Читать книгу Во власти Деспота - Марика Крамор - Страница 5

– Мира, – настойчивый стук в дверь нагоняет на меня тоску и уныние. Очень не хочется пересекаться с невменяемым хозяином. А опасность новой встречи будет нависать ещё пару дней. – Ужин почти остыл.

– Спасибо, я не голодна.

– Заканчивай, а? Иди, поешь.

– Нет, правда. Я не голодная.

– Может, хватит?!

Сижу и абсолютно без эмоций наблюдаю, как ручка плавно опускается вниз. На двери нет замка, так что…

– Я вхожу, – заявляет безапелляционно.

– Если что, я не одета, – равнодушно бросаю через плечо, нервно одергивая вниз подол тонкой черной футболки. И краем глаза подмечаю, что движение двери замедляется.

– Ну так оденься! И выходи.

– Сейчас.

Надеваю на плечо сумочку. Беру под мышку ноутбук, который успела прихватить с собой. Уже в который раз пересчитываю остатки наличности в кошельке. Цепляю шляпу и на автомате вспоминаю, точно ли положила солнцезащитный крем. Завтра обещают жару и солнцепёк. Фууух, положила!

Распахиваю дверь с вещами в руках и чуть не утыкаюсь носом в мужскую грудь. Извиняющимся взглядом смотрю в лицо сердитому хозяину, запрокидывая голову назад. Он очень высокий.

– Мариб, вы извините, что я нарушила ваш покой. Да ещё и так с размаху. Я лучше в гостинице сегодня переночую, а завтра домой вернусь и поменяю замки. И всем будет удобно.

Не, ну на скромный номер-то мне хватит точно. Вопрос в том, есть ли свободные… Я бы к Алинке лучше поехала, но очень страшно подставлять подругу после того бардака, что я увидела дома.

– Ты спятила? – Мариб принимает агрессивную стойку, угрожающе рычит на меня. – Какая гостиница?!

Кажется, он ошарашен по полной программе. И злой как черт. Брови свирепо сошлись над переносицей, а крылья носа раздуваются.

– Ближайшая. И спасибо за гостеприимство.

Пытаюсь обойти его, но он преграждает путь.

– Я же тебе уже сказал! Сегодня у меня останешься!

– Мне, правда, неловко, что пришлось вас потревожить. Простите за неудобства, – ещё раз извиняюсь. И протискиваюсь вперёд. Выхожу в коридор и уверенным шагом направляюсь к выходу. Мне почему-то невероятно обидно… зачем он так себя ведёт? Повышает голос, грубит, рявкает, срывается. Я не напрашивалась к нему. Если так уж подумать, я просто попросила раздобыть информацию и найти его же человека!

– Мир, ты что удумала? Тебе идти есть куда?

– Здесь оставаться тоже не вариант. Сейчас я отчетливо это понимаю.

Меня грубо хватают за руку и резко разворачивают. Сумочка падает на пол. Она не застегнута, поэтому два крема вылетают и катятся к ногам хозяина квартиры. Примерно там же приземляется и шляпа. Ну точно, деспот какой-то! Об уважении других даже и не слышал никогда!

– Так, давай-ка начистоту! Тебя что конкретно не устраивает? Я тебя домой привёз? Привез! Приютил? Приютил! Комнату выделил? ДА! Полотенца-шмолотенца – пожалуйста! Почти вся хата в твоём распоряжении! Ужин привезли – ты носом воротишь! Что не нравится-то?!

– Как минимум то, что вы мне сейчас руку сломаете.

Мариб переводит разгневанный взгляд на жесткую хватку и чуть расслабляет пальцы. Но ладонь не отнимает. Он стоит так близко, что меня точно собьёт с ног ударной волной его гнева.

Голубые глаза горят яростью и бесконечным негодованием.

– Не сломаю. Я жду ответа.

– Я не просила везти себя к вам. И я не привыкла, когда со мной обращаются вот так.

– Как?!

– Практически швыряют меня в машину, как и мои вещи, кстати. Когда на меня постоянно кричат и разговаривают вот так: сквозь зубы, пренебрежительно. Я вам ничего плохого не сделала и не сказала. И да, я не пью кофе. Это преступление? Не понимаю, как его можно употреблять каждый день. Мне этот напиток всегда кажется кислым и омерзительным. Поэтому я его не люблю. Я не виновата, что у вас теперь полкухни грязная. А вообще, спасибо, что в меня кружкой не запустили!

Брови Деспота, как это ни странно, поднимаются ещё выше в недовольном изумлении. Мужчина освобождает мою руку и отходит на шаг назад.

