Читать книгу Душа к душе - Марго Эрванд - Страница 2

.

.

.

.

.

Посвящается памяти моей мамочки

.

.

.

.

.

.

.

.

Пролог

13 июля 1984 год.

– Где она? Где моя девочка? – кричала женщина, вновь и вновь оббегая двор и вглядываясь в лица собравшихся соседей. Прошло уже больше двух часов, как ее дочь пропала с игровой площадки. Два часа, как ее никто не видел.

Участковый отреагировал сразу, как только поступил вызов. Всех возможных свидетелей, этого происшествия, тут же собрали на игровой площадке. Здесь была куча детей, многие из которых откровенно жаждали внимания. Они на ходу придумывали разные небылицы, только бы привлечь внимание старших. Родители их отдергивали и всячески извинялись, люди в форме укоризненно качали головами, и только мать пропавшей девочки, заискивающе смотрела им в глаза, внемля каждому слову.

– Где она? Я прошу вас, найдите мою девочку! У меня больше никого нет! Где моя девочка! – кричала она, вырываясь из крепких рук медработников. Женщине дали седативное и во дворе снова стало тихо.

Участковый и прибывшие сотрудники милиции, продолжили опрашивать всех собравшихся, стараясь по крупицам восстановить картину. Однако она была неутешительной. Девочку видели все. Все заметили, что она не играет с остальными детьми, а бесцельно слоняется вокруг. Но при этом куда в итоге делся ребенок никто не знал.

– Да, как это так? – хриплый мужской голос нарушил монотонное перешептывание зевак. – Как так, получается, что все ее видели, а куда она делась не знают?

– Это все ты! Это ты во всем виноват! – простонала женщина. Она уже несколько минут сидела на скамейке и покачиваясь из стороны в сторону тихо плакала и рвала на голове волосе. – Это ты! Это все ты!

– Что ты такое говоришь? Ты в своем уме? Она и моя дочь тоже! – рявкнул мужчина, едва глянув в ее сторону. – А вы зачем тут все стоите, если ничего не знаете? Мы только зря время теряем! Нужно тут все обыскать! Я знаю свою девочку, слышите? Она бы никуда не ушла! Я знаю ее!

– Не волнуйтесь! Мы ее обязательно найдем! – пообещал участковый, похлопав его по плечу. – Мы ее найдем. А сейчас не мешайте нам работать.

Родителям не оставалось ничего другого как уступить. Они доверились милицейским. Они поверили, что их девочка вернется к ним. Но листовки с лицом подростка тускнели от ярких солнечных лучей. Смывал краску с изображения красивого девичьего лица и проливной осенний дождь. Холодные снежные ветра срывали все на своем пути, и вот уже не было ни одного розыскного листка в округе. И только родители продолжали надеяться на лучшее…

– — – — – —

Тридцать лет спустя…

– Через двадцать минут всем собраться в кабинете главного редактора, общая планерка! – прокричала Марияша, быстро открыв и тут же хлопнув дверью нашего кабинета.

Голова трещала и, казалось, вот-вот лопнет. Еще полгода назад я и представить себе не могла, что такое головные боли, а сейчас это стало моим привычным состоянием. Не помогал справиться с этими спазмами и крепкий вкусный кофе. Но я продолжала его покупать изо дня в день, то ли в надежде на чудо, то ли я и сама не заметила, как стала кофеманкой. И вот уже больше месяца мой день начинается с того, что я покупаю кофе по дороге в редакцию. Кстати, по профессии я журналист и с недавних пор тружусь в еженедельном журнале «Монро». Зовут меня Светлана, но так меня никто уже давно не называет, класса с восьмого я откликаюсь на кодовое Лана, которое подходит мне куда больше распространенного сокращения Света. К слову, имя свое я оправдывала только до пяти месяцев, после во мне окончательно и бесповоротно проснулись гены отца, курда по национальности: светлые волосы и небесно-голубые глаза как-то резко потемнели и я стала тем, кем стала. Должна признаться, не самая типичная внешность для девушки, по паспорту именуемой Светланой Юрьевной Бочаровой, – единственное, что мне осталось в дар от мужчины, бросившего мою маму на восьмом месяце беременности. Воспитал меня отчим Бочаров Юрий Валерьевич, за что я ему и благодарна, он стал мне не только отцом, но и настоящим другом.

– Ты подготовила презентацию своего проекта? – спросила Нона, моя соседка по кабинету и хорошая подруга в редакции.

– Честно говоря, нет. Новый формат, острые материалы – это все слова. Мне нужно больше конкретики, чтобы понимать, куда теперь будет двигаться этот самый новый формат…

– Ой, Лан, хватит. Вечно ты создаешь проблемы там, где их нет и не было. Придумай что-то свое и предложи, да хотя бы вечную тему обратной связи! Чем тебе не новый формат и не острые материалы? – пожав плечами, бросила мне Нона, после чего взяла в руки большой ежедневник и направилась к двери. – Ты идешь?

– Да, иду со свежей идей «обратной связи» в голове, – такого ежедневника у меня никогда не было, поэтому, схватив со стола маленький блокнот, я вышла из кабинета.

В коридоре было неожиданно тихо и безлюдно, за все то время, что я здесь работаю, с такой картиной сталкиваюсь всего второй раз, если вообще предыдущий можно брать в расчет, ведь тогда я пришла на работу в дополнительный выходной день, о наличии которого все прочитали на доске объявлений. Все, кроме меня. С тех пор я читаю все, чтобы туда ни вывесили. А потому я точно знаю, что сегодня обычный рабочий день, более того, я точно знаю, что где-то впереди должна идти Нона. Должна, но я ее не вижу. Только яркие обложки журнала, вставленные в большие рамки, сопровождали меня на пути в кабинет главного редактора. Известные медийные лица, главные герои прошлых номеров журнала, смотрели на меня с недоверием и легкой иронией. Даже они, похоже, понимали, как глупо я буду выглядеть на планерке с этой блестящей идеей «обратной связи».

В просторном кабинете шефа не было ни одного свободного места, поэтому постаравшись не привлекать к себе внимания, я присоединилась к девушкам из отдела светской хроники, которые стояли у окна. Виктор, шеф, внимательно слушал презентацию проекта Армана, изредка внося в его монотонное повествование правки. Он делал так всегда, но никто никогда на это не обижался. Перебил – значит по делу, значит – по существу. Интересно, на какой секунде моей презентации он скажет, что это полная чушь? «Обратная связь»… Да как это можно презентовать? Что это за проект такой? Молодец, Нона, нет чтобы что-то путное предложить. А, кстати, где она?

Нона сидела за столом шефа, вальяжно откинувшись на спинку своего стула. Я и не заметила, что сегодня она собрала свои длинные, густые черные волосы в косу. Ей очень шло, как, впрочем, и эти массивные перстни, украшавшие почти каждый палец, причем, если меня не подводит зрение, на некоторых пальцах было надето сразу по два кольца. Неожиданно. Такой Нону я не знаю.

Надо признать, в эту минуту многие из моих коллег выглядели совсем не так, как обычно. Журналист отдела спорта, молодой парень, явно подошел к этой встрече со всей серьезностью, на какую был только способен. Кто бы мог подумать, что в его гардеробе, наряду с рваными джинсами и застиранными футболками, можно найти вполне приличные черные брюки и рубашку. И не важно, что венчают этот образ все те же страшные кислотного цвета кроссовки. Руслан старался, готовился. Даже на листке бумаги что-то начеркал. Будет зачитывать. Зарема, что трудится над кулинарной страницей, тоже, видимо, не спала ночью. Идеальная прическа, маникюр, и конечно, свежие идеи, бережно записанные в блокнот. Такое чувство, будто накануне шеф просил не только подумать о контенте журнала, но и тайно раздал всем какие-то роли, образы. Одна я в этом обществе белая ворона. Овца, которая явно портит все послушное стадо. Где моя роль? Где мой новый образ? Все готовились, старались, а я даже не расчесалась с утра толком, кофта помята, а в голове полный кавардак… Нехорошо… Так нечестно!

– Лана, а ты ничего предложить журналу не хочешь? – услышала я голос шефа. – Тебе есть что показать или рассказать нам?

– Не уверена. Я не совсем хорошо поняла, в каком именно направлении будет теперь двигаться наш журнал, а потому, может быть, имеет смысл вспомнить то, с чего все когда-то начиналось. Сегодня мало кто делает ставку на прямое обращение к своей читательской аудитории, но наладив диалог, мы могли бы получать не только эксклюзивную информацию, но и возможность делать по-настоящему острые материалы, – я постаралась вставить в свою речь все те эпитеты, которыми на прошлой планерке нас щедро осыпал шеф.

– Нет, это не твое, – заявил он, и я его за это была готова расцеловать. Конечно не мое! Это нафталином попахивает, а не глянцем, к которому мы так стремимся. Кстати, о запахах: какой-то резкий и противный запах преследовал меня с утра. Интересно, кто это так надухарился? Наверное, от этой вони и голова моя болит не переставая.

– Я вам устал повторять, что самыми читаемыми были и остаются такие темы, как скандал, секс и спорт. Со скандалом и спортом мы разобрались, а вот для души ничего нет. Это Лана и возьмешь на себя, – резюмировал шеф, делая пометки в своем блокноте.

– Что значит возьму на себя? Я что, должна тут Камасутру перепечатывать? Или что? – возмутилась я, писать о сексе – это не про меня. Социалка – вот моя тема. Тема, которая меня кормила столько лет в районной газете, но которая почему-то мало кого интересовала в журнале. И если эти пять месяцев я соглашалась делать интервью с разными интересными людьми, то вот с сексом мириться точно не стану. В конце концов, на «Монро» свет клином не сошелся!

– Можно сделать что-то типа личной колонки, – в кабинете уже шла оживленная беседа, о чем же я буду писать, и в ней почему-то принимала участие даже наш бухгалтер Сауле Сериковна. Неожиданный поворот, и как я раньше не заметила ее, сидящую рядом с Ноной с таким же большим ежедневником в руках.

– Да, отличная мысль. Думаю, авторская колонка об отношениях между мужчиной и женщиной – это то, что нужно журналу и что отлично получится у Ланы. Книга Джона Гронга вон сколько шума наделала, даже фильм по ней поставили, а он мужчина! У женщины должно получиться в сто раз лучше, я прав? – спросил шеф.

– Конечно, – почему-то ответила за меня Нона.

Виски сдавило еще сильнее, точно кто-то сжимал мою голову руками. Вступать в полемику не было сил, тем более, я смутно понимала, о чем идет речь и какую роль мне только что навязали. Да и присутствие на планерке администрации журнала теперь интересовало меня больше личных амбиций.

– Отлично, теперь всем более или менее понятно, в каком направлении мы будем двигаться дальше. Но изменения коснутся не только содержания журнала, – сказал шеф, и в комнате воцарилась зловещая тишина. – Бухгалтерия и отдел кадров присутствуют на нашей планерке неслучайно. Увы, но журнал сегодня находится не в очень хорошем материальном положении. Думаю, Сауле и Зарина лучше обрисуют картину и смогут ответить на все ваши вопросы. Хочу сразу всех успокоить: сокращения у нас пока не ожидаются, урезать оклады и гонорарный фонд тоже никто не собирается. Но есть задачи, которые нужно решить в ближайшие три месяца, в противном случае картина может резко измениться.

