Читать книгу Смерть вне очереди - Маргарита Малинина - Страница 4

– Как это? – переспросила я подругу. В это просто не верилось. Агата мертва? Но почему здесь, сейчас? Как такое вообще может быть?

– Не знаю. Спроси Пашу.

Как же я забыла упомянуть в предыстории, что Павел у нас учится в медицинском? Что-то я совсем плохая стала.

– Не могу дозвониться до «Скорой»! – кричала Лера, тряся мобильником, что указывало на крайнюю степень нервозного состояния. Конечно, первая экскурсия – и такое!

Самойлов, продолжая делать непрямой массаж сердца, не поднимая глаз, ответил:

– По предварительному заключению могу сказать, что у нее обширный инфаркт.

Я во все глаза смотрела на происходящее на земле безобразие и чувствовала себя будто во сне. На Пашиной джинсовке лежала пожилая тетя, над которой мы все так жестоко посмеивались всю дорогу, а сам Паша пытался ее спасти. Это было так странно. И в то же время мне хотелось вернуться на пару часов назад, чтобы проявить к женщине больше уважения и потребовать того же от других.

– Дозвонилась, дозвонилась! – истерично прокричала Лера, держа у уха мобильник.

– Боюсь, «Скорая» ей уже не поможет, – грустно сообщил Самойлов. – Если бы под рукой был электрошокер, а сами мы находились в операционной, а не хрен знает где посреди леса и воды, возможно, я бы смог ее спасти. – Сделав еще пару телодвижений над телом, Павел поднялся, отряхнул руки и, глянув на часы, деловито сообщил Жеке: – Фиксируй, время смерти тринадцать пятьдесят две.

– Пахан, угомонись, – ответил тот ему. – Мы не в больнице, так что это излишне.

– Да? Блин, все время забываюсь.

Пока Валерия бубнила в трубку подробности произошедшего и описывала внешний вид тела женщины, Женька велел Катьке:

– А ты, любимая, звони в полицию. Я знаю, ты обожаешь общение с данными субъектами.

– Нет, ты знаешь, что ты ненавидишь общение с этими субъектами, поэтому звонить им придется мне, – уточнила Катя и полезла в сумочку.

– Да, дорогая, ты, как всегда, права.

«Скорая помощь» и полиция сообщили нам примерно одинаковое: на дорогах жуткие аварии, образовавшиеся вследствие магнитных бурь, подземных толчков и надвигающегося ввиду последних двух причин, а может, своих собственных, урагана, потому ждать их придется долго, вполне возможно, до следующего дня. Мы и ждали. Малинова, прихватив подругу и водителя, направилась ко дворцу, чтобы застать там служащих и сообщить о случившемся, а также попросить помощи, а остальные остались на берегу.

Я всеми силами отворачивала лицо от мертвой Агаты, стараясь изучать море, небо, людей, все что угодно, лишь бы не видеть покойницу, чтобы она не могла пугать меня в сновидениях.

Море было тревожным. Всего за каких-то полчаса оно сменило настроение с умиротворенного на сильно волнующееся, почти бушующее. Тучи становились плотнее, но дождь так и не начался. Люди также не кипели желанием приближаться к умершей женщине и разбрелись кто куда. Только Самойлов остался сидеть рядом со мной, что прибавило во мне благодарности к этому доброму, чистому человеку. Самым приятным было, что «заводной апельсин» преобразовался в молчуна, что было сейчас очень кстати: у меня не было ни малейшего желания не то что общаться, а даже произнести хотя бы слово, а Паша и этой малости не требовал. У него точно имелось врожденное чутье на мое внутреннее состояние, и он пусть не всегда, но чрезвычайно часто угадывал, когда стоит поболтать, а когда необходимо помолчать.

Вскоре мы направились по одной из тропинок к центральному входу и недалеко от Самсона заметили Леру и Свету. Они кому-то усиленно махали. Я подняла глаза на лестницу и увидела нашего гида. Галина Тимофеевна отнюдь не грациозно спускалась по ступенькам, нервно размахивая руками. Только сейчас я почему-то подумала, что в ней есть что-то мужеподобное.

– Вот вы где! – сказала она девчонкам, подходя. Затем заметила нас, усевшихся на лавочке неподалеку. – А где остальная группа? Лера, если хочешь стать настоящим экскурсоводом, ты должна научиться следить за своей группой!

– Ма, зачем ты здесь?

