Читать книгу Варвара. Наездница метлы - Марго Генер - Страница 3

Ветер колышет волосы и щекочет кожу. В динамиках машины орет рок-группа, с названием, похожим на имя экзорциста. Но слова легкие, будто специально подбирали, чтоб запоминались лучше.

Локоть выставлен в окно и ветер поднимает волоски, пуская мелкие мурашки до самого плеча. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри растекается сладкое чувство если не полета, то свободы, которую может дать только скорость.

Мимо пронесся белоснежный «порш», блестящий и сверкающий, только с мойки, потому, что даже из салона автомобили не пышут такой радостью и счастьем, как после нескольких этапов чистки.

– И тебе здрасте, – проговорила я, косясь на панель своей «приоры», которую купила в кредит и до сих пор за нее плачу.

На локоть села пчела. Я ойкнула, но махать за рулем не решилась. К тому же, где-то читала – они не любят машущих людей.

С насекомым на руке проехала четыре квартала. Когда притормозила на перекрестке, пчела поползла к пальцам.

– Хорошая насекомая, – произнесла я опасливо. – Ты же не будешь меня кусать? Ты полезный сельскохозяйственный зверь. Лети давай, а то я тебя боюсь.

Насекомое с явным удовольствием проигнорировало мои слова и продолжило ползти. Я косилась то на пчелу, то на дорогу, старясь не упускать из виду перестраивающихся лихачей в левом ряду.

– У тебя реактивный двигатель в брюхе, что ли? – спросила я, придавливая педаль тормоза. – Еще и выбрала место, куда приземлиться. Давай, порхай отсюда, мне рулить надо.

Пчела на секунду замерла, затем оттолкнулась и с тихим гулом полетела в сторону деревьев.

Я облегченно вздохнула и пошевелила рукой. Пока насекомое думало, кусать меня или нет, приходилось сидеть смирно, и рука затекла до самого плеча.

Воспоминания о чудовищном рое пчел, который гудел вокруг меня в лесу два года назад, были еще свежи. Я ощущала его кожей и всеми внутренностями, молясь чтобы они меня не тронули. Иногда пчелы садились на лицо, но не жалили, а когда жужжащее облако взмыло в небо и улетело на восток, еще пол часа тряслась, пытаясь прийти в себя.

Кровоток в руке наконец восстановился, я переключила канал на приемнике и заглянула в зеркало заднего вида. Его специально ставила так, чтоб можно было на себя любоваться.

Оттуда выглянуло аккуратное личико двадцати пяти лет, с серо-голубыми глазами, обрамленное длинными соломенными локонами.

Взгляд скользнул ниже к фотографии, которую все никак не решусь отклеить с панели. На ней улыбается черноволосый юноша с лукавыми карими глазами, словно ничего не было, и мы все еще женаты.

Я тряхнула головой, взгляд снова поднялся к зеркалу, а губы сжались, как если бы размазывала помаду. На секунду показалось, в отражении какие-то бабки и рыжая девка.

– Мать честная… – шепнула я, отпрянув.

Несколько секунд моргала, пытаясь вспомнить, что за дрянь вчера смотрела на ночь, если такое мерещится.

Проспект чистый, светофоры загорелись зелеными глазами. Говорят, попала в «зеленый коридор». А я, в сотый раз прокручивая в голове диалог с адвокатом по разводу, случившийся так быстро, что до сих пор не верю, вздохнула и понеслась по солнечной улице.

На календаре навигатора середина апреля, но народ пока в зимних пальто, некоторые даже в шубах. По радио сказали, весна в этом году запоздала, но лето обещают жарким, как в Эмиратах.

Я хмыкнула.

– Без вас бы ну никак не догадалась. Ничего. Будет и лето, и весна. Сегодня у подъезда лично видела, что на деревьях набухли и посветлели почки.

Зеленый коридор кончился, пришлось нажать на тормоз. Толпа людей поползла по переходу, словно не знают, что светофор скоро переключится.

Я нервно забарабанила пальцами по рулю, наблюдая, как мамаша тянет двоих детей, видимо погодок, те орут и сопротивляются, но мамаша прет, как танк.

В подставке для стаканов зазвонил мобильник, на экране высветилось лицо Наташи. Я поморщилась, представляя, во что может превратиться разговор с подругой, которая больше меня рыдала, пока я разводилась. Несколько секунд игнорировала, но телефон звонит, а стоять еще долго.

Пришлось нажать на прием вызова и включить громкую связь.

– Слушаю, – произнесла я.

– Барби, привет! – взвизгнуло в трубке. – Чего так долго не отвечала? Я думала, случилось что-то. Не случилось? Ты если что говори, поможем, чем сможем. Вон у нас в прошлом году…

– Ты по делу звонишь? – прервала я ее.

В трубке на секунду повисла пауза, словно Наташа действительно забыла, что хотела, затем послышалось неуверенное бормотание:

– М… Да, по делу. Ну вообще спросить хочу. Бумаги-то подписали? Разве так быстро разводиться можно? Разве можно?