После этих слов а кабинете стало очень шумно. Все говорили одновременно, перебивали и даже кричали друг на друга. Голова уже не болела, а звенела. Пришлось спасаться бегством.

– Ну как тебе твоя новая рубрика? – протянула Нона, догоняя меня в коридоре.

– Если ты серьезно считаешь, что писать о сексе – это то, что мне сейчас нужно, то, извини, я скорее напишу заявление по собственному желанию, – ответила я, открывая дверь кабинета.

– Ты с таким же успехом могла бы и не ходить на планерку, мы бы и без тебя все решили! Я для нее так старалась, а она даже не слышала, о чем шла речь, а теперь еще и обижается! Если тебе так противно тут работать, давно бы уже взяла и написала свое заявление, с первого дня как пришла, так и ноешь, что это не твоя тема, это не то, что тебе нужно. Не надоело? В городе полно серых газетенок, иди, раз тебе так журнал противен! – отреагировала на мое обычное нытье Нона.

– Прости, но я, честное слово, сегодня ничего не соображаю. Мне, наверное, надо уже снотворное пить, потому что успокоительные явно не справляются, – капитулировала я под ее натиском. Мне было проще уступить, чем снова вступать в сложные дебаты.

– Ты знаешь, я думаю, будет хорошо, если и в жизни меня все будут звать Нуне. Это придаст мне больше значимости и таинственности, – прищурив глаза, произнесла Нона. Игриво прошагав пальцами по моему плечу, она первая вошла в кабинет, плавно покачивая бедрами. Ее длинное черное платье, с бесчисленным количеством разноцветных рюш, приятно зашуршало.

Как там говорят, цирк уехал, а клоуны остались? Планерка уже позади, к чему теперь-то весь этот балаган? Почему я должна ее звать Нуне? Журнал явно ждут не лучшие времена, скорее всего, начнутся сокращения, а учитывая, что я пришла в издание одной из последних, несложно догадаться, кто окажется в первых рядах на выход. Тяжело вздохнув я, наконец, вошла в кабинет и закрыла дверь. Резкий, приторный аромат духов, который меня убивал на планерке, с новой силой ударил в нос. Наш просторный, светлый кабинет внезапно показался мне крошечной комнатой. Казалось я физически чувствую как сжимаются стены, вытесняя воздух. Мне стало трудно дышать и я закашляла.

– У тебя новые духи?

– Да! Я решила, что для презентации моего проекта они будут как нельзя кстати. Сейчас такие не найти, это «Магия тьмы». Отлично я придумала, правда?

Отлично! И как долго она собирается играть этот спектакль? Роль сыграна, все оценили этот наряд, новый имидж. И наконец – занавес! Пора бы уже вернуться к нормальной жизни. Разве я не права? В противном случае мне стоит всерьез задуматься о смене кабинета. От головной боли, я надеюсь, меня спасет медицина, а от этих духов может спасти только бегство. Жаль, Нона, пожалуй, одна из немногих сотрудниц издания, кто мне по-настоящему был симпатичен. Однако то была Нона, молодая незамужняя женщина, с четкой жизненной позицией, с трезвой головой, прекрасно разбирающаяся в звездных прогнозах. Теперь же передо мной сидел совершенно другой человек. В Ноне Капанадзе, еще пару дней назад очень гордившейся своими русскими корнями, проснулись гены отца-грузина. Только этим я могла объяснить вычурные перстни, горделивый стан, ну и в конце концов новое имя Нуне.

– А как тебе моя тема? – спросила Нона-Нуне.

– Интересно, – начала я. До этого дня Нона заведовала страницами досуга, то есть писала астрологические прогнозы, и весьма недурно, составляла кроссворды и подбирала анекдоты недели. Да, к традиционной журналистике такой вид деятельности отнести было сложно, однако Нона никогда и не претендовала на роль журналиста, по крайней мере, мне так казалось раньше. Но кто знает, какие мысли и амбиции были у Ноны-Нуне. – Но я не совсем поняла, теперь это будет какой-то персонифицированный гороскоп или как?

– Да причем тут гороскоп?! – возмутилась Нона-Нуне, при этом лицо ее просияло, а глаза заблестели в возбуждении. – Я буду проводить спиритические сеансы, предсказывать будущее и отвечать на вопросы наших читателей. Поэтому немного шика мне не повредит, в конце концов, Нона и Нуне – это одно и то же имя.

– Как скажешь, – улыбнувшись, ответила я, слабо представляя, как можно проводить на страницах печатного издания спиритические сеансы и уж тем более делать какие-то предсказания. Но к чему об этом говорить, послезавтра выходит новый номер журнала, тогда все и увижу. Вот черт, выходит, завтра мне тоже сдавать текст?

– А ты решила, о чем будет твой первый очерк?

– Да вот думаю перед сном полистать Камасутру. Кто знает, может, найду там не только вдохновение, но и снотворное? – не удержалась я.

– Как ты любишь все драматизировать! Да не надо тебе писать о сексе, тоже мне нашлась жрица любви! – осадила меня Нона-Нуне. Раньше она со мной так не говорила, вот и не верь после этого в слова: «Как лодку назовешь, так она и поплывет»…

– Про секс, это Витя не подумавши брякнул! Мы же все переиграли, будешь рассуждать на вечные темы.

– А конкретней можно?

– Ну про отношения между мужчиной и женщиной, про любовь. Про все то, о чем сегодня так модно книжки писать, а потом ездить по миру и учить народ, как надо жить не тужить. Ты справишься! – резюмировала Нона-Нуне. Стало неприятно, в конце концов, из присутствующих в кабинете именно я была дипломированным журналистом, который умел писать внятные авторские тексты, а не общаться с космосом. Хотелось сказать какую-нибудь колкость, но обидчик явно был где-то на пути к звездному небу, потому что она натянула на глаза повязку для сна и, погрузившись в транс, нажимала на какие-то невидимые кнопки прямо над головой. С этим ритуалом я была хорошо знакома. Она его называла «вход в портал», что это за портал такой, меня не интересовало ни тогда, когда она была очень милой чудачкой, ни теперь, когда она стала таинственной и очень важной Нуне.

Включив компьютер, я замерла. Я понятия не имела, что писать, и от бликующего чистого листа на экране монитора мне становилось только хуже. Впервые в жизни я чувствовала кризис в профессии, о котором слышала в студенческие годы.

– Слушай, а почему бы тебе не начать с меня? – спросила Нона-Нуне, вставая из-за своего стола. – Чем тебе не тема: независимая, красивая, обеспеченная молодая женщина, чуть старше 30 лет, абсолютно счастлива при том, что сторонится серьезных отношений и совершенно не переживает из-за отсутствия детей и всего такого. Как? Отлично я придумала?

Она это сказала так, словно бросила кость голодной собаке. Мне стало еще более противно и обидно. Обидно от того, что моя хорошая знакомая Нона исчезла бесследно, уступив свое тело грубой и наглой Нуне. Обидно от того, что я не могла, как мне порой хотелось, встать и хлопнуть дверью, увы, но найти работу было непросто, да еще и с таким же окладом, который мне предложили здесь. Обидно от того, что из-за этой дурацкой головной боли я не смогла постоять за себя на планерке, тогда, может быть, мне не нужно было бы писать тексты на вечные темы. Обидно от того… да от всего…

Нона-Нуне вышла и так и не вернулась. В кабинете стало неприятно тихо. Было тихо и во всей редакции. Виной всему завтрашняя сдача материалов, все трудились, писали не покладая рук. Писали все, кроме меня, ну еще и Ноны-Нуне, но она не в счет. У этой таинственной женщины наверняка припрятан козырный туз в рукаве и не один. Звезды ее точно выведут туда, куда нужно, а вот я, кажется, буду искать выход. Хотя что его искать, вон он прямо по коридору. Я увидела, как скучающий охранник коротает время за разгадыванием кроссвордов, что он частенько делал после обеда. Все были заняты делом. Все, кроме меня. В голове было пусто, ни одной мысли, за которую можно было бы зацепиться и хоть что-то из себя выжать. Решение пришло неожиданно, я сама толком не поняла, как оказалась на улице. И только вдохнув теплый летний воздух, поняла, как же мне это чертовски было нужно. Я шла домой.

***

Вот уже четыре года, как мы с бабушкой живем одни. Это была вынужденная мера: брат «косил» от армии, маме неожиданно стал вреден для здоровья климат… скорее всего, были и другие «веские причины» переезжать в Краснодарский край, но это те, которые сильнее остальных врезались в память. Мне, конечно, тоже предлагалось сесть в этот «корабль надежды», но оставлять здесь бабушку одну доживать свой век, было как-то не по-людски. Да и жизнь моя тут уже устоялась: дом, работа, любовь, в конце концов. Тогда это были три кита, на которых я крепко стояла. Сегодня же, по прошествии четырех лет, я понимаю, как ошибалась. Отношения, которые мне тогда казались надежными и вечными, разбились о суровую реальность уже через месяц совместной жизни. Испытание бытом – мы не прошли. И вот уже почти три года у меня на личном фронте тишина. Работу, кстати, я тоже потеряла, областную газету закрыли по причине отсутствия финансирования. Пришлось перебираться в ближайший мегаполис Алматы, трудоустроиться в Талгаре было невозможно.

Привыкшие жить на земле, мы с Ба очень долго искали дом. Но все варианты, которые мы могли себе позволить финансово, находились так далеко от центра города, что я бы скорее жила в пробках, нежели в доме своей мечты. Но кто ищет тот всегда найдет. И в один из дней, когда я уже отчаялась купить подходящее жилье в Алматы, позвонила риелтор и предложила посмотреть «неплохой вариант». По ее голосу было понятно, что вариант этот не так хорош, как мне его будут рисовать. И я не ошиблась. В центре жилого массива четырех-и пятиэтажных домов разместился небольшой зеленый оазис, окруженный символическим забором из тонкой металической сетки, которая провисала кое-где под тяжестью навалившихся на нее кустов сирени. Венчала эту картину – калитка, ажурное металическое полотно, некогда служившее спинкой кровати. В глубине же, утопая в зелени плодовых деревьев, стоял небесно голубого цвета дом. Его краска уже давно выгорела на солнце и потрескалась от времени. Не пощадили годы и деревянные ставни, которыми судя по всему уже давно никто не пользовался, потому как на окнах стояли массивные металлические решетки – дань времени. Вероятнее всего, были слабые места и на черепичной крыше, но в глаза они не бросались. Да, дом выглядел неухоженным и даже запущенным, но несмотря на свое внешнее несовершенство он с первой же минуты символизировал уют и очаг. И вот спустя два месяца бумажных волокит мы с Ба переехали в свой двухкомнатный домик в центре Алматы.

– Ба, ты дома? – спросила я.

– Да, я на кухне. Думала пирожков испечь к твоему приходу, да вот с тестом вожусь до сих пор, – посетовала Ба, вся перепачканная мукой. – А ты чего это так рано пришла? На работе что стряслось?