– А ужин чем тебе не угодил?

– Опасаюсь, что вы меня вообще за столом прибьёте.

Присаживаюсь на корточки, пытаясь побыстрее сложить содержимое сумочки обратно. Мариб делает то же самое.

Вот только он поднимает с пола крем и подносит к моему лицу.

– А ты мне лучше скажи. Что неясного во фразе «самое необходимое»? Крем от загара и шляпа на полквартиры?! Серьезно?

– Да, серьезно. Для меня это вещи первой необходимости, – раздраженно вырываю из крепких пальцев защитное средство и кладу в сумку. – В жаркие дни без всего этого мне на улицу выходить запрещено. Тем более, завтра будет очень солнечно.

– И что? – она продолжает упорствовать. – Сгоришь заживо?!

– Я альбинос, – Деспот меняется в лице, хмурится. – И мне необходимо защищать кожу от губительного воздействия ультрафиолета. Иначе последствия окажутся очень печальными.

У Мариба такой вид, будто его по лицу сковородой огрели. Он ошарашенно скользит изучающим взглядом по моему лицу, рассматривает глаза. Ресницы, брови, постепенно переходит на волосы. А я не выдерживаю. Подобные косые взгляды сопровождали меня, сколько я себя помню.

– Вы смотрите на меня, как на зверюшку. Может, хватит? Это неприятно.

Никакой реакции. Словно я разговариваю со стеной. И от этого нервничаю ещё больше.

Очень стараюсь выровнять дыхание, но не получается, даже воздух с трудом проталкиваю из легких.

Потрясённый небесно-голубой взгляд пробивает во мне дыру. Мариб разглядывает пристально, со смесью непринятия и абсолютного шока. И не произносит ни слова.

– Понятно, – выплевываю обиженно, хоть и понимаю, что глупому чувству нет места в теперешнем инциденте. Но когда на мои слова не реагируют вообще никак, это очень печалит и злит.

Мужчина даже не собирается отвернуться хотя бы для приличия. Он вообще ведёт себя очень некрасиво. Спасибо, лупу не взял разглядеть детали. Чувствую себя букашкой, хоть и редкой.

Я, даже не думая прощаться, резко разворачиваюсь и иду прочь.

Успеваю добежать до двери, но тяжёлая мужская рука твёрдо опускается мне на плечо, резко разворачивая.

– Давай без глупостей. Я ненавижу женские истерики.

Горю желанием брезгливо скинуть широкую ладонь, но Мариб ещё крепче, уже до боли сжимает пальцы, впиваясь в кожу и не позволяя отодвинуться. Тянет на себя, заставляя обернуться.

– А я ненавижу, когда меня вот так пренебрежительно разглядывают. Я не урод, ясно? Я нормальный человек, такой же, как и вы.

– Да я совсем о другом сейчас думал.

МАРИБ

Вся дрожит. Я чувствую, как она трясётся, и не могу объяснить причины этого.

Ладонью ощущаю ее тепло, и мне отчего-то самому становится теплее. Яркий обиженный взгляд, несмотря на холодность, притягивает к себе, но я так и не понял, в чем меня обвиняют на этот раз.

Слова дурного ей не сказал. Приютил. Выделил комнату. Накормить хотел. И я после этого ещё и изверг? Посмотрел не так?

Но, да, отчасти, возможно, она права. Я действительно засмотрелся. Это странно выглядит со стороны, согласен, но я слишком поздно поймал себя на мысли, что неосознанно медленно порхаю взглядом по абсолютно белесым волосам, светлой коже, чуть вздернутому носику. Ее взгляд как лёд, рассекает мое любопытство надвое. Холодная ни с чем не сравнимая привлекательность просто не позволяет отвернуться. И мой внутренний огонь и темперамент отзываются на эту холодность, хоть и чувствуют нерушимую стену. И это притягивает ещё больше.

Мне приходится сделать над собой жесткое усилие, чтобы сбросить наваждение и, наконец, услышать, что она говорит.

– …Я такой же человек, как и вы.

Прихожу в себя, отмахиваясь от дурных мыслей. Решаю за лучшее убрать руки подальше от девушки, но неизменно остаюсь наготове.

А то, я так чувствую, от неё прилететь может запросто. Она в таком взвинченном состоянии… ей срочно нужно успокоиться.

И все же ее слова меня потрясли. Какой, к черту, урод? Она себя в зеркало давно видела? Я к более завораживающей холодной красоте в жизни никогда не прикасался. Но вот это вот все… Увольте, женские слёзы – это через край даже для меня. Проще выстоять пару лишних спаррингов с пробитыми ребрами, чем медленно проваливаться в зыбучие пески женской обиды.