– Чтобы предупредить вас! Закончила экскурсию пораньше и тут же поехала в Петергоф. Тебе нужно собрать всех людей и срочно уехать. Надвигается ураган. По всем каналам и радиостанциям передают.

– Ма, я не могу уехать сейчас. – Малинова рассказала про несчастный случай, с трудом сдерживая слезы. – Первый раз я взялась… И тут такое… Мы должны дождаться полицию.

Гид строго взирала на ночь в течение минуты, затем вынесла вердикт:

– Ну хорошо, оставайтесь. А я поеду домой.

С моего места было хорошо видно, как удивилась дочь. Помимо удивления, на лице читалась также обида и новая порция испуга:

– Ты… бросишь меня? В такой ситуации?

– Лера, ты уже взрослая. Если хочешь стать настоящим гидом, ты должна справиться с этим сама. Это будет колоссальная монета в копилку твоего опыта. Но обещай мне, что, как только выполнишь гражданский долг, никаких гулянок! Все быстро сели в машину и вернулись в отель.

– Обещаю… – нахмурившись, протянула дочь, ее подруга кивнула, а Галина Тимофеевна, резко развернувшись, отправилась к лестнице.

Мы с Павлом решили вернуться на берег. Через длительное время после этого приехали «Скорая» и полиция. Вой их сирен мы услышали даже отсюда. Наверно, потому, что парк к тому периоду уже опустел: посетители испугались надвигающейся бури и разъехались по домам. Экскурсии закончились и того раньше, всех туристов, русских и иностранных, доставили в их гостиницы пару часов назад.

– Что ели, пили? – накинулся оперативник на Валерию, оглядывая тело умершей.

– Пили вино. Ели салаты. Оливье, крабовый. Колбасу, хлеб.

– Понятно. На что она жаловалась?

– Ну, в автобусе говорила, что плохое здоровье. Что-то про сердце рассказывала, я не помню уже.

Павел в то же время объяснялся с врачами со «Скорой». Они подтвердили его версию – смерть от обширного инфаркта. Во-первых, алкоголь, во-вторых, магнитные бури, в-третьих, плохое общее здоровье, в-четвертых, частые переезды в душном транспорте, это и повлекло за собой такие страшные последствия. Полиция согласилась с тем, что криминалом здесь не пахнет, однако на всякий случай они забрали стаканчик, из которого пила женщина, для экспертизы. Но остальные, пившие то же самое вино, чувствовали себя нормально, так что это была простая формальность. Тело увезли, заодно и нам посоветовали скорее сворачивать удочки, не то элементарно не сумеем отсюда уехать по такой погоде – уже вовсю резвился сильный ветер, завывая и пронизывая до костей. Мне пришлось поднять джинсовую куртку, на которой скончалась женщина, чтобы Павел смог одеться, а то он начал походить на снеговика, покрывшись изморосью и мелко дрожа. Но он лишь оглядел наряд с благоговейным страхом в глазах и скомкал под мышкой. Тогда я взяла на себя роль заботливой мамаши, насильно вытащив из-под его руки джинсовку и заставив надеть ее.

– Вот и съездили на экскурсию, – вздохнула Феля, прижимаясь к Фале.

– Не то слово, – согласилась Света и обратилась к печальной подруге: – Лерка, брось, не твоя в этом вина. Кончай переживать.

На Малинову действительно было больно смотреть. Наверняка в тот момент она клялась себе, что это был первый и последний опыт работы гидом в ее жизни.

Логинов грел Катю, а одетый Паша грелся о меня, прижимаясь всем туловищем и даже ногами. Кеша смотрел на нас, вздыхая, и поддерживал за локоть индейца, которого здорово колбасило, точно он подцепил вибрационную болезнь, только вот непонятным оставалось где.

Водитель единственный был спокоен как удав. Казалось, ему совершенно не холодно в тонкой футболке. Бодрой походкой он двигался рядом, легкая улыбка не покидала его лицо, точно приклеенная, и это казалось противоестественным.

– Вам не холодно? – словно прочитала мои мысли Катерина, обращаясь к Альберту.

– Нет, я закаленный. Я и зимой так хожу. И никогда не болею, представьте себе!

– Ну, конечно! – высказала Лера. – А кто целый месяц на работу не выходил?

– Так то не простуда, то я в запой ушел. А врачиха знакомая больничный мне сляпала, чтобы твоя мамка с работы не поперла.

