Читать книгу От Лукова с любовью - Мариана Запата - Страница 6

Я забыла, как это больно, когда тебя роняют.

– Ты в порядке? – донесся… откуда-то голос тренера Ли.

Я лежала с закрытыми глазами, благодаря Бога за то, что кто-то в какой-то момент истории решил, что людям необходимы мягкие маты. Потому что, не будь мягких матов – пусть даже всего в два с половиной сантиметра толщиной, – я, вероятно, сломала бы в три раза больше костей, чем за всю свою жизнь.

Но однако.

Черт.

Я попыталась вздохнуть, но, судя по острой боли, которую я ощущала, мои легкие неслабо сдавило после того, как рука Ивана выскользнула – или что там, черт возьми, случилось, – в результате чего я, упав с высоты примерно двух с половиной метров, приземлилась прямо на свою долбаную спину.

Черт.

– Я в порядке, – прошептала я тихим, сдавленным голосом, пытаясь сделать еще один вдох, но смогла сделать лишь малюсенький, который не принес мне облегчения.

Хватая ртом воздух, я попробовала снова вдохнуть, и мне удалось сделать только полвдоха до того, как мой позвоночник сообщил: «Еще нет, кретинка». Подтащив по мату свои голые пятки, я поставила стопы на пол и снова попыталась сделать вдох, на этот раз чуть успешнее. Одно радовало – ребра у меня были целы. Еще радовало то, что, по крайней мере, он уронил меня сюда, а не на лед, что было бы равносильно тому, что удариться о цементный пол.

Я снова сглотнула, сделала еще один вдох и, когда дело пошло лучше, сказала себе, что ничего страшного. По крайней мере, обошлось.

Открыв глаза, я тут же заметила сильную руку, которая держала меня высоко над полом – сильную руку, которая дрогнула и уронила меня, – протянутую в мою сторону.

Секунду я раздумывала о том, взять ли руку, которая предлагала мне помощь, но потом вспомнила о другом случае, когда он повел себя так же. Покачав головой, я сама перевернулась на задницу.

– Я в порядке, – пробормотала я, лишь морщась от боли.

– Отдохнешь минутку? – спросила тренер Ли со своего места за пределами покрытого матами пола, пока я вставала на колени и медленно поднималась на ноги, сделав еще пару вдохов, которые отдались только легкой болью в спине. Наверняка завтра эта травма даст о себе знать.

– Я в порядке. Давайте повторим еще раз. – Я отмахнулась от нее, склонив голову набок и делая еще один вдох, чтобы компенсировать тот, которого лишило меня падение. Когда дыхание восстановилось и я была готова продолжить, я повернулась, чтобы посмотреть в лицо своему свежеиспеченному партнеру, с которым я провела всего четыре часа.

Четыре часа.

Мы провели это утро, отрабатывая основные элементы, и я имею в виду основы основ. Предыдущую ночь я плохо спала, главным образом из-за ожидания того, что будет утром – на нашей первой тренировке, – но, проснувшись, я была готова.

Когда мы встретились в четыре утра у катка, я уже прицепила на предплечье левой руки черную букву Л, а на предплечье правой – красную П. Я размялась в одиночку, и он тоже. Тренер Ли начала с того, что заставила нас делать бок о бок круги… в течение нескольких часов. Все для того, чтобы подобрать для нас общий ритм. Его ноги были длиннее, чем у меня, но мы оба слушали замечания тренера Ли, держа свои рты на замке, и у нас все получилось. Мне кажется, что мы даже не смотрели друг на друга, мы были очень заняты, сосредоточившись на своих ногах… и я только пару раз взглянула на свои руки.

И когда она сказала нам взяться за руки и снова повторить то же самое, мы послушались. Потом мы только это и делали раз за разом, то держась, то не держась за руки до тех пор, пока не научились делать это правильно. Первые шаги, но они были важны. Все это мы уже поняли бы, если бы провели пробный прогон.

Поэтому, когда во второй половине дня мы пришли на каток, после того как я сходила на работу – и объяснила своему боссу, что отныне буду работать меньше, – тренер Ли сказала, чтобы мы начали отрабатывать поддержки на матах, я была счастлива продвинуться хотя бы чуть дальше вперед.

