Читать книгу Дорога к славе - Маргарита Мохин - Страница 112

Джек никак не ожидал, что события будут развиваться совсем не так, как он их распланировал. Он даже не успел обсудить последние детали с Честером и Флетчером, на чью помощь и поддержку так рассчитывал.

Джек вернулся домой с учёбы, зашёл в дом, снял пальто и направился к лестнице. Он очень устал и собирался немного поспать. Непривычная тишина в доме его не насторожила.

– Джон. Винсент. Стюарт, – ледяной голос его матери раздался за спиной Джека, отчего он невольно похолодел и замер на месте: одна нога уже на первой ступени, ладонь на перилах. Джек не помнил, когда в последний раз мать звала его полным именем. И это было очень, очень нехорошим знаком.

– Да? – Джек повернулся. Он старался выглядеть отрешённо (ведь он действительно не знал, что могло так разозлить миссис Стюарт), но нехорошее предчувствие уже охватило его с головой. Стоило же ему увидеть мать, и он мгновенно понял, в чём было дело. Сердце Джека ухнуло в пятки и, кажется, там и осталось. Джек резко побледнел, а его ладони стали мокрыми от пота.

Миссис Стюарт стояла на пороге гостиной и держала в руках несколько тетрадных листов, не узнать которые Джек не мог.

– Думаю, нам надо поговорить, – сказала миссис Стюарт. Её голос был сухой, словно хворост, потрескивающий в огне. Она не кричала, но каждая чёрточка её лица выражала крайнюю степень недовольства, граничащего со сдержанной яростью.

Джек моментально позабыл все слова, которые он так скрупулёзно записывал. Да и какой теперь был в них смысл? Как он только мог так нелепо проколоться? Как мог оставить свои записи на самом виду и буквально сдать «врагу» все свои явки и пароли? Джек молча стоял на месте, не в состоянии произнести ни единого слова. Все они, теперь совершенно бесполезные, остались на листе бумаги, который держала в руках его мать, а у него в голове были лишь пустота и лихорадочная паника. Он чувствовал себя, как отличник, которого поймали на списывании – врасплох и с поличным – и совершенно не представлял, как выпутываться из этой ситуации.

– В гостиную. Быстро, – тон миссис Стюарт не терпел возражений.

Джек повиновался молча. В комнату он шёл как осуждённый на казнь, на негнущихся ногах.

– Садись, – миссис Стюарт была немногословна. Кивком головы она указала на диван.

Джек послушно присел на самый краешек, словно это была раскалённая плита или его поверхность была покрыта шипами.

– Значит, ты считаешь, что уже достаточно взрослый, чтобы самому решать, как тебе жить? Значит, ты считаешь, что мы с отцом – два старых идиота, которые заботятся лишь о собственном спокойствии? Значит, ты думаешь, что способен понять, что для тебя лучше?

Джек продолжал молчать. Он хотел бы что-то ответить. Он хотел бы распрямить спину или даже гордо встать – чтобы быть наравне с матерью. Но вместо этого – весь сжался и понуро опустил плечи. В нём возмущение и жажда самостоятельности боролись сейчас с годами впитываемым и взращиваемым страхом перед родителями.

– Ты всегда был слабовольным! И вот к чему это привело! Стоило тебе связаться с этим Миллсом! Не зря я никогда не одобряла эту дружбу! Не надо мне было тебя и на порог к нему пускать! – миссис Стюарт распалялась всё сильнее и если свою речь она начинала сухо и расчётливо, то теперь не могла совладать с эмоциями – ещё немного и, Джек знал это наверняка, она перейдёт на нечленораздельный визг.

– Своей идиотской музыкой и бренчанием на гитаре ты никогда ничего не добьёшься! Ты хочешь прозябать в нищете? Музыка не может быть профессией! Это всё баловство! Тем более, эта, грязная, негритянская музыка! Ты приличный мальчик из приличной белой семьи!

Джек внутренне закипал. По степени накала его эмоции были сейчас столь же горячи, как и у его матери. Но он продолжал молчать. Только сильнее бледнел, да крылья носа раздувались от бессильной злости. Мысленно он давал ответ на каждую фразу миссис Стюарт. На деле же он был забит и подавлен. Он не мог решиться даже раскрыть рот. И, кого он обманывал, тут было совершенно ни при чём, что она нашла его записи и предвосхитила его первый шаг. Её невозможно было переубедить и переспорить.

И вдруг Джек вспомнил, как ушёл на свою первую репетицию с «Воротничками». Конечно, тот поступок нельзя было ставить в сравнение с уходом из дома навсегда. Но в тот момент для него это всё равно был очень серьёзный шаг, почти настоящий бунт. Значит, он всё-таки был способен на прямое и открытое противостояние.

– Мама, – Джек поднялся на ноги. Они не слушались его, были всё такими же ватными, как когда он шёл через холл в гостиную. Он очень боялся, что колени его подведут и он безвольно рухнет обратно на диван. И всё же он изо всех сил старался выглядеть уверенно и спокойно. Джек бы очень удивился, если бы узнал, что, несмотря на своё внутреннее волнение, почти панику, его внешний вид этого не отражал. Разве что лицо было бледнее обычного.

Миссис Стюарт не сразу расслышала негромкое «мама», но замолчала и даже отпрянула на шаг назад, как только Джек встал. Кажется, первый раз в жизни он заметил на её лице страх. Страх не потерять над ним контроль. А страх перед ним самим. Джек не хотел её пугать. Но, пожалуй, так было даже лучше. Он знал, что никогда не сможет причинить ей вреда – разногласия разногласиями, но она была его матерью. Но для того, чего он собирался добиться, Джеку было удобнее, чтобы у неё такой уверенности не было.

– Мам, что бы ты сейчас ни говорила, и как бы себя ни вела, пойми, пожалуйста, одну вещь. Я уже принял решение. И ни ты, ни отец, ни бабушка, ни тётя… никто не заставит меня отступить. Мне жаль, что я не оправдываю ваших надежд и ожиданий. Но я не буду врачом. И я не буду ходить больше в колледж. И не буду больше жить с вами.

Губы миссис Стюарт дрогнули.

– Джек! – только и воскликнула она – громко, с истеричными визгливыми нотками в голосе.

– Не усложняй, мам, – покачал головой Джек. Он знал, что когда не срабатывали крики, миссис Стюарт могла закатить настоящую сцену – с причитаниями, заламыванием рук и обещаниями умереть, если он не начнёт повиноваться её требованиям. Но этим можно было произвести впечатление на пятилетнего ребёнка. Ему же было восемнадцать. И он прекрасно понимал, что это всё было лишь попытками манипулировать, отчаянные крайние меры.

– Джек! – снова лишь взвизгнула миссис Стюарт.

– Не надо, мам, – Джек покачал головой. – Ничто не заставит меня передумать.

Он прошёл мимо неё, до последнего ожидая, что она схватит его и будет требовать, умолять, упрашивать, угрожать. Но она не двинулась с места, так и осталась стоять с выражением неверия и удивления на лице.

Джек не обернулся, хотя это стоило ему больших усилий. И не перешёл на бег – хотя ему очень хотелось как можно быстрее оказаться подальше от поля боя. Он не чувствовал себя победителем. Но перспектива свободы уже приятно щекотала его нервы.