– Можно, – сказала я коротко. – Подписали.

В динамике облегченно вздохнули.

– Ну слава богу. Ой, извини. Я не это имела ввиду. Это ж какой гад? Свинтил, даже «пока» не сказал. Свинья.

– Свинья, – повторила я машинально.

– Он объяснил причину развода?

– Его не было, – сказала я, представляя, как вытягивается лицо Наташи.

В трубке охнуло, Наташа возмущенно выдохнула:

– Как это не было?!

– Вот так, – сообщила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, но каждое слово отдавалось ударами в грудную клетку. – Он просто не приехал. Я не видела его с выходных. А о разводе сообщил по телефону три дня назад. Я тебе говорила.

В трубке повисла пауза, словно Наташа ищет слова, но никак не может подобрать, потом все же произнесла:

– Он мерзавец. Подлец и трус. Если сбежал с какой-нибудь брюнеткой, мог бы по-человечески… По-взрослому…

– Мог, – оборвала я ее, чувствуя, что если она продолжит меня жалеть, разрыдаюсь прямо в машине. – Но не стал. Наташа, он ушел.

Из динамика донесся гневный выдох, она проговорила:

– И с завидной скоростью все провернул. Но ты не переживай. Не ты первая, не ты последняя. Ну нашел он другую, ну и пусть катится колбаской. Больно надо. Крепись, мы с тобой.

Я проводила взглядом мамашу с орущими детьми. Один из них перешел на ультразвук, и теперь кажется, что в машине дребезжат стекла. С тротуара на переход выскочил толстопузый мужик и, переваливаясь, побежал на другую сторону, боясь не успеть до красного сигнала.

– Этого он не сказал, – ответила я Наташе. – Он не говорил, что ушел к другой женщине…

Наташа в трубке выдохнула.

– Не выгораживай его. Куда еще он мог уйти? Тут вот что. В турфирме распродажа, билеты путешествий на воздушных шарах по бросовым ценам. На неделю! Представляешь?

Я хмыкнула.

– А от меня ты что хочешь?

– Поедем с нами? – прямо спросила она. – Развеешься, сменишь обстановку. Чего в четырех стенах сидеть?

Когда толстопузый, наконец, перебежал на другую сторону улицы, мимо на красный пронесся черный «ягуар» с тонированными окнами. Послышались гневные крики и сигналы, мужчина на переходе погрозил кулаком.

Глядя вслед «ягуару», я проговорила:

– Спасибо, Наташ. Я подумаю. Хочу побыть одна и осознать все. Мы разошлись так быстро… Но вот они, бумаги… В общем, нужно время. Я позже перезвоню. Идет?

– Ну ладно, – сказала она покровительственным тоном. – Но ты не кисни, если что – звони, метнемся кабанчиками, заберем, и ты свои мысли думать забудешь. Сувениры, фотки. Настоящие, полетные.

Наконец зажегся желтый, а я мысленно вознесла молитву светофору. Моторы соседних машин радостно взревели.

– Слушай, мне сейчас некогда, – проговорила я. – Давай потом.

Наташа стала еще что-то говорить, но я уже нажала на «отбой». Нога выжала сцепление, ладонь дернула рычаг коробки передач. Мотор взревел, и машина понеслась вперед, пока я старательно гнала от себя мысли о бывшем муже, который скоропостижно развелся со мной, даже не явившись на подписание бумаг.

– Почему? – прошептала я, надеясь, что ответ выплывает сам по себе, как показывают в кино.

Но в голове пустота, а из ощущений лишь недоумение.

Натужно выдохнув, я покосилась на коробку передач. Когда купила механику, друзья смеялись и не понимали, зачем блондинке сложности с переключением скоростей. Мол, взяла бы автомат и не мучилась в пробках. Но я только отмалчивалась. Ездить научил отец, а он не признает никаких автоматов.

Машины, которые стартовали первыми, быстро остались позади, моя старенька «приора» понеслась, мимо домов и магазинов. На новую денег не хватило. Да и на эту, чтоб взять кредит, пришлось собирать целый год, еще и у друзей одалживать.

Мимо с жужжанием пролетел «спортбайк». Я с завистью проводила его взглядом и перестроилась в правый ряд, мечтая, что когда-нибудь у меня будет транспорт, достойный моей свободной натуры.

Порыв ветра ворвался в окно и принес запах мимозы, которыми обычно торгуют бабушки у метро.

Я снова переключила музыку и повернула направо, по радио сказали:

– И вам нужно быть особо внимательными…

В этот момент в бок с грохотом влетело что-то тяжелое и большое, меня тряхнуло, едва не оторвав голову. Скрежет металла резанул по ушам, а я в ужасе скривилась, пытаясь вывернуть руль. Мир закрутился, машину дернуло в сторону и боком понесло на клумбы.

Вцепившись в руль, я кричала сквозь скрип колес и рев двигателя.