По крайней мере, до тех пор, пока его хватка не ослабла, когда он поднял меня – его ладони находились между моим животом и пахом, руки были зафиксированы прямо над его головой, на высоте примерно ста девяноста сантиметров, когда я свела и развела ноги, прогнув спину и высоко держа голову. Я тысячу раз делала это со своим бывшим партнером.

Но точно так же, как я забыла о том, что падать очень больно, я забыла о том, что у каждого партнера свой излюбленный способ поддержки. Или я слышала об этом? За мою короткую и дерьмовую карьеру в парном катании у меня был только один партнер.

Возможно, мой вес был больше, чем у предыдущей партнерши Ивана.

– Дай мне посмотреть, куда ты кладешь руки, Иван, – окликнула тренер Ли. – И потом, отталкивай как можно медленнее, тогда я тоже увижу, как двигается Джесмин.

Кивнув, я заставила себя взглянуть на Ивана, заняв позицию прямо перед ним. В своих облегающих и суженных книзу серых спортивных штанах и такой белой и, вероятно, совершенно новой майке, с идеально зачесанным пробором, он выглядел скорее так, будто собирался провести модную фотосессию, рекламируя спортивную одежду, а не тренироваться.

Пригнув подбородок, он посмотрел на меня сверху вниз своими ясными серо-голубыми глазами и кивнул, словно предлагая: «давай сделаем это». Мы очень давно не разговаривали друг с другом. Мы также даже не обменивались беззвучными фразами.

Пока.

Я тоже пригнула подбородок, говоря ему: «давай сделаем это». Так мы и сделали. Он положил свои руки на то место, к которому я позволяла прикасаться не слишком многим парням, и мы начали работать.

В ту же секунду, когда он поднял меня над головой, я поняла, что что-то идет не так, и мне нужно было понять, что именно.

– В чем дело? – спросила тренер Ли, словно читая мои мысли.

– У него странные ладони, – незамедлительно сказала я ей, стараясь не прогибаться слишком сильно до тех пор, пока, в конце концов, снова не окажусь на полу.

– Со мной все нормально, – заявил Иван из-под меня, судя по голосу, он был обижен, как я и предполагала.

Я закатила глаза. Я обещала, что не стану оскорблять его, что не означало, что я не могу закатить глаза, тем более тогда, когда он не может меня видеть.

– Я не знаю, в чем дело. Я думаю, у него слишком большие руки, – начала я, обращаясь к тренеру Ли, после чего мужчина подо мной, судя по звуку, ухмыльнулся, отчего я опять закатила глаза. – У меня странное ощущение. – Он поднял меня на максимальную высоту, и я находилась в том положении, в котором он уронил меня. Втянув живот и сжав зубы, я напрягла бицепсы, пытаясь частично переместить свой вес на ладони и пальцы. Мне удалось.

– Я знаю, что делаю, – заявил идиот подо мной.

– Я привыкну, – сказала я тренеру Ли, притворившись, будто не слышу Ивана.

– Опусти ее и повтори, – сказала тренер.

И Иван сделал это, довольно быстро опустив меня на пол, но не так аккуратно, как мог бы. Засранец. Я окинула его взглядом, но он был слишком увлечен тем, что смотрел на тренера Ли, и ничего не заметил.

Мы снова повторили.

Снова, и снова, и снова.

Следующие три часа мы только этим и занимались, заход на поддержку раз за разом, до тех пор, пока перестали ощущать разницу… и мои руки – и руки Ивана – не задрожали от усталости. У меня болели плечи, и я не могла представить себе, как они болят у него. Но ни один из нас не пожаловался и не попросил о передышке.

К тому времени, когда четыре часа истекли, мои брюшные мышцы, о существовании которых я забыла, были изнурены, и я на 90 процентов была уверена в том, что на следующий день у меня на животе появится гигантский синяк.

– Еще раз, и мы сможем сказать, что день прошел не зря, – сказала тренер, сидя на мате и скрестив ноги неподалеку от круга, где мы с Иваном работали. Мы даже еще не дошли до того момента, когда он должен пройти, держа меня над головой, мы по-прежнему отрабатывали все ту же поддержку.

