух ртом, в ушах звенит, шумит, бьют колокола. А самое страшное – внизу живота тугой ком пульсирует, пылает. Горячий, влажный, и хочется стонать от…разочарования, что порочный сон прервался.

Падаю обратно на подушку, пытаясь отдышаться, прийти в себя, но ни черта не выходит. Начинает трясти от возбуждения, неудовлетворенности, а еще от страха. Меня напугал этот сон, показывающий демонов моего подсознания во всей красе. Я хочу забыть этого мужчину, чтобы он просто исчез из памяти, растворился.

Я не хочу о нем думать, не хочу признаваться самой себе, что мой интерес к Неманову выходит из-под контроля. Что стоило мне с ним пообщаться поближе, и я попалась на крючок, как маленькая бестолковая рыбка.

Проблема в том, что никто и не думал меня ловить. Роман просто был самим собой – самоуверенным харизматичным сукиным сыном, а я повелась. Как и все остальные. Эта уверенность в себе, в своих действиях, как маяк, на свет которого летишь в полной темноте, не думая о том, что впереди могут быть острые скалы.

Я не знаю, что делать. Не знаю, как себя вести, если снова окажусь рядом с ним. Я и так краснею от его любого взгляда, а что будет теперь – даже представить страшно. Он догадается! Обо всем догадается! Я не смогу себя вести как обычно!

Хоть увольняйся, к чертовой бабушке!