Читать книгу Невеста палача - Маргарита Вячеславовна Дар - Страница 4

Солнце высоко повисло в небесах, стараясь нагреть холодную влажную землю, поросшую сочной молодой травкой, а Дарина по-прежнему суетилась по кухне, с раннего утра занимаясь домашними делами. Минула целая неделя с тех пор, как палач назвал её своей невестой, привёл в дом, дав возможность спокойно обживаться, и за это время девушка должна была свыкнуться с новым положением, но она по-прежнему чувствовала себя неуютно, несмотря на то, что Гордей почти не находился дома.

Поставив на деревянный стол свежеприготовленную кашу, Дарина взглянула на дверной проём, ведущий в соседнюю комнату. Надо успеть подмести там. Слишком большого труда это не составит, комната невелика, впрочем, как и всё жилище мужика. Но всё же в сравнении с отцовской хатенкой, этот казался довольно просторным.

Жилище Гордея представляло собой основную комнату с выходами в хозяйскую спальню и на кухню. В ней располагалось небольшое количество убранств: койка, служившая постелью Дарине, да огромный деревянный резной сундук. Покои Гордея представляли собой более воодушевляющее зрелище. В середине располагалась массивная дубовая кровать с пуховой периной, накрытая сатиновым покрывалом, подле неё лежал половик, выцветший, с краями слегка обтрёпанными, но без дыр и плесневелых пятен. Возле стен расставлены сундуки, наполненные хозяйским скарбом, деревянный столик разместился неподалёку, на нем, в небольшом железном подсвечнике покоился огарок свечи. Некоторые из вещей выглядели неподходяще большими для помещения скромного размера, но мужик редко разговаривал, что оставляло его прошлое в тайне, и выяснить откуда тот или иной предмет, да и сам откуда пришёл, не представлялось возможности.

Большую часть своего времени Дарина проводила на кухне, обустроенной дубовым столом, скамьями и печью, от которой в зимние деньки обещало растекаться во все углы приятное тепло.

Взяв веник, девушка прошла в основную комнату, руки принялись за работу, а мысли побежали прочь, рисуя разнообразные картинки перед невидящими реальность глазами. Страхи её немного поутихли, но досада и непонимание никак не хотели покидать наивное доброе сердечко. Возможно, зря себя растревоживает, ведь пока Гордей относился к ней хорошо, а точнее, вообще никак не относился. Он не бранился, как отец, не кричал, не тиранил, мало разговаривал, приказы не отдавал. Молчал он и о дне венчания, но Дарину устраивал подобный расклад вещей, потому как, покуда не венчаны, то и ложе супружеское делить не пристало. Но всё же Дарину что-то постоянно тревожило, иногда сердце начинало само по себе бешено колотиться, слёзы набегали на глаза, печаль наваливалась тяжёлым камнем на грудь так, что дышать становилось невозможно. В такие моменты приходилось заставлять себя глубоко вдохнуть безжизненный воздух, смахнуть солёных предательниц с влажных ресниц, и принимать за работу, стараясь пустить мысли в иное русло. Тоска отступала и в моменты, когда вспоминалось о скорой необходимости трудиться на засеве полей, где требовалась помощь, в которой девушка никогда не отказывала. Конечно, несколько последних деньков моросил мелкий весенний дождик, из-за чего посевная могла затянуться, но этот факт огорчал менее всего. Дарина отчаянно старалась верить в хорошее, приободриться, отгоняя неприятные жалящие доводы разума, не подозревая, что старания напрасны.

Гордей вернулся, когда солнце наполовину закатилось за горизонт, роняя на вымокшую от дождя землю, последние лучи уходящего дня. Он бесшумно отворил входную дверь, прошёл в комнату, навис над дремавшей на койке Дариной. Та непроизвольно напряглась, инстинктивно ощутив присутствие мужика, и опасность, исходившую от него, но повернуться, встретиться лицом к лицу, не рискнула, неосознанный страх сковал движения.

– Спишь? – тихо позвал палач.

Вопрос прозвучал безобидно, глупо, но Дарина непроизвольно вздрогнула при звуке голоса будущего мужа, сжалась, по спине побежали неприятные мурашки.

– Повернись, – шёпот превратился в низкий хрипловатый рык, – повернись, взгляни на меня.

Девушка попыталась шевельнуться, но тело отказывалось слушаться, казалось вместо крови в жилах растекается плавленый свинец, наполняющий тяжестью, бросающий в жар, заставляющий сильнее ощутить надвигающуюся беду. Стараясь справиться с наваждением, она собрала остатки воли в кулак, отвернулась от стены, села, опустив глаза в пол.

– Погляди на меня, Дарина, – не унимался Гордей, в голосе послышались нотки раздражения.

Ничего не оставалось, лишь повиноваться, но, когда девушка подняла глаза, то ужаснулась. Мужик, огромной, непреодолимой скалой нависал над ней, зрачки расширены, взгляд горит безумным, адским огнём, губы искривила злобная усмешка. Несчастная невеста невольно охнула, внимание привлекли руки палача, до самых локтей испачканные свежей кровью. Представленное зрелище заставило сердце гулко удариться о грудную клетку и остановиться, отдавшись на короткое мгновение во власть объятий смерти. Но лишь биение возобновилось, ритм оказался столь быстрым, что оно едва не разломало тонкие рёбра, стремясь вырваться на волю.

Не переставая изображать подобие улыбки, Гордей потянулся к Дарине, схватил под локоть и рванул на себя. В это мгновение девушка поняла, ее будущий муж безумен! Придя в отчаяние, попыталась высвободиться, упершись ладонями ему в грудь, но хватка невероятной силы пресекла старания так, что её попытки оказались сравнимы с трепетанием бабочки зажатой в могучий кулак.

– Нет! – громко выкрикнула она, почти оглохнув от собственного вопля, но палач не отпустил, наоборот, лишь крепче прижал к себе, распаляясь.

Нарастающий страх окончательно завладел сознанием девушки, она знала, кожей ощущала, что сейчас случится беда, непоправимое, то от чего нужно спасаться любой ценой. Вырвавшись из власти оцепенения, она стала брыкаться, извиваться, царапаться, кусаться, словно пойманный в силки зверёк. Но безнадёжные трепыхания лишь раззадорили Гордея, и, подхватив неистово сопротивляющуюся бунтарку на руки, словно паук, пресекая движения жертвы, потащил в спальню на большую постель.

– Уймись, Даринка, – захрипел он, – чего противишься? Мне после казни утишиться надобно! Приласкай меня!

С этими словами, палач швырнул несчастную на неизмятое ложе, и рухнул сверху, навалившись на неё всей тяжестью тела, подминая под себя.