– Нет, все хорошо. У нас меняют формат, вот и дали всем свободный день, чтобы мы подумали и завтра выдали свои идеи, – соврала я, целуя ее в макушку.

Ба стояла возле стола и усердно месила непослушное тесто, которое продолжало прилипать к пальцам, отказываясь собираться в шар. На плите уже во всю кипела картошка звонко побрякивая крышкой. А рядом в маленьком ковшике томился ароматный ягодный джем, приготовленный по фирменному рецепту Ба. От яркого коктейля ароматов и вкусов я почувствовала как у меня засосало под ложечкой.

– Я пойду немного посплю, а то я не выспалась совсем, – решила я, желая поскорее покинуть кухню, чтобы не начать трапезничать заготовками Ба.

– Меньше надо телевизор смотреть и за компьютером сидеть! В наше время люди книги читали и на бессонницу никто не жаловался, – огрызнулась мне вслед Ба, но я точно знала: она это не со зла, она это от любви.

Уснуть так и не получилось. Больше часа я лежала на кровати и смотрела в потолок, пытаясь сконцентрироваться хоть на какой-то мысли. Но все, о чем я сейчас могла думать, был потолок: не мешало бы сделать ремонт, хотя бы косметический. Но денег на это не было, а снова просить в долг – стыдно. Работа – вот верное решение моих проблем, увы, но не могу я сейчас позволить себе такую роскошь, как безработица. Так что надо брать себя руки и садиться за компьютер, но вместо этого я поплелась на кухню, на запах свежей выпечки.

– Сегодня снова голова болела? Сколько тебе можно говорить, к врачу надо сходить, может, это давление у тебя скачет, а мы и не знаем… – ворчала Ба, отодвигая от себя тарелку.

Давление уже давно стало источником всех бед в нашей семье. Болит голова – у тебя давление, кружится голова – у тебя давление, тошнит – давление. Последней каплей, после которой я перестала воспринимать такое замечание серьезно, было заявление – уши тоже могут болеть от давления. Уши болели от того, что меня продуло.

– Нет, сегодня уже получше. Главное – выспаться, и тогда все будет хорошо, – ответила я, откусывая пирожок.

– С кем на этот раз у тебя интервью? С нумизматом? Или я что-то путаю? – Ба была моим самым верным читателем, который собирал и трепетно хранил каждую публикацию.

– Нет, его отменили. У нас же формат меняется, журналу нужно свежее дыхание.

– Это как? – вскинув брови, спросила Ба, таких аллегорий она не понимала. – Ты, что теперь рекламу жвачки будешь писать или зубной пасты?

– Нет, я сама толком еще не поняла, но буду писать об отношениях между мужчиной и женщиной.

– Ну ладно. Это еще куда ни шло, а то реклама – это же уже и не журналистика, это черт те что!

За все годы, что Ба пристально следит за моим профессиональным становлением, она невольно научилась разбираться в журналистике, в стилях, жанрах. Рекламу, или, как принято ее называть в печатных изданиях джинсу, она распознавала с первых строк, после которых тут же теряла всякий интерес к статье. Рекламу она не любила ни в каком виде, полагая, что качественный товар в ней не нуждается: «Вон хозяйственное мыло по телевизору не показывают, а на прилавке не залеживается, потому что все и без того знают, что это хороший и качественный продукт». Я могла бы, наверное, при желание этот аргумент оспорить, но это была позиция Ба, и я ее уважала. Да и о чем тут вообще говорить, становиться автором таких текстов мне и самой было как-то не по себе. Хотя, как показывает практика, я не могу себе позволить следовать велению сердца и души. Неписаное правило «кто платит, тот и музыку и заказывает» работает везде, даже в журнале «Монро».

Ба уже крепко спала, я слышала ее приятное ровное сопение и от этих звуков мне становилось спокойно. Моя бессонница никак не отступала, хотя я уже успела насчитать сто восемьдесят три овцы. Не помогло. На часах без четверти два, а я продолжаю лежать с широко открытыми глазами. Виски стало давить все сильнее с каждой минутой, или мне так кажется от этой гнетущей темноты и монотонно тикающих часов на прикроватной тумбочке. Лежать больше не было сил, и я тихо, на цыпочках вышла из комнаты.

Голова раскалывалась от боли, но вместо того чтобы, как обычно, сесть за телевизор, я открыла ноутбук – и чистый бликующий лист перестал меня пугать. Руки сами льнули к клавиатуре, набивая нехитрый текст, или, как сказала бы Нона, поток моего сознания. Кстати, Нона-Нуне, хоть и не пришлась мне по нраву, идею дала совсем не плохую. Идею, которую я строчкой за строчкой раскрывала в своем первом тексте из рубрики «Размышления о вечном».

На часах было ровно три, когда я поставила точку и подписала текст. Обычно я перечитываю свою работу, но в этот раз я чувствовала такое внутреннее опустошение, что еще раз читать все это не было сил. Я закрыла ноутбук и вдруг осознала, что головная боль прошла сама по себе, без кофе и лекарств.

– — – — —

Этот дом был для нее понятным и привычным местом обитания. Она не покидала его уже тридцать лет. Она сама приняла это дикое решение – оставаться здесь несмотря ни на что. В любой момент она могла все бросить и уйти. Начать все сначала, но она не могла. Это бы означало, что она сделала необдуманный, поспешный выбор – напрасно заточила себя в этих стенах. Но это не так. Это было волевое, взвешенное решение. Решение, которое изменило судьбу многих, в том числе и ее собственную…

– — – — —

Новая жизнь журнала, похоже, решила стартануть прямо из нашего кабинета. Жалюзи в комнате были плотно закрыты, а на подоконнике было расставлено несчетное количество зажженных свечей. Магический танец огня отбрасывал на стены причудливые силуэты, которые будоражили воображение даже такого материалиста как я. Убежать от реальности помогал и приятный запах жасмина, источаемый ароматической палочкой что стояла на столе Ноны. Тонкая струйка дыма медленно поднималась вверх, вальсируя в воздухе, следуя за которой я обратила внимание и на картины с буддистской тематикой, появившиеся над рабочим местом коллеги. Венчала же эту интересную инсталляцию сама Нона, которая сидела в центре комнаты на полу в позе лотоса и… мычала. Скорее всего, так она медитировала.

– Я тебе не помешаю? – спросила я, хлопнув дверью.

Она продолжала мычать, даже не взглянув в мою сторону. Более того, Нона даже не вздрогнула от шума хлопнувшей двери. Неужели и правда она в таком глубоком трансе, что ничего не слышит? Всегда крайне скептически относилась и отношусь к подобным трюкам. Ни в транс, ни в медитацию, ни в какую другую подобную чушь я никогда не верила и вряд ли поверю. Я верю только в то, что можно потрогать, понюхать, попробовать, все остальное – обман. Но чем бы сейчас ни занималась Нона, у нее мастерски получалось делать вид, будто меня не существует.

– Нона! Я не могу работать в темноте!

В ответ все то же монотонное мычание. Можно было, конечно, подчиниться ее воли и безропотно принять эти условия игры, но сегодня мне отчего-то совсем не хотелось искать компромиссы и идти на уступки. Пошарив рукой по стене, я нащупала выключатель, и включила свет. Комната вновь обрела свои привычные очертания офисного помещения. Палочка благовоний отчаянно пыхтела на столе, продолжали гореть и свечи, однако магическая атмосфера безвозвратно исчезла.

– Прости, но ты не одна в этом кабинете сидишь, – сказала я, почувствовав недовольный взгляд коллеги.

– Нуне! – ответила она, поднимаясь с пола. Сегодня на ней была длинная пестрая юбка в пол, которая очень ей шла, как и яркие бусы, подчеркивающие красивую линию груди.

– Ты это к чему?

– Меня теперь зовут Нуне, а ты назвала меня Ноной!

– Так ты поэтому проигнорировала меня, Нуне?

– Ну не только, я еще пыталась медитировать. Ладно проехали. Тебя Витя искал, ему нужен твой текст, но я сказала, чтобы расслабился и не давил. В конце концов, ты только вчера получила это задание…

– Я написала, – перебила ее я. Нуне удивленно приподняла бровь, и оценивающе посмотрела на меня сверху вниз. После чего лукаво улыбнулась, пожав плечами. – Но спасибо, что прикрыла меня.

– Пустяки! – бросила она, усаживаясь за свой стол. – Свечи гасить не буду, даже не проси, они мне нужны для следующего сеанса.

После этих слов она потеряла ко мне всякий интерес.

***

«Чего хотят женщины? Этот вопрос давно не дает покоя мужчинам. Да что там мужчинам, вот я женщина, а тоже не всегда понимаю, что нам всем на самом деле нужно для счастья. Мне, к примеру, 28 лет, и я, как и большинство моих знакомых, до сих пор не замужем. Более того, у многих из нас даже нет серьезных отношений. Так, мимолетный легкий флирт то тут, то там лишь с одной целью – не забывать, что мы все еще молодые и привлекательные женщины. «А если все так, то почему одиноки?» – резонно спросите вы. И вот тут начинается самое интересное. Одиноки мы одинаково, а вот причина у каждой своя, личная. В этом году, к примеру, на непрекращающиеся вопросы знакомых о том, почему я до сих пор не замужем, решила отвечать так: «Сначала карьера, а потом все остальное». Правда, я не уверена, что этот ответ кого-то из них устроит, раз прошлогодняя версия «еще не встретила того единственного» уже потеряла свою актуальность. И ведь вот что еще удивляет: никому из них я никогда не плакалась в жилетку, не делилась сокровенным и никак не давала понять, что они близкие и дорогие мне люди, которым позволено такое участие в моей судьбе. Думаю, со мной согласится любая незамужняя женщина, эти нескончаемые вопросы якобы волнующихся и переживающих людей, нас, одиночек, никак не подбадривают и не успокаивают, а даже, наоборот, раздражают и злят. Ведь, по сути, кому из этих «заботливых и крайне участливых» людей в действительности есть дело до нас? Никому! Это праздное любопытство, а никак не желание принять участие в нашей судьбе. В противном случае они бы не задавали вопросы, а предлагали познакомить с другом, братом, коллегой или соседом, в конце концов. На таких людей обращать внимание я перестала уже давно, но дежурный ответ предпочитаю держать наготове, чтобы не растеряться в нужный момент. И теперь я буду прятаться за долгостроем – моей карьерой. Вообще, таких «щитов» у нас, незамужних, множество, но правда одна – мы все мечтаем о простом женском счастье. И вот тут как раз встает вопрос: а что же скрывается за таким расплывчатым понятием, как «женское счастье»? Не могу утверждать и претендовать на истину последней инстанции, как это любят делать новомодные психологи и тренинг-педагоги, но как женщина, думаю, я все-таки что-то в этом да понимаю. Женское счастье – это когда рядом с тобой любимый и любящий человек, с которым приятно не только разговаривать, но и молчать. Человек, с которым ты чувствуешь себя не просто комфортно и удобно, а чувствуешь себя СОБОЙ. Женское счастье – это прежде всего реализации в роли матери, а не как сегодня часто бывает – в карьере. Я убеждена в том, что карьерных высот и какого-то профессионального роста добиваются в основном те женщины, которые не смогли реализоваться в семье. И не верьте тем из нас, кто говорит, что не хочет или не готов иметь детей. Я конечно, знаю парочку таких, для кого дети – это проблема и даже зло, но это их жизненная позиция. И сегодня они называют себя новомодным словом «чайлдфри». Но мне хочется надеяться, что это лишь временное явление. Все мы родом из детства, а вы покажите мне такую девочку, которая бы играла не с куклами, а с бумагами и цифрами? Если и знаете таких, то это наверняка одаренный ребенок, по сути, лишенный нормального детства. Большинство же из нас, девочек, уже с малых лет начинает моделировать свою семью и строить отношения. Поэтому я никогда не верю и не поверю в искренность таких бравад, как «не хочу замуж, не хочу детей», хотя сама порой прячусь за такими же. Так проще, не хочется всем подряд рассказывать о том, как плачешь по ночам в подушку оттого, что подруги замуж выходят, рожают детей, а ты до сих пор одна. Вроде бы и не уродина, и не дура, но кавалеры штабелями не ложатся. А жаль… Хотя для счастья достаточно одного, но такого, за которым ты себя будешь чувствовать как за каменной стеной, от которого захочешь родить ребенка. Но с каждым годом встретить такого становится все сложнее.

