Читать книгу Звено цепи – 4. Код Стихии - Маргарита Гуминенко - Страница 5

Инга припарковала машину в Мраморном переулке, как можно ближе к выезду на набережную. Повернувшись, посмотрела на Сокольского. Тот сидел расслабленно, словно поймал момент для отдыха. Мобильник торчал из его руки, как оружие на изготовку, но глаза мужчины были прикрыты.

– Он может не прийти, – бесцеремонно прервала его размышления Берестова.

Сокольской открыл глаза и посмотрел на неё.

– Он придёт. – Сказано было со спокойным убеждением.

– Забьёмся? – предложила Инга тоном полнейшей невинности.

Сокольский наконец-то усмехнулся.

– Не придёт – с меня внеплановый выходной, – также невинно предложил он.

Инга сделала вид, что обиделась.

– Так и знала! Сволочь ты, Сокольский!

– Все бы так реагировали на предложение взять выходной, – серьёзно заметил тот, но потом добавил: – Расслабься! Тебя я ни на кого не променяю.

Она снисходительно хмыкнула, но тут же напряглась, подавшись вперёд.

– Его машина проехала!

– Я заметил, – отозвался Сокольский. Он и не сомневался, что никакие разговорчики не отвлекут Ингу от наблюдения. Нужный автомобиль она не пропустит даже ночью, с закрытыми глазами.

Через несколько секунд завибрировал мобильник в его руке и Сокольский ответил на звонок.

– Да, я тут, неподалёку. Хотел убедиться, что вы не передумаете. Сейчас подойду. – Он толкнул дверцу, сказав Инге напоследок: – Подожди минут пять, потом подходи. Если покажется кто-то подозрительный – ты знаешь, что делать.

Инга посмотрела ему вслед и в очередной раз подумала, что ей нравится работать в паре именно с Игорем.

* * *

Астефеев сидел на одной из скамеечек, выбрав место, с которого просматриваются оба выхода из садика. Деревья перекрывали прямой обзор с улиц, а памятник загораживал место встречи от окон дворца.

Сокольский отметил, что в зоне досягаемости нет никаких признаков сопровождения. Он подошёл к сидящему на скамейке человеку и остановился в двух шагах.

– Здравствуйте, Натан Олегович, – поздоровался он, не без интереса разглядывая пожилого господина, временно сменившего форму на светлый гражданский костюм, но не обманувшего опытный взгляд: в Астафееве за километр чувствовался бравый вояка.

– Никогда бы не подумал, что передо мной – подполковник ФСБ, – заметил Астафеев вместо приветствия, разглядывая потёртые джинсы и модную приталенную рубашку Сокольского.

Игорь не стал отвечать, что одежда Астафеева тоже далека от военной формы. Вместо этого сел, не дожидаясь приглашения, и отвалился на спинку. Прямо перед ними возвышался один из самых спорных памятников Питера, несправедливо оклеветанный множеством «критиков», из числа тех, кто не удосуживается подумать и пяти минут, прежде чем преподнести собственную тупость под видом «авторитетного мнения».

– Почему вы обратились именно ко мне? – спросил Сокольский.

– Потому, что вы считаетесь одним из лучших сотрудников вашего ведомства. И потому, что у вас нет никаких знакомств и связей в моей организации.

– Вы в этом уверены?

Астафеев повернулся всем телом, внимательно посмотрев на Сокольского. Тот не изменил ни позы, ни отсутствующего выражения лица и продолжал разглядывать огромный монумент в центре небольшого скверика.

– А у вас есть такие связи? – спросил Натан Олегович.

– Даже если есть – вам я не признаюсь.

Сокольский наконец посмотрел на него. Почему-то Натана Олеговича смутил этот ясный взгляд, такой прямой и открытый, словно его обладатель знал все тайны мира, или, как минимум, видел собеседника насквозь.

– Понимаю, все мы взаимосвязаны, – Астафеев выскользнул из-под взгляда Сокольского, в свою очередь обратив взор на монумент. Глубоко вздохнув, он продолжил: – Меня предупреждали, что при всех ваших качествах, вы сложный для общения человек. Но я уверен, что вас самого заинтересует возможность изобличить врагов своей страны и заслужить благодарность от начальства.

