Читать книгу Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 3 - Маргарита Логвинова - Страница 2

Между нами двойная сплошная.

Ты в машине, я тоже в авто…

Почему это боги решают,

Что мы друг для друга никто?

Так получается, что жизнь не стоит на месте. Что ж, в этом есть свои плюсы. А еще хорошо то, что мечты сбываются, если только этого очень хотеть. Моя определенно сбылась. Вот только что с этим всем делать?

Я сижу в кабинете на привычном месте и жду, когда ко мне зайдут Аня и Саша, мои ассистентки. Никогда не приходилось управлять другими людьми. Но, говорят, к этому быстро привыкают.

В кабинете мало что изменилось со времени ухода профессора, лишь на его прежнем столе разместился металлический исполин – компьютер.

Непроизвольно постукиваю карандашом по столу, рассуждая, как успешно организовать работу в клубе. Дело в том, что в межсезонье сменился тренер, я о нем даже сказать толком ничего не могу, потому что только вчера вступила в должность. Через неделю возобновляется чемпионат… Что это будет? Пока не знаю. Посмотрим. Ладно, все вопросы нужно отбросить и взяться за дело. Ну, что, Эйнштейн? Прорвемся?

Взгляд случайно падает на кактус, приютившийся рядом с монитором. Округлый такой, аж лоснится, с огромными острыми колючками. Вижу его, и вспоминается Березин…

Он успешно устроился в немецкий футбольный клуб, не тот, куда метил изначально, более скромный, но тоже вполне достойный, поэтому собрал ребят, чтобы окончательно с ними проститься. Приглашал и меня, но я отказалась: что мне было там делать в мужской компании? Это бы выглядело, по меньшей мере, странно.

Однако Березин не успокоился. Поздно вечером он позвонил и предложил встретиться рано утром в день отъезда. Меня удивило не только время встречи, но и место – парк в удалении от центра города. Когда-то я для себя решила, что бегство – далеко не лучший выход из ситуации. Надо тренироваться ставить точки. Кроме того, у меня не выходили из головы слова профессора, сказанные им в больничной палате.

Наряжаться особенно не стала: обойдется. Надела шифоновое платье, поверх накинула джинсовку, бросила взгляд в зеркало. На меня из него смотрела знакомая девушка с выражением лица, недвусмысленно намекающим: «Куда тебя снова несет!?»

Было прекрасное июльское утро: ярко, но еще не паляще светило солнце, город в выходной день только выходил из полудремы, будто потягивался и нехотя поднимал веки витрин.

Очень волновалась, хотя особых поводов не было. Просто мы впервые встретимся с Димой не в статусе психолога и клиента, а как знакомые (чуть было не сказала «друзья», но это было бы явным преувеличением).

В парке хорошо, тенисто, людей еще очень мало, правда, несколько любителей здорового образа жизни делают утреннюю пробежку. Меня восхищают эти люди. Какую силу воли надо иметь, чтобы вставать ни свет, ни заря и бороздить асфальтированные дорожки…

– Доброе утро, – голос раздался сзади так неожиданно, что я вздрогнула и обернулась.

– И вам… то есть, тебе.

– Можно на «ты»?

– Можно, ведь ты теперь не в нашем клубе.

– Хорошо, так даже проще.

Я только улыбнулась, и мы медленно пошли по дорожке, уходящей в наименее многолюдную часть парка.

– У тебя сменился спонсор? – поинтересовалась я, так как Березин внешне совсем не походил на себя обычного: пропали привычные цвета, дырки, украшения, прическа. Все стало более спокойным и человеческим, что очень шло форварду, о чем, конечно, я ему не скажу.

– Не без этого, у меня много чего изменилось. Если честно, хочется забыть поскорее все последние месяцы.

Вот так откровение! С меня достаточно обид и унижений. Он позвал меня, чтобы сказать о том, что хочет поскорее обо мне забыть. Прелестно!

– Тогда зачем ты здесь? Летел бы прямиком в свой новый клуб.

Дмитрий опешил от моей прямоты.

– И еще, последние месяцы я бы тоже поскорее стерла из памяти…

– Маша…

– Подожди, я еще не закончила. Хорошо, что ты ушел в другой клуб.