– Так откровенно, – поразился чужой смелости Жека, хотя сам был парень не промах и мог сказать что угодно и кому угодно.

– Лерчик добрый, Лерчик все поймет, – начал подмазываться Морозов к девушке и даже шутливо положил ей голову на плечо.

– Эх, ну вас к лешему, Альберт Семеныч, – проворчала Валерия, однако, не отстраняясь. – Вечно вас выгораживаю перед маман.

– Точно-точно, – препротивным голоском хихикнула язвительная Светлана, заставив меня теряться в догадках, а на что она, собственно, намекала. Де нет, Морозову явно сороковник. А Лерка – молоденькая девчушка. Наверно, дело в чем-то другом.

– Может, уже поедем? – предложил измученный Фалалей. Сердце на щеке грустно сморщилось, а косичка на влажной погоде стала завиваться.

– Да, конечно, – спохватилась Малинова, аккуратно высвободила плечо из-под мужской головы и направилась к выходу.

Мы пошли следом, мысленно прощаясь с каждым фонтаном, мимо которого лежал наш путь к стоянке. Эх, не так гладко прошло мое знакомство с Петергофом, но тем не менее оно состоялось. Когда-нибудь я вернусь сюда, и все будет по-другому. У меня будет куча свободного времени, и я им распоряжусь так, как захочу.

– О чем призадумалась? – спросил рядом идущий Паша, держа меня под руку.

– Планирую, как скоро смогу сюда вернуться, – усмехнулась я, потому что знала, что озвученной эта мысль покажется немного забавной. Вроде как уехать не успела, а уже хочу назад. Павел думал точно так же, потому ответил:

– Мы пока еще не уехали. Так что наслаждайся последней минутой рая.

– Ты так сказал слово «рай», точно имел в виду диаметрально противоположное место. То, что под землей.

– А как ты думала? Откачивать стареющую пианистку, да так и не откачать, а потом надеть на себя вещь, на которой она померла… Не лучший у меня день.

Надо же. Выходит, хладнокровие Самойлова при попытках вернуть к жизни Агату Никитичну – это было напускное, ненатуральное. На самом-то деле Паша ой как переживал по этому поводу. Мне стало его очень жаль, и я прижалась к другу покрепче. Самойлов расцвел прямо на глазах, щеки зарумянились, и он принялся травить анекдоты, будто это вовсе не он пару секунд назад сокрушался относительно гибели человека. Посмотрев зачем-то в сторону Кеши, я уловила едва заметное движение его головы, выражающее неодобрение. Ничего себе, негр – и все туда же. Назло ему я прижалась к Паше еще сильнее. Самойлов от счастья завел песню про Катюшу. Металлисты его поддержали, руками изображая, точно подыгрывают на гитаре, но Жека всем троим покачал пальцем, чтобы заглохли.

– Пусть поют, – набросилась на Женьку Света. – Что, у нас теперь минута молчания будет? Подумаешь, тетка умерла.

– Света! – возмутилась Лера, вставая на сторону Логинова. – Терпеть не могу, когда ты такая!

– А что я сказала такого? Она была старая! И ее никто не знал!

– Знаешь, – встряла Катя, сверля гневливым взором Барскую, – тебя я тоже не знаю. Может, умрешь, а? Что в этом такого?

– Катя! – обрушился Паша на подругу. Вроде как Светка за него заступилась, стало быть, нужно заступиться за нее. – Опять ты ведешь себя как стерва.

– Не обзывай мою подругу! – неожиданно для себя прикрикнула я и вырвалась из его руки, отойдя в сторону. – А ты че лыбишься? – накинулась я на Александрова, так как на сей раз в его глазах явственно выступило одобрение, и улыбка это подтвердила.

– Я вообще иду молчу! – как всегда, в приподнятом настроении ответил негр.

– Вот и молчи почаще! – поддержала меня Катя.

– Девушка, я не с вами разговаривал.

У Жеки от такого обращения со своей любимой вспыхнули глаза:

– Ты ща огребешь, понял? Даже не пищи в ее сторону!

– Да ладно, она сама часто пищит, – бросил Паша.

Только мы втроем (я, Жека, Катя) хотели наброситься на лучшего друга и побить его за Любимову (она – за саму себя), как тут индеец по-лошадиному игогокнул и побурчал что-то на неизвестном науке языке.

– Че он бузит? – обратилась Барская к Кеше.