Мне 28, и я все еще не замужем. Но я продолжаю верить в то, что у меня все еще впереди, ведь для счастья достаточно всего одной встречи, которая полностью изменит всю твою жизнь. В ожидании этой встречи все мы, незамужние и живем».

Раньше мои тексты вслух читала только Ба. Сегодня же впервые я услышала, как мою статью читал шеф. Читал на планерке, в присутствии всего коллектива. Я хотела провалиться сквозь землю. Я совершенно не понимаю, как могла написать эту чушь. Откуда эти мысли взялись? Как у меня ума хватило сообщить всем, что я незамужняя красотка, жаждущая встречи с принцем? О чем я только думала?

– Не могу сказать, что мне стало как-то сразу понятно, в чем же секрет женского счастья, но интересно. Что-то в этом есть, о чем говорит и количество просмотров. Главное – это свежо. А это как раз то, что нужно сейчас журналу, – услышала я голос шефа. Он меня хвалил. Хвалил впервые и при всех, но не за текст, над которым я билась неделю, а за чушь, которую даже не помню, как написала. Несправедливо, обидно, но… приятно.

– В этот раз у тебя колонка, но, думаю, ты можешь рассчитывать на полосу. Совсем недурно, а ты боялась! Молодец, Лана, так держать, – подытожил шеф.

На этом хвалебная ода сегодняшнему номеру закончилась, и он начал раздавать тумаки. Влетело почти всем, но я потеряла всякий интерес к происходящему на планерке и углубилась в чтение обновленного журнала «Монро». На обложке, как и раньше, красовалось медийное лицо. В этот раз это была Зарина Отанбаева, оперная певица, вернувшаяся на родину после длительного турне по Европе. Культура меня не интересовала совершенно, поэтому я бегло пролистала все страницы журнала, в том числе и ту, где красовался мой призрачный успех. Меня интересовала последняя страница – страница, которой заведовала Нуне. Надо отдать должное, эта женщина умела поражать. В сегодняшнем номере у нее была не полоса, а целый разворот, на котором она умудрилась разместить не только традиционный астрологический прогноз на неделю, но и представить читателям возможное развитие событий в мире по тому признаку, как расположились звезды и сошлись цифры в датах рождения ряда важных политиков. Честно скажу, я от Нуне ожидала чего-то более поверхностного и легкомысленного, но никак не попытку политического анализа, пусть и по звездам.

– Витя хоть тебя и похвалил, но мне кажется ты как-то сыро написала, – Нуне дала оценку моей работе.

– А шефу понравилось, – огрызнулась я, открывая дверь кабинета. Нуне быстро прошла первой внутрь. В комнате сильно пахло благовониями и жжеными свечами, которые успели догореть за время планерки. – Тебе обязательно их жечь каждый день?

– Конечно! Это же специальная аура, благодаря которой я лучше все вижу, – ответила Нуне. – Но сейчас речь не обо мне. В твоей работе мне не хватило глубины, но тему ты взяла отличную! И у меня для тебя появилась еще одна блестящая идея: «Как разглядеть незамужнюю девушку в толпе?» Что скажешь? Думаю, это будет бомба!

– Ты серьезно? – не выдержала я. Воодушевленные речи Нуне меня не только разозлили, но и разбудили уже слегка притупившуюся, головную боль. Виски снова сдавило, что я даже поморщилась.

– Если тебе так не нравится все, что я говорю, то могу и помолчать! Только потом не жалуйся, что у тебя нет идей для новых статей. Может быть ты забыла, но это я предложила тебе тему для колонки. И именно за нее, тебя впервые похвалили!

Плавно покачивая бедрами, Нуне подошла к подоконнику, где начала воздвигать новый алтарь из ритуальных свечей. Ее юбка из тафты, цвета болотной зелени, приятно шуршала от ходьбы. Копна упругих черных кудрей игриво пружинила от каждого ее шага. В ней было столько грации, женственности и красоты, но при этом я никогда не сомневалась относительно ее личного статуса. Для меня она выглядела и выглядит как одинокая, незамужняя, но чертовски привлекательная женщина. Задумчиво прикусив губу, я наконец закрыла дверь и села за свой стол. Нуне все еще возилась со свечами, меня она не замечала.

– Прости, что так отреагировала. Наверное, я все еще не могу свыкнуться с этими переменами, – начала я, тщательно подбирая слова. – Спасибо тебе за помощь, за поддержку. Я это ценю. И отдельное спасибо за твои блестящие идеи!

– Не за что! – буркнула Нуне, кокетливо глянув на меня из-за плеча. – Тебе правда понравилось?

– Да, почему нет? – ответила я, запивая традиционную порцию лекарств остатками кофе.

– Снова головные боли?

– Угу! Я уже начинаю привыкать.

– Может тебя кошмары мучают? – спросила Нуне, зажигая свечи.

– Нет, только этого мне не хватает. Я так плохо сплю в последнее время, что сны мне теперь и не снятся.

– Что значит теперь? Раньше снились, а теперь нет?

– Да, раньше снилось, а теперь может и снятся, но я не запоминаю, – отмахнулась я, стараясь не привлекать к этому внимание впечатлительной Нуне. – Сплю, наверное часа два-три, не больше.

– Это ненормально, может, тебе снотворное попить? Я пью иногда. У меня тоже бывает бессонница, мысли разные в голову лезут. Лежу как дура часами, а сна нет. Так выпью пилюльку и сразу отрубилась.

– Да я пила – и успокоительное, и снотворное, но не помогает, головная боль утром дикая. Я бы и рада подумать о чем-то, только мыслей у меня тоже никаких нет, лежу и овец считаю.

– Лан, твой текст говорит об обратном. Ты переживаешь, отсюда и бессонница, и головные боли. А ты возьми и выброси все это из головы. Вот я же тоже одна, а мне уже 32, и не переживаю по этому поводу абсолютно! Чем тебе не пример? – бросила мне Нуне.

До чего же она все-таки красива. Большие карие глаза с огоньком, присущим молоденьким девочкам, но никак не женщине ее лет, высокие румяные скулы, тонкий нос, пухлые губы. Но для меня главным достоинством ее внешности была копна длинных черных волос. Что бы не говорили стилисты, призывающие нас следовать моде и делать разные стрижки, ничто не делает женщину такой красивой и шикарной как длинные красивые волосы. И глядя на нее, понимаешь, как верно подмечено: «Не родись красивой, а родись счастливой». Как бы Нуне ни уверяла меня в своем абсолютном счастье, я ей не верила.

– Ну и что ты молчишь? – Нуне не сдавалась. – Все по Тиму страдаешь?

– Ни по кому я не страдаю. У меня обычная бессонница, – парировала я, продолжать разговор на эту тему мне не хотелось, как не хотелось и ворошить прошлое. Прошлым был Тимофей Гринев, или, как я его любила называть, Тим. Тим был тем мужчиной, с которым мне хотелось прожить всю жизнь, тем, на кого я могла положиться в любой ситуации, тем, кто мог меня понять, поддержать и простить. Но это был он, каким я его видела, с реальностью же этот образ явно имел нестыковки. Мы расстались больше двух лет, а я продолжала думать о нем. Нуне права, я все еще не могу поставить точку в этой истории, хотя у него за это время наверняка все сложилось. От этой мысли стало не по себе, и я поежилась. Думать об этом было все еще больно и неприятно.

– Ладно, забудь. Можешь и дальше по нему сохнуть и так переживать, – сдалась Нуне. – Мне только не понятно, почему ты снов не видишь… Вот это действительно интересно…

Неожиданный поворот в нашей беседе. Сны, или точнее их отсутствие, были последним, что сейчас меня волновало и как-то беспокоило. После сегодняшней планерки единственное, о чем я могла думать по мимо работы, так это то, что я скажу Ба, когда она меня спросит об этой статье. Определенно в этом свете сны – это последнее, о чем я буду думать. Но это я, обычный человек, Нуне же всегда интересовало то, мимо чего многие из нас прошли бы не глядя, даже не обратив внимания.

– А это тут при чем? – любопытство взяло верх над моим негодованием.

– Может быть, и ни при чем, а может быть… – протянула она, странно искривив губы. – В любом случае, я хочу к тебе домой! Ты говорила, что купила дом в центре, так почему бы не позвать подругу и коллегу на новоселье? А еще лучше на пижамную вечеринку!

– Что еще за пижамная вечеринка?

– Ой, ну и темная же ты! В общем хочу в гости, хочу с ночевкой!

Подруги у меня дома с ночевкой не оставались. Никогда. А потому просьба Нуне мне показалась дикой и даже неуместной.

– Ну что ты молчишь? – допытывалась Нуне. – Я не собираюсь переезжать к тебе жить, не собираюсь к тебе приставать, я хоть и одна, но все-таки не в таком отчаянии, чтобы на девушек кидаться.

Она лукаво улыбалась, а ее выразительные карие глаза горели интересом и азартом. Мне было сложно ей отказать и, я уже мысленно пыталась найти слова, чтобы объяснить эту вечеринку Ба.

– Во-первых, скажи ей правду, – услышала я Нуне, она отвечала на вопросы, которые, как мне казалось, я не озвучила. – Мало того, что я твоя подруга, так я еще и биоэнергетик. Вы же недавно переехали в этот дом, так вот я почищу его от энергетики прежних владельцев. А во-вторых, и это уже пусть останется между нами, не стоит волновать старого человека, я хочу посмотреть твою спальню. Хочу понять, почему ты не видишь сны, может быть, повезет – и я смогу найти решение и твоей головной боли.

– А это тут при чем? – оживилась я.

– Ну, это сложно объяснить, – начала Нуне, закатывая глаза. Эта ее манера мне всегда казалась какой-то искусственной, надуманной и очень фальшивой. Она нормальная красивая женщина, а когда закатывает глаза, почему-то сразу похожа на дур из разных телевизионных шоу-программ. – Возможно, я ошибаюсь, но лучше все проверить. Кто знает, может быть, все дело в месте, а может быть, ты что-то неправильно сделала. Это все очень сложно, работать с такими тонкими материями непросто, но я как твоя подруга и биоэнергетик попробую.