Крик готов был сорваться с уст Дарины, но мужик зажал нежные уста ладонью, а другой рукой принялся задирать подол сарафана. Неуклюжее действие не заняло много времени, и через мгновение, сопротивления девушки оказались бесполезны. Раздвинув коленом ноги невесты, приспустив штаны, и устроившись поудобнее, Гордей с силой вошёл в нежную плоть жертвы, продолжавшую трепыхаться, стараясь высвободиться. Та закричала от резкой, нестерпимой боли, но рука насильника, прижатая к девичьи губам, заглушила неистовый вопль. Палач словно не замечал, какие страдания причиняет несчастной, и продолжал двигаться, раскачиваясь, кряхтя, с шумом выгоняя воздух из лёгких, тем самым, усиливая страдания девушки. Его действия казались Дарине ужасной, непрекращающейся пыткой.

Утратив последние капли терпения, она завыла, словно раненое животное, слёзы неудержимыми потоками хлынули из глаз. В это же мгновение из горла мужика вырвался блаженный стон, тело его затряслось, выгнулось и обмякло. Он, глубоко вздохнув, скатился с невесты, лёг рядом на спину. Дарина, сломленная, обессилевшая лежала неподвижно. Желание сорваться с места, убежать, если не из дома, то хотя бы из комнаты Гордея, клокотало в груди, но потрясение парализовало движения, сковав юное тело так, что с трудом удавалось даже моргать.

Немного полежав, Гордей поднялся на ноги, и взглянул на содеянное. Дарина так и лежала на его постели неподвижно, словно утратившее все жизненные силы тело. Её задранные юбки и внутренняя часть бёдер испачканы девственной кровью, чуть повыше коленей на коже красуются тёмно-фиолетовый синяки с алой каёмкой и несколько царапин. Застывшая гримаса боли и страдания на её лице омыта горькими слезами, руки раскинуты в разные стороны, грудь едва вздымается, пытаясь втянуть немного воздуха в лёгкие. Молча глядя на отвратительную картину, учинённую собственными руками, Гордей нахмурился, круто развернулся, желая скорее покинуть комнату.

Стук закрывающейся входной двери вывел Дарину из оцепенения и, понемногу приходя в себя, девушка медленно приподнялась, села. Долго оставаться в таком положении не позволила неприятная саднящая боль, пульсирующая в лоне, поэтому она встала и прошлась по комнате. Столь же медленно добрела до своего лежака, прилегла, и провалилась в крепкий спасительный сон.

Проснулась невеста палача далеко за полночь, в доме царили мрак и тишина, Гордей всё ещё не вернулся, измятая перина на дубовой кровати пустовала. Неприятные ощущения, обгоняя мерзкие воспоминания, стали подниматься откуда-то из глубины души, перерастая в отвращение к безжалостному насильнику, и, к самой себе. Снова беззвучно заплакав, девушка поднялась с лежанки. Беспорядочные мысли завертелись в притупленном от случившегося сознании. Ужасающая сцена растления стояла перед глазами. А ведь Гордей был трезв! Если, конечно, это можно так назвать. В его глазах искрилось безумие, столь часто узнаваемое у Угрима, когда тот в стельку пьяный заваливался домой. Но от Гордея запаха браги не исходило. Хотя это уже не имело абсолютно никакого значения, ничто не имело значения кроме боли и горечи, которые могла успокоить только забвение. Она и так слишком долго боролась за бесмыссленное существование, слишком много терпела, начиная от смерти матери, брани и издевательств отца. Достаточно! Больше нет смысла тащить слишком тяжёлый, неподъёмный крест, нет смысла испытывать страдания! Её некому спасти, никому она не нужна, даже собственному отцу.

Несчастная Дарина осознавала, что, если сейчас не решится на опрометчивый, но спасительный шаг, Гордей будет постоянно насиловать её. А уж когда она станет его законной женой… Законной женой убийцы! От этой мысли девушку передёрнуло, тошнота подступила к горлу. Внезапный грохот на улице привлёк её внимание, заставил резко вскочить на ноги, рвануться к двери, надеясь, что этот шум исходил не от вернувшегося палача. Но если и он, то ей удастся выскочить из жилища незамеченной.

Протянув дрожащую руку к ручке входной двери, юная особа помедлила несколько мгновений, затем с силой дёрнула на себя, и, не разбирая дороги, со всех ног бросилась бежать по улице. Преодолев довольно большое расстояние, девушка остановилась, чтобы немного отдышаться и убедиться в отсутствии преследователей. Улица казалась совершенно пустынной, поэтому, как только дыхание немного успокоилось, она снова продолжила путь быстрым шагом. Шла Дарина в сторону реки Волхов. Лунный свет гладким полотном ложился на дорогу, тем самым хорошо освещая её. Но невесте палача все же мешали видеть не просыхающие слёзы, нескончаемыми потоками текущие по щекам. С каждым мгновением шаги её становились меньше, движения медленнее, чудилось, будто она засыпала на ходу. Но девушка твёрдо брела к зловещей цели, намереваясь учинить саморасправу.

Остановившись перед тихой гладью воды, изредка колышущейся, покрывающейся мелкой рябью, нагоняемой лёгким ветром, Дарина спокойно посмотрела на реку, будущее пристанище. И как только решилась сделать первый шаг, чтобы навсегда войти в холодную тёмную воду, услышала приближающийся топот копыт. Волна страха ледяным ознобом прокатилась по позвоночнику, и, не осознавая, что делает, она вдруг рванулась в противоположную от реки сторону.

Топот слышался всё ближе, но силы быстро покидали девушку, поэтому бежать, увеличивая скорость, она не могла, а делать шаги шире не удавалось, помехи чинил узкий подол сарафана. Со стороны, должно быть, она могла выглядеть неуклюже, но, как ни странно, в жемчужном свете луны, Дарина больше походила на русалку из повествуемых дедами русских сказок. Длинная коса расплелась, разметавшись вдоль грациозной спины золотыми волнистыми локонами. С каждым рывком, они колыхались, подобно морским волнам в ненастную погоду. Босые маленькие ножки виднелись из-под приподнятой юбки сарафана, а руки так крепко сжимали подол, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