Тот пожал плечами:

– Я что вам, переводчик? Не знаю я их языка.

– Но как ты с ним общаешься?

– По-русски! Я негр, но я русский!! – похоже, даже у Кеши стали сдавать нервы. Не знаю отчего, но это было чертовски приятно.

– Я сказал, смешные вы, – громко возвестил радостный индеец со странным акцентом. Точно он не индеец вовсе, а чукча. – Как тут не понять? Это закон джу-бня.

– Кого закон? – переспросили все хором.

– Джу-бня. Бледнолицую никто не любил, и ее смерть внесла в бытие ныне живущих разлад. Когда змея покидает мир, она выплескивает наружу весь свой яд, чтобы не перенести его на облака. А яд впитывается в окружающий мир.

Несмотря на то, что индеец выглядел глуповатым и изъяснялся очень странно, я все же поняла, какую мысль он хотел до нас донести. Негатив к Агате с ее смертью преобразовался в нечто совершенно новое – негатив ко всем остальным. Так как пианистки больше нет, значит, на нее уже невозможно выплескивать раздражение, но никакая материя и энергия в природе не может самоликвидироваться, вот мы и набросились друг на друга.

Не я одна такая умная, Орлиный Глаз поняли все, потому до «Газели» шли молча, разом прекратив перебранку. Когда влезли на места, распределившись точно так же, как по дороге сюда (одно сиденье, естественно, осталось пустовать), а Альберт вставил ключи в замок зажигания, выяснилось, что у Паши был дурной глаз, и раздражение ко мне вновь вернулось. Дело в том, что «Газель» не завелась.

– Еп-те… – ругнулся Альберт.

– В чем дело? – спросила Лера.

– Не пойму. Показывает, что бензин на нуле. А сюда когда ехали, полный бак был, я ж заправился.

Тут Логинов всех удивил:

– Похоже, лужа рядом с машиной отнюдь не от дождя.

Все удивленно замолчали.

– Милый, ты хочешь сказать, что кто-то проткнул бензобак? – Катька почесала бровь. – Это становится похожим на кровавый триллер. Надвигается ураган, машина не заводится, сейчас у всех синхронно откажут сотовые, и начнем потихоньку умирать один за другим.

Люди, словно их мгновенно охватило стадное чувство, полезли за своими мобильниками. Я тоже открыла сумочку, лишь сама Любимова и не думала шевелиться.

Экран маленького телефона показал мне «Поиск сети», так я и знала. Как и предсказала подруга, у всех одиннадцати человек ситуация с телефоном была аналогичной.

– Что за дурдом, – проворчал водитель, вылезая на улицу. До ушей сразу донесся шум буйствующего ветра, стенающего и воющего, нагоняющего в самое сердце ужас и лед. Уже совсем потемнело из-за непогоды, но дождь так и не желал начинаться. Это почему-то если не пугало, то серьезно настораживало. Словно готовилось что-то… недоброе.

Он обошел машину и склонился в том месте, где на асфальте значилась подмеченная наблюдательным Женей лужа. Валерия открыла окошко и крикнула:

– Ну что там?

– Не понимаю. Весь бензин вытек! Словно его специально слили.

Люди, переполошившись, заохали.

– Кому это надо? – тонким голосочком взывала Лера.

– Видишь, тут штуковина на земле валяется? – ответил ей с улицы Альберт. – Это антенна, она, видимо, отломилась от какого-то здания и из-за ветра наткнулась на бак и проколола его.

– Еще есть версии?

– Я знаю, что звучит неубедительно, но я не верю, что кто-то специально это сделал. Кому это нужно, Лер? Получается, нам просто очень повезло, стечение обстоятельств.

– Что теперь будет? – спросила взволнованная Света подругу.

– Да, что теперь? – вторили ей металлисты.

– Не знаю, – смутилась от вопросов Малинова. Она не ведала, что отвечать, потому что впервые попала в подобную ситуацию. Что делать, она тоже не ведала. – Альберт Семеныч, как считаешь, что делать? Телефон не работает…

– Я схожу во дворец, там же остались люди. Видишь «пазик» и «жигуль»? Гости все разъехались, значит, это местные. Тогда можно попросить у них топлива.

– Было б куда наливать, – поспорил Женя. – Бензин же выльется, если там дыра.

