Читать книгу Маленсаж. Бесценный олим. Книга 1 - Маргарита Смирновская - Страница 11

Стены и потолок пещеры обваливались за нами, словно их срезал какой-то гигантский нож. Из-за поднятой обвалами пыли нам стало трудно дышать, и мы ничего не видели.

Зато нас прекрасно чувствовали и видели умруны.

Я доверяла только коже тела и слуху. И старалась держаться в центре дороги, понимая, что умруны находятся по краям, у стен. Я передала Фила Оле, себе оставив лишь перо. От него я не решилась отказаться, хоть и боролась со своим патологическим желанием удушить эту птицу. Я его спасла только лишь из-за слез подруги. Все-таки он – ее живность, и Оля к нему прикипела душой.

Я оставила Олю с Филом за своей спиной. Копье меня не могло спасти от мертвецов, поэтому я убрала его в жгут, но укладывать волосы времени не было, и он затянулся на руке.

От шороха я интуитивно потянулась за заколкой, которой на голове не было. Выругавшись, я сняла накладку на пуговице, сделала серебряный диск и станцевала «проявление местности», так как пыль еще не осела.

Секунды через две мы увидели умрунов. Они были прямо перед моим носом, и заполнили весь проход.

Не применяя никаких специальных поз, я стала в танце просто драться.

И тут в памяти всплыл фрагмент…

– Стой здесь! – в моем голосе зазвучали командные нотки, но – с некоторой долей истерики.

Около нас находились вурдалаки. Их была целая стая, а нас – всего трое: Надьян, Степка и я.

У нас с Надьян были серебряные штыки, а вот у Степы ничего из серебра не имелось, и он, раненый, еле стоял. Драться и танцевать не мог.

Поэтому я тут же сняла с себя ту самую серебряную шпильку, которая сразу выросла в руках до кола с красивым камнем на кончике. Он уже был не голубой, а белый, но сиял необыкновенно нежно и ласково. Я воткнула кол в землю около Степана…

– Держись за него. Позиция – «луч»!

Я в магическом танце увеличила диск и бросила на землю около ног Оли.

– Вставай на него! – приказала я.

Оля сначала растерялась, но быстро встала.

После этого ни один умрун не мог до нее дотронуться. Они окружили Олю и досадно мычали, боясь подойти.

Сама же я осталась без защиты. Я быстро сняла браслеты-ленты. Они не убьют их, но покалечить и раскидать смогут.

Музыка, танец…

Я в него вся ушла. Я ничего не видела.

Соло…

Танец соло…

Душа цветет.

В эти моменты мне кажется, что я сама – цветочек, и вот-вот распущусь…

– Ты – весна… – он вошел в мой танец.

Я разглядывала его лицо. Он, как всегда, в себе уверен. Его движенья не такие мягкие и плавные как у меня. С его появлением танец поменял окрас.

Было уже лето, а не весна. Вокруг пылало, но не жгло. Весна будто набирала летний темп.

Он нагнулся ко мне и медленно поцеловал. Но было такое чувство, что это не только поцелуй. Он тронул мою душу…

Меня как будто что-то обожгло. Сердце замерло, а потом – резкая боль.

Я очнулась…

Оглушенные умруны копошились по краям прохода, пытаясь подняться на ноги, но сам проход к Оле был чист. Я раскидала их лентами, когда мертвецы почти ее окружили. Сейчас оставалось совсем немного времени, чтобы сбежать.

– Слезай с диска!

Оля быстро освободила его и, уменьшив орудие, я его запустила в немногочисленную нежить, которая еще оставалась на ногах. Диск как бритвой снес головы большинству нападавших, а остальные – невредимые – стали отступать.

Окончательно освободив проход, я убрала ленты, и мы побежали что есть мочи, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого дьявольского места.

У меня сбивалось дыхание. От непрошедшей сердечной боли я не могла дышать, но бежала до последнего, пока не упала.

Скорбь…

Душа болит, ее словно отравили.