– Это моя работа, – согласился Сокольский, не уточняя, что именно имеет в виду: получение благодарностей или изобличение врагов.

– У нас произошло ЧП, – начал сухо рассказывать Астефеев. – Никто ещё об этом не знает, но из секретной папки, хранившейся в Архиве, пропало несколько документов.

Сокольский прищурился, вглядываясь не в собеседника, а в грустное лицо императора, восседающего на упрямом коне.

– Если вы в этом уверены, почему бы вам не потребовать официального расследования? У вас есть свои специалисты. Или вы опасаетесь, что заинтересованные лица не дадут вам этого сделать?

– Так и будет, – признался Астафеев. – Поэтому я хочу провести проверку частным порядком и подальше от заинтересованных лиц.

– Даже не знаю, стоит ли мне за это браться, – признался Сокольский и посмотрел на собеседника. – Материалы из военного архива, да ещё секретные… У меня нет к ним доступа.

– Вы получите их без всякого доступа, – отрезал полковник. – Я возьму на себя такую ответственность. – Потом он заговорил тише: – У нас слишком шустрое руководство, постоянные поиски коррупционеров, шпионов, террористов. Под шумок можно скрыть само существование этих документов, тем более, что со времени остановки проекта прошло пятнадцать лет. Большинство о нём не то, что не помнит, а просто не знает.

– Пятнадцать лет? – переспросил Сокольский. – За такой временной промежуток технологии безнадёжно устаревают, а приоритеты меняются. Что есть в этом проекте, что вы о нём вспомнили?

Прямой вопрос Сокольского подразумевал не менее прямой ответ и полковник Астафеев не стал увиливать.

– Со мной связался один человек из городской администрации. Стал спрашивать моего мнения о старой разработке. Это был светоотражающий сплав, который испытывали в своё время на одной из наших северных военных баз. Потом от изобретения отказались из-за чрезмерной затратности. – Натан Олегович посмотрел на Сокольского. – Прежде чем дать ответ, я решил просмотреть все имеющиеся старые документы по этому вопросу. В том числе и те, которые до сих пор остаются засекреченными. Тогда я и обнаружил, что некоторых документов не хватает. Не тех, в которых речь идёт о технологии получения сплава, а… как бы так выразиться… Был там один сопутствующий проект, который закрыли вместе с основным.

– Бумаги могли изъять в любой момент за эти пятнадцати лет, – предположил Сокольский.

– Нет! – полковник Астафеев посмотрел на Сокольского и твёрдо проговорил: – Около года назад я держал эту папку в руках. Мне нужно было сверить кое-какие даты. Все бумаги были на месте.

– Что именно пропало?

– Техническая документация проекта «Стихия». Вам это о чём-нибудь говорит?

– Нет, – соврал Сокольский, который ещё утром выслушивал доклад майора Киппари о пропаже некоего кейса, в котором покойный ныне криминальный авторитет Большой Иван вёз образец, сыгравший роль основы для проекта «Стихия», чтобы передать заграничному покупателю. – Что это был за проект?

Ощущения мистики не возникло, но Сокольский признался себе, что некое шевеление под рёбрами он почувствовал. Казалось, что внешняя сила, природу которой он не в состоянии постичь, толкает его к чужой загадке, которую давно следовало предать забвению.

– Представьте себе, что вы можете управлять погодой на конкретном участке земной поверхности, – уклончиво ответил полковник. – Это суть проекта. Разумеется, в первоначальном виде он безнадёжно устарел. Но идея, основа технологии, может представлять интерес. На тот момент разрабатывался принципиально новый способ, опережающий своё время. И как раз технические характеристики пропали. Все остальные материалы остались.

– Пятнадцать лет… – задумчиво повторил Сокольский. – За последнее время дело шагнуло слишком далеко, чтобы кого-то привлёк материал пятнадцатилетней давности. Тем более, в деле управления погодой. Или этот проект подразумевал что-то ещё?

