Читать книгу Тайна Агаты Кристи - Мари Бенедикт - Страница 9

19 ноября 1912 г.

Эшфилд, Торки, Англия

– А теперь, Джек, можешь бежать в сад, – объявила моя сестра Мадж, когда мы допили чай. Мне с трудом верилось, что ее сын Джеймс, которого все называли Джеком, превратился из малыша во взрослеющего девятилетнего парнишку. Едва дождавшись разрешения выйти из тюрьмы эшфилдского чайного стола, он вскочил и бросился на волю, несомненно надеясь застать последний солнечный час, пока его вновь не заточили в четырех стенах дома.

– Вы позволите и мне удалиться? – спросил Джимми, добродушный супруг Мадж.

– А ты неплохо меня изучил, дорогой! – улыбнулась Мадж. – И как только ты догадался, что девочки хотят поболтать о своем, о девичьем?

– Да, дорогая, за все эти годы я и впрямь немного тебя узнал. К тому же у меня есть одна сестренка, которая даст вам с Агатой фору в части девичьих бесед. – Джимми имел в виду свою сестру Нэн Уоттс. Он неторопливо двинулся к двери, доедая на ходу ячменную лепешку, которая оставляла крошки в его рыжеватых усах. – И не забудь, что через час нам уже пора, – добавил он через плечо уже из коридора.

Я бросила взгляд на Мадж – самоуверенная, каштановый локон, мастерски завитый над ухом, тройная нитка жемчуга на шее и груди, алый кашемировый кардиган, накинутый на плечи, шелковое платье в цветочек. Ее лицо не назвать красивым в классическом смысле, но благодаря особой манере держаться оно притягивало людей, как магнит. Я пыталась поймать ее взгляд, гадая, о чем таком девичьем мы будем болтать, но Мадж повернулась к маме, и та кивнула в ответ. Что они задумали? И не специально ли ради этого Мадж и Джимми столь неожиданно нагрянули в Эшфилд? Я вдруг почувствовала себя в клетке.

– Мама говорит, у тебя новый кавалер, – произнесла Мадж, вынимая сигарету из серебряного портсигара с монограммой. Она постучала сигаретой о стол, зажгла спичку, сделала глубокую затяжку – в тот момент сестра показалась мне самой утонченностью, но я знала, что мама этого не одобряет, считая новую повальную моду на курение неподобающей леди. – И при этом ты остаешься помолвленной с Реджи Льюси.

Наши семьи дружили испокон веку, а мы с Реджи были родственными душами, оба выросли в милой, ленивой атмосфере Девона. Он, как и я, богатством не отличался, но имел звание майора в Королевской артиллерии с достаточно надежными перспективами. Отбывая на два года в Гонконг, этот очаровательно застенчивый, темноволосый, кареглазый юноша сделал предложение – впрочем, речь шла не об официальной помолвке, вовсе нет, а о некоем свободном соглашении между нашими семьями. Но накануне отъезда он сказал, чтобы я не сторонилась других молодых людей – на танцах или вечеринках, – пока у нас с ним все окончательно не решится. Так что я поймала Реджи на слове и вела свою обычную жизнь, включая посещение светских балов, где танцы подразумевались сами собой. Мне не в чем было себя упрекнуть, пока не появился Арчи.

Мои щеки вспыхнули. Я преклонялась перед Мадж, всегда искала ее одобрения, поэтому было так ужасно, когда она обращалась со мной, как с ребенком. Или того хуже – когда мама занимала ее сторону. В такие минуты наша с Мадж одиннадцатилетняя разница в возрасте превращалась в непреодолимую бездну. Слава богу, хоть Монти никогда нет рядом, иначе я оказалась бы одна против троих.

Мои плечи и спина застыли.

– Не знаю, Мадж, о чем ты. Реджи не хотел, чтобы я сидела и кисла дома. Он специально подчеркнул, что я должна выходить на люди и даже общаться с другими парнями. В конце концов, он же пробудет в Гонконге целых два года. – Мой голос стал крикливым, в нем зазвучали оборонительные нотки, а я этого терпеть не могла.

– Едва ли он имел в виду общение именно с парнями, Агата. В том смысле, в каком, если я правильно понимаю, ты общаешься с этим лейтенантом Кристи. – Она бросила едва заметный взгляд в сторону мамы. Они явно обсуждали нас с Арчи за моей спиной. Я уже некоторое время подозревала, что мама недолюбливает Арчи (причем я не замечала, чтобы он дал ей хоть какой-то повод для неприязни, кроме того факта, что он – не Реджи Льюси), но сейчас мои подозрения подтвердились. Полагаю, именно мама надоумила Мадж провести со мной эту беседу.

– Можно подумать, Мадж, у нас с лейтенантом Кристи какие-то особые отношения. Он просто стал частью моего окружения, вот и все.

Не успела я произнести эти слова, как сама увидела, что говорю неправду. В последние недели лейтенант Кристи, поймав меня на слове, зачастил с визитами. Он то и дело – и порой неожиданно – наведывался в Торки, причем без надуманных поводов вроде «служебного поручения», которое якобы привело его в Эшфилд в первый раз. На самом деле он даже признался – смущаясь и краснея, – что нарочно выведал мой адрес у Артура Гриффитса. Несмотря на постоянные визиты, он оставался в целом чужим человеком, хотя меня странным образом увлекала его непохожесть на других молодых людей – его воодушевление и решимость.