Я, не поднимая глаз, отступила назад, а потом, в то самое время когда руки Ивана заняли нужное положение, наклонилась вперед. И он поднял меня, пожалуй, чуть проворнее, хотя я знала, что он устал, чуть легче и увереннее. Это длилось всего двадцать секунд, после чего я, снова встав на ноги, воздержалась от того, чтобы состроить гримасу от боли в брюшных мышцах. Я собиралась сразу после душа намазаться мазью с арникой, тогда я не умерла бы завтра.

– Вечером приложи к животу лед, Джесмин. Мы не можем позволить себе, чтобы ты страдала, – окликнула меня тренер Ли почти сразу после того, как я приземлилась на обе ноги. Посмотрев на нее, я кивнула. – Сегодня вы хорошо поработали.

Неужели? Отчасти мне казалось, что дела пошли лучше или, по крайней мере, быстрее, но не то чтобы мне не было с чем или с кем сравнивать. Я не хотела давать волю чувствам. Поспешишь – людей насмешишь. Я понимала это. Сначала одну ступеньку, потом другую и еще одну, до тех пор, пока мы не построим целую лестницу.

– Отдохни, лед – это все, что тебе нужно, увидимся с вами обоими завтра, – окликнула нас тренер. По опыту я уже знала, что у нее есть молодые фигуристы, на которых она фокусировала свое внимание после того, как Иван заканчивал сезон. Я видела, как она развернулась и ушла.

Хорошо.

Мне тоже не хотелось стоять здесь и болтать.

Вскинув брови и не глядя в пустоту, я направилась туда, где бросила свою обувь и носки. В огромном зале стояла странная тишина, это был один из тренировочных залов в КЛ, который был волен использовать любой фигурист. Согнувшись в поясе, я схватила оба носка и натянула их на ноги, заметив отслоившуюся чешуйку ярко-розового лака на ногте большого пальца. Возможно, вечером я могла бы перекрасить их, если смогу согнуться, не разрыдавшись. Лак никогда не держался больше двух дней и тем более не станет держаться с новым графиком тренировок, но я предпочитала ходить с накрашенными ногтями. Мне больше нравилось ходить к педикюрше, чем красить ногти самой, но этому больше не бывать.

Во всяком случае, в течение года.

Я как раз выпрямилась, чтобы надеть кроссовки, когда услышала, как кто-то шумно вздохнул у меня за спиной.

Я притворилась, что ничего не слышу.

Но я не могла прикидываться, что ничего не замечаю, когда услышала голос Ивана, нечто среднее между басом и баритоном.

– Нам нужно постараться, чтобы ты стала доверять мне, если ты хочешь, чтобы я помог тебе найти другого партнера, когда закончится этот год.

И… начав завязывать шнурки на кроссовках, я посмотрела через плечо и увидела, что Иван стоит там же, где я видела его в последний раз. Он стоял босой посреди мата, правда, на этот раз, подбоченясь и сосредоточив свое внимание на мне.

– Что? – спросила я, нахмурившись.

Иван поиграл желваками.

– Нам. Нужно. Постараться. Чтобы ты. Доверяла мне. Если. Ты. Хочешь. Чтобы я. Помог. Тебе. Найти. Другого. Партнера, – повторил наглец.

Я моргнула, а потом у меня задергалось веко, это было непроизвольно. Ли ушла, разве не так? Мы договаривались лишь о том, чтобы следить за своими словами во время тренировки. Верно?

– Мне. Не нужно. Повторять. Дважды, – ответила я точно так же, как он. – Я. Хочу. Понять. Что. Ты. Имеешь. В виду.

– Я. Имею. В виду. Что. Ты должна. Доверять. Мне. Или. Из этого. Никогда. Ничего. Не получится.

Сукин сын. Успокойся, Джесмин. Разговаривай с ним нормально. Будь выше этого.

Но я не могла.

– Ты угрожаешь мне?

Теперь он, в свою очередь, моргнул. В свою очередь вскинул брови. В свою очередь пожал плечами.

– Прошел всего один день, а ты уже грозишь, что не будешь мне помогать? – спросила я его, тщательно выбирая каждое слово.

– Я только говорю, что у нас ничего не выйдет до тех пор, пока ты не начнешь доверять мне, и даже ты это понимаешь, – сказал он.