Когда вертеть перестало, вылетела подушка безопасности и больно ударила в нос. Из него потекло теплое, попало на губы, и сползло на подбородок, на подушке отпечаталось красное пятно. Я облизнула соленое, и замерла.

В голове звенит, сердце колотится, как у бешенной мыши. В динамике играет песня, кажется что-то про дорогу и любовь.

Медленно повернув голову, увидела черный «хаммер» с поцарапанным носом. Бандура, которой моя машинка на один зуб, чуть развернута от удара, и наполовину загораживает соседнюю полосу.

В кресле водителя молодой брюнет, глаза круглые, пальцы вцепились в руль. Взгляд застыл на мне, будто собирается прожечь, нос маленький, курносый, щеки бледные, и весь он напоминает злобного хряка, только отощавшего.

– Дурак! – заорала я, пытаясь вылезти.

Подушка никак не хочет отодвигаться я копошусь, как перевернутый на спину жук. Пока ковырялась и сыпала проклятия, брюнет из «хаммера» вылез. Решила – собирается помочь, но когда увидела в правой руке монтировку, внутри все застыло.

– Помогите… – пискнула я неожиданно тихим голосом.

Пока водитель с бешенными глазами приближался, к месту аварии стянулась толпа, остановились машины. Псих повертел головой, лицо исказилось то ли досадой, то ли раздражением, он резко развернулся и вернулся в машину. Мотор «хаммера» взревел, и брюнет умчался в неизвестном направлении.

– Сбежал… – прошептала я, пытаясь расцепить замок на ремне безопасности. – Мерзавец… Он тоже сбежал… А моя «приорочка»…

Толпа вокруг росла, машин становилось больше. Мужики вылезли и смотрят, один даже телефон достал, снимает вместо того, чтобы вытаскивать меня из покореженной машины.

Наконец, удалось выковырять себя из власти подушки. С шипением открыла дверь и вывалилась на асфальт. Стоя на четвереньках, я заглянула под локоть и сердце мое упало.

Нос машины отсутствует, вместо него искрятся проводки. Откуда-то, как голливудских фильмах, капает то ли масло, то ли еще что-то.

Повертев головой, обнаружила бампер, капот, и основные внутренности автомобиля, разбросанные по проспекту метров на двадцать. Из живота поднялась волна злости, но смогла пробормотать лишь:

– Почему это происходит со мной…

В толпе послышались крики. Такие бывают в очереди, когда кто-то ломится вперед и распихивает локтями. Через секунду, отодвинув толстого мужика, на дорогу выбрался паренек, совсем юный. Лицо бледное, губы трясутся, он вытер лицо рукавом и подбежал.

– Вы в порядке? – спросил он тревожным голосом, подбегая. – Вы меня видите, слышите?

Меня качнуло. Из носа все еще капает, и на асфальте остаются темно-бордовые пятна. Ветер дует сбоку и пихает волосы в рот, пока стою на четвереньках, как алкаш, решающий ползти дальше или прилечь прямо тут.

Я попыталась подняться, но мир снова закружился. Локти подкосились, а в желудке заворочался завтрак.

– Не шевелитесь, – выпалил он и снял с себя куртку. – У вас может быть сотрясение. Говорят, подушки сильно бьют. Не беспокойтесь, я врач.

Скользнув взглядом по щуплой фигуре, которая напоминает максимум студента первого курса мед колледжа, я скривилась. На языке завертелся колкий ответ, но тошнота заставила сцепить зубы.

Когда меня качнуло, парень обхватил за плечи и помог перевернуться. Затем расстелил свое пальто на асфальте и уложил меня бережно, словно фарфоровую.

Потом вытащил из кармана мобильник.

– Алло, скорая?

Я попыталась его остановить.

– Не надо. Все в порядке.

Волосы парня всклочились от ветра, он вытаращился на меня, как на умалишенную. В угольных глазах сочувствие и, почему-то, облегчение.

– Вы что? – выдохнула он. – Это чудо, что остались живы. Машину разворотило, уже не починить. Проще на свалку вывезти или продать на запчасти.

– Замолчи, – простонала я и попыталась встать, но он повелительно прижал к асфальту.

– Лежи, – приказал он. – Автомобили ерунда. Главное, жива осталась. Точно в рубашке родилась. Кому-нибудь позвонить? Друзьям. Мужу?

– Нет, – ответила я щурясь от солнца, которое словно пытается выжечь глаза. – Мы развелись.

– Ну и чудненько, – почему-то произнес незнакомец. – Лежите, не шевелитесь, пока едет «скорая».

Я сдалась и откинула голову. В затылке отозвалась легкая боль. Кожа пошла мурашками, меня затрясло потому, что лежу лишь джинсах и блузке. Несмотря на состояние, мысленно поблагодарила парнишу, который хлопочет вокруг меня, умудряясь поглядывать, куда не следует.

Над головой голубое весеннее небо, птички щебечут, а моя машина превратилась в консервную банку, за которую еще выплачивать и выплачивать.

