Читать книгу Полюблю тебя любой. Книга 3 - Маргарита Климова - Страница 3

Ларри

Ни с кем не прощаясь, отправляю сообщение водителю, хватаю за руку Даяну и спешу на выход. Кажется, минуты промедления, и я взорвусь от похоти, вгрызшейся и терзающей внутренности. Меня кто-то зовёт, пытаясь отвлечь от намеченной цели, но мне похрен, не слышу никого. Уши заложило желанием и навязчивой мыслью: бежать, бежать.

Дая доверчиво следует за мной, отставая на полшага, скорее всего из-за каблуков, быстро перебирая ногами. И мне бы подумать о приличиях, замедлить шаг, подстроиться под неё, подставить локоть, а не тащить за руку, как абориген, но пульсация в яйцах, тянущая до самых кишок, не даёт быть джентльменом, заставляя прибавить шаг, таща за собой добычу.

– Верхняя одежда есть? – интересуюсь практически в дверях.

– Только сумочка, – на выдохе бросает.

– Где? – продолжаю тянуть.

– У Дарьи с документами, – не замедляется, выскакивая со мной на крыльцо.

– Она тебе не понадобиться, – отказываюсь от идеи возвращаться обратно. – Потом заберём.

Водитель ждёт у крыльца, открыв заднюю дверь. Заталкиваю Даяну, спеша смыться от посторонних глаз, и запрыгиваю сам, отдав указания везти в загородный дом. Там я появляюсь не часто, но всегда приезжаю один. Это моё лекарство, плацебо, отдушина, место, в котором нет приличной связи, денег, политики и проблем. Не знаю, зачем везу туда её, но сейчас это кажется правильным.

– Вить. Буду через пару часов, – звоню охраннику и смотрителю в одном лице. – Затарь холодильник и убери собак.

– Куда мы едем? – встрепенулась птичка.

– Домой, – обрубаю разговор, притягивая женщину к себе на колени.

– Хорошо, – шепчет в губы, оставляя невесомый шлейф фруктов и шампанского.

Её согласная немногословность подстёгивает на телесные игры в машине. На ощупь отыскиваю и нажимаю кнопку, поднимающую перегородку между водителем и салоном, провожу рукой по бедру, задирая до талии тугое платье. Чулки с кружевной резинкой, маленькие стринги, кричащие: отодвинь и трахни! Губы, такие мягкие, тёплые, влажный язычок, проскакивающий по ним. Голод берёт своё. Сжимаю голую ягодицу ладонью, набрасываюсь на губы и имею языком с маньячным напором, вылизывая зубы, нёбо, сплетаясь, подавляя. Пальцами отодвигаю трусики и ныряю в глубину, горячую и истекающую соками.

– Мокрая… – рычу, оторвавшись от губ и присасываюсь к шее.

– Мокрая… – стонет, поддаваясь на пальцы, елозя попой на коленях.

Случайный секс в машинах для меня кончился к двадцати двум годам, в тот момент, как я оброс статусом и занял определённое положение в деловом мире, но желание сделать это сейчас, вогнать член по самые помидоры, услышать крик от резкого внедрения и вбиваться, пока не сорву голосовые связки, превалировало, до зуда в конечностях.

– Предохраняешься? – хриплю, косолапо расстёгивая ремень свободной рукой.

– Таблетки, – выдыхает, не переставая насаживаться на пальцы.

Какое-то сумасшествие, но очень сладкое с перчинкой, плавящее мозг, мешающее трезво мыслить. И надо бы воспользоваться презервативом, ведь защита, это наше всё, но член упрямо диктует взять наживую, прочувствовать каждый сосуд, каждую складочку и ребристость, потереться оголённой головкой о стенки, смешать предэякулят с её секрецией.

Вытаскиваю пальцы, слыша недовольный стон, приподнимаю, направляя на дёргающийся в конвульсиях орган, и на финальной ноте машина резко останавливается, отбрасывая Даяну на противоположное сидение.

– Илья! Охренел?! – выжимаю с силой кнопку связи с водителем.

– Простите, мистер Клейтон. Женщина с ребёнком на дорогу выскочила, – рапортует Илья, обломавший весь кайф.

– Не судьба, – произносят пухлые губы, растягиваясь в улыбке.

– Придётся побыть джентльменом, – ухмыляюсь, заправляя ноющего друга в жутко тесные штаны. – Вина?

– Не откажусь, – поправляет трусики и платье, подёргивающимися от возбуждения руками.

Следующие полтора часа потягиваем вино, ведём светские беседы, посматриваем на часы, отсчитывая и торопя минуты.

– Красивый дом. Брутальный, – Даяна держится за дверь машины, осматривая мою избушку.

Избушка, конечно, слабо сказано. Двухэтажный дом на двести пятьдесят квадратов из оцилиндрованного бревна, с приземистой крышей, искусственно засаженной мхом, в окружении сосен и голубых елей. Для релакса я предпочитаю дерево, натуральные материалы и никаких клумбочек, стриженных кустарников, и выверенных по линейке дорожек. Только газон, хвоя, камни и грубые скамейки из распилов.

– Мне тоже нравится, – подхватываю на руки и несу в свою берлогу.

Холл встречает натёртыми до блеска мраморными полами, приглушённым освещением и очень удобной стеной, к которой подпираю птичку, обхватывая под попу. Дая схватывает на лету, обвивает меня ногами и трётся промежностью через брюки о каменный стояк. До спальни терпеть не собираюсь, тридцать шесть ступеней до второго этажа, слишком много в моём состоянии. Дружок уже измученно стонет, отказываясь приходить в расслабленное, спокойное состояние. По тому, как птичка сжимает меня бёдрами, делаю вывод, что она не против быстрого перепиха у стены. Освобождаю из плена член, отодвигаю мокрые трусики и прохожусь несколько раз головкой по промежности, размазывая стекающие соки.

– Скажи, – требую, сдерживая порывы опуститься ниже. – Скажи!

– Хочу тебя, – стонет, упираясь лбом в плечо.

Насаживаю на всю длину, выбивая воздух и сдавленный стон, замирая, успокаивая семенную жидкость, радостно устремившуюся на выход. Не могу позволить себе кончить через две секунды, как пятнадцатилетний юнец, потрогавший первый раз соседскую сиську. Вдавливаю всем весом в стену, обездвиживая, ловя грудью взбесившееся дыхание, борясь с мутью в глазах. Сейчас уже жалею, что не добрался до спальни, вата вместо ног грозит не выдержать нас в вертикальном положении. И свалить бы на возраст, но в свои сорок шесть я двадцатку с лёгкостью пробегаю, с пульсом на финише девяносто шесть и дыханием, как после пары лестничных пролётов. А проблема вся в ней. Чувствую, как высасывает силы, порабощает с каждым ударом внутри, с каждым спазмом, сдавливающим член.

Закрываю глаза, проталкиваю в лёгкие воздух и поддаю бёдрами, ускоряясь от каждого стона. На долго терпения не хватает, поэтому тупо вдалбливаюсь, не заботясь об удовольствие птички. Механические движения, до дрожи в ногах, до зуда в позвоночнике. Я весь ушёл в силу трения, подстанывая, рыча. Никогда не любил громкий секс, а сейчас само из груди вылетает, смешиваясь с влажными шлепками, глухими ударами о стену и женскими стонами, переходящими в крики. Давно у меня не было такого звонкого марафона. Давно мой член не бился в припадке, изливаясь в тесную киску.