Спорить с Нуне я не собиралась. Хочет ко мне на пижамную вечеринку – да ради бога. Мне не жалко. Все когда-то случается в нашей жизни в первый раз, пусть и подруга-коллега заночует у меня дома. Кто знает, а может быть, это не пустая болтовня и она мне, правда, сможет помочь.

Перед сном, я залезла в Интернет и узнала, что пижамная вечеринка – это посиделки подруг в пижамах за просмотром фильмов про любовь с попкорном и мороженым, а также разговоры о парнях и разбитых сердцах. Чем такое времяпрепровождения могло помочь мне нормализовать сон и избавить от головных болей, я так и не поняла…

***

В субботу, ровно в шесть вечера, как мы и договаривались, Нуне появилась в дверях нашего дома. Она ритмично отбила какую-то мелодию по нашей двери, после чего широко улыбнулась мне в глазок, артистично хлопая ресницами. Тяжело вздохнув, я открыла дверь.

– Привет, дорогая! Ну что, ты готова к открытиям? – прямо с порога ошарашила меня Нуне, она пришла в красных в белый горох штанах-шароварах и белой майке с Мики-Маусом. Видимо так выглядела ее пижама. Мне стало неловко в своей выцветшей байковой рубашке. С тех пор как я рассталась с Тимом, то, в чем я ложусь в кровать, перестало занимать мои мысли.

– Добрый вечер, вы, наверное, Нона, очень рада с вами наконец познакомиться! Читаю-то я вас давно, а вот вижу впервые, – спасла неловкое молчание Ба, появляясь у меня за спиной. – Что же вы стоите в дверях, проходите к столу, все уже готово.

– Здравствуйте, тоже рада знакомству, Лана много про вас рассказывала, Марья Михайловна.

В нашей скромной маленькой кухне Нуне, даже в своей пижаме, выглядела яркой, артистичной и совершено инородной. Она громко говорила, жеманно выгибала пальцы, звенела браслетами и… неустанно щебетала с Ба. Я же на этом сеансе, по трансформации судьбы, была явно третьей лишней. Кто бы мог подумать, что Ба читает Нуне. Что там можно читать? Астрологический прогноз? Амулеты и обереги? Или новинку месяца магия чисел? букв? даты рождения? Бред!

– Я обязательно передам через Лану для вас этот амулет. Вот увидите, это как раз, то что нужно, – услышала я обрывок фразы Нуне. Отлично, еще немного и Ба будет готова пройти обряд посвящения, или как он там у них называется. Ладно, Нуне во все это верит, но Ба, с ее дипломом инженера-конструктора, куда лезет?

– Спасибо, тебе, дорогая. Ладно, не буду вам мешать, у меня там сериал начинается, – сообщила Ба, убирая свою тарелку в раковину.

– Ну для начала, исходя из личных ощущений, могу сказать, что тут не все так просто. И я была к этому готова, – начала Нуне, как только за Ба закрылась дверь. Булочку я тут же отложила в сторону, стараясь теперь уже ни на что не отвлекаться. – Дом этот очень странный, если не сказать больше. Но все по порядку. Энергетика очень тяжелая, неудивительно, что у тебя так болит голова и ты не спишь.

– Но Ба от этой очень тяжелой энергетики, как видишь. не страдает, – перебила ее я.

– Это-то как раз и не удивительно, многие пожилые люди уже не так восприимчивы. И посиди тихо, ты только сбиваешь меня своими дилетантскими догадками! – отрезала Нуне, заметив, что очередная колкость готова сорваться с моих губ.

Театрально погрозив мне рукой, она достала из сумки две металлические палочки и вышла из кухни. Перекрестившись и выдохнув Нуне вновь переступила через порог, и тут же замерла. Ее взгляд был отрешенным, а лицо довольно измученным, что выглядело странным и нелепым, ведь еще минуту назад она была свежа и прекрасна. От этой метаморфозы у меня мороз пошел по коже и съежившись на стуле у окна, я боялась проронить хоть слово. Нуне закрыла глаза, ее тело плавно качалось из стороны в сторону, точно она вошла в транс. Она что-то невнятное бубнила себе под нос и палочки в ее руках начали медленно вращаться вокруг своей оси. Я не понимала ни слова из того, что она шептала, медленно ступая по комнате. Не понимала, что значат фигуры, в которые складываются эти палки. Не понимала, почему она так долго не двигаясь стоит напротив холодильника. Но мне было страшно влезать в этот ритуал, было в нем что-то леденящее душу.

Резко дернувшись на месте, она точно вернулась в существующую реальность. Ее взгляд прояснился, словно с него сорвали пелену, но выглядела она уставшей.

– Здесь я закончила, – прикусив губу и продолжая смотреть куда-то вверх, сказала Нуне. – Единственное, что пока могу точно сказать, что с покупкой этого дома ты, моя дорогая, явно поторопилась.

– Угу, куда теперь? – спросила я. Строить свою жизнь по велению звезд, чисел или вот этих дурацких металлических палочек мог кто угодно, но не я. Во всю эту чушь я никогда не поверю. И о чем я только думала?

– Спальня! Я хочу увидеть твою кровать. И между прочим, ты совершенно зря меня не слушаешь. Это все очень серьезно. Кстати, холодильник нужно как можно быстрее переставить в другое место, – бросила Нуне, выходя из кухни.

– А то он что сделает? На меня упадет? – не удержалась я, открывая дверь нашей с Ба спальни.

– Нет, не упадет, а вот сгореть совершенно точно может. Там очень плохое поле, – ответила Нуне, приступая к осмотру нового помещения.

Палочки в ее руках ожили и начали то вертеться в разные стороны, то сходиться по середине. Я старалась следить не только за ними, но и за выражением лица Нуне, но оно было каменным. Наверное, она отличный игрок в покер, жаль, я это никогда не проверю. Азартные игры – это не про мою честь. Сканирование нашей с Ба спальни длилось долго. Мне казалось, это хождение из угла в угол никогда не прекратится. Нуне была очень сконцентрирована и напряжена, меня она не замечала. Первые минут десять я наблюдала за этим ритуалом с интересом, искренне пытаясь понять, что «говорят» эти металлические антенны в ее руках, но сейчас мне уже хотелось… смеяться. Смеяться над Нуне, над тем, как она серьезно относится к каждому движению этих палок, но больше всего мне хотелось смеяться над собой, над тем, как я могла согласиться на весь этот бред.

– Ну, что я могу тебе сказать. Спать здесь не безопасно, но я попробую… – услышала я Нуне. Впервые у нее был такой уставший и даже слегка осипший голос. Да и сама она выглядела не лучше. Сев на край моей кровати, она отложила палочки в сторону и закрыла лицо руками.

– С тобой все нормально? – поинтересовалась я. Смеяться мне расхотелось.

– Сейчас все пройдет, – ответила она, делая руками какие-то странные манипуляции, пытаясь сорвать невидимые паутины, нависшие на ее волосах. – Не могу тебе ничего пока сказать, надо мне тут переночевать. Но уже сейчас я точно знаю, что амулетами не обойтись.

– Нуне, прошу тебя, перестань. Здесь жили обычные люди, не вампиры, не оборотни, понимаешь? Мне не нужны ни осиновые колья, ни святая вода, ни амулеты… Домом до нас владели два брата, и судя потому, как лихо они со мной торговались, им хотелось не столько обогатиться, сколько наконец разъехаться и больше никогда не видеться. Этот нюанс и помог мне сбить цену, а отнюдь не наличие духов и потусторонних сил. У меня обычная бессонница, – попыталась я прекратить это безумие. – И ты права, я все еще думаю о Тиме…

– Ой, ну ты меня прям удивила! То, что ты продолжаешь сохнуть по своему бывшему, не новость. А вот то, что тут скрыто, пока не понятно, но я разберусь. Ты мне только не мешай. Все, иди в зал, а я спать буду.

– И это по твоему пижамная вечеринка?

– Не знаю как ты, а я приехала к тебе в пижаме, – огрызнулась Нуне, снимая покрывало. – Поговорим обо всем завтра. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – ответила я. – Ба ночью может храпеть, если будет мешать, прошепчи ей: тихо. Обычно это работает.

– Не волнуйся, храп – это последнее, что меня сейчас беспокоит, – сказала она, приминая подушку.

Внезапно я стала лишней в собственной спальне. Погасив свет и прикрыв за собой дверь, я столкнулась с зевающей Ба.

– А Ноночка будет спать на твоей кровати?

– Да, она уже легла. Я на диване посплю, не переживай. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Ланочка. Ты тоже давай ложись, нечего за компьютером по ночам сидеть, – сказала Ба, скрываясь в спальне.

С чего бы это мне садиться за компьютер. Мыслей никаких все равно нет, а гулять бесцельно в Сети нет настроения. Текст сдавать уже послезавтра, а у меня снова чистый лист. О чем писать? Может, об этом безумии, свидетелем которого я была несколько минут назад? Нуне же можно, а я чем хуже?

***

«Недавно я поймала себя за удивительным занятием. Каждое новое женское лицо, которое я встречаю по работе, в магазине или на улице, становится для меня объектом исследования. Я пытаюсь ответить на главные для себя вопросы: «Сколько ей лет? Замужем ли она?» Хочется верить, что я не единственный человек, кто это делает. Итак, к чему же привели мои наблюдения. С возрастом все довольно сложно, за все это время, а с того момента, как я осознанно приступила к такому анализу, прошло чуть больше двух месяцев, я поняла, что сверстниц моих в городе нет. Нет вообще, или же они от меня скрываются, ведь все те, кто мне встречался, были либо моложе меня, либо старше, но никак не одногодки. Но, скорее всего, виной всему то, что я, как и многие женщины, стала жертвой фразы: «Стареет тело, но не душа». Вот так и я, смотрю в зеркало и продолжаю видеть себя восемнадцатилетней девчонкой. Кстати, могу с уверенностью сказать, что объективно оценивать себя и свой возраст нам, женщинам, непросто. Вот к примеру моя бабушка, недавно повстречав свою давнюю приятельницу сообщила мне: «Как же она изменилась, так постарела». И это говорит женщина, которой недавно исполнилось 70 лет, и говорит так, будто время действительно ее пощадило. Исходя из этого я сделала вывод: каждая женщина верит или хочет верить в то, что время идет для всех, кроме нее, ее молодость и красота – неприкосновенная вечность.

