Читать книгу Чудеса специальным рейсом (сборник) - Марианна Гончарова - Страница 3

Зоопарк

Один человек жил на земле. Давно. По фамилии Аиоани. Я не вру. А-и-о-а-н-и. Песня, а не фамилия. Песня! А звали его просто Федя. Федя Аиоани. И был похож он на святого Януария. И внешне – как я себе его представляла – и по характеру.

Федя устроился на работу в зоопарк: кормить зверей, убирать клетки и вольеры. Высокий, тощий, с отрешенным ангельским взором, он лучился такой добротой и нежностью ко всем живущим в зоопарке, что те из них, кто жил не в клетках, не в вольерах, не в заграждениях, все, кто имел лазейки в заборах, дыры в сетках – таскались, бегали, слонялись, мотались и ковыляли за ним по зоопарку целый день: три пеликана, пингвин, старый облысевший кот Мурза, такса Боинг и несколько цесарок-идиоток. На них если крикнуть погромче – они валились в обморок. И лежали, делали вид, что их тут уж давно нет – померли. Федя их в корзинку собирал, как грибы, и нес в вольер. Там уже цесарки в себя приходили, отряхивались, потом опять дырку в загородке находили – и ну бегом Федю по зоопарку догонять.

Конечно, многие пользовались Фединой добротой. Слон, например, лазил хоботом по его карманам, тырил мелочь и ключи на потеху ротозеям. Федя бегал за слоном, растерянный, жалкий, встрепанный. А слон мотал ушами и трубил победоносно. Правда, потом ключи отдавал в обмен на булку. А вот обезьяны – это наглое племя – прямо на голову Феде садились: дразнились, отнимали еду и верхнюю одежду. Например, кепку. А Федя без кепки не мог – голова мерзла. Приходилось покупать новую. И за те два неполных года, что Федя проработал в зоопарке, практически каждая взрослая особь мужского пола в обезьяннике имела свою личную кепку. Но это они так по-своему любили Федю Аиоани. Уж как умели… Они даже делали ему груминг – искали блох в волосах.

А уж птицы как его обожали, Федю! Завидев его, попугаи орали ласково: «Федя! Федя! Федя – дурак!» А канарейки выводили: «А-и-о-а-н-и… А-и-о-а-н-и…»

Но выгнали Федю из-за енота.

В зоопарке жил енот-полоскун Димитрий. Милый, трогательный такой. Все экскурсии к нему водили. И вот зачем. Экскурсовод протягивал Димитрию печеньице – мол, на, перекуси, Димитрий. Енот хвать доверчиво печеньице – и бегом к миске с водой мыть-стирать; у этих енотов мода такая – всю свою еду стирать. И так он его моет, так полощет в миске, так старается, пыхтит от усердия, что печеньице размокает, тает и растворяется в воде. И в результате Димитрий ладошку свою оближет недоуменно и обиженно, сначала в ручку себе уставится, потом на экскурсовода взгляд укоризненный переведет: что ж ты?..

Экскурсанты заходились от смеха, а вот Федя страдал ужасно, сердце обрывалось. Он уже Димитрию и мышей ловил, и галеты твердые покупал, чтоб не все размокало при стирке. Но эти экскурсии выносить не мог. И вот однажды, когда к еноту-полоскуну повели завотделом исполкома Багратого Егора Петровича в шляпе, Федя не выдержал, вошел в павильон, где Димитрий жил в угловой клетке, и, когда завотделом, угостивший енота печеньицем, слезы от смеха вытирал, глядя, как Димитрий, обиженный, ручку свою пустую облизывает, Федя взял да и снял с Багратого шляпу, аккуратно так, чтоб тому тоже обидно стало, как Димитрию. И обезьянам отдал. И самый большой самец шляпу Багратого тут же на себя нахлобучил. У него не отберешь…

Скандал был страшный. До суда дело дошло. Ну и выгнали Федю. Конечно! Он решил добиться хорошего отношения людей к животным в отдельно взятом зоопарке. Так не бывает, Федя! Так не бывает.

Потом он в зоопарк посетителем приходил. И все знали, что Федя пришел, потому что птицы начинали петь: «А-и-о-а-н-и… А-и-о-а-н-и…» Слон трубил. Цесарки от счастья сознание теряли.

