Читать книгу Любовь зла 2. Возвращение папы - Мари Князева - Страница 2

Настя

– Авдотья! – мгновенно ахнула я, совершенно не ожидавшая от дочери подобной реакции. Впрочем, что ты хочешь от маленького ребенка, которому постоянно говорят неприкрытую взрослую правду?

Но я, ещё когда она была в моей утробе, решила: никаких выдумок про папу космонавта, героя-полярника или лётчика, погибшего при исполнении задания. Если спросит (а однажды она непременно спросит), скажу как есть.

Евдокия росла развитым, умненьким ребёнком, рано начала говорить – мы с мамой только диву давались – и, конечно, вопрос про папу всплыл сразу, как только она пошла в садик. Я ничего не стала скрывать, даже свою боль и обиду. В подробности не вдавалась, но отвечала честно: да, было тяжело и грустно.

А Дуняша у нас девчонка боевая и за своих стоит горой. Вот и теперь – даже не дёрнулась на мой вскрик, а затараторила своему горе-папаше в лицо:

– Как тебе не стыдно! Ты почему уехал? Знаешь, как мама плакала?!

Маленькое девчачье тельце дрожало от гнева. Ярослав ошеломлённо уставился на меня:

– Ты сказала ей правду?

Я утвердительно кивнула.

– А почему мне – не сказала?!

Кажется, этот удивительный человек тоже был зол.

– На это было много причин, но какой смысл их теперь обсуждать? – вздохнула я.

– А я считаю, смысл есть! – строго нахмурившись, возразил он и огляделся. – Мы можем поговорить… где-то… цивилизованно?

Вообще-то, у меня планы. Огород и домашние задания по русскому трёх классов. Но кого это интересует? Ладно, нам всё равно придётся поговорить, рано или поздно, и лучше, конечно, оторвать этот застарелый присохший пластырь быстро, а не растягивать "удовольствие".

Я много раз представляла этот день. Знала, что однажды он выяснит о своём состоявшемся против его воли отцовстве и придёт за объяснениями. В другой момент мне казалось, что – нет. Ярослав перевернул эту страницу и даже не позвонил ни разу, чтобы спросить, как дела.

Но даже в самых ожесточённых против него фантазиях я не представляла, что он… разозлится! Какое право он имеет злиться на меня? Уж я-то чем перед ним провинилась?!

– Дунь, иди к бабушке, – сказала я дочери, но та упрямо замотала головой.

Ярослав тоже попросил:

– Пусть останется.

– Ты хочешь выяснять отношения при ребёнке? – удивилась я.

– Я не собираюсь… ссориться. Мы просто поговорим.

– Ладно…

Мы втроём прошли на задний двор, и маленькая Дуняша охраняла своего папашу, как будто он собирался опять сбежать. Она не сводила с него глаз, и по всему было видно, что ей ужасно хочется его потрогать… возможно, и не так грубо, как в первый раз. Она выплеснула свой гнев и теперь испытывала острое любопытство, а может, и ещё что-то, чего раньше не имела повода проявить.

Ярослав сел на лавочку и протянул одну руку к нашей крошке, разглядывая её с безмерным удивлением и… умилением?

Сама принцесса смотрела на протянутую к ней конечность с сомнением, как на диковенное животное или насекомое. Папа поймал её за пальчики и тут же отпустил, как только она потянула.

– Почему такое странное имя – Дуняша? – негромко спросил Ярослав, уже втягиваясь в игру с дочерью: она осторожно, медленно подносила ручку к его большой кисти, а потом дёргала назад, когда он пытался схватить, и радостно хихикала, если успевала.

– Мама сильно хотела, чтобы внучку так звали. Она очень помогла мне в трудный момент… Приняла, нянчилась с нами, последнюю копейку на нас тратила, не говоря ни слова упрёка.

Ярослав покачал головой:

– Насть, ну это же полнейшая глупость! Дуня – внучка мэра N-ска. У вас могло быть всё, к чему эти лишения?

– Я не хотела никому ничего навязывать. Ты отказался… от неё. Значит, она только моя дочь. И мэр N-ска не имеет к ней никакого отношения.

Ярослав явно начал закипать:

– Ты же не хочешь сказать, что запретишь нам видеться..?

– Нет. Мы говорим о прошлом.

Он выдохнул и немного расслабился. А я засмотрелась на него. Он так изменился… Честно сказать, я его даже не сразу узнала. Причёска изменилась, стала простой и короткой, без всяких чёлок и прочих модных штучек, лицо возмужало. Вроде бы, Яр стал ещё выше и шире в плечах… но это не точно, может, только кажется, мы же давно не виделись. Точно изменилась фигура: стала как-то крепче, основательнее. Как будто прежде, три года назад, он её подкачивал в спортзале, но неравномерно и непостоянно, а потом ему пришлось много и тяжело физически работать, и сила буквально вошла в его мышцы и кости, её теперь даже голодной диетой оттуда не выгонишь.

– Как прошла твоя акклиматизация на чужбине? – спросила я, заворожённо наблюдая, как постепенно Дуня сдаёт этому чужому и в то же время родному мужчине всё новые бастионы. Теперь он ловил её за пухлую талию, а она громко взвизгивала и отбегала.

Ярослав усмехнулся:

– Я и представить не мог, что такое бывает. В каком-то смысле хорошо, что тебя рядом не было, особенно беременной.

– Помойка? Вокзал?

– Да чего только не было!

– Папа не помогал тебе финансово?

– Нет. Я сразу решил, что не приму помощи и на том стоял.

– У тебя… прикольный акцент.

– Я выучил три языка на разговорном уровне. И ещё несколько по чуть-чуть.