– Да, но… – Сильный порыв ветра заглушил ответ. Нам пришлось переспросить. Тогда Альберт приоткрыл дверь и сунул голову внутрь. – Я говорю, я попробую чем-нибудь заделать. Ждите меня здесь, никуда не разбредайтесь.

Он бодрой походкой, ничуть не дрожа от штормового ветра, направился во дворец.

– Ну вот, один уже ушел. По закону жанра он не вернется, – продолжала Катька сравнивать реальность с вымышленными фильмами ужасов, которые смотрела пачками.

– Что значит – не вернется? – испугалась Барская.

Иннокентий открыл было рот, чтобы что-то сказать, но покосился на нас с подругой и закрыл его.

– Глупости, он вернется, – отвергла страшную мысль Валерия. – Ничего дурного больше не случится. – Ох, как же сильно она заблуждалась в тот момент! – Давайте просто ждать.

Мы и ждали. Логинов с Самойловым впереди соприкоснули головы, опираясь на спинку сиденья, и, кажется, задремали. Мы с Катей принялись играть в «Морской бой» – так мы часто развлекаем себя в поездках. Кеша что-то тихо рассказывал товарищу индейцу, по-моему, о космических кораблях (во всяком случае, слова «орбита» и «Луна» прозвучали точно), по лицу последнего сложно было догадаться, понимал ли он, о чем речь, или нет. Металлисты сзади сочиняли новую песню про фонтаны и тучи, вслух проговаривая аккорды и тут же занося их в блокнот. Света листала найденный между передними сиденьями журнал, жуя жвачку. Лера молчаливо смотрела за окно на то, как зверствует непогода.

Я, конечно, продула. Катька показала мне язык, а Малинова вдруг поднялась и сказала:

– Я пойду за ним.

– Вот, еще одна, – со змеиной ухмылкой ляпнула Катя. Я ткнула ее в бок, а Павел, очнувшись, неожиданно принял ее сторону:

– Кстати, на самом деле, во всех фильмах, когда кто-то так говорит и отделяется от коллектива, его кромсают на кусочки уже через пару метров.

– Что за фильмы вы такие смотрите? – полюбопытствовал негр, по-прежнему улыбаясь.

– «Черные тела», – хихикнула Света, не отрывая глаз от глянцевой страницы.

– Очень смешно. – Даже обидевшись, Александров упорно хранил на лице улыбочку. Загадочный тип.

Индеец впал в транс.

Валерия взялась за остатки былой ручки и открыла дверь.

– Я не боюсь, – сказала нам, выходя.

– Что творится! – замахал руками Паша. – Сперва записка, потом труп, теперь вот это. Люди уходят и не возвращаются. Ты ведь не уйдешь, Жека?! – набросился он на спящего друга и затряс его за плечи. – Не уйдешь?!

– Что? – проворчал тот тоном невыспавшегося медведя и потянулся. – А что, куда-то надо идти?

– Паш, отстань от него, пусть человек поспит! – вступилась Катя за возлюбленного. – Ты бы лучше разгадывал шифровку, пока время есть.

– Да че там. Разгадал уже. Еще по дороге сюда.

– Что?! – вскочили мы с ней обе.

Индеец вздрогнул и открыл глаза. Барская оторвалась от журнала.

– Что там у вас? – поинтересовался Кеша, обратив к нам любопытствующее темное лицо.

– Ничего, ничего, это мы так… – Катька просунула черепушку меж сидений и зашептала в Пашино ухо: – Ты почему не сказал, что расшифровал послание? Это же так важно!

– Именно, что уже не важно. Потому и не сказал. Вчера было бы важно, сегодня уже нет, – Павел был мастер по недосказанности.

– То есть? Ты можешь прямо сказать?

– Эх, смотри. – Самойлов вытащил из кармана лист бумаги. На первом обороте был хорошо известный нам текст, на обратном же была изображена неровной Пашиной рукой клавиатура с буквами – латиницей и кириллицей. – Однажды в далеком детстве мы играли с Жекой в партизан. Мы записывали на компьютере текст, нажимая нужные клавиши с русскими буквами, но сменив раскладку клавиатуры. То есть письмо было набрано сплошь английскими буквами, но, сверившись с клавиатурой, мы быстро переводили текст на русский и читали.

– Что-то ты лукавишь, Паша, – нахмурила Катя брови. – В далеком детстве у тебя еще не было компьютера. Столь широкое распространение эти адские машины получили, когда вы были уже подростками.