Только он редко туда приходил, потому что учился водить троллейбус…

Троллейбус

Наконец Федю Аиоани выпустили на маршрут. Федя так ждал этого дня! Думал: что скажет, как поздоровается, какие разные люди к нему в троллейбус сядут… И что досадно – оказалось, что Федины ожидания совсем не оправдались. Люди были одинаковыми: толкались, кричали, грубили друг другу. Мужчины сидели, уткнувшись в газеты или в окно, женщины стояли, визгливо бранясь между собой и с сидящими мужчинами. Короче, портили себе и другим жизнь прямо с утра, несмотря на то, что эта жизнь вообще очень короткая. Федя честно предупреждал:

– Ребята! Жизнь – это миг, ребята! Выгоню, прекратите безобразие, посмотрите лучше, какой сегодня день хороший! Мужчины, – говорил Федя, – уступите места женщинам! И немедленно, а то дальше не поеду – и все.

Останавливался посреди дороги и ждал. Уж как Федю обзывали, какие на него жалобы писали! Он – ни в какую. И главное: директору объясняет, почему он стоит, почему заторы на дорогах устраивает – директор не понимает.

Ну что ж, решил однажды Федя, пойдем другим путем. По тому же маршруту. Федя стал по нему ездить, но ни на одной остановке двери не открывал. Никому. Постоит на остановке – и дальше едет. Так катался несколько дней сам, музыку слушал – Гайдна соль-минорный концерт, потом «Картинки с выставки» Мусоргского, Шарля Азнавура «Ве-е-ечная любовь… Ля-ля-ля-ля-Пари-ля-ля-ля…»

Ну, выгнали Федю, конечно. Тоже мне! Что удумал! Он решил добиться от нашего народа культурных взаимоотношений! В отдельно взятом троллейбусе. Так не бывает, Федя! Так не бывает.

И опять Федя ездил в троллейбусе пассажиром, никогда не садился, женщин, детей и стариков пропускал вперед. Но все-таки чаще ходил пешком. Тут ему недалеко. Он в метеобюро устроился. А-а! Я сказать забыла – Федя ведь геофак закончил нашего университета. Словом, в метеобюро стал работать…

Прогноз погоды

В метеобюро Федю взяли за ум. А вот на телевидение – уже за красоту. Он к тридцати годам так похорошел! Потому что добрый был очень. Добрые – они ведь все красивые. Вот и Феде предложили на нашем местном телевидении по вечерам рассказывать о погоде на завтра. Даже пиджак ему купили специальный, с искрой, и галстук под цвет глаз. Желтый. Да, у Феди глаза как пиво. И как звезды – лучистые.

И сразу эта программа приобрела у нас неслыханную популярность. Потому что, когда погода обещала быть благоприятной, Федя рассказывал об этом так вдохновенно, что люди не могли утра дождаться, чтоб идти побыстрей на работу и создавать вечные ценности. А вот если погода обещала быть плохой, Федя так сердечно и участливо успокаивал телезрителей!.. А однажды он даже запел для утешения, в прямом эфире: «У природы нет плохой погоды…» Редактор сначала чуть в обморок не хлопнулся, как цесарка, а потом ничего – отзывы хорошие пошли, ничего.

Но Феде и этого показалось мало. Он вдруг перестал предсказывать плохую погоду. Каждый вечер обещал солнце, легкие бризы, небольшую облачность, умеренную влажность воздуха – и этим вдохновлял людей на подвиги. И когда директор нашего радиокомитета стал добиваться от Феди, чтоб тот признался, зачем он врал телезрителям, зачем давал надежду, Федя отвечал: чтоб люди спокойно спали. Спали, посапывая и улыбаясь во сне. А наутро они бы и сами увидели в окно – дождь там или снег. Главное, чтоб плохих новостей им вечером не сообщать. Потому что сон для человека – это важно. Человек должен много и крепко спать, тогда с утра он будет добрым…

Ну и выгнали Федю с телевидения. Потому что нельзя сделать счастливыми людей отдельно взятого городка обыкновенным прогнозом погоды. Так не бывает, Федя! Так не бывает…

Да, кстати, теперь, после Фединого увольнения, на телевидении вообще уже ничего не обнадеживает.

А Федя куда-то пропал. Тут просочилась одна информация, что где-то какой-то человек живет на острове, срубил дом, построил себе электростанцию на солнечных батареях, развел сад, огород, много живности у него всякой живет: собаки, пеликаны, коты, цесарки, потом, говорят, даже пингвин старый у него живет… Еще у того человека есть печь для выпечки хлеба, ткацкий станок, верстаки разные… И в город он на лодке приплывает только изредка, за книгами там или за музыкальными новинками… Такой высокий, длинноволосый, с бородой. Печальный.

Так я спросить хочу: его фамилия не Аиоани? Федя Аиоани? А?..