Отчаяние захватило все мое существо.

– Все будет хорошо… – шептала Оля.

Этот мягкий шелестящий голос я уже ни с чем не спутаю…

– Конечно, она – мой бесценный олим. – глухой знакомый голос. Я его уже слышала. – Я на куски тебя порву, если с ней что-нибудь случиться после всего, через что я прошел! – прорычал он, и я вспомнила, что это – мой Далос.

– Ты – успел. С ней ничего плохого не будет. Я смогу усыпить ее боль, – она гладила меня по голове. Я чувствовала ее дыхание. – Самое лучшее для вас – начать все с чистого листа, а потом… – Оля шепотом протяжно и певуче то ли читала, то ли пела. – Боль уйдет. Родится новый олим. С первым лучиком света. Расцветет олим. Олим для Далоса. И затянутся старые раны, залечится искалеченная душа. Время лечит все. Нам всего лишь нужно время. Увидишь, я ее вылечу…

– … Нужно всего лишь немного времени. Увидишь, я ее вылечу. Фил, пожалуйста, ты же – титан, помоги мне… – просила Оля.

Я уже очнулась и лежала перебинтованная. Оля склонилась надо мной и держала за руку, которую зачем-то порезала.

Но я не ощущала телесной боли. Боль душевная была куда сильнее. Она поглощала меня всю, целиком.

– Ни за какие клятвы! Я Далосу даже на смертном одре помогать не стану! Это ты с ним договаривалась, это ты ему должна, а я – никому ничего не должен!

– Фил… Фил, она тебя спасла, и спасет еще не раз!

– Она? Она – дикарка, забыла, кто такой олим Айдака? Или тебе напомнить? – Фил чуть не кричал. – Пропащий, отрекшийся Световик! И спасла она меня ради себя, чтобы не видеть твои слезы и не слушать всю дорогу причитание с писклявым похрюкиванием…

– Фил…

– Нет!

– Фил, ты же – титан. Что тебе дикарка сделает? Она не помнит себя…

– Это – пока! Ты разве не видишь, что она с бешенным темпом возвращается. Надо быть самоубийцей, чтобы оставаться при ней без сил и оружия. Как ты думаешь, кого из нас она укокошит первым?

– Фил, она никогда не будет прежней. Сейчас она бесстрастна, – Оля хлюпнула, и я поняла, что она плачет. – Помоги! Время…

– Ага, совсем как ангел… Сколько раз она меня чуть не убила?

– Но не убила же. Она уже не сможет. Пожалуйста, Фил.

Он неохотно ухнул и сел рядом с моей раной на руке.

– Хорошо. Но чтобы ты знала: это – только ради себя. Не ради тебя, неумеха, не ради нее – Далосовского непослушного и скверного орудия… Ради себя, понятно?

– Да, – Оля снова хлюпнула и икнула.

Глаза у меня были закрыты, но я видела то чудо, что сотворил титан…

Фил был прекрасен. Он обратился настоящим титаном: в серебристой одежде; в кольчуге, похожей на перья; вместо волос на голове – перья с ушками филина; светился как ангел.

Он расправил огромные могучие крылья…

Несмотря на то, что одно крыло было помято и без одного значимого пера – смотрелся он превосходно.

И сейчас я увидела, что его глаза не темно-желтые, как у совенка, а светло-зеленые, и такие живые, что просто полны жизни и света.

Фил начал вращаться, и вокруг него образовалась воронка из мелких перышек.

Он подбросил вверх брошку, на которую упал луч света. Брошка попала в облачко перьев, и когда перышки растворились – брошка оказалась на его груди, а из нее – прямо мне в ранку на руке – упала серебристая капля света.

Меня наполнил свет. Я растворялась в музыке Световиков. Это был гимн счастья и светлой радости.

Я не помнила, кто я…

Я была лучом…

Я радовалось своему существованию и возможности светить…

– Дарьян, вставай… Дарьяна, нам пора идти… – пыталась поднять меня Оля.

