Читать книгу Предпринимательское государство. Развеем мифы о государстве и частном секторе - Мариана Маццукато - Страница 7

На обложке этой книги изображены лев и кошечка. У кого из них больше «звериного оптимизма» (animal spirits – знаменитое выражение Кейнса), кто более одомашнен, а кто «отстает» по причине своей пассивности? Кто из них – Государство? А кто – бизнес? Возможно, это чересчур резкое противопоставление, но его однозначно следует рассмотреть, ибо нам постоянно предлагают совершенно другую картинку: грозно рычащий бизнес и кротко мурлычащий бюрократический госсектор. Даже Кейнс, рассуждая о переменчивости инвестиций частного бизнеса, добавил красок, высвечивая это противопоставление: дескать, бизнес-инвестиции подчиняются «звериному оптимизму», – и мы представляем рычащего льва. Однако в секретном письме, адресованном Рузвельту, он описывал бизнес и как «одомашненного зверя»:

У бизнесменов свой набор иллюзий, не такой, как у политиков, поэтому им требуется иное обращение. Но они гораздо мягче политиков, публичность одновременно манит их и страшит, их легко заставить быть «патриотами», испытывать озадаченность, обескураженность, ужас – при этом они с чрезвычайной готовностью расстаются с унынием и преисполняются жизнерадостности; пожалуй, они тщеславны, но крайне не уверены в себе, болезненно чувствительны к доброму слову. С ними можно делать что угодно, если обращаться с ними (даже самыми крупными) не как с волками или тиграми, но как с домашними животными [Курсив мой. – М. М.}, даже если их плохо воспитывали и не выдрессировали так, как вам хотелось бы. Ошибкой было бы полагать, будто они более безнравственны, чем политики. Если же привести их в состояние угрюмое, строптивое, запуганное, как бывает с домашними животными при неправильном обращении, тяготы нации не дойдут до рынка, и в конце концов общественное мнение изменит их русло… [Keynes, 1938, p. 607].

Эта точка зрения, в которой бизнес предстает не в виде тигров и львов, а в виде кошечки, означает, что для Кейнса Государство играет важную роль, но лишь в связи с контр-циклической аргументацией – вступая только, когда это необходимо и когда уровень инвестиций слишком низок, – но и в любой точке бизнес-цикла, когда требуется предстать в роли настоящих тигров. Нигде это утверждение не работает так убедительно, как в мире инноваций – в котором уровень неопределенности так велик. Так, «зеленая революция», начинающаяся сегодня в мире, лишь совпадает с периодом кризиса (и, по сути, релевантные государственные инвестиции уходят корнями гораздо дальше в прошлое). Но даже если бы сегодня был период бума, инвестиций в радикальные «зеленые» технологии было бы недостаточно без участия Государства. Даже на подъеме большинство фирм и банков предпочитают финансировать инкрементальные инновации, сопряженные с низким риском, выжидая, пока Государство не отметится в более радикальных областях. Но, как и другие технологические революции, «зеленые» технологии нуждаются в смелом Государстве, которое возьмет на себя ведущую роль – как это произошло в случае Интернета, био- и нанотехнологий.

