Читать книгу Я (не) согласна - Марианна Красовская - Страница 5

Я сижу в придорожном трактире, мрачно притопывая ногой. Какого беса, Ларри? Какой важной птицей стал этот мальчик, раз позволяет себе опаздывать почти на час? Я не боюсь, вернее, почти не боюсь. В мужской одежде спокойно. Кроме того, я прекрасно знаю, что человек за стойкой работает на службу безопасности Галлии. Стоит мне выкрикнуть своё имя – и никто не посмеет больше меня тронуть. Правда, тут же вежливо, но твердо сопроводят к отцу.

Вообще-то тут довольно прилично: люди тихо разговаривают, не ругаются и не скандалят, подавальщиц не задирают. Да уже один факт, что еду разносят женщины средних лет, а не здоровые мужики или разбитные девицы с оголенной до неприличия грудью, говорит о высоком статусе заведения. Да, трактир. Не ресторан. Темно, ибо окна не мыты с того дня, как их вставили, пыль в углах, ноги прилипают к полу. Но столы чистые, тётки их постоянно протирают, посуда приличная, даже не щербатая и ложки металлические. А это уже почти роскошь.

В основном здесь околачивается люд победнее. Не торговцы и не лорды, а крестьяне и обычные горожане. Кроме того, тут воду и хлеб дают бесплатно к любому заказу. Вот я и прихлёбываю… воду из деревянной чашки. Хорошая, между прочим, вода, свежая.

Наконец за мой столик опускается человек, которого я жду. На самом деле я бы его даже не узнала, если бы встретила в толпе – так он изменился за четыре года. А даже если бы узнала – ни за что бы не стала иметь с ним дела. Я помнила худенького мальчика с белыми кудрями, а сейчас передо мной бледный красноглазый тип с хмурым выражением лица. Единственное, что не изменилось – белые волосы, теперь завязанные в хвост.

– Ты вообще не выросла, рыбка, – говорит Ларри. – Где обещанные округлости и стати? Где твои роскошные косы?

– Косы пришлось отрезать, – ответила я, размышляя, а не позвать ли мне хозяина прямо сейчас. – А стати… питалась скудно. Папаша в монастырь запер. Думал, там дурь из меня выбьют.

– И как, выбили? – сочувственно спросил Ларри, наверное, нисколько мне не веря.

– Сам же видишь, что нет.

– От чего бежишь, рыба моя?

Рыбой меня прозвали за постоянную болтовню. Было время, когда мой рот не закрывался ни на минуту. Почему-то от старого прозвища и внимательного взгляда этого незнакомого мне мужчины потеплело в груди.

– Видишь ли, Ларри… Отец меня просватал. Вот только не начинай, что место женщины – на кухне! Замуж – это не для меня.

– Отчего же? – вздохнул Ларри. – Хочешь, я на тебе женюсь? И позволю делать всё, что ты захочешь? И книжки пиши, и памфлеты свои. Без проблем, детка.

Я икнула от удивления. Это что, мне сейчас предложение сделали?

– Вынуждена тебе отказать, мой опасный друг, – осторожно ответила я. – Это слишком щедро для маленькой рыбки.

– И слишком глупо для единственной дочки Кирьяна Браенга, верно?

Я едва удержалась от вскрика. Он знает. Что теперь? Сдаст отцу? Возьмет в заложники?

– Не смотри так испуганно, девочка. Таких кос ни у кого в столице не было. Не буду я тебя жрать, не бойся. Ты мою сестру из борделя вытащила. За ней монашка приезжала, выкуп внесла. Я знаю – твоих рук дело. Я твой должник. Что тебе, подорожную нужно? Я готов.

– Подорожную, – кивнула я. – И рекомендации.

– Извиняй, до Славии у меня руки пока не дошли. Бумаги есть, через границу тебя выпустят, а дальше сама вертись. Ну, ты грамотная, справишься. Вот.

Он положил передо мной на стол подорожную, оформленную честь по чести, даже с гербовой печатью: на Степана Кирилловича Градова, сына однодворца из волости кнеса Градского.

– Имя выбрал наиболее близкое, чтобы ты не путалась. Фамилию… ну фамилия как у бастарда Градского. Если вдруг что – пригодится и это. Опять же, кнес Градский тебе родня, его дочка твоя какая-то там родственница. Не слишком близкая, но сослаться можно. Такими знакомствами не разбрасываются. И вот ещё на всякий случай.

Он выложил передо мной в столбик с десяток двойных империалов.

– Убери, – попросила я. – Во-первых, у меня есть деньги в банке, и немало. Во-вторых, грабанут меня как пить дать с таким богатством. А в-третьих – что я с золотом делать буду? Если серебра и меди дашь – буду благодарна.

– Эх, богатая девочка, – хмыкнул Ларри. – А ведь я пытался тебя впечатлить. Но ты, как всегда, права. В дороге медь нужнее будет.

– Спасибо, – я взяла предложенный кошель – самый простой, кожаный, со шнурком – и взвесила на ладони. Неплохо.