– Да я совсем о другом сейчас думал.

Она скептически сдвигает брови и складывает руки на груди. Подбородок воинственно поднят. Но плечи скованы. Смотрю на неё сверху вниз, необъяснимо скользя глазами по ее губам. Усилием воли заставляю себя вновь поймать затравленный голубой взгляд. Она как диковинный дикий зверек в единичном экземпляре. Потерялась. И не знает, что делать.

Поразмыслив еще немного, я все-таки решаю уступить.

– Извини. Ладно? – произношу примирительно, наблюдая, как она неуверенно приобнимает себя ладонями. – Я ничего плохо не имел в виду, – фраза прозвучала резковато. Я старался вытеснить зашкаливающее раздражение из голоса… но как смог. – Пошли есть. Я на двоих заказывал.

Все отмазки я пресёк сразу же. Вот тут лучше со мной не играть. Если мужик говорит – женщина должна подчиняться. Тем более что она сама пришла ко мне, попросив помощи, тем самым признавая мой авторитет.

Разговор за столом не клеится вообще. И меня это жуть как напрягает. Девчонка совсем не хочет общаться, но меня беспокоит совсем не это. Я не могу расслабиться в собственном убежище. И это просто отвратительное чувство.

Искоса наблюдаю за Мирой, четко осознавая, в какой момент начал испытывать раздражение.

Когда она стала намеренно прятать взгляд и для вида ковыряться в тарелке. То есть я потратил херову тучу времени, чтобы ей было комфортно, а ей это вообще не надо. Лия себе такого не позволяет. Если я что-то для неё делаю, пусть и редко, это никогда не остаётся незамеченным.

Стараясь отвлечься и загнать раздражение подальше, решительно разблокирую экран. Щелкаю по браузеру и ввожу в поисковике:

«Люди-альбиносы».

Разберёмся, с чем имеем дело. Слово «альбинос» у меня почему-то ассоциируется с изображением белого крокодила с голубыми глазами. Красавец лежал с закрытой пастью, уставившись перед собой. Когда-то эта картинка потрясла мое воображение и сейчас неконтролируемо всплывает в сознании. А ещё всплывает что-то про белого кита. «Моби Дик». Как сейчас помню. А что именно… черт его знает. Голова совершенно другими вопросами забита.

Жму «найти». Тут же выскакивает много ссылок, и я кликаю наобум. Быстро пробегаю глазами текст, отмечая наиболее важные моменты.

Отсутствие меланина… Врожденное заболевание… Проблемы со зрением… Особая восприимчивость к солнечным лучам… Неизлечим.

Висок начинает жечь на почти осязаемом уровне, и я отрываюсь от телефона.

Как только наши взгляды перекрещиваются, Мира опускает глаза. Откладывает вилку в сторону. Она вообще ничего не съела. И меня это начинает дико злить: чувствую, как внутри перещёлкнулся тумблер. Этой девчонке удаётся меня раздражать одним присутствием! Весь день наперекосяк из-за неё!

– Я смотрю, у тебя прекрасный аппетит, – едва прикрытый сарказм Мира встречает извиняющимся взглядом.

– Чувствую себя не в своей тарелке. Простите, не могу оценить по достоинству ваших стараний. Кусок в горло не лезет.

Буря начинает понемногу стихать.

Я освобождаю руки и скрещиваю их на груди. Вытягиваю ноги и облокачиваюсь на спинку стула, удобно развалившись.

– Раз ты закончила, то я жду пояснений.

Девчонка настороженно смотрит на меня. И опасливо отодвигает тарелку.

– Каких именно?

– Как так получилось с отцом?

Мира прикусывает нижнюю губу и немного опускает голову, пряча взгляд. Белая прядь падает ей на лицо, словно отгораживая от меня.

– Меня воспитывала бабушка. Она никогда ничего хорошего об отце не говорила. Только одна брань да ругань. А однажды она кивнула на телевизор, презрительно бросив: «Вон твой папаша». Уже не помню точно, что там был за репортаж, но фамилию его запомнила. Я сама к нему пришла. Ничего не ждала от встречи. Просто хотелось сказать, что я есть. Ему ведь никто не сообщил. Ну а он… он оказался совсем не таким, каким бабушка его описывала. Участливым и добрым. Где нужно твердым, где нужно – мягким.

– А мама где?

– Я ее не помню. Ее рано не стало.

– Я попросил кое-что проверить. И мне прислали фото. Лови, – гашу неуместные веселые нотки, вспоминая запечатленный момент, и жду ответа. – Как-то прокомментируешь?