– Ладно, хорошо, это было недавно. – Павел слегка порозовел. Ничего, мы с Катей тоже иногда впадаем в детство, зачем так смущаться? – Суть не в этом. Взгляни повнимательнее.

Любимова уткнулась в нашу записку, и я вместе с ней. Буквы-то были русские! О чем он талдычит?

Это мы ему и сказали.

– Глупые курицы, – незлобиво бросил друг. – А вы переведите наоборот, на латинские буквы! Я же дал вам рисунок клавиатуры! – Эта история произошла во времена, когда смартфоны были далеко не у каждого, поэтому для этих целей мы не могли использовать собственные мобильные телефоны.

Мы перевели и записали. Вышло вот что:

«Vstretimsya segodnya v desyat’ chasov v parke vozle obeliska. Ya prinesu den’gi». То есть «Встретимся сегодня в десять часов в парке возле обелиска. Я принесу деньги».

– Блин, вот что означает таинственное «нф», – сокрушалась Катя. – Это всего лишь «я»! Записанное латиницей. А мы все гадали, что за слово из двух букв, которым оканчиваются другие слова.

– Зато мы были близки к разгадке «м», – утешила я ее. – Помнишь наши варианты? «В», «с» и «и». Это было «в».

– Ну где там водила с газолином? – повысила подруга голос. – Нам срочно нужно в город! Мы должны найти этот обелиск!

– Катя, зачем? Паша прав, теперь записка не имеет значения. Сегодня уже сегодня. А это было вчера.

– Но вчера же никто не пришел, так как записка попала к нам. Вдруг придет сегодня?

– Да что ты так вцепилась? – недоумевал Павел. – Придет – не придет, не все ли равно?

– Нет, я хочу знать! Это всенепременно что-то секретное и интересное, иначе на кой было так тщательно шифровать?

– Ага, – окончательно проснулся Жека и настроился на саркастический лад. – Тщательно шифровать, дабы потом подсунуть не под ту дверь! Вот спецы!

Я подумала: а может быть, под ту? Может, встречи искали именно с нами? Но тут же поругала себя за богатую фантазию. Человек грозился припереть с собой на «стрелку» деньги. Кто это нам за просто так денег даст? Нет, прав Женька, записку явно подбросили не тем людям.

– Мне нужно в город! – не унималась Катя.

– Ой, да ну всем нужно! – огрызнулась Света раздраженно.

– А ты помалкивай, когда я говорю!

– Да ты что!

– Девушки, успокойтесь, – проявил задатки миротворца негр Кеша.

Неизвестно, на сколько частей порвали бы Александрова Катя и Света, если бы не вернулись водитель с Лерой, да не одни, а с каким-то мужиком. Он оказался механиком.

– Залатать я вам дыру, конечно, залатаю, да шо вам с того? – не то с украинским акцентом, не то с деревенским говором сообщил тот. – Бензину у нас нету. Я залью, шоб можно было в гараж перегнать, и усе. А назавтра тада наш водила приедет и заправит вас.

– Что значит завтра? – возмутилась Любимова. Сидела б и молчала, честное слово. А то нам и того не дадут. – Мне надо сейчас!

– Дамочка, нету щас, нету!

– Плохо искали!

– Любовь моя, успокойся, – обернулся к нам Женька. – Дыши глубже, вход-выдох, вдох-выдох…

Катерина Михална проделала упражнение и действительно успокоилась.

Валерия спросила:

– А ночевать где? В машине?

– Должны же быть в этом городе гостиницы, – заспорила с приятельницей Света капризным тоном.

– В сезон столько свободных мест здесь не бывает, – покачала та головой. – Придется в машине.

– Зачем же? – встрял здешний мужчина. – В лесу сторожка есть, отличный домик. Раньше тама лесник жил со усем своим большущим семейством, потом сбёгнул правда, так шо мест хватит всем. В крайнем случае по двое ляжут.

Я закашлялась. Ничего себе! Логинов с Любимовой – понятно. Фаля с Фелей – тоже. Остальные-то как?

Самойлов обернулся ко мне и подмигнул. Я же погрозила ему кулаком. Барская оглядела поочередно чудаковатого индейца; подозрительно постоянно всем довольного негра; имевшего в носу кольцо, на щеке тату, а в ушах, бровях, языке и еще много где пирсинг Фалалея и пригорюнилась.

Малинова взяла ключи из рук рабочего и выяснила, куда идти.

– Что ж, идемте, – сказала она нам.