Замужество. В прошлой своей статье я объявила на всю страну, что мое сердце свободно и я, как и многие другие, сижу в ожидании встречи со своим сказочным принцем. Да, все так, но если в пору наших бабушек было принято тихо сидеть и скромно ждать, когда судьба сама постучит в двери, то сегодня, следуя таким советам, ждать можно до самой старости. Убеждена, что фраза «человек сам кузнец своего счастья» как раз про наши дни. Как я уже писала, в моем окружении больше одиночек нежели замужних. Из всех подруг только одна замужем, и видимся мы с ней очень редко. Другое дело – холостячки, в основном предпочитающие вести активный и яркий образ жизни: кафе, рестораны, бары, клубы. Все что угодно, только бы не оставаться наедине с собой, не чувствовать себя одной в четырех стенах. Так поступает большинство, хотя, безусловно, есть и настоящие домоседы, которые до победного будут сидеть дома. Но это, скорее, исключение, чем правило. Однако есть все-таки кое-что, что нас всех объединяет, и я сейчас говорю не об отсутствии обручального кольца на пальце. Все мы – охотники, жадно выглядывающие свою добычу. И если охотник, отправляясь в лес, надевает камуфляжную одежду и берет ружье, то и мы должны тоже быть во всеоружии. А главное оружие женщины – это ее красота! И уверяю вас, никто так, как незамужняя молодая девушка, не умеет подчеркнуть все то, чем ее щедро наградила природа. И мы не только умеем, мы это делаем – и делаем не от случая к случаю, а каждый божий день. Я еще никогда не встречала молодой, ни разу не бывшей замужем девушки без маникюра, макияжа, пусть даже легкого, и, конечно же, прически. А все потому, что все мы, одиночки, ежедневно выходим на тропу войны и всегда должны быть во всеоружии. Вся наша жизнь – подиум, и мы ежечасно на показе. Нас должны не просто видеть, нами обязательно должны восхищаться. Это ведь как в работе: ты не устроишься на новую вакантную должность без резюме, так и тут хорошая рекомендация – залог возможного скорого замужества. Как говориться, слухами земля полнится.»

– Ты знаешь, уже значительно лучше, – констатировала Нуне, после того как закончила читать вслух статью. На все мои попытки прекратить это она грозила кулаком и еще громче и выразительнее декламировала текст. И если бы она не сидела за моим ноутбуком, я бы вряд ли признала в нем свое авторство. Не то, чтобы я думала иначе, нет, я действительно наблюдаю за людьми, но чтобы вот так взять и открыто об этом сказать…

– Да, Ланочка, мне тоже понравилось. В этом тексте больше души, больше личностного, – добавила Ба, накрывая на стол. – Я теперь, правда, пуще прежнего стала переживать по поводу твоего замужества. Но ты правильно подметила: слухами земля полнится. Надо будет сегодня Митрофановне все-таки посоветовать присмотреться к тебе как невесте для ее сына.

От неожиданности я удивленно выпучила глаза.

– И не смотри на меня так! – продолжила свою тираду Ба. – Да, он у нее не красавец, но, знаешь, твой Тим тоже был на большого любителя. Он программист, и судя по рассказам, неплохой. Зарабатывает хорошо и, самое главное, хочет создать семью!

Поджав губы, я косо посмотрела на нее, мысленно призывая закончить этот разговор. Обсуждать свою личную жизнь мне было неприятно тогда, когда я была не одна и Тим согревал мою постель, неприятно было и теперь, когда личной жизни у меня не было вовсе, а постель была настолько неуютной и холодной, что ночь на диване в зале мне показалось самой лучшей за последние несколько месяцев.

– Ну, вы знаете, Марья Михайловна, я вот, например, согласна с Ланой в том, что каждый человек сам кузнец своего счастья, так что если этот востребованный программист действительно хочет создать семью, то должен действовать сам, а не подсылать к вам с расспросами свою мать. – резюмировала Нуне, наливая себе чай.

Ее поддержка стала для меня приятным сюрпризом и я благодарно улыбнулась ей в ответ. Не заручившись поддержкой Нуне, Ба капитулировала. Тему закрыли.

Через час, так толком ничего мне и не рассказав об особенной энергетике дома, Нуне стала собираться уезжать. Напоследок она обошла все комнаты с охапкой зажженных свечей, что-то повторяя себе под нос. Вероятнее всего, это была молитва, я несколько раз слышала как она шептала «аминь» и почти незаметно крестилась правой рукой.

– Ноночка, я была рада с тобой познакомиться. Двери нашего дома всегда для тебя открыты, – прощебетала Ба. Такое чувство, будто они познакомились не вчера вечером, а знают друг друга уже много лет, а потому Ба разрешается называть ее Ноной и даже Ноночкой, а не Нуне, как было велено всем остальным. Парадокс.

– Спасибо, буду иметь в виду, – улыбаясь, сказала Нуне, перебирая в руках ключи от своего автомобиля. Она была одной из немногих моих подруг-знакомых, кто не только имел водительское удостоверение, но и владел автомобилем. Маленькая красного цвета малолитражка была объектом обсуждения не только в курилке у мужчин, завистливо бросающих на нее свои взгляды, но и у дам, также мечтающих хоть о каком-то средстве передвижения. В результате за первый год своей жизни машина успела обзавестись несколькими кодовыми названиями. В зависимости от контекста малолитражку называли «блохой», «клопом», «мухой» и даже «бешеной табуреткой». Все эти названия автомобиль получил во многом, конечно, благодаря миниатюрности, но также и в силу особенности техники вождения своей хозяйки. Нуне на колкие сравнения не обижалась и с нежностью называла машину «крошкой».

Пообещав продолжить разговор на тему моего дома завтра в офисе, она села в свою «крошку» и через пару минут бодро выехала из нашего двора. Я же продолжала стоять на крыльце дома, подпирая стену, в голове была настоящая каша.

– — – — —

Она не сразу привыкла к новой жизни. Это был медленный и мучительный процесс: понимание, принятие, продолжение пути. Она не сразу поняла, что случилось: как быть и что делать. Но понимание пришло. Чем больше времени она проводила в этих стенах, тем больше узнавала и ненавидела его обитателей. Она ненавидела их всех и каждого по отдельности. Сначала она боялась и сторонилась их. Ей было дико натыкаться на них и проходить мимо. Но она смогла преодолеть себя. Смогла найти прелесть в своих новых возможностях.

– — – — —

– Ну что я могу тебе сказать: энергетически дом я почистила, но этого мало. Надо этот ящик Пандоры открыть, а уже потом смотреть, как эту проблему решать. Но для начала сделай все то, что я тебе сказала. И не забудь передать Марьи Михайловне амулет, я ей обещала, – утро понедельника началось с нравоучений Нуне относительно того, как мне себя вести в собственном доме. – У меня тут недавно появился интересный знакомый с сильной энергетикой. Я с ним по этому вопросу тоже посоветуюсь. Не бойся, мы вас спасем!

Неделя обещала быть еще той… Потеряв ко мне интерес или же высказав все, что хотелось, Нуне вернулась к своим обычным делам: зажгла череду свечей на подоконнике и, сев в позу лотоса на пол закрыла глаза и погрузилась в транс. Окружающий мир для нее перестал существовать. В результате я около часа молча разглядывала вещи, которые должны были спасти меня и Ба. Только вот от чего или от кого нас надо было спасать я так и не поняла. Скорее всего, Нуне что-то об этом говорила и, может быть, даже называла все, с чем ей и ее новому знакомому с сильной энергетикой предстояло схлестнуться в схватке, но я все прослушала. Прослушала, потому что моя головная боль была единственное, что я отчетливо могла слышать этим утром. И все-таки, что со всем этим нужно делать?

– Амулеты, что на черных нитках, повесишь у изголовья своей кровати, красный круг прямо по центру у стены, а молитву, что в конверте, положи под матрас и забудь о ней, – сказала Нуне, после чего не моргнув глазом продолжила монотонно мычать.

Либо она умеет читать мысли, либо она молчала и это был голос в моей голове… Мне кажется, я начинаю сходить с ума. О том, что мне нужна помощь врачей, почему-то предположил и шеф, когда я ему сдала свой вчерашний текст. Но этот вывод он сделал не из-за его содержания, а исключительно из-за моего внешнего вида: красные глаза с темными кругами, бледный цвет лица, а факт, что у меня постоянные головные боли, был уже известен, похоже, каждому, кто работал в нашем издании.

– Иди домой, отдохни. Ты хорошо поработала, материал отличный, так что на сегодня свободна. Иллюстрации я сам отберу, – проявил несвойственную ему заботу шеф.

Спорить с руководством – плохая примета. Спорить я не стала, тем более что и делать в редакции мне было совершенно нечего. С чистой совестью я ушла с работы в час дня, но не домой, а на встречу с лучшей подругой Катей. Мы давно хотели посидеть за чашечкой кофе, но все как-то не срасталось, а тут вдруг точно звезды сошлись. Ой, общение с Нуне дает о себе знать… Тряхнув головой, словно пытаясь выкинуть из нее эти нелепые мысли, я настроилась на встречу с подругой.

Яркий аромат кофе ударил мне в нос, едва я открыла дверь кофейни. Я люблю этот запах, но сегодня даже он меня немного раздражал. В заведении было довольно шумно, что легко можно было объяснить обеденным перерывом. Однако это было слабым утешением для моей головной боли. Впервые уютное кафе, с приятной домашней атмосферой, показало мне свои зубы в враждебном оскале. Но назад пути нет, и я сделала свой первый неуверенный шаг к яркой женщине, что сидела в глубине зала и сверлила меня взглядом. Элегантная брюнетка, в черном брючном костюме, эффектно откинувшись на спинку своего кресла, смотрела на меня с неприкрытым вызовом и недовольством. Иссиня черные волосы графично обрамляли лицо в модном боб каре, искусно подчеркивая белизну ее идеальной бархатной кожи. Стрижка и помада, цвета фуксии, уже давно стали визитной карточкой моей Кати.

Я чмокнула ее в щеку в знак приветствия и села в кресло напротив. Катя не торопилась начинать беседу. Она продолжала смотреть на меня так пристально, что казалось я даже физически могла ощутить холод ее голубых глаз.

– Пару дней назад я случайно встретила Тима, и если пропустить всю ту чушь, которую он нес в начале нашей беседы, и перейти к сути вопроса, то он по тебе скучает, – наконец решила нарушить тишину Катя, открывая меню.

Она всегда почему-то внимательно изучала содержимое этой тонкой черной папки, после чего заказывала исключительно латте с карамельным сиропом и чизкейк «Нью-Йорк». Этот же трюк она проделала и сегодня, но я уже не могла ни думать, ни замечать ничего вокруг, в голове все гудело, и я продолжала эхом слышать только одно: «Он по тебе скучает». За последние несколько недель это были единственные слова, которые для меня так много значили. В одно мгновение моя серая и безликая жизнь вновь начала обретать краски.

– И долго ты будешь вот так молча сидеть и улыбаться? – спросила меня Катя, отдавая меню официанту.

А я и не заметила, как начала улыбаться. Прикусив губу, чтобы хоть как-то скрыть свою нелепую радость от услышанного, я попросила официанта принести мне то же самое.

– Он прям так и сказал?

– Ага, а еще он рыдал у меня на плече, или нет, лучше на груди, жалуясь на то, как ему плохо и одиноко без тебя! Ой, что бы ты ни говорила, а ведь до сих пор по уши влюблена в этого засранца!

– Похоже, что так, – отпираться было бессмысленно.

– Конечно так! Ты бы себя видела! Улыбка до ушей, а глаза блестят так, как уже давно не блестели, – ответила Катя.