Сквозь шум в ушах слышно, как переговаривается толпа. Я простонала и покосилась на людей справа, среди которых помочь вызвался лишь один.

Шмыгнув носом, я спросила в никуда:

– Кто-нибудь номер записал?

Откуда-то из толпы послышался женский голос:

– Ты ж посмотри, какой гад! Врезался и смылся, тварюка. Это ж надо!

– Да это сплошняком сейчас, – раздался голос мужчины с другой стороны. – Они прав понакупят, гоняют, очертя голову. Давеча у нас на улице один вообще пьяным в подъезд завалился, мусору накидал, в лифте нагадил. Куда ЖЭК смотрит?

Женщина повысила голос.

– Да причем тут твой ЖЭК? Девочку, вон, как побило. Ты б лучше номер сфотографировал. Все с телефонами стоите.

– На это есть камеры, – отозвался мужчина. – Есть службы, которые за это отвечают. Зачем лезть туда, где не разбираюсь? Из-за таких как вы, у нас все и не ладно.

– Это каких таких?

– Да которые лезут не в свое дело!

Завязался спор, народ начал ругаться и доказывать, махая кулаками, кто лучше знает, как жизнь сделать лучше. Я тяжело вздохнула и, не поднимая головы, я глянула на столбы и заграждения.

На месте камер обрывки проводов, совсем свежие, словно кто-то специально потрудился и выдрал камеры к сегодняшнему дню.

– Сказочное везение… – прошептала я.

Парниша сидел передо мной на корточках, время от времени трогал лоб, проверял пульс и делал какие-то манипуляции, мне совершенно не понятные. Лицо серьезное, видно – знает, что делает, хотя взгляд, то и дело, соскальзывает к шелковой блузке.

– Как вы? – спросил он. – Хуже не стало?

– Куда хуже? – спросила я глухо. – Машина разворочена, нос болит, этот мерзавец сбежал…

Парень посмотрел в сторону, взгляд на секунду стал странным, будто не здесь. Проговорил отстраненно:

– Хорошо, что смылся.

– Шутите? – не поверила я, пытаясь понять, о ком конкретно мы говорим.

– Хорошо, – повторил он задумчиво, – что смылся. Значит, еще есть совесть, чтоб людям не показываться.

Через несколько минут, народ насладился хлебом и зрелищами, телефоны попрятались в карманах, люди стали постепенно расходиться.

Один, особо нахальный, мирно попивал кофе, пока я валялась в полубреду и делал фотографии с разных ракурсов. Но когда повернул камеру к себе для кадра на фоне меня, я не выдержала.

– Может еще мой нос вблизи сфотографируете?

Он оглянулся, губы растянулись в тупой улыбке.

– А можно?

– Вы в своем уме? – поинтересовалась я, пытаясь привстать на локте, но парень-врач снова удержал. – Тут авария, а не кинотеатр!

Наглец усмехнулся.

– В кинотеатре нельзя снимать, – сообщил он. – А улица – место общественное. Что хочу, то и снимаю.

«Псевдоврач» поднялся и стал аккуратно, но настойчиво отводить его в сторону, но нахал начал махать рукой и уворачиваться, надеясь сделать какой-нибудь снимок.

– Топай давай, – спокойно произнес «псевдоврач». – Займись чем-нибудь полезным… подальше отсюда.

Нахал стукнул его по руке. Я ожидала, что парниша накинется на него и даст сдачи, ну или хотя бы толкнет в ответ. Но тот лишь сложил руки на груди и опустил голову, словно собирается боднуть.

Настырный юноша с телефоном покраснел от злости, губы затряслись, он выкрикнул срывающимся голосом:

– Я гражданин страны! У меня есть права! Могу ходить где хочу, и снимать, что хочу.

Мой щуплый защитник пожал плечами и сказал:

– Снимай и ходи, только не здесь.

– А я хочу здесь!

Внутри меня все закипело, боль в носу уже не режет, но тупая и постоянная, от чего еще хуже. Я подняла на нахала усталый взгляд и прошептала в сердцах:

– Да чтоб тебе… кофе твой дурацкий на себя вывернуть.

Нахал сделал шаг назад, со стороны тротуара послышался дребезжащий звук потертых колес. Он быстро приближался, через пару секунд со спины на наглеца налетел парень на скейте.

В воздухе мелькнул бумажный стакан, и кофе оказался на белом замшевом пальто.

Я изумленно подняла бровь и проговорила:

– Все-таки есть на свете справедливость.

На месте аварии остались только щуплый паренек, который врач, и несколько мужиков. Они сели рядом на бордюр и закурили, время от времени поглядывая в мою сторону.

Потом была скорая, полиция. Мне светили в глаза фонариком, заставляли дуть в трубочку, от чего чуть снова не вывернуло. Прямо на месте взяли кровь, что-то долго писали. Какие-то бумажки для страховой компании, еще что-то. Я плохо соображала, и все делал паренек.

