Читать книгу Барабан бьет атаку - Марик Лернер - Страница 8

Логлин встретил их пустыми улицами и угрюмыми закрытыми окнами. В каком-то смысле даже к лучшему, отметил про себя лейтенант Клиннор. На ближайшее время неприятности закончились. В результате первого в своей жизни не тренировочного, а боевого похода он твердо усвоил несколько вещей.

Во-первых, их ненавидит вся округа. В принципе ничего особо нового в этом не имелось, но мало приятного ощущать на себе неприязненные взгляды и спрашивать дорогу, будучи заранее уверенным – обязательно соврут. Приличных карт соответствующего масштаба в штабе округа не оказалась. Приходилось пользоваться выдранной из географического атласа. Идиотизм.

Следовать по дорогам тоже оказалось не слишком удобно. До сих пор все обстрелы и мины случились исключительно там. Приятного в этом было мало, особенно если учесть любовь снайперов к офицерам. Из восемнадцати раненых и семерых погибших в его батальоне пятеро убитых принадлежали к офицерскому составу. В результате он за три дня вырос с командира взвода до роты и очень опасался, что следующая пуля прилетит ему в тело.

В смысле потерь им еще повезло. Двигающийся по параллельной дороге 2-й батальон попал в хорошо подготовленную засаду на участке дороги, огражденном с двух сторон глубокими канавами. Когда, спасаясь от обстрела, солдаты кинулись прятаться в траншее, загремели взрывы. Несколько десятков человек погибло и было ранено самодельными минами.

Лейтенант специально ходил смотреть на такую. Клепались они явно по одному стандарту. Инструкции по изготовлению смерти в домашних условиях похоже получили широкое распространение. Кусок изогнутого листового металла в виде кирпича, с одной стороной более широкой. Именно ее и ставили в направлении врага. Внутри находилась взрывчатка со слоем цемента, куда вставляли куски металла, гвозди, болты и куски стального прут, величиной с палец. При взрыве они заменяли шрапнельные шарики, нанося жуткие ранения. На расстоянии в пятьдесят локтей и в высоту до четырех, мина выкашивала все подряд. От солдат до лошадей и деревьев.

Батальон после данного происшествия утратил всякое желание продолжать наступать. Еще не увидев реального противника люди были деморализованы. Продвижение подразделений (и не только их полка) стало настолько медленным и неуверенным, что и хромая черепаха без всяких сложностей смогла бы удрать из намеченного окружения.

Во-вторых, и это было достаточно порядочно, лигисты старательно избегали нападать среди жилых строений и прикрываясь гражданским населением. Значит в городе его роте опасаться особо нечего. Члены Народной Армии демонстративно ходили в форме, практически не отличающейся фасоном от королевской, лишь расцветка была достаточно дикая. Зеленые, коричневые и черные пятна. Первые дни все дружно смеялись, называя противника грязнулями, со временем заметили – на природе очертания бойцов смазываются и глаз плохо видит врага.

В принципе в наличии формы ничего странного ветераны. Все ходят в старых обносках. А кто нет, подражает членам Лиги. Зато само однообразие одежды и званий у лигистов явно демонстрировало приверженность международным правилам войны. Руководство мятежников старательно доказывало окружающему миру – мы действуем в определенных границах, согласованных договорами. Будьте любезны, не нарушайте их. А чем кончаются эксцессы, многие уже хорошо усвоили на наглядных примерах.

Отдавший приказ сжечь дом вместе с гражданскими лицами по подозрению, что оттуда стреляли, полковник Конви был не просто застрелен, а облит бензином и подожжен ровно через четыре дня после происшествия. Один раз вышел из гарнизона. Это рождало страх, ненависть и при том уважение. Не убийство – показательная казнь.

Лично он не попал на Фадзийскую, окончив училище уже под самое подписание мирного договора, но бывший ротный долго ругался по поводу камуфляжа лигистов. Якобы давным-давно кто-то предлагал по инстанции нечто подобное, однако интендантство решило слишком дорогое удовольствие. В Народной Армии пользовались не казенной одежкой и жизнь свою явно ценили заметно выше, чем генералы солдатские.