Как по мне, так Тим был самым лучшим, с кем мне когда-либо доводилось встречаться. Все в нем было так, как мне мечталось, снилось, виделось. Именно таким должен был быть мой принц на белом коне. Собственно говоря, он им и был. Вот только неустроенный быт очень быстро съел все то, что называлось любовью. Месяц под одной крышей – и у нас уже вагон и маленькая тележка претензий и обид. Может быть, мы тогда поторопились? Может быть, не стоило рубить с плеча?

– Ну так что? Позвонишь ему? – отвлек меня от душевных терзаний голос Кати. Она уже потягивала свой традиционный латте, а рядом на блюдце красовался знаменитый чизкейк. Удивительно дело, но зеркальное отражение этого заказа стояло и передо мной, и это притом, что я ненавижу сырные десерты и терпеть не могу латте с карамелью.

– У меня нет его номера, я была так зла, что не только выбросила в окно его вещи, но и стерла все номера и сообщения, – призналась я. Перед глазами вихрем пронеслись картины того времени, и мне стало стыдно за то, как я себя вела, за то, что говорила, за то, что была глуха к чужим словам… А Катя мне тогда много чего говорила, многое из чего имело смысл не только выслушать, но и взять на вооружение.

– Ну это и не удивительно, – судя по тому, как хитро улыбнулась Катя, она тоже вспомнила что-то из моего не самого приятного прошлого. – Ладно, что было то было, проехали. Вот его номер.

Она протянула мне свой мобильный телефон, где под именем Тимоха были записаны его мобильный, рабочий и домашний номера. Информация была слишком полной для людей, не особо ладящих в прошлом и уж точно мало чем связанных сегодня.

– На случай обострения твоей очередной паранойи хочу сразу сообщить, он до сих пор не женат, у него нет детей и он ни с кем не встречается, – продолжала сыпать ценной информацией Катя, разделываясь с десертом. – И с прошлого понедельника он работает на меня.

По образованию Тимофей Гринев был экономистом, однако по своей профессии, на сколько мне известно, так и не проработал ни одного дня. Отдавая своего сына на такую специальность, родители пророчили ему будущее в какой-нибудь крупной, и желательно международной консалтинговой компании. По мнению отца Тима, это была именно та работа, которой должен заниматься мужчина. «Сидишь себе в офисе, перебираешь бумажки, консультируешь недотеп, а тебе за это денежка капает,» – любил говорить Василий Петрович, рисуя в своем воображении будущее единственного сына. Мне от этих рассказов было смешно, а Тим очень стеснялся. Нам оставалось только гадать, откуда у мужчины, всю жизнь проработавшего на тракторе в поле, могут быть такие амбиции. Спрашивать об этом родителя лично я не решалась из уважения к старшим, а Тим молчал, не желая нарываться на грубость. Василий Петрович порой и без оснований мог так крепко выругаться, хоть уши затыкай, а если кто-то ему перечил или, не дай бог, затевал спор, то финал этого поединка, было бы сложно предсказать даже Нуне.

– А кем он работает? – спросила я, потому что, сколько бы я ни думала, но бизнес Кати, а она уже около пяти лет владела несколькими магазинами автозапчастей, никак не вязался с тем, чем когда-либо занимался Тим.

– Моим замом! – ответила Катя, будто ждала этого вопроса.

Несколько месяцев назад, когда я осталась без работы, денег, стабильности, это место предлагалось мне. Тогда мне показалось, что Катя придумала его специально для меня, потому что ей было меня жалко и она искренне пыталась мне помочь, понимая, что снова в долг я не попрошу. Но, похоже, я ошибалась, и ей действительно был нужен зам. На душе стало как-то не по себе, считать себя особенной было приятно.

– И чем же он занимается?

– Да всем сразу, – бросила Катя, допивая свой кофе. – Я решила отойти от автомобильной темы, хочу попробовать кое-что новое. Но не будем бежать впереди паровоза, как выгорит, так сразу и обмоем!

Кто бы что ни говорил, но в бизнесе Катя была как рыба в воде. Она нашла лучшее и уж точно более выгодное применение своему диплому. Увлеченная в детстве работой учителя средних классов, Катерина Шиндова поступила в педагогический институт, который вскоре экстерном закончила по специальности «преподаватель математики». Правда, к тому моменту ей уже был нужен только диплом, нежели путевка в районную или даже городскую школу. Романтика в несколько тысяч тенге ее больше не прельщала. Ее ждала совсем друга жизнь, жизнь настоящей бизнес-леди, которой она и стала за эти годы.

– Ну, так что звонить-то ты будешь ему?

– Не буду.

– А зачем номер телефона тогда взяла?

– На всякий случай!

– Да, некоторых даже могила не исправит, – сказала Катя, убирая в сторону телефон.

Махнув рукой, она подозвала к нашему столику официанта и попросила счет, после чего смерила меня холодным взглядом. Повисло молчание – наэлектризованное и недоброе. Прикусив губу я отвернулась к окну. На улице было людно и шумно.

– Какой такой всякий случай? – процедила она, продолжая сверлить меня глазами. – Я думала, ты, как любой нормальный человек, умеешь делать выводы, учиться на своих ошибках, но, видимо, все это не про тебя! За свое счастье нужно бороться, а получив, держать его не только руками, но и ногами и не подпускать никого ближе пушечного выстрела.

– Приму к сведению. Как только у меня в жизни появится такое счастье, я сразу вспомню твою речь, – продолжала гнуть свое я.

– Угу, а Тим – это кто? Слушай, я не собираюсь лезть в ваши с ним отношения, он попросил твой мобильный телефон – я дала. Его телефон у тебя теперь тоже есть. Вы взрослые люди, так что разбирайтесь с вашей любовью-морковью сами. Только без обид, но я не хочу быть снова твоей жилеткой в этом вопросе.

– Буду иметь в виду.

***

«Гордость – качество, за которое нужно держаться или от которого стоит избавиться? Она помогает жить или все-таки мешает? Еще пару лет назад ответ на эти вопросы был для меня так же очевиден, как два плюс два, но сегодня это то, о чем стоит подумать…

Думаю, истина где-то посередине. Есть вещи, которые терпеть нельзя ни от кого и ни при каких обстоятельствах. Нельзя терпеть насилие, как психологическое, так, тем более, физическое. Увы, сегодня женщины нередко прощают своим мужчинам не только измены, но и рукоприкладство. Однако, сколько бы мы, женщины, не пытались оправдать своего мужчину, нужно четко знать одно: поднял руку единожды, сделает это вновь. При этом он может сколько угодно клясться в любви и одаривать цветами. Побои прощать нельзя! Нельзя изо дня в день стучаться в дверь, которую закрыли перед вами. Вот в такой ситуации действительно нужно иметь хотя бы каплю собственного достоинства, хотя бы грамм гордости, чтобы не бегать за мужчиной, которому вы безразличны.

Но, как я уже сказала, истина где-то посередине. И гордость может как помогать не совершать ошибок, так и губить людские судьбы. С детства нас, девочек, учат тому, что мы не должны делать первый шаг, мы должны быть скромны и сдержанны в своих желаниях. Возможно, кого-то учили другому, но, думаю, это скорее исключение чем правило. Продолжают воспитывать нас и дамские романы, которые хотя бы раз в жизни в руках держала каждая девушка. Ознакомившись с несколькими подобными книгами разных авторов, можно прийти к выводу, что свою героиню, если отбросить в строну внешние данные, все писатели списывали с какой-то одной женщины, ведь это, как правило, молодая, образованная, скромная, умная и хорошо воспитанная барышня с горделивой осанкой. И мы, девочки, эту модель подсознательно держим в голове, это тот идеал, к которому мы так или иначе стремимся. Но то, что красиво выглядит на бумаге, не обязательно так же красиво и правильно в жизни. Все-таки реальность сильно отличается от книжных историй, и если в книге гордая героиня в конце концов встречает свою любовь, то в жизни гордость зачастую плохой советчик в сердечных делах. Если вы со мной не согласны и можете это доказать личным примером, то признаюсь: я вам завидую! Вам повезло и вы встретили настоящего героя из женского среднестатистичного романа: решительного, надежного, любящего и внимательного человека. Очень хотелось бы, чтобы таких мужчин было больше, но, мы имеем то, что имеем…

Поссорившись с мужчиной, даже в том случае если он был сто раз прав, женщина все-таки ждет, что именно он сделает первый шаг к примирению. И здесь важны не столько слова извинения, сколько сам факт того, кто же сделал этот чертов первый шаг. В лучшем случае конфликт забывается и влюбленные вновь начинают как ни в чем не бывало общаться. Но это тоже скорее исключение, чем правило. А вот частый, если не сказать хрестоматийный, пример. В большинстве своем женщины отходчивы, тем более по прошествии какого-то времени, обиды забываются, если это была, конечно, какая-то мелочь, с которой можно жить дальше, злость проходит и в этот момент в душе образуется пустота. Мы уже за это время успели сто раз прокрутить в голове сцену конфликта и, возможно, даже пришли к выводу, что были не правы. Но одно дело – признаться в этом себе, и совсем другое ему, своему мужчине. Признать свои ошибки и сделать первый шаг на примирение не просто, куда проще продолжать стоять в позе и… ждать. Ждать день, два, три, неделю, месяц и даже год, а то и годы. Думаю, не ошибусь, если скажу, что каждая из вас, моих сегодняшних читательниц, хотя бы раз в жизни становилась жертвой своей же гордыни. И ладно, если это случилось в самом начале вашего жизненного пути и вы смогли перелистнуть эту страницу и идти дальше с легким осадком в душе. А что если это был ваш последний вагон? Вот тогда это по-настоящему страшно. Ужасно потом всю жизнь жить с чувством того, что счастье было от вас всего в нескольких шагах, но вы не сделали ни одного. Кто когда-то совершил такую ошибку и сделал выводы, теперь уже живет по принципу «лучше сделать этот первый шаг, чем не сделать и жалеть об этом всю жизнь»…

Я дважды перечитала статью и гордо поставила под ней свою подпись, после чего взяла телефон и позвонила Тиму.

***

В комнате было темно, яркий свет луны мягко освещал нашу с Ба спальню. Интересно, который час. Вокруг было очень тихо, так как никогда обычно не бывает. Холод обдал все мое тело. Стало как-то неуютно. Надо встать и закрыть окно. Я попыталась приподняться, но что-то сильно сдавило мне горло. Сдавило так, что я невольно вытаращила глаза, пытаясь разглядеть своего невидимого обидчика. Хотелось кричать, но с губ сорвался только сдавленный стон. Я проснулась.

Вокруг было все так же темно и прохладно, а я очень крепко сжимала в руках свой крестик. Похоже, я сама себя душила. Закрыв окно, я снова легла в кровать и, укрывшись пледом, уснула под ровное сопение Ба.

Утром я проснулась со странным осадком в душе. Вроде ничего не приснилось, а состояние как после кошмара. Интересно, это важно для Нуне? Ответ я получила едва успев переступить порог кабинета.

– Дура! – взвилась она, подпрыгивая на месте. Ее глаза вспыхнули безумием. – Контакт установлен! Что бы это ни было, оно вышло на связь, и это здорово! Сама себя душила?! Щас! Много на себя берешь, дорогуша!