Пришлось заполнить бланки на экспертизу. Я с тоской посмотрела на свою «приору». Машина раскурочена, и восстановлению не подлежит.

На вопросы отвечала несвязно и коротко – на смену злости пришла слабость и апатия. Нос заклеили, вкололи кровоостанавливающее потому, что из него лилось до самого приезда скорой. Доктор сказал, что не сломан, просто ушиб сильный.

Паренек суетился рядом, сыпал медицинскими терминами и заглядывал в мою карту, умудряясь флиртовать с тремя медсестрами одновременно. Доктор на скорой раздраженно отмахивался, требуя, чтоб не мешал работать, но паренька это только раззадоривало.

Когда полез в коробку с анализами, доктор не выдержал.

– Молодой человек! – закричала он. – Если вы немедленно не прекратите, я сдам вас полиции.

Перспектива оказаться в «кутузке», паренька усмирила. Он сел с краю на пол «скорой» и поправил плед у меня на плечах.

– Ничего, – проговорил он со знающим видом. – Все хорошо будет. Я подглядел в отчеты. Сотрясения нет, но стукнуло тебя знатно. А нос заживет.

Я кивнула. Единственное, что сейчас беспокоит – это разбитая машина и негодяй, который скрылся с места аварии.

– Его надо найти, – проговорила я слабо. – Пусть платит.

– Найдем, – уверенно произнес парниша.

Я покосилась на него, надеясь увидеть улыбку или ухмылку, подтверждающие, что так шутит и пытается ободрить. Но тот серьезный, как завоеватель севера в метель.

Смущенно повернувшись к дверце машины, я глянула на отражение в окне и чуть не заревела.

Как и у авто, мой нос перебит и заклеен пластырями. Тушь размазалась, видимо, все-таки плакала. Локоны. Мои чудесные соломенные локоны, которые укладывала целый час, торчат в разные стороны, как у болотной ведьмы.

Когда возня с документами закончилась, предложили ехать в больницу.

Представила, что придется снова бегать по кабинетам, сдавать анализы, одеваться, раздеваться сто раз. И отказалась. Хотя паренек настойчиво требовал, чтоб ехала.

– Вдруг у тебя что-то сломано? – не унимался он. – Или внутренний орган какой разорван. А может все-таки сотрясение, и ты на грани комы.

Я посмотрела на него скучающим взглядом и медленно встала на асфальт.

– Тоже мне, Доктор Маус, – бросила я. – Мне просто надо отдохнуть.

Парень вскочил следом и принялся поддерживать под спину, словно хрустальную.

Тошнота почти прошла. Видимо, от нервов разыгралась, а вовсе не от сотрясения, как надеялся это недоврач. В ушах еще шумит, но голова кружиться перестала. Только нос болит.

– Слушай, – проговорила я, стягивая плед с плеч. – Я в порядке. Просто у меня тяжелый… Нет. Очень тяжелый день. Но если будут какие-то проблемы, номер «скорой» знаю.

Парень запустил пальцы себе в волосы и с силой потер.

– Мне будет спокойней, если буду знать наверняка, – произнес он серьезно. – Знать, что ты в безопасности.

Я не сдержала улыбки.

– Мне кажется, – начала я осторожно, – ты выбрал не самое удачное время для знакомства. Я очень благодарна за помощь. Честно. Без тебя я бы… в общем не знаю. Но больше всего я сейчас хочу попасть домой.

Он кивнул.

– С этим разберемся. Но я несу ответственность. Не ты ее возложила, не тебе ее снимать.

У меня округлились глаза, я некоторое время таращилась на него, в ожидании объяснений, но тот молчит с серьезным лицом.

Наконец я проговорила:

– Ладно.

– Чудненько, – сказал он все так же серьезно. – Все вещи забрала?

Я покачала головой.

– Нет. Там продукты и… телефон выбило из держателя. Не знаю, где-то в машине затерялся.

Он протянул свой мобильник, я набрала на сенсоре номер и пустила гудок. Из разбитой машины донесся симфонический хор. Парень приподнял бровь, я неловко повела плечами и отдала телефон.

Когда направилась к «приоре», чтоб забрать вещи, он прошмыгнул вперед. Прежде чем успела сообразить, открыл заднюю дверь, которая каким-то чудом не пострадала.

– Что доставать? – крикнул он.

Приблизившись, я заглянула через дверцу. Из салона торчит костлявый джинсовый зад и грязные подошвы.

– Доставай все, – сказала я, оперевшись плечом на дверцу.

Парень долго рылся, шуршал пакетами, видимо теми, в которых лежат покупки из продуктового магазина. Потом ковырялся еще с чем-то, кажется, с журналами. Обычно покупаю сразу пачку и кладу в уборную.

Спустя вечность, парень вылез и протянул мне пакет, сумочку и телефон. На руке висит пальто, рукав залит чем-то блестящим.

– Пришлось повозиться? – спросила я почему-то охрипшим голосом и взяла пальто.

Он кивнул и протянул мне папку с документами о разводе.