Майор Иссидион, прежний командир роты, вообще всю дорогу страшно поносил высшее командование и данную операцию. Подготовка проведена из рук вон плохо, силы противника неизвестны, планы состоят в бессмысленной маршировке без четко заданных целей. Взятие Логлина с севера и юга двумя группировками не несет на себе ни малейшего отпечатка военного искусства. Подобные действия мог предсказать любой здравомыслящий человек. Даже кольцо окружения наверняка дырявое!

Изначально серьезного сопротивления не ожидалось. Регулярные обстрелы и мины оказались крайне неприятным сюрпризом. А могли бы и подумать, гневно восклицал майор, каким это образом вроде бы немногочисленным группкам мятежников удается держать в осаде несколько серьезных гарнизонов. На пятый день похода он возмущаться перестал, убитый выстрелом в голову.

Ловить снайперов обычно было занятием бессмысленным. Они всегда готовили пути отхода заранее. Два-три выстрела и ищи, теряя время в ближайшем леске, подставляясь под выстрелы. Единственный шанс иметь своих стрелков (отсутствуют по штату) или всем батальоном лупить в приблизительном направлении, в достаточно глупой надежде попасть.

Клиннор прямо не возражая покойному командиру, в душе с ним далеко не во всем был согласен. Бригадный генерал Оффрон, руководивший округом, дураком точно не был. Бывший командир 7-й армии, имеющий почти все существующие награды, проявивший себя как храбрый и напористый командир, умело преодолевающий упорное сопротивление врага, никак не мог деградировать в одночасье. С уровня роты многое не видно, а масса информации просто отсутствует. Тем не менее, догадаться о причинах происходящего не столь сложно.

Армия устами премьер-министра Моута Таннерса, заодно после известных событий в Баллине исполняющего обязанности военного министра заявила, что сможет покончить с организованным сопротивлением за три месяца. После этого у командующего округом выбора не имелось. У него отняли не только время на серьезную подготовку, но и не дали достаточно сил.

С Шиола были переброшены на остров части пяти подозрительных дивизий, участвовавших в недавней попытке переворота. Без достаточного количества офицеров (арестованы и расстреляны), амуниции и с не слишком довольным ситуацией рядовым составом. Из столичного округа на задворки королевства, да еще с весомым шансом пасть в бою. Ни о какой слаженности действий до приведения подразделений в порядок не могло и быть речи.

Реально Оффрон располагал не готовыми к боям дивизиями, а несколькими десятками отдельных батальонов и вспомогательных подразделений. По острову разбросано не менее семидесяти тысяч человек принадлежащих к армии. Под рукой бригадный генерал имел не свыше половины от этого числа. Он просто вынужден был поставить все на один удар, не сомневаясь в невозможности серьезного сопротивления полупартизаских отрядов мятежников регулярным войсковым подразделениям.

Требовалось просто задавить основные очаги мятежа массой, не обращая внимания на общий уровень готовности войск. В их тактической группе кроме десяти пехотных батальонов и четырех кавалерийских эскадронов присутствовало шесть артиллерийских дивизионов. Противопоставить такому удару лигисты бы не смогли.

Они и не пытались. Наскок, обстрел, уход. Полная неразбериха со штабами в результате сведения в один кулак нескольких отдельных частей давала серьезное преимущество мятежникам. Вместо пятидневного перехода и разгрома повстанцев марш продолжался почти две недели и потери составляли сотни человек. А лигисты просто ушли в горы. Не надо быть гением, чтобы догадаться – стоит армии уйти и они вернутся.

Внутри города роту повел странный тип в форме полиции с нашивкой на плече в виде меча. За батальоном следовало таких не меньше сотни, вооруженных не хуже солдат. Многие явно прежде воевали и в панику не впадали. Толком первый лейтенант про них ничего не знал. Слухи ходили самые разные, но точно известно было одно – набирали их среди добровольцев, плохо прижившихся в мирной обстановке. А жалованье платили рядовым на уровне лейтенанта.