Нуне с каждым днем нравится мне все меньше. Я искренне скучаю по Ноне, девушке, которая бы никогда не назвала меня ни дурой, ни уж тем более дорогушей. Она продолжала что-то говорить, но вернувшаяся головная боль теперь было единственное, что меня занимало. Порывшись в сумке, я нашла сильное обезболивающее, и взяв сразу две большие капсулы, запила их остывшим кофе.

– Ты меня слушаешь? Ты даже представить себе не можешь, как все это важно! – услышала я Нуне.

Она была права, я уже давно потеряла нить нашей бессмысленной беседы. И на то были вполне понятные причины, которые я не раз уже ей озвучивала. Но мое мнение ее, как и всегда, мало интересовало, и, не дожидаясь моего ответа, она уже кому-то звонила. Я для нее пустое место, и мне это даже нравится.

Нуне все еще висела на телефоне и делала записи под чью-то диктовку в блокноте, когда я встала и вышла в коридор. У меня не было мысли уходить с работы, но то ли Нуне меня утомила, то ли головная боль стала причиной, но в кабинет я не вернулась.

***

За те месяцы, что я работаю в журнале «Монро», мне лишь однажды довелось побывать в этом сквере, а ведь, устраиваясь сюда на работу, я рисовала в своем воображении приятные прогулки именно по этой тихой, почти безлюдной аллее. Сквер был небольшим и, судя по обветшалым скамейкам, мало кого интересовал в верхах, а потому удивительно, как этот оазис сумел выжить в непростое время повальной стройки безликих стеклянных высоток.

Полчаса назад я позвонила Тиму и неожиданно для себя, как впрочем и для него назначила встречу. Это был импульс, мимолетный порыв. И теперь, сидя на скамейке, я продумывала несколько возможных вариантов исхода этой затеи, мысленно пытаясь подготовиться. Однако неожиданная сцена, разыгравшаяся у меня на глазах, заставила прервать мое занятие.

– Хватит чушь молоть! Нечего мне на жалость давить, лучше бы учиться пошла, а не с малолетству по скверам побираться! – отчитывала девочку случайная прохожая. Ребенок отвернулся и, как мне показалось, заплакал, но женщина, видимо, была так черства и глуха, что даже не заметила этого. Зато заметила я.

– Что у тебя случилось? Я могу как-то помочь?

– Вы можете позвонит моим родителям?

– Ты потерялась? – решила уточнить я, понимая что передо мной стоит девочка не старше 10 лет.

– Нет, мне надо позвонить.

– Конечно! Диктуй номер! – скомандовала я, доставая телефон.

– Я не знаю, мы живем в поселке «Ключи». Так сможете позвонить?

– Боюсь, что нет, – ответила я. Я была уверена, что современные дети не только хорошо знают все явки и пароли своих родителей, но имеют в пользовании хоть какое-то средство связи. Эта мысль заставила меня вновь оценивающе осмотреть девочку. Она была чисто и опрятно одета, а потому на попрошайку точно не походила. А может быть, это новая модель мошенничества? Сейчас она войдет ко мне в доверие, а потом стукнет по голове и убежит с сумкой и украшениями? Мысль шальная и, уверена, совершенно необоснованная. Однако в современном мире нужно быть готовым ко всему. С каждым днем мы становимся все черствее и безразличнее к чужой беде. Ритм жизни не позволяет нам остановиться и вникнуть в проблему, ведь куда проще и легче отмахнуться и пойти дальше не оглядываясь. Я так не могу и не хочу. – А как ты в городе оказалась?

– Я приехала на конкурс и потеряла деньги, которые мне дали на дорогу…

«Ну вот, началось», – пронеслось в мыслях.

– Сколько тебе нужно на проезд?

– 150 тенге, – протянула она, опуская взгляд.

– Держи и больше не расстраивайся, – приободрила я, протягивая ей 500 тенге. – Этого хватит на дорогу и на бутылку воды.

Глаза ребенка просияли, и сто раз поблагодарив меня, она побежала в сторону автобусной остановки. Да, возможно, она сейчас, окрыленная легкой добычей, пойдет и дальше заискивающе смотреть в глаза случайных прохожих в поисках наживы, но я не хочу так думать о ней и вообще о людях. Несмотря на то что меня часто обманывали и даже предавали, я продолжаю верить в лучшее.

– Не ожидал тебя так скоро увидеть, ты же сказала, что у тебя завал на работе, – прервал ход моих размышлений Тим, целуя меня в щеку в знак приветствия. От его прикосновения у меня по телу пошла дрожь, напрочь выбивая из головы все мысли.

– Сама не ожидала, что так получится, – честно ответила я, глядя ему в глаза. В глаза, в которые могла смотреть часами, пленили они меня своим серебром и сейчас. Он совсем не изменился: джинсы с потертостями на коленях, майка, легкий льняной пиджак, который мы вместе покупали для его первого собеседования. На мгновение мне показалось, что не было этих лет разлуки и мы по-прежнему вместе. Но это не так…

– Как у тебя дела? Как Марья Михайловна? Ненавидит меня, наверное.

– Нет, с чего ей тебя ненавидеть? Она всегда к тебе испытывала симпатию, не думаю, что наше расставание как-то могло повлиять на это.

– Ну я же не оправдал ее надежд. Хотя, может, она и не надеялась на наш брак…

– Какая теперь разница? – говорить о прошлом было неприятно.

– Ты права. Читал недавно твою статью, ты изменилась.

– В смысле?

– Журнал, психология. Никогда не думал, что тебя это может заинтересовать.

Какой кошмар, он читал мои тексты. Кто бы мог подумать, что Тим, сын тракториста, экономист по образованию, никогда раньше не интересовавшийся печатными изданиями, держал в руках женский журнал «Монро». Сейчас, наверное, сидит и жалеет меня, я же призналась на всю страну, что одна, и еще расписала, как мы, одиночки, выходим на охоту. Наверное, только после того, как прочел этот дурацкий текст, и попросил у Кати мой телефон. И на встречу сейчас пришел – одолжение мне сделал. Как же я тебя ненавижу! И как я могла поверить в то, что ты по мне скучал, что действительно хотел встретиться… Все такой же лживый, как и раньше!

– Ты чего это замолчала? Обиделась, что ли? – спросил Тим, озорно улыбаясь и щурясь от солнца.

– Время идет, люди меняются! Но ты особо не обольщайся, я научилась не мешать работу с личным, поэтому это просто статьи, а не исповедь моей души.

– У тебя кто-то есть?

– Ты все такой же! – взвилась я, сдерживать эмоции уже не было сил. – Прочитал мою статью, и тебе меня жалко стало? Но ты это совершенно зря! Чихать я хотела на твою жалость и заботу! Себя лучше пожалей, раз за это время так никого и не смог найти, а обо мне не беспокойся! У меня все отлично!

Сидеть я больше не могла. Хотелось бежать куда глаза глядят. Мне было больно, обидно, и я чувствовала, как глаза наполняются слезами. Только этого мне не хватало. Я должна быть сильной во что бы то ни стало. Незаметно смахнув предательскую слезу, я ускорила шаг, потому что слышала его шаги позади. А ведь мне так хотелось верить в сказку, верить в то, что судьба дает нам второй шанс.

– Лана, подожди! Ты все неправильно поняла! – сказал Тим, хватая меня за руку. – Чего это ты так взвилась? Я ведь только спросил…

– Прекрати эту комедию играть, я на это больше не куплюсь! Как ты заметил, я изменилась, и поскольку доверчивой и по уши влюбленной в тебя дуры тут больше нет, думаю, бессмысленно продолжать этот разговор и вообще когда-либо встречаться, – выпалила я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Так что счастливо оставаться, и продолжай читать мои статьи, может, что новое узнаешь…

Я резко развернулась на каблуках и ощутила острую боль в руке. Тим крепко сжимал мой локоть, впиваясь в мою кожу своими сильными пальцами. Я постаралась вырваться из этих оков, но он ловко развернул меня так, что я чуть не упала ему на грудь. Смахнув непослушную прядь волос с лица, я вновь встретилась с ним взглядом.

– Слушай, я, наверное, чего-то не понимаю, но при чем тут жалость и все остальное? – Тим пристально смотрел мне в глаза, и я чувствовала, как сердце бешено забилось в груди. Дыхание стало таким глубоким, будто мне не хватало воздуха, мне хотелось, чтобы этот миг был вечным. Неважно, что нас больше нет, что он пришел сюда из жалости. Сейчас для меня было важным то, что испытывала я. А мне хотелось одного – прижаться к его груди, ощутить жаркий поцелуй на губах. Он что-то говорил, я слышала его голос, но не более того. Я давно его простила. Простила и забыла все обиды, слезы и разочарования. Я только что поверила незнакомой девочке и, быть может, сделала доброе дело – помогла ей вернуться домой. Так какого черта, я не могу дать еще один шанс самой себе?

Не знаю, кто начал, но уже через мгновение мы целовались. Страстно и неистово, словно подростки. Его губы жадно атаковали мои, и я еле стояла на ногах. Весь мир перестал для меня существовать. Я не знаю, сколько бы еще мы могли так стоять посреди аллеи, целовать и ласкать друг друга, если бы не проходящая мимо старушка.

– Бесстыжие! Ни стыда, ни совести! – проворчала она, проходя мимо.

– Простите, – оторвавшись от моих губ, брякнул Тим вслед уходящей бабульки. Мне стало смешно, и мы еще минуту, смотрели друг другу в глаза и смеялись.

***

Сегодня был самый удивительный день за последние несколько серых и безликих месяцев моей жизни. И мне хотелось в полной мере насладиться и осознать, что же сегодня произошло. Хотелось снова и снова прокручивать в памяти эти счастливые мгновения, но Ба была настроена на разговор. Отступать некуда.

– Помню, вы сказали, это плохая затея, но я все-таки сделала по своему, – начала Ба, выключая телевизор. – В общем, Митрофановне ты давно нравишься, ну и я сегодня тоже свою лепту в это дело внесла. А что? Пусть знает, что ты у нас девушка хозяйственная, домовитая, при этом с высшим образованием и хорошей работой. Плюс приданное имеется небедное. Не хуже ее сына программиста укомплектованы.

– Ба, не надо меня ни с кем сводить, прошу тебя, – ответила я, до этого момента мне хотелось сохранить в тайне сегодняшнее важное событие, но теперь я была готова о нем кричать. Я хотела, чтобы весь двор, чтобы все вокруг слышали и знали, что в мою жизнь вернулся самый лучший на свете мужчина – мой Тим.

– Вот еще! Я и не собиралась этого делать, просто дала понять, что мы готовы рассмотреть их кандидатуру, – не сдавалась Ба, зевая. – И могу тебе с уверенностью сказать: ее это заинтересовало. Так что даст бог, будешь скоро писать статьи о счастливой семейной жизни, а не о душевных терзаниях.

– Я помирилась с Тимом, – перебила ее я.

Ба удивленно округлила глаза и плотно сжала губы. Впервые я почувствовала в ее взгляде разочарование и грусть. Да, пару лет назад мы, конечно, много дров наломали. В наших отношениях с Тимом была не только романтика и страсть, но и слезы, крики и даже драки. Сегодня я это все могла оправдать фразой: «Милые бранятся, только тешатся», но для Ба это похоже было неприемлемо.