– Там помидоры выкатились, – сообщил парень, – и банка с медом разбилась.

Я простонала, сокрушаясь, что придется салон чистить. Но тут же вспомнила, что у машины есть проблемы куда серьезней, и выхватила у него папку.

Сунув телефон в карман джинсов, натянула пальто. Когда взяла сумку и пакет, меня качнуло, и паренек забрал все обратно.

– Так не пойдет. Ты едва на ногах стоишь, – сказал он и повесил женскую сумочку себе на плечо. – Я тебя довезу.

Я содрогнулась от мысли, что придется показывать, где живу, совершенно незнакомому человеку. Но когда подняла взгляд на парнишу, поняла – не отстанет. В голове шумит, а помощь действительно нужна потому, что терять сознание где-нибудь в метро или на улице не охота. Опять вызовут докторов, а на этот раз точно заберут в больницу.

– Хорошо, – согласилась я, – вызывай такси.

Он странно улыбнулся. И даже в таком состоянии по коже пробежали мурашки.

– Обижаешь, – сказал парниша. – Что я, совсем плохой? У меня своя.

Мы прошли за угол. Во время пути, он аккуратно, но крепко придерживал меня за локоть, готовый в любую секунду подхватить и нести на руках. От этого у меня внутри все почему-то сжималось. И с облегчением выдохнула, когда незнакомец сказал:

– Пришли.

Оказалось, у паренька припаркована машина на стоянке у супермаркета – блестящий черный ягуар с тонированными окнами. Внутри снова все застыло, я бросила опасливый взгляд на незнакомца и вывернула шею, чтобы посмотреть номера. Но он уже открыл дверцу и быстро усадил в машину.

Потом пакеты и сумка полетели на сидение, он оббежал машину спереди и сел.

– Куда едем? – спросил он бодро, словно только что не в аварии помогал, а в клубе пиво пил.

Меня потряхивало. То ли от аварии, то ли от дерзкого поведения незнакомца. В голове всплыли фильмы о похитителях, Дон Жуанах, а потом почему-то полезли картины хоррора.

Я тряхнула головой и тут же об этом пожалело – острая боль резанула по вискам, будто неделю не спала и каталась по клубам.

– Ты что-то бледная. Голова не кружится? – спросил он с тревогой.

– Нет.

– Уверенна? А то на тебе лица нет.

Нервно сглотнув, я покосилась на него и произнесла:

– Честно сказать, я не сажусь в машины к незнакомым людям, даже если они вызывали мне скорую. Тем более в такую машину.

Парниша приподнял бровь.

– Это какую «такую»? – поинтересовался он, что-то нажимая на сенсорном табло вместо магнитолы.

– Тонированную, дорогую и не внушающую доверия, – сообщила я. – И ты проехал на красный.

– Это на перекрестке? – просил он, вытаскивая из-под кресла скомканный комок тряпки. – Ну натура в меня такая, острые ощущения, все дела. Заметь, от этого никто не пострадал. Я, между прочим, один из лучших, гм, водителей.

– Угу, – буркнула я. – Вредителей.

Парень встряхнул тряпку и принялся протирать панель, которая и без того пышет жаром, словно только что натерли воском или еще чем-то. Затем швырнул на заднее сидение и развернулся. Взгляд устремился вперед, сосредоточенный и прямой, будто он им пространство рассекает.

– И так, – сказал парниша. – Куда ехать? Имей ввиду, не выпущу, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности.

Я вздохнула, как, наверное, вздыхали рабы или узники темниц в Средние века. Этот парниша вызвал смешанные чувства. На секунду захотелось выскочить из машины и бежать, пока не случилось что-то немыслимое. Но голова кружится, а тело ломит.

Пришлось снять навигатор с держателя и набрать адрес. Программа приятным женским голосом сообщила, что маршрут построен.

Вернув прибор на место, отвернулась, чувствуя, как внутри все сжимается от того, что можно было бы назвать предчувствием, если бы в такое верила.

В попытке выгнать дурные мысли, я уставилась в окно.

Мотор взревел, мы тронулись.

Парень ведет по-мужски уверенно и расслабленно. Окно чуть приоткрыто, ветер шевелит смоляную шевелюру, а я тайком разглядываю человека, который бесцеремонно обо мне печется.

Кроме джинсов, на нем черная футболка со смайликом-чертенком, и золотые часы на запястье. Присмотревшись, поняла – он не такой юнец, каким показалось с первого взгляда. И худоба, вроде бы, куда-то делась. Под рукавами перекатываются тугие бицепсы, и плечи широкие, на под футболкой проглядываются прокаченные грудные мышцы. Подбородок волевой, с короткой щетиной, какую обычно любят женщины.

Пытаясь понять, почему теперь мой спаситель выглядит иначе, осознала, что слишком долго разглядываю его, и перевела взгляд на панель.

Незнакомец потянулся к магнитоле, но на полпути остановился и передумал.

– Тебе сейчас не стоит громкое слушать, – сообщил он врачебным тоном. – Нужен покой.