Майор до своей скоропостижной смерти откровенно косился на них и утверждал, что используют данный контингент в самых гадостных целях. Такие «короны» зря не раздают. Может и к лучшему. Пусть расстреливает Специальная Полицейская Стража. Меньше всего Клиннор хотел брать явные преступления на себя. Потом вовек не отмоешься. Даже если не прикончат очередные мстители.

Данный экземпляр из СПС без сомнений город знал замечательно. Он вывел роту через череду окраинных самодельных построек в новый район не путаясь и без малейших задержек. Разница сразу заметна. Здесь широкие улицы и большие скверы. Каменные двух и трехэтажные задания. Не бедные люди проживают.

– В Логлине жило тысяч восемьдесят, – ответил на вопрос мгновенно. – В казармах стоял артиллерийский полк и батальон пехоты. Фактически не больше трех сотен человек. Реорганизация, – он не сдерживаясь, выругался.

– Тебя сократили? – спросил осененный догадкой Клиннор.

– Ну уж нет, – нехорошо рассмеялся тот. – Мне муштра без надобности. Я в городской полиции служил. Он замолчал и, махнув рукой в сторону очередного здания, сообщил: – пришли. Вот здесь ваш батальон временно и расположится.

Не спрашивая разрешения, развернулся и направился в конец колоны, где остались его товарищи. Лейтенант мгновение в растерянности смотрел вслед, затем встряхнулся и принялся отдавать распоряжения. Куда всем взводом отправились эти странные блюстители порядка не его дело.

Здание оказалось школой, о чем красноречиво сообщали парты, доски и учебные пособия. Впрочем внутри была полная пустота. Ученики сидели по домам и это было удачно. Наконец-то можно было нормально лечь, отдохнуть. Приготовить горячую пищу (еще один повод для вечного недовольства погибшего майора).

Почему-то полевые кухни в батальоне отсутствовали напрочь. Интендант полка утверждал, что их продали как излишние имущество за сущую мелочь первому подвернувшемуся покупателю. А в отсутствие нижних чинов утверждал, что члену Лиги Ветеранов. Якобы он его в лицо знает. Теперь из них свою свежесваренную еду получают мятежники. Как бы то ни было, пищу приходилось готовить на кострах или жрать сухой паек, что бодрости личному составу не добавляло.

Уже поздно вечером он настроился вздремнуть и тут ввалился командир второй роты капитан Джилли. Он тоже успел резко вырасти в чине в связи с офицерскими потерями за последние дни и командовал теперь батальоном.

Разница в возрасте у них была не слишком серьезная, но тот успел зацепить последний год войны и заработал «За заслуги». Особых боев уже не происходило, однако пули изредка еще посвистывали. На этой почве он считал себя многое испытавшим и относился к приятелю несколько покровительственно. С другой стороны хорошие отношения с начальством еще никому не повредили.

Вечно жизнерадостный капитан находился в непривычно угрюмом состоянии и первым делом извлек из сумки бутылку неплохого напитка сорока с лишним градусов. Лейтенант абсолютно точно знал, еще вчера ничего подобного у того не имелось.

– Там, – хлобыстнув стакан и не показывая признаков опьянения, сообщил Джилли, ткнув в сторону слабо светящихся домов напротив, проживает господин Марвин. Знаешь такого?

Клиннор пожал плечами. Мало ли кто где изволит дом иметь. К числу его родственников и знакомых Марвин не относился. Среди генералов такой тоже не числился.

– Большой миллионер и огромная скотина. Я у него в особняке столоваюсь. И это, – он щелкнул по бутылке, – вроде подарка.

– А мы вот все галеты трескаем с кашей, – с завистью сознался лейтенант.

– Он мне порассказал, что здесь творилось.

– Грабили? – без особого интереса спросил Клиннор.

– Если бы! Этот дядя лигистов откровенно ненавидит, они ему пару лет назад всерьез на хвост наступили. Именно поэтому слушать было страшно занимательно.

– Ну и?

– Королевская власть закончилась сразу, на второй день после ответной акции в «Дно». Причем Шаманов появился достаточно быстро. Это не сказки, его многие видели.

