Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей

Оглавление

Мариан Ткачёв. Сочинитель, жантийом и франт. Что он делал. Кем хотел быть. Каким он был среди друзей

Предисловие от составителя

Вступление от героя (собственноручное)

Что он делал

Из современной вьетнамской поэзии

Поэзия Дай-вьета

Мастер рукотворных чудес из края Светлого моря

Нгуен Туан

То Хоай

Нгуен Динь Тхи

Об Аркадии Натановиче Стругацком

Кем хотел быть

Аркадий Стругацкий

Опыт благосклонного анализа с отступлениями

Письмо Татьяны

На дистанции

Всеобщий порыв смеха

История про капитана Без-енко – истребителя чудовищ

Всё ж силу слов пусть борет сила слов[27]

Несколько примечаний

Предисловие

Письмо Татьяны

На дистанции

История про капитана Безенко – истребителя чудовищ

Каким он был среди друзей

(По электронной почте)

Воспоминания о Марике Ткачёве, а как оказалось – о собственной молодости

Учитель, старший брат, друг на всю жизнь

Учитель и друг

Доброе имя

Пара страниц про Мариана Ткачёва

Марик, Мариан Николаевич

От ЦДЛ до Ханоя

Три повести о добре, верности и дружбе или о тех, по ком отзвонил колокол…

Вместо воспоминания

Одессит, у которого был вьетнамский бог

(По электронной почте) с комментариями Александра Калины

Отрывок из книги

…Я подметил, что всюду – в Ханое ли, шумящем вокруг озер, или в Хайфоне, где каждая улица, как и в побратиме Хайфона – Одессе, ведет счет домам от моря, или в кофейном госхозе «Донгзиао» – и дети, и взрослые, едва превзойдя азбуку, принимались читать и учить наизусть стихи. И не какие-нибудь рифмованные тексты из букварей, а настоящие, хорошие стихи хороших поэтов. Причем учили отнюдь не в порядке школьных заданий.

Когда я расспрашивал их об этом, они, застенчиво улыбаясь, отвечали примерно одно и то же: мол, очень любят стихи и просто хотят их знать. И я понял тогда, отчего старики, дожившие до седых волос, не учась грамоте, читали наизусть выученные на слух целые главы старинных поэм, отчего на собраниях и вечерах люди непременно читают сочиненные ими стихи, пусть бесхитростные, но всякий раз как-то по особенному раскрывающие их характеры и отношение к жизни…

.....

Иные конфуцианцы уходили от дел до поры до времени. У них имелось одно очень удобное правило: как только правление станет клониться к справедливому толку – можно ему и послужить. Не все они бесповоротно, раз и навсегда, уходили от обольстительных соблазнов власти, как это сделал Тю Ван Ан, когда государь отверг его знаменитое прошение об отсечении голов семи временщикам. Он был честен, когда писал: «Плоть моя, как одинокое облако, вечно привязана к горным вершинам. Душа, словно старый колодец, не ведает волнений». Кстати, этот же образ четыре с лишком столетия спустя мы найдем в стихах Нгуен Зу: «Сердце мое – словно старый колодец, в который глядится луна». (Перевод Арк. Штейнберга.)

Но были и «отшельники», такие как Нгуен Бинь Кхием, не порывавшие окончательно связей с двором и следившие весьма даже пристально за течением государственных дел (хотя он также потребовал у государя головы временщиков – на этот раз в количестве восемнадцати – и, не получив их, вышел в отставку). В своей деревне он выстроил дом, который скорее лишь в силу традиций именовался «приютом» (кельей) – «Приютом Белых туч», навел мосты и воздвиг павильоны для удобства дальних прогулок. Он принимал посланцев обеих враждовавших династий – Маков, захвативших тогда столицу, и Ле, обосновавшихся на юге, в Тхань-хоа. Маки слали ему золото, драгоценности и шелка, и он, утверждая в стихах суетность богатства, не возвращал их назад. Случалось, он наведывался в столицу, а иногда и Маки навещали поэта в его «келье». Ученики же его служили при обоих дворах.

.....