Я открыла глаза.

Фил сидел на ее плече, и мне показалось, что вместо птичьей головы я вижу лицо титана с каким-то презрительным выражением. Он даже смотреть на меня не хотел, словно его тошнило от меня.

Но вопреки всему, я чувствовала легкость. Я была полна сил. Ощущения были такими же, как и дома, у Оли. Как будто время откатилось назад…

Я взглянула на руку. Раны нет, только похожий на птичку ожог.

– Метка спасения и покровительства… – выговорила я, хотя и не помнила, откуда это знала.

Я снова взглянула на Фила.

– И не надейся. Вынужденная мера.

Я почему-то засмеялась сквозь накатившие слезы и крепко обняла Олю.

– Спасибо…

– Посмотрю, как ты потом будешь нас благодарить… – съязвил Фил и первым полетел в коридор.

И буквально сразу же мы, услышав характерное для умрунов шарканье, бросились догонять филина, не дожидаясь, пока мертвецы появятся в поле зрения.

Отбежав на приличное расстояние, мы остановились, чтобы отдышаться. Фил же, от бессилия, просто, упал на землю.

Пока я бежала, то все время задавалась вопросом: есть ли у меня хоть чуть-чуть благодарности к нему или нет?

И пришла к выводу, что я – бездушная особа. Я к нему отношусь как к очень красивому животному, и это – в самом лучшем случае!

А так, меня периодически тянет его подстрелить или умрунам скормить. Он прав: я его просто жажду прикончить. И даже не за его скверный характер, а просто за то, что он есть. Меня он раздражал на подсознательном уровне. Какой бы он чудесный и красивый не был – я его не переваривала, я просто знала, что он должен умереть…

Ой, как Оля ошибалась, что я его не смогу убить! Еще как смогу! Как только отвернется…

Я подобрала уставшего филина и положила себе на колени. Теперь он подрос до среднего размера. Он так устал, что ему было плевать, на ком он лежит.

И вдруг я поняла, что до этого, все-таки, лукавила, и что после его обряда моего лечения все же что-то между нами невидимо поменялось. Я его и ненавидела, и в тоже самое время он стал мне… Дорог, что ли?..

Я его погладила.

– Одного пера тебе было мало? – с презрением спросил он меня.

Мне тут же сразу стало противно, хорошие мысли исчезли, и я просто швырнула этого недомерка Ольге.

Она едва его поймала, с испугом и укором взглянула на меня, но сказала другое:

– Дарьян, вы с Филом должный найти туннель, по которому, наверное, идет Лена.

– Я никому ничего не должен! – заявил Фил. – Ты сама меня сюда потащила, ты сама не вернула безродную домой, вот и отвечай, неумеха!

– Фил…

– Скажи как? – обратилась я к Оле.

– Ты здесь была. Олимы и титаны умеют видеть приметы и стороны света…

Фил демонстративно отвернулся к нам хвостом.

Я же пыталась вспомнить, но – ничего, никакого отголоска из прошлого…

Словно с капелькой света Фила все из моего прошлого растаяло…

Тогда я закрыла глаза, настроилась на предположительное место, куда могла пойти Лена, и что-то в моем мысленном взоре стало проявляться…

Я встала и пошла вперед, вытянув руку, Ольга с птицей на руках шла в двух шагах за мной.

– Она приведет нас к демонам… – ворчал Фил.

– Она – олим, – возразила Оля.

– А я – титан! Я чувствую этих тварей за несколько верст. Ты забыла, кто я? Я – охотник на демонов!

Я не слушала их. Я четко знала направление. Это было – просто чутье.

«Хороший олим всегда отыщет своих. Олим всегда узнает олима. Олим всегда почувствует титана. Кровь олима вскипит…», – кто это говорил, я не помнила. Но эти слова обнадеживали и ранили одновременно, хотя причину последнего я так и не поняла.

Я просто шла, выбирая нужный туннель из двух-трех вариантов.