– Вообще то я тоже, – сознался лейтенант. – Не здесь, конечно. А побережье. Сходил как-то на митинг. Нормальный мужик и вещи говорил дельные. Не понимаю я происходящего. Почему нельзя было сделать из него губернатора, а из Патры очередную провинцию.

– Будто я понимаю, – выругался командир. – Высокая политика, – тут уж прозвучало и вовсе непечатное. – Я по написанному им наставлению об использовании пулеметов учился и уверяю тебя, настоящей драки еще не случилось. Он воевать умеет. Пей! – разливая по второму стакану, сказал, – скоро снова двинемся.

– Я без закуски, не буду! Подожди минуту, хоть сухарем зажуем.

– Господи, – пробурчал капитан с тоской, – и это наши лучшие офицерские кадры.

Он опрокинул стакан в бездонную глотку и крякнул.

– С виду в городе вообще ничего не изменилось, – сказал, будто продолжая начатое, – до слегка поддатого Клиннора не сразу дошло, он все про лигистов. – Школы работают, заводы трудятся, магазины, шахты, даже суд и полиция. Всего несколько человек исчезли, но их не кокнули где-то, просто сбежали. Слишком у многих зуб на них имелся. Вроде наших из Специальной Стражи.

– А кто они?

– Половина из полиции концессии, ты что не понял? Ах, да. Ты ж в прошлом году только приехал после училища. Не слышал про эти дела. Не важно. Пусть сами сводят счеты, нас не касается.

– Ну да, они сейчас пойдут кого убивать, а в нас потом стрелять примутся!

– Есть приказы и надо их исполнять, наставительно заверил капитан. – Не наше ведомство и не твоя компетенция. Они хотя бы местные. Я это к чему? – допивая остатки из бутылки, спросил сам себя, – а! Короче к здешним военным пришли с ультиматумом. Сдавайтесь или будет вам корочун. Наверное не пустые слова, исходя из происшедшего, но поведение командира полка сложно объяснить. Он собрал людей и пошел на прорыв. Их зажали практически сразу в узких переулках. Полтора десятка погибших и свыше двух сотен сдавшихся. Раненых лечили, солдат отпустили практически сразу, прочитав лекцию об отношении к простым людям. Заставить их сейчас встать в строй задачка не из простых. Плохого они от врага не видели, а желания идти под пули искать долго придется.

– А офицеры?

– Одиннадцать человек увезли с собой в горы. Пригодятся на обмен. Хуже другое, – он помолчал, – они пятнадцать дней вывозили со складов оружие и амуницию.

– Штаты обычного артиллерийского полка? – среагировал лейтенант мгновенно.

– Здесь был окружной склад горнострелковой дивизии, – с отвращением ответил его товарищ. – Умножай на два, как минимум.

– 16-ть 76-линейных пушек, 16-ть 120-линейных горных гаубицы, стандартно на одном лафете и поэтому удобно. А также 24-ре 80-линейных бомбомета. От 700 до 2,5 тысяч локтей дальнобойность, – огласил Клиннор, вызубренные в училище данные.

– Молодец, – одобрительно похвалил капитан, – получаешь полный бал на экзамене. К этому прибавить десятки тысяч гранат, миллионы патронов, тысячи снарядов. Одних винтовок семь-восемь тысяч.

– А где они возьмут опытных артиллеристов?

– Не обольщайся. Под началом опытных людей на фронте лепили за месяц с небольшим. Базовые знания и умение работать расчетом. А наводчики и артиллеристы у них наверняка имеются. Лига Ветеранов, ипить!

– Ну хоть понятно откуда взрывчатка на мины. Слишком много сразу. И мосты, и дороги, и шпалы с рельсами.

– Ошибаешься. Раскрой глаза пошире и посмотри, что вокруг города?

– Шахты?

– Вот именно. Оттуда динамит тоннами тащить можно. Несколько вагонов у Марвина забрали под расписку. Вагонов! То-то ему радости было! Победят правительственные власти, назад ничего не получит, – капитан хохотнул. – И даже это не все! Нас наверняка двинут на Голубичев. Слышал такой поселок?