– Какие?

– Получше – английский, испанский и итальянский. Немного – турецкий, немецкий, арабский и хинди. По-индонезийски знаю несколько слов.

– Боже, Дуняша, твой папа – полиглот!

– Что? Что ты проглотил? – сразу забеспокоилась малявка. Обхватила папу за щёки и попыталась заглянуть ему в рот. Он в ответ обнял её за талию ладонями и осторожно погладил правым большим пальцем по торчащему пузику.

– Дуняша… А как полное имя? – спросил он у меня.

– По-народному – Авдотья, а по-благородному Евдокия.

– Какое серьёзное… длинное имя для такой… козявки.

Он осторожно потянул малышку к себе и усадил на колено. Она не стала сопротивляться.

– Ничего я не глотал, Дуня. Просто знаю несколько языков.

Она удивлённо выпучила (совершенно папины, кстати) глазки и высунула язык.

– Нет, не этих! – рассмеялся Ярослав. – Могу с людьми из разных стран разговаривать их словами.

– А скажи что-нибудь по-итальянски, – попросила я.

– Sei stupida ma affascinante (ит. "Ты глупая, но очаровательная").

Вот наглец!

– Так, про глупость я поняла, а что там дальше?

– А дальше я хочу с дочкой пообщаться! Ты не могла бы оставить нас вдвоём?

Я скрестила руки на груди:

– Она сама с тобой не останется!

– Останешься? – спросил он её.

Она неуверенно кивнула, вопросительно глядя на меня:

– Мама, можно я устанусь с папой?

Я изумлённо покачала головой, но ушла в дом. И стала подглядывать за ними из окна.

Они сидели какое-то время на лавочке, тихонько воркуя о чём-то. Потом спешились, Дуня взяла папу за руку и повела по огороду показывать хозяйство.

Ветреница! Быстро же она забыла про мамины слёзы!

Это я шучу, конечно. Мне ли не знать, как важно папино внимание и как тяжело маленькой девочке без него. А тут – явился. Целый отец в её полном распоряжении… Как бы только не разбил он ей сердце, устав играть в родителя! Конечно, есть вероятность, что он действительно повзрослел, благодаря своим заграничным приключениям, но, боюсь, наверняка это можно узнать только опытным путём, вложив в его руки хрупкое Дуняшино сердечко.

Однако препятствовать Ярославу я была не намерена. Может, это и недальновидно, но обратное мне кажется бессердечным.

– Явился! – фыркнула мне под руку мама, звеня кастрюлями.

– Явился, – вздохнула я скорее устало, чем недовольно.

– И что ж, позволишь забрать?

– Мам, да это просто смешно! Что он будет делать с такой маленькой девочкой?

– Известно, что. Небось, денег куры не клюют, няньку уж найдёт…

– Мам, да об этом и речи нет… Он просто познакомиться приехал.

– Ну-ну, посмотрим. Наивная ты у меня, Настёна! Уж и обманывалась сколько, а всё равно людям веришь…

Ладно, пусть так, с няней проблем в городе нет, но – зачем? Он её почти своими руками убил три года назад, а теперь отбирать у меня станет? Смешно!

А всё-таки тревожно.

Я вышла опять в огород и присоединилась к сладкой парочке.

– Ну что, как у вас всё проходит?

– Отлично! – улыбнулся Ярослав. – У нас полное взаимопонимание. Я бы хотел…

Тут он внезапно схватил меня за плечо, притянул к себе и прошептал на ухо:

– С родителями её познакомить. Ну и в городе потусить заодно.

Я нахмурилась:

– Давай не будем торопиться. Ты сам с ней познакомься как следует сначала…

– Да я уже…

– Яр! Это тебе кажется. Она на своей территории, я рядом – поэтому ей спокойно. А если ты её увезёшь от меня… Она же маленькая ещё и совсем тебя не знает!

– Джер. Называй меня лучше так. Это привычнее.

– Что ещё за Джер?

– Я поменял имя. Теперь меня зовут Джереми Майлс. Я привык откликаться на него.

Какая глупость! Но если он так хочет…

– Хорошо, Джереми. А какие у тебя, в целом, планы? Что ты собираешься делать? Жить у отца или вернуться обратно за границу?

Он покачал головой:

– Пока не знаю. Я уехал оттуда со всеми вещами, а уже тут узнал про Дуняшу… Чёрт побери, Насть, почему ты мне не сказала? Мы бы как-то решили это вместе!

– Как? Ты бы остался и пошёл служить в штраф-роту, чтобы стать папой инвалидом? Или я бы поехала с тобой и рожала на помойке?

– Да что ты городишь! Отец бы нам помог с деньгами, всё бы ты нормально рожала, в больнице…

– Яр… то есть, Джер, ты не хотел этого ребёнка. Я пыталась с тобой спорить, но это было бесполезно.

– Да, я был идиотом, но и ты поступила неправильно!

– По-твоему, промолчать – это то же самое, что убить?!

– Мама, не ругай папу, он хороший! – замахала на меня руками Дуняша.

– Да? И где же он был так долго, хороший?

– Он… языки глотал!

В разгар нашей семейной сцены вдруг хлопнула калитка, и Дружок внезапно залился лаем, что с ним крайне редко бывает. Я выглянула за угол дома – у калитки, не решаясь войти, топтался высокий статный мужчина лет сорока, очень хорошо одетый и с печатью благородства на лице.

– Простите! – обратился он ко мне. – Это вы Анастасия Сергеевна?

– Да. Чем могу помочь?

– Я отец Паши Корабельцева. Можно с вами переговорить наедине?