– Не поймите меня неправильно… – Астафеев посмотрел на памятник. – Всего я не могу вам сказать. Просто найдите вора, а с остальным я сам разберусь.

– Иначе спросят с вас? – невинно поинтересовался Сокольский.

– Полагаю, что вас лично это не касается! – резко выговорил полковник.

Сокольский проследил за его взглядом.

– Вам нравится памятник? – спросил он.

– Не знаю… – собеседник явно сбился с мысли. – Не задумывался об этом.

Сокольский посмотрел на Натана Олеговича.

– Трудно рассуждать о памятнике, не имея представления о том времени, в котором жил его автор, – сказал он доверительно и неожиданно мягко. – Делать выводы, не получив максимально исчерпывающие ответы на свои вопросы, ещё труднее. Хотите, чтобы я помог вам – дайте полную информацию.

Его собеседник некоторое время молчал, разглядывая Сокольского.

– Вы верите в будущее России? – спросил он наконец.

– Я верю в то, что ради будущего России должен хорошо делать своё дело, – ответил Сокольский.

Натан Олегович вздохнул.

– Я знал, что примерно так вы и ответите, подполковник Сокольский, – сказал он. – Вы должны меня понять. Я не могу сперва отдать вам эту папку, а потом получить от вас ответ, что вы за дело не берётесь. Соглашайтесь – тогда получите весь материал. Здесь и сразу.

– Откровенно, – кивнул Сокольский. – Я возьмусь за это дело.

«Если бы не пропавший кейс с образцами – чёрта с два ты бы меня уговорил!» – подумал он про себя.

– Хорошо, – с явным облегчением произнёс Астафеев и подвинул Сокольскому портфель. – Синяя пластиковая папка. Достаньте незаметно.

Сокольский вынул из кармана сложенную вчетверо газетку и с ловкостью фокусника переложил в неё пластиковый «конверт».

– Это – копии того, что осталось, – пояснил Астафеев. – И сведения о том, что было в пропавшей части. У меня не было возможности переводить текст в цифру. Откатал ксерокопии. Учтите: хоть я и не требую с вас расписку о неразглашении, большая часть того, что вы узнаете, строго засекречена. Будет утечка – мне придётся указать на вас, как на самый вероятный источник.

Сокольский не впечатлился. Ему каждый день приходилось сталкиваться с секретной информацией.

– До встречи, господин Астафеев! – сказал он, поднимаясь со скамьи. Куда девалась газетка с завёрнутыми в неё секретными бумагами, полковник определить не смог.

Не дожидаясь ответных слов, Сокольский отвернулся и пошёл к выходу на набережную. За одним из столбиков игралась с телефоном Инга. Когда Сокольский вышел, она убрала аппарат, подождала, чтобы шеф скрылся за поворотом и направилась следом.

Уже в машине, выруливая с боковой улочки в сторону Литейного моста, она сказала:

– Какой-то парень пытался за тобой проследить, но потом ему позвонили и видимо дали отбой.

– Господин Астафеев опасался, как бы наш разговор не оказался зафиксированным, – заметил Сокольский. – Он не зря назначил встречу именно в этом месте.

– Ты тоже не дурак, – напомнила Инга.

– Может быть, и дурак, – задумчиво произнёс Сокольский.

Инга мельком глянула на него, но по лицу шефа нельзя было догадаться, шутит он или нет…

Метров за сто до Литейного моста в набережную Кутузова упирается Кричевский переулок. Коротенький, чуть больше шестидесяти метров, он соединяет набережную со Шпалерной улицей. По одну его сторону – розовый дворец Шереметева, которому довелось за свою историю быть и шикарной графской резиденцией, и Домом Писателей, и даже гостиницей. По другую – красно-кирпичные офицерские казармы Артиллерийской бригады. Именно тут, на самом повороте, стоял ничем не примечательный продуктовый фургон.

Когда синяя «Лада Гранта» перестраивалась на среднюю полосу, намереваясь уйти под Литейный мост, фургон ринулся поперёк набережной.

Две перпендикулярные прямые сошлись в одной точке…