– Нет. А должен был?

– Скоро весь Шиол узнает, помяни мое слово. Как минимум пол года назад, заметь до начала арестов, там некто Геллер, – он хмыкнул, имя после «Дна» всем знакомо, – организовал лагерь по обучению боевиков. Цифры может где-то там знают, – он ткнул в потолок, – но через курс молодого бойца по словам Марвина прошло несколько тысяч человек. Сотни полторы по результатам получили черный берет. «Црни орлови».[2] Остальные вроде сержантов. Собственно не вроде, звания у них присваиваются в Народной Армии после начала мятежа официально. Самое натуральное правительство организовалось. Здесь даже налоги собирали.

Он странно шмыгнул носом.

– А военная специальность у Геллера снайпер. Я точно знаю. Нас там будет ждать веселая встреча. Артиллерия с прицельным огнем обученной пехоты. А с флангов пулеметы! Применяемые бывшим командующим пулеметных сил Корпуса Морской пехоты, согласно полученному реальному опыту боев. Мы идем прямо в подготовленную ловушку, – почти прокричал.

Лейтенант неожиданно понял, что капитан Джилли откровенно испуган. Ему и самому вся окружающая картина, начиная от снабжения и кончая противоречивыми приказами от разного уровня штабов, была сильно не по нутру. И все-таки долг есть долг. Приказы игнорировать можно в редчайших случаях.

– Ложись-ка Страф, – произнес нейтральным тоном, называя собеседника по имени. Он себе не часто такое позволял – субординация и не принято в служебных делах панибратство. – Отдохни. Если ты прав, завтра много дел. И если мы на кого-то и можем рассчитывать, так на себя. Ты командир батальона и тоже воевал. Не на печке отсиживался. От тебя многое будет зависеть.

Капитан Джилли почти минуту сидел молча, глядя в пол, потом кивнул.

– Ты прав. Надо лечь. А потом думать и действовать. Очень осторожно. Лучше остаться без орденов, чем без головы.

* * *

– Еще раз напоминаю и никаких оправданий в будущем не приму, – сказал Шаманов, стоящим вокруг него командирам, – сегодня у нас недостаточно сил для серьезного отпора армии. Наша цель выиграть время для создания боеспособных подразделений. Крайне необходимо дать людям почувствовать вкус победы. Поэтому первая бригада в полном составе отправляется в долину Питче. Задача остальных изматывать противника, не вступая во фронтальные столкновения. Удерживать господствующие высоты, идущие параллельно долине и расположенные при входе в прилегающие к ней ущелья. 10–20 человек с несколькими огневыми точками способны хорошо пустить кровь атакующим и оттянуть на себя дополнительные подразделения. При начале артиллерийского обстрела…

Один из людей в форме с нашивками лейтенанта, закатил глаза и громко вздохнул. В целях добиться невозможности спутать военнослужащих при очень схожей форме, погон Народная Армия не имела. И хотя знаки различия оставались прежними и привычными, звездочки и полоски пришивались на рукаве. По соседству с трехцветной эмблемой. Ко всему еще меньше выделялись командиры для наблюдателей.

– Дорогой Команданте, – сказал он на гневный взгляд Стена, – мы слышали все это не менее трех раз и лично я, бывший сержант Вулканов, постигал военную науку под управлением лейтенант-комендора Шаманова в Сводном отряде. В горах мы не очень долго присутствовали, однако кое-что в памяти осталось. Кроме того, последние недели мы старательно создавали многоярусную оборону, в которой все расщелины скал, пещеры, гроты, высоты используются как огневые позиции.

– Меня не устраивает кое-что и кое-как, – почти зарычал Шаманов. – Каждый бессмысленно погибший стрелок – это вина командира.

– И все-таки, – недовольно пробурчал еще один лейтенант, – почему Питче? Не было такого уговора раньше.

– Извини, – с явной язвительностью развел руками Шаманов, – забыл спросить разрешения. Капитана Геллера поставил в известность, а будущего маршала Полетова запамятовал.