Набравшись храбрости, Дарина обернулась, чтобы воочию увидеть преследователя, и тут же охнула от изумления. Рассекая воздух, нагоняя её, на могучем вороном жеребце мчался незнакомец, позади которого развивался плащ, а на голове покоилась широкополая шляпа. На мгновение невеста палача словно узнала этот странный образ. Но не успела опомниться, как мужчина поравнялся с ней, перегнулся через коня, и, схватив за узкую талию, усадил рядом с собой, заставив невольно ощутить жар сильного могучего тела. В то же мгновение яркая вспышка осветила лицо Дарины, она крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, поразилась увиденному. Перед её взором простиралась странная улица, освещённая необычным золотым светом огненных шаров на длинных палках. Словно маленькие солнца, они излучают тёплый, приятный свет. Вдоль улицы располагаются небывалые постройки, величественные и прекрасны, в сравнение не идут даже царские палаты Великого Новгорода. Выстлана уличная дорога красивыми плоскими камнями, от которых цокающий звук подкованных копыт слышится звонко, ровно и отчётливо. Именно ритмичный цокот вывел Дарину из оцепенения. Осознав, что она в плену у незнакомца, плотно прижата к его могучей груди, девушка стала отчаянно брыкаться, изгибаться, стараясь вырваться из цепких лап похитителя. Безумное желание завопить во всю мощь маленького горлышка, перебивал страх привлечь ещё больше ненужного внимание, этого она не могла себе позволить. Чувствуя, что силы на исходе, юная особа сделала последний отчаянный рывок, сумев выскользнуть, спрыгнуть с лошади. Ощутив призрачную свободу, она рванулась вперёд, не разбирая пути перед глазами.

В свете зажженных фонарей, в просторной одежде, свободного покроя, убегающая Дарина казалась Константину прекрасным неземным созданием. Босые ножки шлёпали по каменной мостовой, отдаляя девушку от него, но Тёмный Князь лишь улыбался, наблюдая за столь забавной картиной. Теперь он абсолютно точно знал, что прелестница нынче в его полной власти, на его территории, и бежать ей некуда.

Пришпорив коня, мужчина подался вперёд, обогнал беглянку, повернул всхрапнувшего жеребца к ней мордой. Резко потянул назад поводья, заставив вороного стать на дыбы. Конь неистово заржал, исполняя приказ хозяина, отчего Дарина испугалась сильнее, попятилась назад и, потеряв равновесие, плюхнулась на землю, в мыслях проклиная собственную неуклюжесть.

Торопливо спешившись, незнакомец стремительным шагом направился к перепуганной девушке, осторожно протянул ей руку, предлагая помощь. Но та колебалась, искоса поглядывая на похитителя.

– Не стоит меня бояться, – тихо произнёс Константин, продолжая стоять, протягивая руку помощи.

Похищенная беглянка шире распахнула глаза, с недоверием взирая на чужака. Сперва хватает её, увозит в неизвестном направлении, а после спокойно предлагает отбросить страхи, вот так просто.

– Ты кто? Чего надбно? – рассеянно выпалила она, не принимая руки, стараясь отползти подальше.

– Я лишь желаю помочь, – последовал короткий ответ.

– Обжимая меня? Али затоптать норовясь? – вспыхнувший гнев затмил чувство страха, но сердце не утратило бешеного ритма.

– Прошу, выслушайте, – доверительным тоном произнёс Константин, желая успокоить девушку, давая возможность прийти в себя, – необходимо уйти с улицы, лишнее внимание привлекать совершенно ни к чему, я всё объясню, как только мы окажемся в более подходящем месте.

– Уйти? Куда? Чего решил сделать со мной? – запищала та, срывающимся голосом.

Ощущение тревоги вернулось, заставив Дарину инстинктивно возобновить неуклюжее сование ногами, стараясь вновь усиленно пятиться. Во взгляде прослеживалась откровенная паника, рот слегка приоткрыт, дыхание учащенное, вывод напрашивался лишь один – несчастная до смерти перепугана.

– Прощу меня простить, – тяжело вздохнул Константин, наблюдая нешуточное состояние юной особы, – но другого выбора не осталось.

Сделав внушительный шаг вперёд, мгновенно сократив расстояние с девушкой, он провел рукой по воздуху перед её глазами, прошептал:

– Спи.

В то же мгновение Дарина ощутила небывалую лёгкость во всём теле, веки отяжелели, словно налитые свинцом, густые ресницы опустились на побледневшие щёки, и она, медленно улёгшись на каменную мостовую, погрузилась в глубокий безмятежный сон. Тёмный Князь склонился над обмякшим телом девушки, взял на руки, крепко прижал к твёрдой мускулистой груди, и зашагал в направлении Замка Теней, казавшегося на горизонте огромной великолепной скульптурой. Верный конь Фрагор покорно последовал за хозяином, покачивая головой, изредка потряхивая густой чёрной гривой и похрапывая от предвкушения пожевать сладкого овса. Константин не оглядывался на жеребца, уверенный в преданности старого друга, он не мог оторвать взгляда от нежного миловидного лица юной особы, чувствуя, как сердце предательски сладко ускоряет ритм. Не следует терять голову, не сейчас, особенно от того, что дева оказалась столь неожиданно прелестной. Первым делом необходимо обезопасить её, и Амбра Каструм наилучшее для этого место.

За все годы жизни, Дарина не смогла бы вспомнить ни единого момента, когда спала так крепко, как сейчас. Тело расслаблено, дыхание ровное, сон необыкновенно сладок, что и не скажешь, будто она уснула не по собственной воле, а благодаря колдовским знаниям похитителя. Девушка нежно улыбалась во сне, рассматривая яркие картинки, навеянные воображением собственного разума. Те казались совершенно реальными, события словно происходили не в мире грёз, но на самом деле. В стране фантазий Дарина шла по залитому тёплыми солнечными лучами лугу, ноги её утопали в мягкой зелени сочной травы. От движения, проделанного вперед, из-под босых ступней, выныривали, покидая травяные кустики, служившие незначительным укрытием, и взлетали, беспорядочно паря в чистом воздухе, десятки разноцветных бабочек. Прелестные трепещущие в полёте сознания, не отлетали далеко от нарушительницы покоя, продолжая грациозно метаться подле неё. Позади, на следах неведомой гостьи, стоило ей оторвать ногу от земли, за короткое мгновение, вырастали и тут же распускались дивные цветы, начиная пестреть буйными завораживающими красками. Озираясь по сторонам, куда бы ни падал взгляд девушки, она натыкалась на высокие сказочно красивые деревья, стоявшие в цвету. Хрупкие лепестки крупных бледно-розовых бутонов, отрываясь от пушистых желтовато-золотистых серединок, опадали в огромных количествах, кружа в воздухе, а на их местах чрез пару секунд возникали новые цветы. Шустрые бабочки подлетали к падающим лепесткам, принимая их за новоявленных мотыльков, кружили рядом, старательно подражая изысканному плавному падению. Но стоило лепесткам окончить полёт, замерев, коснувшись земли, как трепещущие тонкими бархатистыми крылышками провожатые, тут же снова взмывали ввысь.