Предлагая такое лидерство, Государство делает возможным то, чего в противном случае не случилось бы. Однако есть принципиальная разница между вариантами обоснования такой роли: с точки зрения «общественного блага» и «экстерналий» (оба в логике аргументации о провалах рынка) – или же с точки зрения более широкого понимания Государства как смелого игрока на поле экономики. Первый вариант выводит на дискуссии о возможностях Государства по «вытеснению» (или «привлечению») частных инвестиций – это подразумевает узкий взгляд на то, что такое Государство и какие стратегические ходы для него допустимы [Friedman, 1979]. Второй вариант ведет к (более) интересным дискуссиям: что же Государство может сделать для стимулирования «звериного оптимизма» в бизнесе – как заставить его перестать придерживать наличность и как побудить направлять ее в новые, прорывные области. Такой вариант существенно меняет наши представления о «пространстве» стратегических действий. Прежде всего, Государство уже не так уязвимо в своих попытках «раскрутить» то, чем может заняться (и чем занимается) бизнес. Лишь самое слабое Государство ограничивается тем, что соглашается с риторикой, призывающей к ведению новым типам «налоговых льгот» и сокращению регулятивной «волокиты». Уверенное в себе Государство вполне допускает, что бизнес-сектор может «рассуждать» о налогах, но при этом «двигаться» туда, где таятся новые технологические и рыночные возможности, – и эти направления сильно коррелируют с областями, получающими серьезные государственные инвестиции. Возьмем, к примеру, компанию Pfizer, которая перебралась недавно из города Сэндвич в графстве Кент (Великобритания) в город Бостон (США). Почему это произошло? Ее привлекли более низкие налоги и слабое регулирование? Или государственные Национальные институты здравоохранения (NIH) тратят в США почти 30,9 млрд долларов в год, финансируя создание базы знаний, благодаря которой процветают частные фармацевтические компании?

В экономической теории гипотеза о «вытеснении» (crowding-out) используется для анализа вероятности того, что рост государственных расходов отзывается сокращением инвестиций частного бизнеса, ибо – в силу отношений по поводу займов – и те и другие конкурируют за один и тот же пул ресурсов, что впоследствии может привести к повышению процентной ставки, а это, в свою очередь, ограничит готовность частных фирм обращаться за займами и, значит, инвестировать. В кейнсианском анализе утверждается, что в периоды недоиспользования производственных мощностей такая вероятность сомнительна [Zenghelis, 2011]; я утверждаю, что даже в периоды экономического бума (то есть теоретически в период полного использования мощностей) на практике остается множество участков рискованного ландшафта, на которые частный бизнес ступать боится и на которых ведущую роль берет на себя правительство. В сущности, расходы, которые привели к появлению Интернета, имели место главным образом как раз в периоды бума; аналогично и с расходами, которые привели к появлению нанотехнологической промышленности [Motoyama et al., 2001].

Таким образом, для полноценной защиты Государства следует обратить внимание на то, что оно не только «привлекает» частные инвестиции (мультипликативным эффектом увеличивая ВВП) – это утверждение кейнсианцев корректно, но несколько ограниченно, – но делает и кое-что еще. Моя интерпретация вывода Тони Джадта такова: мы должны найти новые слова для описания роли Государства. Понятие «привлечения» (crowding in), хотя и защищает государственный сектор, все равно имеет негативную отправную точку: вероятность, что государственные инвестиции вытеснят частные в ходе конкуренции за один и тот же ограниченный объем ресурсов. Если же мы хотим описать что-то в позитивном ключе и действительно на перспективу, надо найти слово более смелое и решительное, а не оборонительное. Активную роль Государства следует анализировать не через призму исправления провалов рынка (о чем пишут многие «прогрессивные» экономисты, действительно усматривающие множество провалов). Следует выстроить новую теорию для описания роли Государства в создании и очерчивании контуров рынков; последнее ближе к работе Карла Поланьи [Polanyi, 2001 [1944]; Поланьи, 2002], который обратил внимание на то, как капиталистический «рынок» с самого начала подвергался серьезному воздействию со стороны Государства. В сфере инноваций Государство не только «привлекает» инвестиции бизнеса, но и «стимулирует» их двигаться – предлагает видение, миссию и план. В этой книге предпринимается попытка объяснить, каким образом это происходит.

Задача книги – постараться изменить русло рассуждений о Государстве, расширить наше восприятие его возможностей, и в этом текст продолжает линию, поставленную Джадтом в вопросе о «дискурсивном сражении». От инерционного бюрократического «левиафана» – к главному катализатору новых бизнес-инвестиций; от мастера, исправляющего «поломки» рынка, – к создателю и ваятелю рынков; от простого «снятия рисков» с частного сектора – к осознанному выбору и принятию риска, который открывает возможности для будущего роста. Наперекор всем трудностям.