Ха, подумал Макс, почтительно кивая в подтверждение слов начальства. Три дня назад я оказался в курсе и с тех пор пашу не хуже вола, перебрасывая орудия, бомбометы и своих Черных орлов на новые позиции. Теперь еще 1-ю бригаду как-то устраивать и кормить в новых условиях. Не меньше трех тысяч человек. А до того ничего столь оригинального в приказах и разговорах не всплывало.

Конечно, если все пройдет гладко, мы здорово вставим армии. Будут купаться в дерьме долго и качественно, но когда все шло без запинки на войне? Мне такие случаи неизвестны. И обидно. Замысел родился точно не на прошлой неделе, а я, командующий южным районом, узнаю чуть ли не в последний момент. Совсем Стен на секретности задвинулся.

Хотя, сознался сам себе, Оперативный отдел, планирующий действия вещь правильная. Правда по-настоящему подготовленных офицеров и генералов у них долгонько еще не будет. Все патраны, включая самого Шаманова, не обладают необходимым образованием и навыками. А может оно к лучшему? Иначе быстро бы съехали бывшие сержанты на несколько ступенек вниз. Дружба дружбой, а служба службой. Сразу ведь видно кто полезнее. Еле функционирующее интендантство прямо на глазах приобрело форму важнейшего министерства с назначением на должность суперинтенданта майора Добрева.

Он готов голову заложить не родная фамилия и на лбу у новоиспеченного соратника нарисованы Университет в Баллине, а в кармане присутствует шиольский паспорт. Безусловно, он патран, такие вещи вычисляются достаточно просто в разговоре, тем более особо скрытничать господин офицер, в жизни не служивший, не умеет. Привел его Шаманов и заявил – слушаться! И майором назначил из соображений чинопочитания. Иначе кто бы на чужака оборачивался лишний раз.

И ведь на пользу пошло. Очень непростой парнишка. Управлению он учился на серьезном уровне. Недаром занимался всерьез не только делами интендантства, транспортом, медициной, почтой и телеграфом. Умудрился попутно курировать криминальную полицию не лезя в дела людей из Контрольной Комиссии и собирать налоги. Везде поспел. То ли радоваться, что такие люди приходят в Национальную Лигу и Народную Армию, то ли бояться. Всегда тебе замена найдется. Уже на пятки наступают. И Крохин объявился, претендующий на командную должность. Лезут как грибы.

– Строиться, – приказал Шаманов, обнаружив приближающегося преподобного Фаура и с усилием прерывая продолжение нотации. Епископ был единственный из серьезных руководителей Ортодоксальной церкви, прямо поддержавший восстание. Правда, надо учесть, что в его ведение входили в основном районы Срединного хребта, заселенные горцами, частенько молящимися в других Храмах и Синенд, где не слишком почитали Ортодоксальных владык. Тем не менее, фигура в официальной церковной иерархии весомая и напутствия от его лица было совсем не зряшнее.

Стен долго искал, каким образом принимать присягу, не задевая ничьи чувства. Не короля же упоминать и не отсутствующее государство Патры. Теперь в тексте на месте высшей власти стоял народ и произносилось все в присутствии священника, для большей торжественности.

– Братья, – сказал преподобный проникновенно, встав перед строем собравшейся здесь практически целиком Народной Армии. По численности и пару полноценных полков не наберется, – секунду подумал и добавил, – и сестры.

Почти четыре десятка представительниц женского пола в бригаде наличествовали. Медсестры, радистки, даже поварихи.

– Вы ждете от меня проповеди о духовном. Сегодня я скажу о земном.

Он сделал рассчитанную паузу и осмотрел строй бойцов.

– Хоть где заканчивается духовное и начинается мирское нередко сложновато разобраться. Потому что Истинный Господь и безграничная любовь Его выражение! А то что от вас требуется – это любовь к земле своей, народу Патры. В ней необходимо черпать надежды и устремления! Не ради наживы или с мыслью об убийствах мы здесь собрались, но с мечтою помочь народу нашему.