Дарина упивалась безупречной красотой развернувшейся перед глазами картины, до тех пор, пока её внимание не привлекло лёгкое движение между волшебными деревьями. Она прищурилась, постаравшись лучше разглядеть предмет, возбудивший в ней интерес, и тут же охнула, широко распахнув глаза. Из самой гущи ниспадающих бледно-розовых лепестков, двигаясь на встречу, шла её покойная мать Верея.

– Матушка, – чуть слышно прошептала Дарина, дёрнулась, подалась вперёд.

Но попытка сдвинуться с места оказалась тщетной. Такие же цветы, что распускались на оставленных ею следах, проскользнули под нагими ступнями, молниеносно вытянулись вдоль голеней, плотно обвили их, не давая возможности оторвать ноги от земли.

– Матушка! – отчаянный вопль полетел над лугом.

Женщина услышала крик дочери, нахмурилась, прибавила шаг. По мере приближения, надетая на покойницу сорочка неожиданно стала темнеть, приобретая багряный, кровавый оттенок. Казалось, этот факт поторапливал Верею, старавшуюся поскорее добраться до запутавшейся девушки. Но стоило, наконец, выбраться из чащи заколдованных деревьев, выступив на открытый участок поляны, как, внезапно, словно из неоткуда, между ней и Дариной возникли два огромных разъярённых зверя. Волк и медведь.

Чёрно-серый окрас густой волчьей шерсти напоминал клок ночного неба, усыпанного тысячами серебряных звёзд, выхваченного мощными челюстями гиганта, вскинутого на спину, подобно одеялу. Чудовищные белые клыки торчали из скалившейся пасти. Выразительные синие глаза сверкали не добрым ледяным огнём. Размером хищник походил на добротного взрослого вола, коими привычно пахать поле, но оставался при этом гибким и грациозным. Он устрашающе глядел на великана-медведя, всем сосредоточенным видом показывая неприязнь к животному-противнику. Тот заметно отвечал взаимной враждебностью. В завидной степени превышая волка по величине, медведь подергивался, кичась напускной свирепостью, которой всё же не удавалось оторвать внимания от его плачевного вида. Истрёпанная шкура бурого цвета походила на дырявое полотно. В местах, где выдраны солидные клочья шерсти, виднелись розовые участки огрубевшей шелушащейся кожи. Широко раскрывая пасть, в попытке издать воинственный рёв, он оскаливал пожелтевшие, слегка стёршиеся, но всё ещё остававшиеся острыми зубы. Глаза медведя, устремлённые на врага, казались поблекшими, невидящими, отрешёнными. Складывалось впечатление, что если и стоило кого-либо опасаться в данный момент, то скорее переполненного жизненной силой волка, нежели усталого, шатающегося от слабости медведя. Но торопиться с выводами не стоило.

Став на две задние лапы, медведь шире разинул пасть, издал дикий хрипящий рев, продолжая наблюдать за действиями серого противника. Но, так и не дождавшись атаки врага, резко развернулся в сторону Дарины, судорожно дёрнулся и, со всех ног, рванулся вперёд. Девушка закричала в испуге, инстинктивно сознавая надвигающуюся опасность, упала на землю, стала рвать цветы, опутавшие её ступни. Но чем яростнее рвала стебли, чем больше выдирала корней, тем крепче и толще становились путы.

Промежуточное расстояние между ней и зверем стремительно сокращалось, бурому чудовищу оставалось не больше пары внушительных прыжков, поэтому девушка приготовилась к неизбежному, замерла, не в силах отвести взгляда от неминуемой смерти. Развязка, казалось, подошла к кульминации, как вдруг, бегущий по пятам противника волк, за долю секунды до нападения гигантского зверя на беззащитную девушку, прыгнул на врага и вцепился ему в глотку мёртвой хваткой. Медведь издал душераздирающий вопль, резко выпрямился, извернулся и, схватив волка мощными когтистыми лапами, с бешенной яростью бросил на землю. Неприятный ухнувший звук от сильного удара тела о твердыню почвы долетел до ушей Дарины, но сам волк не издал даже лёгкого стона. Молниеносно вскочив на стойкие пружинящие лапы, зверь снова бросился в атаку. Завязалась серьёзная беспощадная дикая борьба, за которой девушка наблюдала с ужасом и благоговением. Она не понимала, почему чёрно-серый хищник вступился за неё, бросившись на противника, в несколько раз превосходившего его по размерам, но юное сердечко трепетало от благодарности за помощь.

Битва продолжалась, и медведь, казавшийся слабым и усталым, принялся набирать обороты. Выпады, броски, удары лап становились мощнее, увереннее, вредоноснее. Волк выбивался из сил, сменяя атакующие маневры на защитные. Дарина видела, ухудшающееся положение зверя, и когда бурый враг, исхитрившись, дёрнулся, прыгнул на чёрно-серого противника, впившись клыками в изогнувшуюся спину вблизи от позвоночника, девушка неистово закричала. Звенящее эхо разлетелось во все стороны, невольно принудив медведя оторваться от извивающейся в болевых конвульсиях цели. Подняв окровавленную морду, он взглянул на вопившее существо пустыми мрачными глазами, где плескалась черная бездна. Дарина ощутила ледяной озноб, пробежавший по телу от макушки до кончиков пальцев на ногах, но не успела опомниться, как холодные, мертвенно бледные руку обхватили ее плечи, потащили назад. Цветочные путы мгновенно завяли, ослабив хватку, и девушка сделала попытку высвободиться из неприятных объятий, но нежный женский голос остановил слабые попытки, коснувшись её слуха. Девушка узнала теплые, успокаивающий нотки, узнала голос Вереи.

Мать неведомым образом оказалась позади напуганной дочери, усердно таща дитя в неизвестном направлении, сильнее впиваясь костлявыми пальцами в нежную кожу. Казалось, присутствие женщины, её тихий шепот должны успокаивающе подействовать на Дарину, но растущее внутри беспокойство, наоборот, усиливало обороты, перерождаясь в неподдельную панику.

В конце концов ледяные руки матери возымели действие, и девушка, поёжившись, отдалась власти Вереи, ощущая, как жизненные силы покидают её. Тревога по-прежнему трепетала в глубинах разума, но тело окончательно расслабилось, мир поплыл перед глазами, сознание провалилось в бездну, растворяясь в хаосе разливающегося в пространстве мрака. Дарина падала во тьму, невольно запоминая последнюю сцену схватки двух разъярённых хищников, медведя и волка.

– Нет! – внезапный крик вырвал Дарину из черноты, заставляя широко распахнуть глаза, быстро оглядеться.

Она лежала на постели, располагавшейся в странном чужом помещении, полном незнакомых красивых предметов, силуэты которых виднелись благодаря бледному сиянию луны, роняющей мерцающей свет на убранства комнаты, сквозь огромные арочные окна.