– Какой покой, если еду в черной машине с неизвестными номерами? – нервно бросила я.

Он отмахнулся.

– Не переживай. Со мной тебе ничего не грозит. Я, можно сказать, лучший в этом деле.

Моя тревога усилилась.

– В каком еще деле? – спросила я, косясь на ручку дверцы, и прикидывая, можно ли выпрыгнуть на ходу из машины, как в фильмах.

На секунду его лицо стало задумчивым, он потер пальцами подбородок, потом произнес:

– Ну, гм, в деле безопасности. В общем, для тебя я самый что ни есть безопасный. Поняла?

– Нет, – отрезала я.

Только сейчас заметила, что он оставил пальто на дороге и теперь одет совсем не по погоде. Хотела сказать, но он опередил:

– Куда большую опасность вызывает тот «хаммер». Тварь, быстро сработал, даже почесаться не успел. Умеют, могут, практикуют. Ну ничего, не с теми связались… Я работал, когда их и в проекте не было…

Он говорил, будто погружался в мысли, забывая, что тут посторонняя. Боясь нарушить его размышления, я притихла и стала прикидывать, как быть с машиной, которая разбита в металлолом и за которую надо выплатить остаток кредита.

Мы проехали парк, потом озеро и свернули в спальный район, где у меня маленькая квартира-студия. Ее купила, как только появились первые деньги и тоже в кредит, хотя знакомые рекомендовали вложить в дело, купить акции, закрутить бизнес. Но сложно что-то крутить, когда жить негде.

– Ты, главное, не беспокойся, – неожиданно проговорил парень. – Ты одна из первых в списке.

Я повернулась и настороженно глянула на паренька, ожидая объяснений. У того лицо серьезное, с короткой щетиной, которую тоже почему-то не заметила с первого взгляда. Молчит и смотрит на дорогу.

– Ты про экспертизу? – осторожно поинтересовалась я.

Он странно покосился на меня черным глазом и произнес:

– Да какая экспертиза. Главное, вытащить успели. Вообще, это мой недосмотр. Надо было раньше приехать. Понадеялся, что так рано никто не осмелится. А нет. Ошибся. Они откуда-то знали. Но ты не переживай. Что-то подсказывает мне, ты справишься.

– Со страховкой? – снова поинтересовалась я, чувствуя, как по спине пробежала мокрая дорожка.

Он нажал на газ, едва не врезавшись в грузовик. Я вжалась в кресло и вцепилась в ручку на дверце.

– Осторожней! – вырвалось у меня.

Незнакомец, имя которого даже не потрудилась узнать, не обратил внимания, что чуть не втянул меня в новый кошмар. Достал из бокового бардачка сигареты и закурил. Серый дымок завертелся спиралью, теряясь в приоткрытом окне. Человек вкусно курит, щуря левый глаз.

– Причем тут страховка, – произнес он, придерживая руль лишь пальцами. – Страховка тут решительно не причем. Ты не бойся. Пока мы рядом, точнее, я, по большей степени, тебя никто не тронет. Ты пройдешь, нутром чувствую. Такое просто так не появляется. Не все верят в нарожденных, но я встречал. Знаю, о чем говорю.

Слушая бессвязную околесицу, я хлопала ресницами, пытаясь понять, что пытается сказать. Потом мелькнула жутковатая мысль – сумасшедший, который будет караулить по вечерам у подъезда, если домой довезет, а не в лес.

Я быстро скользнула взглядом по подбородку, высоким скулами и темным, как густой чай глазам. Потом нервно сглотнула, пальцы сжали ручку двери, будто она может помочь, и стала искать – чем отбиваться, если вдруг полезет.

Парень даже не заметил моего ужаса, и невозмутимо продолжил, сворачивая во дворы:

– Главное, верить в себя и чутью. Они говорят о правилах, но я еще не видел ни одной, которая смогла бы пройти, только благодаря правилам. Не верь – вот тебе мой совет. Ты, конечно, можешь не слушать, я всего лишь охранник. Но у меня богатый опыт, и он говорит, что себя найти получается только у тех, кто идет на чутье.

Я старалась не смотреть на паренька, который, при близком рассмотрении вовсе и не паренек, а взрослый мужчина лет тридцати отроду. Да и не при близком тоже потому, что эти бицепсы можно не заметить лишь если стукнули по голове, как меня.

Мы проехали сквер. Я судорожно вспоминала, как ходила на курсы самообороны. Но там учили защищаться, а не вести себя с психом, который несет черт знает, что, и вот-вот узнает, где живу.

– Наверное, выйду здесь, – неуверенным голосом проговорила я и попробовала нажать на ручку.

Парень-не-парень глянул на меня оскорблено и покачал головой.

– Ну нет, – произнес он и, приподняв голову, подмигнул, – Моя задача – чтоб ты была в целости и сохранности. Высажу, а ты свалишься где-нибудь в канаву. Мне потом так по рогам надают, неделю залечивать буду. Нет, голубушка. Довезу до самого подъезда. И на этаж подниму.