У меня подергивался глаз, и, клянусь богом, у меня так и чесались руки, чтобы вцепиться кое-кому в волосы.

– Ты уронил меня.

– Один раз, и не последний.

Я хлопала глазами. Я знала это. Я не ожидала ничего другого.

Но…

Тем не менее это он не удержал меня.

Иван поморгал глазами:

– Я сделал это не специально. – Да, я не слишком верила ему, и он, должно быть, ожидал этого, потому что покачал головой, и тонкие ноздри на его идеально прямом носу затрепетали, когда он повторил свои слова: – Не специально.

Я промолчала.

– Я не собираюсь рисковать, доставляя тебе страдания, – попытался произнести он до того, как его щеки напряглись. – Пока ты остаешься моей партнершей.

– Это и вправду утешает.

У него дернулась щека.

– Я достаточно доверяю тебе, – солгала, солгала, солгала я, слегка прикасаясь к шее. – Просто я не привыкла к тому, как ты выполняешь поддержку, вот и все. И было сложно поверить тому, кого я много лет называла уродом, но…

Водя кончиком языка по внутренней поверхности щеки, он прищурил свои леденистые голубые глаза, глядя на меня. Черт возьми, неужели он всегда должен оставаться безупречным?

– Ты – неисправимая лгунья, ты знаешь об этом? – спросил он.

– Ты сам мерзкий лгун, – ответила я, не сумев удержаться.

Он покачал головой, и я не заметила, чтобы шевельнулся хотя бы один из его черных как смоль волосков.

– Ты сказала, что приложишь все силы к тому, чтобы мы смогли победить, не так ли?

Я медленно кивнула.

Он вскинул брови:

– Значит, если я говорю тебе, что ты не права, ты должна согласиться с этим.

О боже.

– Прошел всего один день, и я сказала тебе, что ты ошибаешься. Ты странно располагаешь руки.

– Я не странно располагаю руки.

– Странно, – повторила я.

Он моргнул:

– Никто никогда не жаловался.

Я моргнула:

– Вероятно, никто не осмелился жаловаться, – сказала я. – Я привыкну. Я уверена, то, что ты все делаешь правильно…

– Да. Не хочешь по пути к выходу зайти и взглянуть на трофеи в витрине? – спросил кретин.

Выдохнув, я встряхнула запястье… потому что оно слегка побаливало, но не от того, что мне захотелось ударить его. Нет.

– Ты любуешься ими каждый день на выходе и на входе? Каждое воскресенье полируешь их? Прикасаешься к ним губами?

Иван открыл, а потом закрыл рот.

Я улыбнулась:

– Я привыкну.

Он моргнул:

– Проблема не в том, что ты привыкнешь. Ты не доверяешь мне. Я чувствую это.

– Я верю, что ты уронил меня не нарочно, – медленно проговорила я, недовольная тем, куда завел нас наш разговор. – Мне кажется, тебе нужно постараться понять это как можно скорее. Ведь ты не хотел бы тратить время попусту.

– Ты очень догадлива, – лениво произнес Иван, отчего я мгновенно выпрямилась.

– Слушай, Сатана, почему ты ожидаешь, что я стану доверять тебе после шести часов тренировки? – выпалила я, не успев остановиться вовремя.

На его лице появилась странная, довольная улыбка, которую я видела только тогда, когда мы препирались.

– Я знал это.

– Ты очень догадлив. Я знаю, что ты не собираешься ронять меня специально, но что ты хочешь от меня? Мы не нравимся друг другу. Я постоянно жду, что ты не углядишь за мной, в чем бы я ни убеждала себя.

Его бровь поползла вверх, и мимо меня не прошло, что он не возразил против того, что мы не нравимся друг другу. Придурок.

– Нам нужно доверять друг другу. Ли думает, что за год сработаемся, и я знаю, что смогу за год сработаться с тобой…

Я закатила глаза, потому что была совершенно уверена в том, что он думал, что за это время он сможет сделать все, что угодно, или справиться с чем угодно.

Ладно, может быть, я думала то же самое о самой себе, но это было совсем другое дело. Я не вела себя без всякой причины как самодовольная дура, причем только по отношению к одному человеку.