Словно опомнившись, встрепенувшись, юная особа приподнялась на локтях, тихо позвала:

– Матушка!

Робкий призыв прошелестел по комнате, но результатов не дал, ответом послужила тишина. Девушка снова огляделась по сторонам, убеждаясь, что в помещении абсолютно пусто. Значит крик, от которого пробудилась, мог принадлежать лишь ей самой.

Что же происходит? Что это за место? Пугающее видение, казавшееся совершенно реалистичным, в итоге оказалось сном? Возможно эти дивные палаты тоже часть сна!

Тревога нарастала, мысли лихорадочно вертелись в голове, сердце отбивало нешуточный ритм, и Дарина, желая отвлечься, попыталась встать с постели. Необыкновенно мягкое воздушное ложе, усланное нежной, ароматной тканью, проминалось под девушкой, усложняя движения, но заставляло восхищаться помимо воли.

Медленно осторожно сползши на пол, она приблизилась к большому арочному окну, повернулась спиной к лунному свету, изучающе оглядела спальню. Глаза быстро привыкали к темноте, поэтому бледно-желтого свечения оказалось достаточно, чтобы предметы и убранства помещения виделись отчётливее. Огромная комната постепенно раскрывала секреты под пытливым девичьим взглядом. В середине располагалась кровать гигантского размера с подвешенным на узорчатых деревянных столбах балдахином, такой маленькой тряпичной крышей для ложа, как подумалось Дарине. Сшит балдахин из изящных кружевных тканей, нежного персикового цвета, и ниспадает сверху до самого пола бархатистым воздушным облаком с квадратными просветами, дающими возможность не запутаться в пышных занавесях, взбираясь на постель или покидая её. Окна зашторены похожими тканями, собранными по бокам шелковыми лентами, прикреплёнными к стенам, что не мешает им пениться и вздыматься от легких порывов сквозняка, проникающих в помещение сквозь едва приоткрытые створки. В правом углу комнаты, неподалёку от входной двери, располагается здоровая деревянная коробка, по высоте практически достигающая, и без того высокого, потолка. Впереди к коробке приделаны резные дверные ручки. Подле неизвестного дива, поставлена его миниатюрная копия, к верху которой приделано большое плоское овальное блюдо в красивой золотой оправе, отражающее на серебристой гладкой поверхности часть помещения с убранством. Слева от кровати находится резной невеликий столик, покрытый ажурной белой скатертью, больше напоминающей кружевную паутинку. На столе красуется изысканная разукрашенная ваза с пышными бледно-сиреневыми цветами, аромат которых слегка улавливался в воздухе. Два стульчика среднего размера, приставленные к столику, опираются на вычурные резные ножки, выгибая спинки с мягкой набивкой, словно стараясь удержать равновесие. Дарина пристально поглядела на удивительные предметы, напоминающие ей крохотных сказочных лошадок, и снова перевела взгляд на гигантскую коробку с миниатюрой, не подозревая, что любуется обычным бельевым шкафом, комодом и зеркалом.

Но больше всего внезапную гостью восхитили, висевшие на стенах, картины, привидевшиеся девушке оконцами, выходившими на улицу, где покоились удивительные неподвижные вещи, предметы и замершие живые существа. Цветочные букеты с грациозными бабочками и стрекозами, парившими над ними, выставляли себя на показ перед юной особой, впервые глядевшей на подобную волшебную красоту. Великолепные натюрморты, манившие естественностью, будоражили неискушенную фантазию. Всевозможные чаши с экзотическими фруктами, о существовании которых даже задумываться никогда не приходилось, вызывали желание прикоснуться к ним.

– Пробудись, пробудись же, – тихо зашептала Дарина, по-прежнему сомневаясь в реальности виденного, помотала головой.

За входной дверью раздался внезапный шорох, и девушку встрепенулась, вздрогнув от неожиданности, тесно вжалась в стену возле окна, около которого стояла, замерла в ожидании.

Слегка скрипнув, дверь стала медленно открываться, в проёме появился тусклый свет зажженной свечи. По мере того, как отворялась дверь, сердце юной особы всё сильнее сжималось от страха, и когда на пороге показался высокий плечистый мужчина, она едва не лишилась чувств. Приглядевшись к незнакомцу, Дарина узнала недавнего преследователя, и, не успев опомниться, подумать, выкрикнула:

– Чего надобно?

– Не спите, – утвердительно произнёс Константин, не обратив внимания на угрожающие нотки в девичьем голосе и постарался скрыть удовлетворённую улыбку. Затем прислушался к паническому дыханию гостьи. – Вам не стоит меня бояться, я всего лишь заглянул удостовериться, что всё в порядке.

«Что за наречье у чужака?» – подумалось девушке. Выговор его плавен, текуч, голос нежен и силен. Но слова, такие знакомые, и в то же время не познанные, сложно разобраться в истинном смысле произнесенного. Подобные мысли заставляли Дарину бездействовать, поэтому она молчала, не зная, что ей говорить, как реагировать и как себя вести. Но стоило мужчине сделать шаг в её направлении, как она срывающимся голосом завопила:

– Не подходи!

– Выслушайте меня, – проговорил Князь спокойным приглушенным тоном, не желая сильнее напугать гостью.

Подойдя к прикроватному столику, хозяин замка поставил подсвечник на ровную поверхность, присел в одно из кресел, легким кивком указав на пустующую соседнюю мебель.

– Присядьте, – предложил он по-прежнему дрожащей напуганной девушке, – так вам легче будет успокоиться.

Но Дарина не сдвинулась с места, лишь сильнее вжалась в стену, мысленно моля успокоиться неистово колотящееся сердце.

– Ну хорошо, – огорченно выдохнул незнакомец, видя, что положение не изменится, – можете оставаться там, где пожелаете и просто слушать. Меня зовут Князь Константин Арман Наргор Ратмиров, называть полный перечень своих имён не буду, в этом нет смысла, думаю, что для знакомства вполне достаточно первых. Я похитил вас из вашего мира, и посредством магических заклинаний перенёс в мир, параллельный вашей вселенной, за что приношу свои глубочайшие извинения. И…

Константин осекся, взглянув на Дарину и замолчал, увидев абсолютное непонимание, о котором ясно говорило сконфуженное выражение лица гостьи. Совершенно очевидно, что попытки объяснить сложившуюся ситуацию тщетны, поэтому Князь принял решение сменить тактику.

– Дарина, – тихим, вкрадчивым голосом позвал он, – прошу вас, не бойтесь, я желаю вам лишь добра, и это основная причина того, почему сейчас вы именно здесь. Всего одно ваше слово, и я верну вас обратно, в ваш мир, в ваш дом, к вашей привычной жизни…

– Нет, – со стоном выдохнула девушка, – домой… не надобно.