– Послушай, рыбка, – тихо сказал Ларри. – Может, плюнешь на всё и вернёшься к папочке? Ну выдаст он тебя замуж, вдруг понравится, а? Зачем ты убегаешь от судьбы?

– Судьбы не существует, Ларри, – твердо сказала я, поднимаясь. – Мы сами строим свою жизнь. Пойдем, у меня через час дилижанс.

– А как ты купила место без подорожной?

– Взял и купил, – пожала я плечами, перевоплощаясь (как я надеялась) в парня. – Я ж говорил, что золота у меня достаточно. В крайнем случае, не явился бы один пассажир – кто бы его искать стал?

***

Убежать от охранников получилось на удивление легко: настолько легко, что это даже вызывало подозрения. Я просто ночью вылезла из окна комнаты постоялого двора, украла лошадь на конюшне и, сверившись с картой, которую я перерисовала с атласа еще в монастыре, отправилась в сторону Славии.

Сбежала я, разумеется, не сразу. Первые три дня я вела себя как настоящая принцесса: немного манерно, но вежливо и в меру приветливо. Повизжала при виде мышки на постоялом дворе, посетовала, что боюсь лошадей, пококетничала с охранниками (к слову, приятными простыми парнями) – в общем, создала впечатление воспитанной и недалёкой девушки. Неопытные гвардейцы расслабились – сами виноваты. Не крестьянку, чай, везут, а дочку Кирьяна Браенга. Надо думать, что всё может быть сложнее, чем кажется.

У меня впереди была целая ночь, за которую нужно добраться до ближайшего города. Раньше утра меня, я надеялась, не хватятся: охранники будут крепко спать. Я же выспалась в дороге, в карете. В первой же деревне купила лошадь – уже в мужском платье. В темноте, надеюсь, меня не разглядели. Своего коня выпустила возле реки, юбку утопила, пелерину разовала на несколько частей и один из обрывков нацепила на ветку ивового куста. Конечно, на такой трюк только дурачок купится, но проверить всё равно придётся. Время потеряют однозначно.

Оставалось только добраться до города и отправить послание старому другу. А уж затеряться среди людей (и оборотней) я сумела без труда.

***

Я никогда не боялась ни грязи, ни лишений. Я совершенно спокойно заходила в лачуги, кишащие тараканами и крысами, безбоязненно шаталась по темным переулкам, смело подавала руку нищему и не брезговала убирать постельное бельё в доме утех. Но дилижанс! О, дилижанс – это что-то отвратительное! Мне не повезло с попутчиками и временем года. Для Галлии стояли на удивление тёплые дни. Терпкий запах мужского пота разъедал мой чувствительный нос, а потом, когда трое из попутчиков скинули ботинки, я поняла, что здорово переоценила свою выносливость. Путь до ближайшей остановки я проделала, уткнувшись в рукав и борясь с тошнотой.

Раньше я думала, что трёхчасовые проповеди сестры Аделаиды о чистоте духа и тела – мучение. Я ошибалась.

– Как хотите, а я с вами, – заявила я на привале, залезая на крышу к кучеру.

– Не положено, – отмахнулся кучер, но я сунула ему в руку пару серебрушек.

– Я впервые путешествую, – кротко улыбнулась я. – Из окон ничего не видно.

– Грохнешься ведь, а мне потом отвечать, – неуверенно пробормотал кучер.

– Там три горожанина обувь сняли, – шёпотом пояснила я. – Я сдохну внутри. Пожалуйста, дяденька!

Кучер хохотнул, но кивнул благосклонно. Я крепко держалась за металлические скобы, но меня так мотало из стороны в сторону, что руки онемели. Всё это мне не нравилось, и приходилось постоянно говорить себе, что это мой выбор.

"Или замуж, или дилижанс" – мысленно напомнила я себе, и сразу же полегчало.

А если б я ехала почтовой каретой – мой путь занял бы всего пару дней. Почтовая служба берет пассажиров – одного, очень редко двух. За хорошие деньги, разумеется. Едут они без остановок: только лошади и кучеры меняются. Никаких ночёвок. Ехать так тяжело, но очень быстро. Но неизвестные мальчишки не ездят почтовыми каретами. Они и дилижансами не ездят, особенно если им еще двадцати лет нет. В Славии совершеннолетие наступает в двадцать. Мне же по бумагам едва стукнуло шестнадцать, и я круглый сирота.

Что я делал в Галлии? Учился. Отец единственного сына счёл нужным отправить. Год всего учился, а потом пришла весть, что родитель мой скончался. Вот, возвращаюсь домой, вступать в наследство, пока есть во что вступать.

Худо-бедно отбившись от служащего на заставе, который прикопался к указанному в подорожной возрасту (больший писать не было смысла: борода у меня не росла и голос тонкий), залезла-таки в карету и попыталась дремать, но моя нежная натура долго не выдержала. Ради меня остановили дилижанс, и "малохольного вьюношу" долго тошнило в кустах. На постоялом дворе я со своими попутчиками распрощалась. Границу проехала и ладно. Дальше как-нибудь сама. Сам.