– …но нам нужно покончить с этим, и сделать это нужно быстро. Ты сомневаешься, потому что не веришь мне из-за того идиота, с которым каталась до меня, так что же ты хочешь от меня? Или что тебе нужно от меня для того, чтобы мы добились цели?

На этот раз пришел мой черед хлопать глазами, потому что кто, черт побери, был этот человек? Что тебе нужно от меня? Что за фигня? И почему он ругал Пола?

Должно быть, по моему лицу было понятно, что он застал меня врасплох, потому что он вздохнул:

– У меня нет времени.

О господи.

– У меня тоже. – Я не сказала «урод», но подумала так. – Послушай, я не понимаю. Я сказала тебе, что умом понимаю, что ты не уронишь меня нарочно, но в душе я не верю тебе. Неделю назад я бы не поверила, что ты будешь надеяться на то, что я стану слепо доверять тебе. Я не знаю, как решить эту проблему.

Иван прищурился:

– Ты у меня – не первая новая партнерша, и это всего лишь на год, поэтому давай что-нибудь придумаем. Хочешь, я дам слово?

– Заметь, ты не сказал, что не надеялся бы на то, что я стану слепо доверять тебе.

– Я не надеялся бы.

– Я, черт побери, знала это.

– То было раньше, теперь все иначе, Фрикаделька. Ты хочешь, чтобы я дал тебе слово, что не стану намеренно причинять тебе боль?

Я чуть было не рассмеялась.

– Твое слово? Ты помнишь все другие слова, которые ты говорил мне на протяжении многих лет?

Он сжал челюсти, отчего его идеально вылепленное лицо стало напряженным.

– Вот об этом я и думала.

– Что ты хочешь от меня? Ли спросит, что я сделал для того, чтобы уладить дело, а я хочу сказать ей, что сделал все, что надо. Скажи мне.

Сказать ему?

Я скользнула глазами в сторону, прежде чем перевела на него взгляд.

– Скажи мне что-нибудь непристойное.

Он даже не колебался.

– Нет.

Я бы улыбнулась, если бы это был кто-то другой, а не он.

– Фу. У кого теперь проблемы с доверием, болван? – Я тряхнула головой. – Не беспокойся об этом. Я справлюсь. Все будет отлично. Мне это нужно больше, чем тебе. Я разберусь, и все будет превосходно.

Все должно было быть превосходно.

– Отлично.

Посмотрев вниз, я закончила завязывать шнурки и встала на ноги. Боже, сегодня вечером мне действительно понадобится лед. Может быть, даже целая ванна со льдом. Черт. Не в первый раз.

Когда я, отведя плечи назад, поняла, что они напряжены больше, чем я предполагала, я посмотрела на Ивана, который в какой-то момент переместился и был занят тем, что засовывал стопу в то, что было похоже на домашние тапочки.

Что-то в этом роде. Мне хотелось домой.

Сделав шаг к двери, я остановилась в нерешительности. Мы теперь были партнерами. На целый год. Я могла бы быть выше этого. Поэтому я, посмотрев через плечо, бросила:

– До завтра.

Я даже не обратилась к нему по имени в конце. Много чести.

Я подождала, возможно, всего пару секунд, пока не поняла, что он не собирается отвечать – придурок, – и направилась к двери, говоря себе, что неважно, что он ничего не сказал. Какого хрена я еще ждала от него? Что он будет по-настоящему дружелюбен? Я знала, что такое дружелюбие и что такое недружелюбие.

Он уже все сказал. Один год. Это все, на что мы могли рассчитывать вместе.

И ему ужасно хотелось поговорить со мной о том, что было не так, чтобы мы смогли исправить это.

По меньшей мере я могла вполне доверять ему, зная, что могу рассчитывать на то, что он примет самое выгодное в коммерческом плане решение.

Верила ли я ему? Нет, черт возьми. Во всяком случае, недостаточно. Но в то, что это было для него важно, да.

Оттянув ослабший от тренировки пояс на легинсах, я, ссутулившись, втянула живот, чтобы посмотреть, так ли он на самом деле пострадал, как мне казалось – а он пострадал, – и решила, что могу заглянуть в круглосуточно работающий магазинчик и купить там пару мешков льда. Ледяные ванны – это почти пытка, мало, что еще я ненавидела больше, чем их, но… Еще больше мне не хотелось испытывать боль. Мне просто нужно было вспомнить о том, что я – взрослая женщина, и потерпеть.