– В таком случае, чего же вы желаете?

– Не знаю…

– Не знаете? Тогда позвольте помочь.

Юная особа помотала головой, выказывая недоверие, а затем выпалила:

– Толкуете со мной вот так… важно… словно я знатная какая-то! Толкуете красиво, что я не все речи могу разобрать!

Слова рвались из уст девушки, позволяя растворить немного бушующих страхов, почувствовать себя увереннее, свободнее. Незначительные перемены в её поведении, появившаяся лёгкая раскрепощенность, порадовали хозяина замка, давая решимости сделать следующий шаг.

– Иногда я забываюсь, – очаровательная улыбка появилась на лице Константина, – прошу меня простить за это и позволить исправить совершенную оплошность.

Дарина неотрывно глядела на Князя, прислушиваясь, и стоило улыбке лишь коснуться его губ, выставив на показ ряд жемчужно-белых, ровных зубов, как юное колотящееся от волнений сердечко замерло. Девушка дождалась, пока охвативший её трепет немного утихнет, и посмотрела на незнакомца увереннее. Чужак оказался необыкновенно красив, таких мужчин ей прежде не доводилось встречать. Овал лица мужественен, изящно очерчен, но слегка выступающие скулы указывают на твёрдость и решимость характера, большие тёмно-синие глаза сверкают, отражая танцующий на сквозняке огонек свечи, прямой нос, с лёгкой горбинкой делит лицо на две симметричные части, а слегка пухлые губы манят, требуя поцелуя.

Жадно впитывая грубую мужественную красоту похитителя, девушка вдруг ощутила слабость в коленях, готовых подогнуться в любую секунду, выставив девичью глупость и несдержанность на показ. Смутившись, испугавшись возникших чувств, она так сильно побледнела и осунулась, что Константин заволновался и слегка нахмурился.

– Прошу, не бойтесь, присядьте, обещаю, вам ничего не угрожает, – тихо произнёс он, неспешно указав на соседнее кресло лёгким движение руки.

Гостья прерывисто вздохнула, сморщила носик, давая понять, что по-прежнему не доверяет чужаку, но всё-таки отважилась, и медленно, бочком, стала продвигаться к свободному креслу. Достигнув цели, неспешно опустилась на мягкую поверхность, сложила дрожащие руки на коленях ладонями вниз, и внимательно посмотрела на Князь с некоторой готовностью к обороне, словно тот мог наброситься на неё подобно изголодавшемуся зверю, подобно Гордею.

– Так намного лучше, – снова улыбнулся мужчина. – Ваши сомнения и непонимание мне знакомы, чтобы устранить возникший барьер необходимо знание языка доступного нам обоим, и я могу помочь обрести это знание. Но мне потребуется ваше доверие.

Дарина внимательно слушала говорившего, от части улавливая смысл некоторых слов.

– Ничего не бойтесь, здесь вы в безопасности.

Константин понизил голос до громкого шепота, придвинулся ближе к столу и положил руки на ровную поверхность, ладонями вверх. Затем посмотрел на девушку, и лишь взгляды их встретились, принялся неразборчиво что-то бормотать. Это бормотание, словно маленькие паучки, побежали по слуховым каналам гостьи, устремляясь глубже к разуму, продвигаясь вперёд, пока не достигло потаённых струн её сознания.

Одурманенная колдовским заговором, подчиняясь воле заклинателя, Дарина вложила свои руки в ладони Князя. Тот же, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза, не отпуская холодных дрожащих рук, медленно поднялся со своего места, потянул девушку на себя, приблизившись вплотную. Она не сопротивлялась, не могла, даже в момент, когда хозяин замка медленно склонился и приник к её устам неожиданным лёгким поцелуем. Жар и трепет от невесомого прикосновения тёплых губ мужчины стремительной волной прокатили по телу гостьи, вызвав непроизвольный томительный стон. Но через мгновение, очнувшись, девушка широко распахала глаза, оттолкнула Константина, попятилась назад и тяжело дыша, закричала:

– Что вы себе позволяете?

Стоило фразе сорваться с губ, как Дарина зажала рот ладонями, в недоумении уставившись на своего похитителя. Князь при этом довольно улыбнулся.

– Теперь сложностей не возникнет, – загадочно проговорил он.

– Что вы хотите этим сказать? – выдохнула она, слегка ослабив «кляп». – Что вы со мной сделали?

– Ничего дурного, моя дорогая, всего лишь поделился с вами частью моих знаний.

– Вы меня поцеловали! – дрожащим голосом пролепетала гостья.

– Да, это было необходимой частью при заклинании, – спокойный тон Князя не выдавал эмоций.

– Заклинение? – брови девушки удивлённо поползли вверх. – Теперь моя речь будет подобна вашей?

– Не только…, – таинственно произнёс Константин, слегка склонив голову набок, удовлетворенно наблюдая за результатом проделанной работы.

– Что значит это ваше «не только»? – не унималась юная особа.

– Не всё сразу, моя дорогая, – на лице колдуна снова заиграла обворожительная улыбка. – Сейчас вам необходимо поспать. Боюсь, что я зря начал все эти объяснения посреди ночи. Единственное, что вам необходимо знать на данный момент, это то, что вы желанная гостья в этом доме, а не пленница. Я, конечно, понимаю, что поступил не совсем добросовестно, похитив вас, но сложившаяся ситуация имеет здравый смысл и я докажу это, но лишь завтра. Ложитесь в постель и постарайтесь уснуть, обещаю, что вас больше никто и ничто не побеспокоит сегодня.

– Но я…, – попыталась возразить Дарина.

– Нет, моя дорогая, – перебил её Князь, продолжая настаивать на своём, – не надо спорить, тем более, если учесть ваше недомогание.

– Недомогание? – встрепенулась та и с подозрением посмотрела на похитителя.

Константин замолчал и так же пристально поглядел на девушку. Какую же глупость он сейчас сказал, точнее проговорился.

– О каком недомогании вы говорите? – нахмурилась гостья. – Я вполне сносно себя чувствую, если, конечно, вы ничего со мной не сделали, пока я оставалась без сознания.

– Нет, я ничего с вами не делал, и уж тем более, когда вы были без сознания, – без тени улыбки на лице произнёс Князь, – но вся ваша одежда… подол… были… в крови, и…

Запнувшись, Константин так и не смог закончить фразу. Теперь он просто стоял, молча глядя на девушку, у которой, казалось, все краски в один момент сошли с лица. Она побледнела так, что её кожа напоминала первый выпавший снег, уславший неприступные горные долины. Естественно Князь говорил о женском регулярном периоде, протекающем один раз в месяц, и Дарина прекрасно поняла его намек, но обстоятельства её «недомогания», на самом деле, были гораздо ужаснее.