При упоминании об этаже меня бросило в холодный пот. В голове промелькнули забытые слова молитв, мантр и всяких обращений, но в итоге остановилась на «Боже, упаси.»

Я постаралась сделать вид, что совершенно спокойна. Извернувшись, потянулась за сумкой и пакетом на заднее сиденье, чуть не уронила папку с документами.

Водитель чуть отклонился, давая мне больше места для манипуляций.

– Не переживай, – проговорил он. – Сам все отнесу.

Внутренности сжала ледяная лапа, сердце ухнуло и забилось, как у загнанного кролика. Вспомнила, как на днях смотрела передачу о мозге, о гениальности и безумии. Мол, они две стороны одной медали. В той же передаче говорили, как на буйно помешанных действует полнолуние. А сегодня как раз оно.

Стараясь унять дрожь, я сложила руки в замок и сделала вид, что очень сосредоточена на дороге. Водитель еще несколько раз свернул и остановился возле подъезда.

Как только движение прекратилось, я выскочила из машины с папкой в руке и метнулась к дверям. Сзади хлопнула дверца, я на бегу оглянулась и увидела, как парень-не-парень быстро идет за мной, неся сумку и пакет.

Он проговорил улыбаясь, но мне показалось, это оскал:

– Ничего себе скорость. Оглянуться не успел, а тебя уже нет. Куда твои помидоры нести?

Меня затрясло еще сильней.

– Помидоры? – выдавила я.

– Ну да. Тут килограмма три. Куда так много?

Стараясь не беспокоить душевнобольного, я проговорила дрожащим голосом:

– Я с-сама могу.

Он посмотрел на меня и покачал головой.

– Нет, не можешь, – проговорил парень-не-парень, приближаясь к домофону. – Вон, как трясешься. Наверное, от шока. Ты сейчас ляг, отдохни, выспись, как следует. Воды пока не пей, все-таки вдруг сотрясение. Если очень захочется – сладкий чай. И никакого кофе с алкоголем.

С этими словами он набрал код домофона, послышался сигнал и дверь открылась. Я с ужасом смотрела, как он заходит в подъезд и не понимала, откуда узнал пароль.

Когда вошли, я обреченно поплелась следом, размышляя, откуда у меня эта паранойя, и быстро ли приедет полиция, если вызову. Даже вытащила мобильник, чтобы набрать, но незнакомец неожиданно обернулся и пошел вперед спиной, щуря левый глаз.

Я раскрыла рот, чтобы закричать, но горло сдавила невидимая лапа, получился сдавленный сип.

Незнакомец усмехнулся.

– Не нервничай, – произнес он. – И не делай резких движений, иначе растревожишь свое сотрясение. Ерунда мерещиться начнет, бегать станешь. А мне тебя ловить.

– Ловить? – пролепетала я.

– Конечно ловить, – согласился он. – Когда коту пытаются сделать укол, он тоже недоволен и мечется по столу. А потом счастлив потому, что не болит. Так что не напрягайся. Я поймаю.

Когда заходили в лифт, меня трясло, как в лихорадке. Он учтиво придержал дверцы, едва те попытались меня зажать. Потом нажал на кнопку «пятнадцать», и лифт поехал вверх.

Не зная, каким богам молиться, я таращилась в серебристую створку. Под нами гудит шахта, а у меня ощущение, что там разверзся ад, а рядом со мной его житель. Рука скользнула к карману в надежде обнаружить шокер, который настоятельно просила купить Наташа. Но там пусто, как в космосе.

Лифт остановился, створки разошлись, я на деревянных ногах вышла в коридор. На полу валяются лепестки цветов и траурная лента. Видимо, у соседей кто-то умер.

Незнакомец скользнул взглядом по лепестками и сказал почему-то бодро:

– Новобранец.

У двери квартиры я остановилась, понимая – сейчас случится страшное. Траурные ленточки оптимизма не добавили. Когда попыталась нащупать ключи в кармане, снова наткнулась на пустоту.

Оглянувшись, обнаружила парня-не-парня, который протягивает сумку и пакет. В другой руке на пальце висит связка ключей.

– Давай открою, – проговорил он и отодвинул меня в сторону.

Во рту пересохло. Я видела, как он вставляет ключ в разъем, проворачивает. Раздается щелчок, и дверь тихо отворяется. Псих толкает внутреннюю дверь, которую никогда не запираю, и ставит вещи на пол. Затем отходит на пару шагов и произносит:

– Ну вот. Как и обещал – в целости и сохранности. А отдохнуть все-таки приляг.

– Ш-што? – выдавила я.

Но незнакомец развернулся и направился к лифту, а я осталась оторопело смотреть в спину. Когда раскрылись створки, пятясь, он вошел в лифт. На лице засияла улыбка, какой позавидовала бы любая голливудская звезда.

– Помни, Варвара, – сказал незнакомец. – Верь чутью.

И двери лифта сомкнулись.