– Почему же, любопытно узнать?

– Теперь работаться будет значительно спокойнее и комфортнее.

– Даже так?

– Да. Определенно.

– Я думал, мы помирились.

– Как можно помириться, ведь мы и не ссорились!

– Да что с тобой! – недоумевал Дима, начиная раздражаться. А я уже и так была у точки кипения.

– А ты думаешь, что все так просто, что достаточно один раз улыбнуться и все девушки должны упасть к твоим ногам? Что можно делать все, что захочется?

Березин смотрел на меня пристально, будто стараясь разгадать мои мысли. Не было ни победоносного оскала, ни самодовольной ухмылки, ни ужимки снисходительной откровенности. Внезапно его лицо озарила мальчишеская улыбка, простая, настоящая. Так улыбаются, когда в детстве удается поймать ящерку в высокой траве или когда на самодельный крючок попадается стоящая рыба.

– Ты еще и насмехаешься?

– Нет, я так, – а у самого глаза горят.

– Что?

– Я понял, почему ты злишься.

– Неужели?

– Да.

– Так раскрой секрет.

– Пожалуйста. Тебе еще больно.

– Как…

– Подожди, я не закончил. Тебе больно из-за всей той ситуации с травмой. Что перешел в другой клуб.

– Хочешь правду?

– Терпеть не могу, когда мне врут. Я думал, ты это уже поняла.

– Мне больно, потому что ты поверил, что я приехала к тебе из-за денег! Как тебе вообще такое могло прийти в голову! – не стесняясь эмоций, воскликнула я.

– А ты что хотела?! Так на твоем месте поступило бы девяносто девять человек из ста.

– Хорошего же ты мнения о людях!

– Я как раз нормального мнения. А вот ты… Я не знаю, ты прикидываешься что ли… Да таких людей сейчас не бывает!

– Но я-то есть.

– В этом-то и сложность.

– Не вижу сложности.

– Я не могу понять, где подвох.

Дмитрий непроизвольно поправил прическу, усмехнулся и покачал головой. Я еще не осознавала, к чему он ведёт. Футболист не доверяет людям, потому что считает, что у каждого корыстный интерес, так что ли?! Это логично, что мы действуем так, как нам выгодно, но есть же еще какие-то моральные нормы, убеждения… Вот как ему это объяснить?

Между тем мы брели по дорожке все дальше вглубь парка, пока, наконец, не оказались на берегу речушки в уединенной его части. Здесь бревна были расположены так, что служили подобием лавочек, мы присели на одно из них, чтобы иметь возможность беседовать и одновременно краем глаза созерцать воду.

– Тебе же интересно, зачем я тебя позвал?

– Да.

– Я хотел разобраться во всем до отъезда. Не люблю незаконченных дел.

– Странно. Я тоже.

– Что странного?

– Странно, что у нас есть что-то общее.

– Да уж, действительно, – мы улыбнулись друг другу.

– Прости, что перебила, продолжай.

– Мне хочется закрыть все вопросы.

Если ему хочется разобраться, значит, чувствует, что где-то поступил неправильно, значит, не безнадежен.

– Я готов ответить на любые вопросы.

– На любые? – переспросила я.

– Да.

Ну что, сам напросился.

– Ладно, пусть ты не поверил в мои благие намерения, потому что плохо меня знаешь и это не самый типичный поступок для человека в моей ситуации, но как ты мог допустить, чтобы меня уволили из-за тебя?

– Ты хочешь сказать, что я бесчувственный чурбан и мне все равно, что с тобой из-за всей этой истории будет?

– В общем и целом – да.

Березин снова смеется. Что-то он в больно веселом настроении.

– Тебя же не уволили, насколько мне известно, ты получила предложение о новом назначении.

– Да, но это счастливое стечение обстоятельств, а вполне могли и уволить.

Березин вскочил на ноги, а следом за ним.

– Ты действительно веришь, что это случайность?

– А что же тогда? – настаивала я, глядя ему прямо в темно-голубые, словно море перед штормом, глаза.

– Я не хотел говорить, но ты должна знать. Ты же смотрела интервью?

– Какое еще интервью? – удивилась я.