– Но в качестве именно твоего друга. По твоему приглашению. Непохоже, чтобы он был общим закадычным приятелем. – Мадж стала повышать голос, и я – вслед за ней. Вероятно, понимая ее правоту.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, Мадж. Он мне не кавалер! – заорала я.

– Ты продолжаешь твердить одно и то же, хотя все указывает на обратное. – Она замолкла, но потом вновь бросилась в атаку – теперь с другого фланга. – Мы не знакомы с его семьей, Агата. Вот Льюси мы знаем хорошо. И если ты планируешь продолжать ваши отношения, то тебе стоит иметь в виду, что ты выходишь замуж не только за человека, но и за все его семейство. Уж мне-то это хорошо известно, – добавила она с театральным вздохом. Ее жалобы на родню мужа стали притчей во языцех.

Мы поднялись из-за стола и встали лицом к лицу.

– Девочки! – окликнула нас мама. – Довольно!

Наша беседа грозила вылиться в полномасштабную перебранку, и мама – какие бы чувства к Арчи она ни испытывала – не потерпела бы, чтобы разногласия между дочерьми достигли такого накала.

Мы с Мадж вернулись на свои места, и сестра потянулась за новой сигаретой. Мама как ни в чем не бывало занялась вышивкой. Мадж нарушила молчание первой.

– Слышала, ты не даешь заржаветь моей старой пишущей машинке?

Похоже, мама при описании моей жизни на детали не поскупилась. Неужели я никогда не смогу оградить свою территорию от поучений старшей сестры? Поначалу я стеснялась пользоваться ее машинкой, поскольку именно на ней Мадж писала свои нашумевшие статьи для «Вэнити Фэйр»[1] и я думала, что сестра еще захочет забрать принадлежащий ей инструмент. Но мама заверила меня в обратном.

– В том числе, – ответила я, не успев еще оправиться от ее проповеди об Арчи и Реджи.

– Читаешь что-нибудь? – спросила она, видя мою угрюмость и пытаясь смягчить меня нашей общей любимой темой.

Мы с Мадж заядлые читательницы, и именно она стала моим проводником в мир детективных романов. Холодными зимними вечерами в Эшфилде – мне было лет семь или восемь – она учредила ритуал: читала на ночь вслух рассказы сэра Артура Конан Дойла. Эта практика длилась до тех пор, пока она не стала миссис Джеймс Уоттс, и тогда я продолжила без нее. В капкан детективного жанра я угодила благодаря роману «Дело Ливенворта», написанному Анной Кэтрин Грин[2] еще за десять лет до публикации первого рассказа о Шерлоке Холмсе. Это была не книга, а настоящая головоломка, где богатого коммерсанта убивают в запертой комнате его нью-йоркского особняка на Пятой авеню из пистолета, который в момент убийства находился в другой запертой комнате.

– Да. – Мой голос еще оставался прохладным. – Только что дочитала новую книгу Гастона Леру «Тайна желтой комнаты».

Ее глаза заблестели, и она придвинулась на стуле поближе ко мне.

– Я тоже ее прочла. По-моему, неплохая. А как тебе?

И вот наши разногласия уже позабыты – мы обе поглощены обсуждением достоинств и недостатков романа. Я восторгалась изощренностью преступления, тем, как злоумышленнику удалось исчезнут1079ь из несомненно запертой комнаты, а Мадж больше всего понравилось, что книга проиллюстрирована схемами помещений, послуживших местом преступления. Нас обеих восхитила интеллектуальная загадка в романе, но мы сошлись на том, что это все равно не Шерлок Холмс – тот оставался нашим любимым литературным героем.

– Мне бы хотелось попробовать самой написать детектив на твоей машинке. – Я вслух высказала мысль, которая в последнее время не давала мне покоя.

Мадж удивленно вскинула брови – ее типичное выражение лица – и выпустила длинную струю дыма.

– Не думаю, Агата, что у тебя получится, – наконец сказала она. – Писать детективы очень сложно. Я и сама хотела было попытать свои силы, но это слишком хитрая задача.

Это, безусловно, значило, что если уж детективный роман не получился даже у нее, то малышке-сестре и подавно ничего не светит. Но я не собиралась давать ей право диктовать мне, с кем встречаться и что писать.

– И все же мне хочется попробовать, – стояла я на своем.

– Ты вольна делать все, к чему лежит душа, – вступила в разговор мама, не отрываясь от вышивки. Эта фраза постоянно звучала рефреном, но частота повторения отнюдь не отменяла того, что в нее вкладывала мама.

– Что ж, готова биться об заклад, ты не сумеешь, – фыркнула Мадж и хохотнула грудным смехом. – Как ты сочинишь неразрешимую тайну, основу основ детектива? Ведь тебя саму – в хорошем смысле – видно насквозь.

Ага, то есть мне слабо сочинить детектив? Негодуя из-за покровительственного тона Мадж и ее высокомерия, я восприняла ее слова как брошенный вызов. Формально Мадж ни с кем и ни на что не спорила (согласно семейным правилам Миллеров, условия спора должны быть ясно оговорены), но я все равно решила считать, что мы заключили твердое пари. В тот миг Мадж зажгла во мне искру, и я дала себе обет, что буду поддерживать этот огонек, пока не раздую из него пламя. Время пари пошло.