Бессознательно обхватив плечи руками, стараясь спрятаться в собственных объятиях, юная особа опустила глаза и, взглянув на нижнюю часть своего тела, ахнула от неожиданности. Вместо сарафана, перепачканного кровью, гостья обнаружила на себе бледно-голубую кружевную сорочку, длинной доходившей до щиколоток. Медленно прижав подбородок к шее, чтобы поднять взгляд выше, она вдруг ощутила, как её щеки загораются жарким пламенем, приобретая пунцовый оттенок, оттого что сорочка имеет весьма откровенный глубокий вырез, который выставляет, чуть ли ни большую часть вздымающейся белой груди на показ. Хуже того, плечи оголены, на них красуются лишь тонкие кружевные бретельки, благодаря которым сорочка не сваливалась с неё. Как она раньше не обращала внимания на эту срамоту! И всё это время абсолютно незнакомый мужчина глазел на неё, а она даже не прикрылась, потому что не замечала своей откровенной наготы! Ко всему прочему он ещё позволил себе бесстрастно говорить о её «недомогании»! Дарина, растерянная, возмущённая, не знала, как поступить, поэтому, дрожащим голосом, задала первый пришедший на ум вопрос:

– Где мой сарафан?

– Я приказал его почистить, – спокойно ответил Князь.

– Меня раздевали ВЫ? – задохнулась гостья, чувствуя, как щёки краснеют ещё сильнее.

На этот раз Константин нахмурился.

– Дарина, – тихим, уверенным голосом проговорил он, – я, возможно, повторюсь, но будьте уверенны, что мне даже в голову не пришло бы сделать с вами что-либо дурное. Да, раздевал вас я, но и одевал тоже. При этом мои помыслы были достойными, а не порочными, а уж действия и подавно. Не отрицаю, я вас похитил, против воли привёл в иной мир, но это единственное, что осмелился сделать без вашего согласия. Тем более, учитывая ваше нынешнее состояние… мне… просто необходимо было вас осмотреть.

– Осмотреть?

– Именно, – кивнул хозяин замка, затем уточняя, добавил, – не разглядывать, а слегка осмотреть. Ведь, когда я заметил кровь, то… подумал, что вы ранены.

– Но я действительно ранена, – прошептала Дарина, думая, что сделала это достаточно тихо, чтобы не услышал Константин, но он услышал.

– Вы ранены? – в недоумении переспросил тот, пожалев, что не провёл осмотр тщательнее.

Несчастная девушка неожиданно вздрогнула, и по щекам её покатились две хрустальные слезинки, оставив влажные дорожки на всё ещё краснеющих от стыда щеках.

– Нет, я не это хотела сказать, мне… я…, – пролепетала юная особа, делая попытку оправдаться.

Но, не найдя в душе сил закончить фразу, она запнулась и посмотрела на Князя, словно затравленный зверёк. В глазах её плескались горе и отчаяние, и чтобы не выпустить эмоции на волю, она закрыла лицо руками, пытаясь унять поток горько-солёной влаги, стараясь защититься от пытливого взгляда мужчины.

Константину стало не по себе. Ему доводилось бывать в столь сложных ситуациях, что не каждый мог выдержать, случалось, созерцать явления, заставлявшие иных слепнуть, слышать звуки, от которых другие теряли слух, но при этом он никогда ещё не находился в таком смятении, как в эту минуту. Тихие всхлипы хрупкого беззащитного создания, словно затупленные заржавевшие лезвия, вонзались в сердце, вызывая глубокое сочувствие, желание заключить несчастную в крепкие успокаивающие объятия. Но пока уступать нельзя, необходимо помнить об этом! Сглотнув ком образовавшийся в горле, тихо проговорил:

– Прошу, успокойтесь.

Дарина не слушала, продолжала безмолвно вздрагивать от каждого порыва срывающихся слёз, заставляя хозяина замка сильнее недоумевать. Возможно, она действительно ранена, а он попросту этого не заметил?

Нахмурившись, Князь всё же решился на опрометчивый жест. Сделав шаг вперёд, протянул руки к рыдающей девушке, привлек к себе, заключил в объятия. В то же мгновение гостья затихла, словно трепыхавшийся мотылек, наконец-то обретший покой.

– Я даже подумать не мог, что повергну вас в такое уныние, – тихо, с сожалением, проговорил Константин.

Последовало недолгое молчание, а затем, уткнувшись лицом в мужскую грудь, Дарина чуть слышно проговорила:

– Это не ваша вина, не от ваших поступков мне горько, и нет того ранения, которое можно было бы назвать опасным для тела, но только для души.

Князь не ощутил облегчение от её слов, скорее тревогу. Несчастная действительно нуждалась в утешении. Но почему? Если слёзы она проливала не из-за ран, и не из-за похищения, почему тогда? Что же могло наполнить душу такой горечью?

Кровь! Подол перепачкан кровью! Ночь и она совершенно одна на тёмной улице…

Как гром среди ясного неба, понимание настигло Константина, он крепче прижал к груди невинное создание, которое не смог сберечь именно в тот момент, когда она сильнее всего нуждалась в помощи.

– Прости, – прохрипел он, будто вина лежала на нём, затем громче добавил, – скажи кто?

Дарина покачала головой, не желая отвечать, но вопрошающего это не остановило:

– Разбойник?

– Нет, – выдохнула та едва слышно.

– Знакомец? – настойчиво прощупывал хозяин замка.

– Больше, – наконец сдалась девушка, – тот, кого должна назвать своим супругом. – И вдруг запаниковав, пошла на попятную: – О Боже, простите, я не хотела… не понимаю, что со мной… почему всё это говорю.

– Можете мне довериться, – прошептал Князь.

– Довериться вам? Но почему? Я не знаю вас, и вы похитили меня! – выпалила девушка, отстраняясь. Паника нахлынула с новой силой.

– Чуть позже я объясню причину, по которой так поступил, но сначала мне хотелось бы выслушать вас, – всё тем же спокойным тоном продолжал Константин, не ослабляя своих объятий, не позволяя девушке высвободится.

Юная особа чувствовала огромную мощь прижимающего её к себе мужчины, ощущала его власть над собой, но это не пугало, тревожило, но не пугало, наоборот, предавало силы и уверенности. Почему незнакомец оказывает на неё сильнейшее влияние, она понять не могла, но это не мешало наслаждаться трепетом, охватившим каждую клеточку тела. Глубоко внутри чувство доверия к таинственному чужаку уже поселилось, но бывалые страхи по-прежнему привычно играли на струнах души, не позволяя отказаться от настороженности и подозрительности.