– Точно к демонам ведет…

– Фил, Лена тоже к демонам приводила, – напомнила ему Оля. – Это – подземелье, царство Ночи. Они – везде.

– Ну не к таким, как эти… Скоро сама все увидишь. И не говори, что я вас не предупреждал! – продолжал ворчать Фил.

Мы прошли совсем немного, когда услышали какой-то шум.

Интуитивно мы прижались к стене туннеля, но навстречу нам выбежала Лена. Она была вся растрепана, ее плащ висел клочьями, а сама – бледная как смерть.

– Как хорошо… Вы… Бежим! Быстрее! За мной гонятся эти… Не знаю…

Мы хотели, было, бежать назад, но там уже появились первые умруны.

– Опять… – обреченно прошептала Оля.

– Я предупреждал. Здесь – дьявольский треугольник. Мы… Опять в западне, – ответил ей Фил.

– А кто тогда бежит на нас, преследуя Лену? – поинтересовалась Оля у него.

– Костлявые кабаны вурдалаков.

Оля снова задумалась.

– Титану их легко сразить, но сейчас я – не совсем титан. Так что, пеняй на себя, неумеха, – вот любит Фил «поддержать»! – Ты же этого хотела, когда к Довар пошла? Может сейчас, на смертном одре, меня отпустишь?

– Эта нечисть всегда ищет еду. Они всегда голодные… – проговорила Оля вслух, как бы не слыша Фила.

Я же…

Я уже танцевала с лентами, пытаясь войти в темп, чтобы закрутиться «большим шаром».

Умруны остановились и громко замычали. Мы поняли, что это они так предупреждают об опасности кабанов.

Топот стих. Мы даже понадеялись, что стадо унесется в другой коридор…

Но тут навстречу нам выскочил какой-то очень тощий, очень черный и рогатый кабан.

Надо сказать, что эти кабаны вурдалаков отличались от обычных кабанов не только цветом, худобой и рогами. Они были… Совсем другие: кожа у них была змеиная, чешуйчатая; глаз не было вообще – глазницы были пустые…

За тощим одиночкой подтянулось и все остальное «стадо», но нападать пока твари не решались, не желая попадать под удары моих лент.

Я же, понимая, что останавливаться нельзя – нас тогда просто порвут! – все сильнее закручивала «большой шар».

«Но так просто стоять эта нечисть долго не будет. Рано или поздно, кабаны пойдут в атаку, не считаясь с потерями, и основную массу этих тварей мои ленты не удержат – какое-то количество все равно прорвется…», – отрешенно подумала я. – «Что же делать?».

Как назло, я не могла вспомнить, как нужно поступать в таких случаях. Я даже в душе уже серьезно запаниковала, потому что спасали нас только мои ленты. Они кружили и, рассекая пространство вокруг меня, не давали нечисти к нам приблизиться…

Я не знаю, сколько времени я танцевала. Я устала, но продолжала двигаться и страшно боялась сбавить темп.

И тут неожиданно Оля радостно выкрикнула:

– Вспомнила! Рабы желудка… Они – рабы желудка.

Оля достала подтухшую жареную рыбу и стала по одной кидать кабанам, которые чуть ли не дрались за нее, совершенно забыв про нас.

А Лена…

Она при этом, издав что-то похожее на рык, чуть не плакала от жадности:

– Я тоже, это, как ее… Раба… Я тоже жрать хочу!

Но Оля, не обращая внимания на эти крики, отдала всю тухлятину кабанам и только после этого остановила меня.

– Все. Хватит. Идем… – устало прохрипела она.

Свернув ленты в браслеты, я чуть не рухнула на землю от усталости. Хорошо, что девочки меня вовремя подхватили.

Кабаны продолжали драться за остатки еды, и ни один из них на нас даже не посмотрел.

А мы от греха подальше, тихонько обойдя стадо, побежали вперед, хотя – в моем случае – меня девочки просто волокли, бежать – уж точно сил не было.