Но пока при одной мысли об этом у меня заныли кости.

По спине побежали мурашки, отчего я почувствовала себя мямлей, когда, шагая как можно быстрее, шла по холлу. Чем быстрее я окажусь дома, тем лучше. Я могла бы еще выкроить время на то, чтобы посмотреть ночной фильм с мамой и Беном.

На самом деле никто этим утром не таращил на нас глаза, следя за тем, как мы катаемся вместе, но я решила, что это только потому, что по утрам все слишком сосредоточены на себе и ни на кого не обращают внимания. Болтать будут другие, те, кто тренировался во второй половине дня.

И если бы я уже не рассказала маме об этой ситуации, она определенно так или иначе обо всем узнала бы.

Я не собиралась заранее сообщать об этом своим братьям и сестрам, главным образом потому, что получала удовольствие от того, когда все они выходили из себя и впадали в истерику. Мне было смешно. И я была счастлива оттого, что они беспокоятся обо мне.

Продолжая на ходу вращать плечами, я свернула в другой коридор и остановилась. Потому что в конце коридора у дверей я увидела слишком хорошо знакомую мне фигуру и еще одну, но знакомую не столь хорошо. Это была Галина и девушка, которая пришла мне на замену. Судя по ее жестам, Галина была рассержена. За долгие годы я так часто выводила ее из себя, что отлично знала, в чем это выражается.

А так как девушка терла щеки, я поняла, что она плачет.

Меня она никогда не доводила до слез, но я видела, как она доводила других, не таких понятливых, как я.

Идя по коридору и жалея, что не взяла с собой сумку, тогда я смогла бы найти наушники и, надев их, притвориться, что не слышу их, я увидела и услышала, как Галина приглушенным голосом говорит девочке то, что долетало до меня только частично, обрывками, окрашенными ее русским акцентом. Что-то насчет ожиданий, целей и желания победить.

Вероятно, я дошла до середины коридора, когда обе они обернулись и посмотрели на меня.

– Ежик, – энергичным кивком приветствовала меня мой бывший тренер.

– Галина, – произнесла я в ответ, окидывая взглядом другую девушку и кивая ей, вероятно, точно так же, как старшая из нас. – Латаша.

– Привет, – поздоровалась со мной другая девушка, которая, казалось, затаила дыхание, подняв голову. Может быть, поэтому я увидела ее глаза и поняла, что она расстроена тем, что ее за что-то ругают.

Она не могла знать, что мне есть до этого дело, и я не собиралась говорить ей об этом.

– Поздравляю с новым партнером, – сказала Галина. – Я рада за тебя. Это был только вопрос времени, я всегда это знала.

И от этого я чуть не споткнулась.

Она рада, и она всегда знала? Что она всегда знала?

– В паре твой тройной лутц будет выглядеть изумительно, – продолжала она, а я только смотрела на нее, так, будто совсем не знаю ее.

Откуда, черт возьми, взялись все эти комплименты и почему?

– Сколько времени ты работала над ним? – задала Галина бессмысленный вопрос, потому что отлично знала, сколько я работала над ним. Она была там. Я рассказывала ей о том, сколько раз моя мама помогала мне, снимая мои прыжки, чтобы я могла увидеть, как они выглядят со стороны.

Но не стоило интересоваться, почему она спрашивает меня об этом. Мы слишком долго были вместе, и я знала, как работают ее мозги и какую цель она преследует. Она делала это ради того, чтобы сделать своего рода внушение девушке.

– Пять тысяч раз? – сказала я ей, пожав плечами, потому что могла только предполагать. Я была не сильна в математике и давно потеряла счет своим прыжкам.

– Ты плакала, когда делала это?

Черт, ведь заводя этот разговор, она знала, что я никогда не плачу и что я не хочу еще больше расстраивать эту девушку, вдобавок мне не хотелось врать. Поэтому я покачала головой, так как озвучить свои мысли показалось мне слишком жестоким. Я сменила тему, прежде чем Галина успела спросить меня о том, что только еще больше огорчило бы девушку.