И всё же, шумно вздохнув, гостья неожиданно заговорила, тихо, но отчётливо:

– Мой отец, уж не знаю, в чём перед ним провинилась, всю жизнь, сколько себя помню, относился ко мне с презрением. Все старания с моей стороны угодить ему, не приносили никаких плодов. И, видимо, нелюбовь ко мне возросла в нём столь сильно, что он продал меня в невесты палачу. Палачу! Продал как какую-то скотину! Я слышала, когда уже была на дворе, как звенели монеты, которыми палач расплачивался за своё приобретение, слышала этот проклятый звон, но не хотела верить в то, что со мной могли так поступить, но теперь понимаю, что жестоко ошибалась.

Замолчав на несколько мгновений, Дарина, инстинктивно ища спасения, прижалась к мужчине сильнее, уткнулась лицом в каменную грудь, заставив его острее почувствовать тёплую влагу горьких слёз, пропитавшую льняную рубашку. Затем девушка снова немного отстранилась, продолжила:

– Поначалу мы жили с Гордеем мирно.

– С Гордеем? – переспросил Князь, предчувствуя ответ.

– Да. Так звать палача, купившего меня у отца, – короткий кивок сопроводил пояснение, – Он не прикасался ко мне, обещал, что пока нас не повенчают не тронет. Но солгал! В момент, когда вы меня … забрали, я шла к реке Волхов, чтобы… смыть позор, чтобы… чтобы…

Дарина содрогнулась, вспомнив, как страстно желала смерти, отчетливее ощутила мелкую дрожь, бившую тело и попыталась сдержать рыдания, рвавшиеся наружу. Больше она не смогла выдавить ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы повергнуть Константина в ярость. Злился он не только на чудовище, надругавшееся над юной невинной девственницей, но и на себя, опоздавшего на самую малость. Если бы он осуществил замысел на день раньше, девушка не пострадала бы от грязных лап мерзкого похотника. Увы, минувшего не воротить. Но он постарается заслужит доверие гостьи, пусть добиться этого будет совсем не просто. Да, сегодня она приоткрылась ему, доверив неприятную тайну, но это лишь мимолётный порыв, желание облегчить душу, сбросить камень, повисший на сердце непосильной ношей. Как она поведёт себя позднее, зависит от времени и его стараний.

– Вам необходимо поспать, – с нежно проговорил Князь, не желая дальнейших терзаний девушки.

– Но вы обещали открыть мне причину моего присутствия здесь, – запротестовала та.

– Конечно, моя дорогая, завтра я отвечу на любые ваши вопросы, а на сегодня достаточно переживаний, вы слишком устали, ложитесь в постель, не о чем не беспокойтесь.

– Неужели вы думаете, что я спокойно усну в чужом незнакомом месте. Я вам всё ещё не доверяю…

Девушка поспешно отстранилась от Константина, который до этого внушали ей лишь покой и трепет, снова почувствовав тревогу. Мужчину жест позабавил. Ему нравился факт, что гостья настолько непостоянна, непредсказуема. То она искренне плакала, не в силах сдержать эмоции, то отчаянно защищалась, шипя, словно загнанная на дерево кошка, то открывала перед ним душу, не стесняясь детской наивности, а вот теперь снова, казалось, стала опасливой и подозрительной. Чтобы успокоить, но не напугать прекрасную деву, Князь осторожно потянулся к ней, взял за подбородок большим и указательным пальцами, приподнял лицо и, не став терять ни секунды, не отводя взора, наклонился, прильнул губами к нежным теплым девичьим устам. Дарина неожиданно затрепетала в ответ, но не отпрянула. Отдавшись желанию придвинуться ближе, она положила ладони мужчине на грудь, ожидая дальнейших действий. Константин почувствовал, что девушка не сопротивляется, и мысленно вознёс благодарность небесам. Он слегка провёл языком по её нижней губе, лаская, а затем поцеловал крепче. Покорённая ощущениями, ведомая инстинктами, гостья отдалась во власть Тёмного Князя, неосознанно подчиняясь ему. Тот продолжал дразнить, покусывать податливые уста до тех пор, пока они не приоткрылись, впуская внутрь горячий ищущий язык. Дразнящими движениями он то погружался в глубь её рта, искусно лаская, то возвращался обратно в своё прибежище. Этот страстный поцелуй совершенно не походил на предыдущий. Тот, невесомый, лёгкий, служил частью ритуала, нынешний разжигал огонь внутри, превращая кровь в жидкое пламя.

Теряя рассудок, утопая в новых ощущениях, Дарина почувствовала слабость, ноги стали ватными, колени задрожали, подогнулись. Стараясь удержаться и не упасть, она обвила руками шею кудесника, позволив Князю воспользоваться ситуацией, теснее прижать её к себе. Но лишь округлые нежные груди девушки коснулись Константина, он тут же оторвался от сладостного рта, издав приглушенный рычащий звук. Сердце его с неистовой силой колотило в грудную клетку, а в глазах читалось откровенное желание. Что же он делает? Сложно успокоить напуганную гостью, когда сам находишься в состоянии жгучего возбуждения.

Сделав глубокий вдох, хозяин замка отпрянул назад, пристально всматриваясь в милое лицо наивной девушки с влажными, припухшими от поцелуя губами, в глаза, затуманенные неосознанной страстью.

– Поспи, душа моя! – гипнотически проговорил он, старательно заглушая нахлынувшие чувства, слишком опасные, чтобы поддаваться их влиянию.

Дарина мгновенно ощутила тяжесть, наполнившую веки, заставившую их сомкнуться. Не успев осознать происшедшее, она погрузилась в обволакивающую мглу, отдаваясь воле сновидений. Князь подхватил на руки обмякшее тело, отнес к постели и, уложив на воздушный матрац, присел рядом.

Он долго смотрел на невинное создание, потрёпанное жизнью за годы существования. Но, не смотря на перенесённые тяготы, чистота души осталась не тронута, именно поэтому Князь так сильно нуждался в ней. Но до этой минуты колдун и представить себе не мог, что его нужда окажется выше того, на что приходилось рассчитывать раньше. Уже очень давно ни одна женщина не могла разжечь в нём огонь такой пожирающей силы, который сегодня удалось распалить юной, испуганной девушке, испытавшей накануне их встречи столько боли. Но это положения вещей не меняло, он не должен и не может воспользоваться преимуществом хозяина, необходимо постепенно завоевать хрупкое доверие девушки, лишь в этом случае она исполнит уготованное ей предназначение. И тогда он сможет уберечь избранницу, защитить от бед и от людей, способных причинить страдания безвинному наивному существу.

Поднявшись, Константин взял свечу с прикроватного столика, бросил последний взгляд на крепко спавшую девушку, и вышел из комнаты.