– Ты его даже не видела! – разочарование так и сквозило в изумленном голосе Березина. Форвард вернулся на прежнее место, я тоже.

– Я слышала про него, – пыталась сгладить ситуацию я, но мой спутник будто поник.

– Одним словом, после него у руководства не раз интересовались о тебе, наводили справки, условия контракта. Тебя могли переманить, именно поэтому…

– Поэтому мне так скоротечно предложили новый контракт, – продолжила за него я.

– Именно. Маша, до чего же ты наивна, ты точно не притворяешься? – Березин посмотрел на меня и скорчил гримасу обреченности, адресованную мне. – Видимо, нет. Ты действительно думала, что контракт тебе предложили за красивые глаза?

Я лукаво и вопрошающе посмотрела на него.

– Ладно, пускай глаза, и правда, красивые, но чтобы Кротов просто так предложил вакантное место психолога ассистентке, лишь недавно защитившей диплом…

– Согласна, это не в его стиле. Но мне некогда было думать и разбираться, всё так стремительно… Прости, – я протянула руку и коснулась Дмитрия. – Была к тебе несправедлива.

– Что за привычка постоянно извиняться? Она меня злит.

– Меня так воспитали.

– А меня так не воспитывали, поэтому можешь не извиняться по каждому поводу. Я же не мог согласиться на контракт, у меня не так много времени, мне нужно… пытаться.

Теперь пришла моя пора улыбаться.

– Что?

– Да так, а меня злит, что ты крайне редко извиняешься.

– Ты хочешь поговорить об этом? – подколол меня собеседник.

– Однажды обязательно, но не сейчас.

– А я-то думал, что все обошлось, когда мы встретились у ворот клиники.

– Я же психолог, могу управлять своими эмоциями. Но не чувствами. Мне было очень обидно.

– Но теперь, надеюсь, всё? Уже не больно?

– Уже нет. Спасибо.

– Еще одна дурная привычка – благодарить по поводу и без.

– По поводу. Да, вот такие у меня пагубные привычки – благодарить и просить прощения.

– Хоть они меня и злят, но всем бы так… Кстати, когда будешь подписывать контракт, проси большую оплату и себе, и ассистентке. Вы этого заслуживаете.

– Не думала, что однажды скажу это тебе: мне приятно, что ты так высоко оцениваешь нашу работу.

– Дай угадаю: ты думала, что я не замечаю, что вы делаете для команды. Да кто я в твоих глазах? Самовлюбленный, зазвездившийся выскочка, помешанный на деньгах?!

Молчу.

– Спасибо за честность.

Осознав, что ответил, футболист добавил:

– От тебя нужно держаться подальше.

– Это еще почему?

– Твои вредные привычки заразительны.

– Я же тебя не знала почти, только сейчас начинаю узнавать. Хотя есть ли в этом смысл, если ты сегодня уезжаешь…

– Есть, я объясню. Но сначала скажи, это все вопросы ко мне?

Мне хотелось воспользоваться его откровенностью и расспросить про фотографию, но потом я передумала. Это нечестно, заставлять человека насильно оголять душу. А может быть, я просто боюсь услышать ответ.

– Кактусы – твой подарок?

– Да, думал, тебе понравятся.

– Мне понравились.

Я посмотрела на Березина – он собирался с мыслями. Видимо, прелюдия закончилась. Надо ему помочь.

– Так зачем мы встретились? В чем дело?

Упростим ситуацию до невозможности.

– Зачем тебе я?

Березин не отпирался.

– Только выслушай и не перебивай. Пожалуйста. Я хочу играть. Более того, я хочу играть хорошо. Мне предстоит восстановительная работа, адаптация в новой стране и новом клубе. Год назад не за что не подумал бы, но это правда: мне может понадобиться помощь психолога. Твоя помощь, потому что привыкать еще к одному психологу будет трудно. Мы подпишем все необходимые бумаги, ты будешь официально принята на работу, будешь получать зарплату, – видя мои немые знаки протеста, Березин дополнил свою мысль. – Зная, что деньги для тебя не главное, предлагаю еще, как приятный бонус, – эксперимент. Вы же, психологи, любите экспериментировать. Я буду твоей лучшей рекламой. Или антирекламой, как уж выйдет. Но у меня сразу будет условие – честность и чтобы без камней за пазухой. Лучше правду от тебя, чем из других уст. Согласен на удаленную работу при совмещении с клубными делами. Детали обговорим. Только не отказывайся сейчас, обещай подумать. Всё. Можешь говорить.