Нельзя жить ненавистью, – произнес, будто в задумчивости, – она ослепляет. Кровь рано или поздно зальет глаза и сквозь нее не узришь истину. Только любовь является неисчерпаемым источником силы. Не для себя – для других трудиться. Да! Именно работать. Беспричинная злоба не принесет добра никому. Мы всегда должны помнить о будущем. Война не вечна, жизнь продолжится и после нашей победы.

– Таких бы агитаторов, да побольше, – практически не открывая рот, произнес Макс. Как высшие офицеры он с Шамановым стояли за преподобным, а не в общей шеренге.

– Не так много у нас людей такого уровня, – ответил тихо Стен. – Но это еще не означает, что можно отмахиваться от «просветителей».

– Да что они понимают в наших горских делах! – в голос воскликнул Геллер. – Учителя, студенты…

– Не одни крестьяне здесь собрались, – прошипел Стен. – И шахтеры, и рабочие, и горожане. Еще раз услышу, что вместо помощи в воспитательно-пропагандистской деятельности Зудову ставишь часть добровольцев в привилегированные условия, выбирая кому давать новейшее оружие, а кому нет, поищу для столь умного другое место. В обеспечении снабжения, например. А не справишься и там, всерьез обдумаю вопрос профнепригодности к командованию людьми. Снайпером тебе гораздо лучше.

Макс открыл рот для возмущенного отпора и молча закрыл. Этот сможет убрать его и засунуть заниматься всякой ерундой. Из принципа. Уговаривает, объясняет, потом терпение у Шаманова неожиданно для подчиненного заканчивается. Привыкший к нотациям нижестоящий летит в сторону, с отчетливым следом сапога на заднице. Былые заслуги роли не играют. И назад дороги уже не будет. Имелись прецеденты.

Не время и не место скандалить. В конце концов, не жалко – пусть студентишки разъясняют текущий момент согласно политическим реалиям. Хочет Команданте курсы – будут ему просветительские курсы. Если живыми останемся в ближайшие дни.

– Вы добровольно поставили свои жизни, – очень созвучно мыслям вещал между тем преподобный, – на службу всему народу. И нам наверняка не придет без всяческих усилий награда. Нет! Впереди Народную Армию ждут жертвы и к этому вы должны быть готовы!

Не для того оружие вручено вам, чтобы властвовать над своими собратьями. Нет! И без этого стонет земля наша не первое столетие и разоряются хозяйства. Гибнут люди и притесняется язык и вера. Мы защитники и заступники Патры и вести себя обязаны соблюдая законы Божеские и людские. На вас возлагаются людские чаяния и если не оправдаете надежд и врученного авансом доверия – нет нам прощения!

Вернуть Патре свободу – вот наша задача. И на пути сем ждут добровольцев, вас ребята, смерть и слава. Судьба народа в ваших руках и пришло время спасать его от тирании жестокой.

Ответственность – вот правильное слово! Вооружитесь заранее волей и терпением. Долог наш путь и неминуемо тяжек. Будьте стойкими и преодолевайте тяготы препятствия. Легко совершить подвиг пойдя наперекор врагам и на глазах соратников. Много сложнее проявить смелость не раз в год или месяц, а ежедневно. Постоянно, из часа в час копать окопы, мерзнуть и истекать потом, под тяжестью амуниции и в длительных тяжелых переходах. Здесь придется воевать и победить самого себя. Свою слабость.

Лишь из сплава веры, воли, решительности, терпения и готовности пожертвовать собой во имя народа выявится сила. Нет иной дороги, как стать по-настоящему людьми доброй воли. В этом рецепт победы и правда жизни. Пока мы соблюдаем добро и воюем не за свой карман, а во благо всего острова могучий союз с Богом несокрушим. Поэтому приложите все усилия, чтобы всегда оставаться людьми благой воли, так как только так вы обретете милость Божью. Без нее не поможет новейшее оружие, как не спасет оно вражескую армию.

Волонтеры, кто с нами? – повысив голос, вопросил епископ.

– С нами Бог! – дружно ответил строй вооруженных людей.