Дмитрий приготовился к потоку слов, но я приходила в себя от услышанного. Все-таки как психолога он меня ценит достаточно высоко. Но везде расчет… Хотя это его право. Зато честно. Подходит ли мне такое предложение? Опыт очень заманчив… Но…

– Я хотя бы нравлюсь тебе как человек?

– Странный вопрос.

– Ты обещал говорить прямо. Просто нам придется много общаться, если я тебя буду постоянно «злить», то прока будет мало, пустая трата времени и сил, лучше и не начинать. Тебе же чужды мои взгляды, убеждения, ценности…

– Ты это из-за отношения к деньгам?

– Это только пример.

– Мы живём в таком мире, где без денег – никуда. Сейчас для всего нужны деньги, даже для мечты. Ведь ты о чем-то мечтаешь? Тебе хотелось бы открыть свой психологический центр, например? Для этого нужны деньги. Со мной ты сможешь их заработать.

Вроде бы складно говорит, а душа так и клокочет от возмущения.

– Значит, все можно купить, даже счастье? – буравлю его синие омуты.

– У богатых возможностей быть счастливыми больше, чем у бедных, это точно, – смотрит на меня. Отчего так дрожат пальцы?

– Ты вроде бы богат, но почему-то не выглядишь самым счастливым человеком на свете… – не успела договорить, как мой собеседник бесцеремонно закрыл мне ладонью рот.

– Если ты всегда так много говоришь, то на что я подписываюсь?

Пальцы касаются моих губ, щеки горят, дышать трудно. Он так близко. Надо убрать его руку. И чтобы больше не дотрагивался до меня. Зря коснулась его руки… Почему он так долго, нехотя убирает её? Что это за выражение глаз? Марианские впадины… Почему я сейчас девушка, а не психолог?

Черт, как же так…

Вы любите искусство? Я подметила, что люди похожи на произведения искусства, картины, например. Один человек из классицизма – ясный, правильный такой, четкий до неправдоподобности. Будто неживой. А на другого смотришь – мазня мазнёй: крупные пятна, набросанные друг на друга. Но стоит отойти подальше и начинает проглядывать силуэт, вырисовываются очертания. И ты понимаешь, что картина ничего. Очень даже ничего…

– Да, – кажется, я пришла в себя.

Димка поглядывает на меня украдкой, видимо, ждет, когда же я запущу в него чем-нибудь тяжелым. Но мне смешно, невозможно смешно.

– Ты же говорил, что тебе нужен психолог, а с психологами не целуются.

– Совсем?

– Целуются с девушками, с женами… А от психологов держатся на расстоянии.

– Так между нами скоро будут сотни километров. Сойдёт?

– Сойдёт.

– А что плохого в том, чтобы целовать психолога? – допытывался Березин.

– Ничего особенного, просто многие специалисты считают, что личные взаимоотношения могут помешать качественно оказывать психологическую помощь.

– Тяжело, наверно, быть психологом, – подтрунивает надо мной Димка.

– Не легче, чем футболистом, – отвечаю ему я в том же духе.

– Понял.

– Ну, раз понял, тогда имей в виду, что если я соглашусь, то никаких… – чуть было не сказала «приставаний».

Видимо, как девушка я ему совсем не нравлюсь, что ж, это упрощает ситуацию. Буду исходить исключительно из прагматичных интересов. Взвешу всё, если его предложение окажется выгодным – приму. А если бы я ему нравилась, чтобы это изменило?

– Это значит «да»? – выводит меня из размышлений форвард.

– Это значит, что ты опаздываешь на самолёт.

У меня такое впечатление, что между нами двойная сплошная… Сначала мы ехали в одну сторону, потом он перестроился и поехал в обратном направлении. Наши пути могли разойтись навсегда, кто-то должен был замедлить ход… Березин сделал первый шаг. Теперь моя очередь.

Хотя… Мы всё равно помчимся в разные стороны. И между нами будет двойная сплошная.