Читать книгу Становление и развитие экономической теории. Том 2 - Марина Александровна Шестеренко - Страница 4

Мы убедились, что максимизация прибыли в конкурентной, монопольной и дуопольной моделях была элегантно проанализирована Курно. Открытие Дюпюи маргинальной полезности уравновесило представление экономики и направило внимание на теорию потребления и экономики всеобщего блага. Тем не менее, оба эти писателя работали вне главного направления экономической мысли, даже на континенте. Ни один из них не получил должного внимания и подобающего им признания от своих современников, это означает, помимо прочего, что их достижения опережали своё время.

Несмотря на то, что этот предмет слишком сложен, чтобы входить здесь в подробности, следует отметить, что на протяжении веков во Франции существовало две разновидности высшего образования: университеты и grandes écoles, последние являются учреждениями ограниченного размера, обычно сконцентрированные на обучении, носящем функциональный и высоко специализированный характер. Самые ранние и наиболее долговечные grandes écoles были учреждены для обучения инженеров, и до сих пор инженер, закончивший французскую grandes écoles, как правило, обладает высоким общественным статусом и имеет доступ к работе, предполагающей большую ответственность и высокую оплату труда. Более того, эти grandes écoles всегда были очень тесно связаны с государством, особенно тесно во времена Наполеона.

И Курно, и Дюпюи были продуктами grandes écoles, Курно закончил École Normale, а Дюпюи École des Ponts et Chaussées. Есть много свидетельств тому, что суровость технического обучения, которую они получили, была такой, что оба этих человека были способны достичь столь многого в области, которая до их времени была практически нетронута математикой. Замечательно, однако, что они не были одиноки в своих достижениях в этой области экономической науки. В особенности в École des Ponts et Chaussées была накоплена впечатляющая устная и письменная традиция экономических исследований со времени её основания в 1747 году. К 1830-м, Анри Нэвир (1785–1836), Джозеф Минард (1781–1870) и Шарлёмань Куртуа исследовали глубины экономики общественного блага, устанавливая модели выгод и издержек для оценки общественных работ. Именно они, фактически, инициировали ту разновидность исследования, которая побудила Дюпюи к достижению вершин маргинального анализа. Влияние grandes écoles со временем, вышло за границы Франции. В 1830 году Чарльз Эллет, американский студент-инженер, начал двухгодичный период обучения в École des Ponts et Chaussées, где он живо усваивал уроки Нэвира и Минарда. Вернувшись в Америку, Эллет начал важные теоретические исследования в сфере ценовой дискриминации, спроса и монополии, и экономического определения областей рынка. Более того, французская инженерно-экономическая традиция продолжалась после 1850 года. Во второй половине века яркими звёздами стали два студента École des Ponts et Chaussées. Эмиль Чейсон (1836–1910) блестяще осветил множество аспектов микроэкономической теории в рамках аналитической структуры, напоминающей современную эконометрику, а Клеман Колсон (1853–1939) развил достижения французского гения в сфере прикладной микроэкономики в XX веке, особенно в области экономики транспортировки.

Тем не менее, не одни только французские инженеры внесли вклад в экономический анализ в девятнадцатом веке. В Германии, Вильгельм Лаунхардт (1832–1918), железнодорожный инженер, сделал важные вклады в теорию монопольного ценообразования, размещения промышленности и в анализ областей рынка, и в экономику всеобщего благосостояния. Австрийский инженер Вильгельм Нёрдлинг построил эмпирические кривые затрат для австрийских железных дорог в 1886 году. В конце концов, в Англии, два весьма одарённых инженера, Дионисиус Ларднер и Флеминг Дженкин, поместили графическое представление предложения, спроса и максимизации прибыли в самое сердце классической экономики. Их усилия в этом отношении, возможно, более, чем любой другой фактор, убедили Уильяма Стенли Джевонса в том, что классическая экономика исчерпала свою полезность, и что ей следует дать дорогу новой парадигме экономического анализа.

Одно важное наблюдение, которое можно извлечь из обзора прикладной экономики девятнадцатого века, поэтому, состоит в том, что значительное число остроумных и важных достижений в микроэкономику были сделаны людьми, скроенными из материала, из которого получаются инженеры, а не философы.

Писатели, обсуждавшиеся в этой главе, были, главным образом, практиками. Их интерес к практическим задачам и озабоченность решением их порождались ежедневной необходимостью делать своё дело. И оттого, что их достижения находятся вне основного направления экономической теории, они не всегда находили среди экономистов аудиторию, восприимчивую к их идеям. У практиков, конечно же, нет времени на метафизические аспекты стоимости и распределения. Они должны решать практические проблемы, как правило, в спешке. Неудивительно, что внимательное чтение самых лучших экономических трудов инженеров восемнадцатого и девятнадцатого веков во многих отношениях более поучительное и полезное, чем изучение лучших трудов экономистов девятнадцатого века.

Это не значит, что экономисты девятнадцатого века не сделали первоклассной работы в экономической теории. Эта книга полна примеров обратному. Скорее, это подразумевает, что экономисты многое могут узнать из достижений в смежных областях научного исследования. Замкнутость идей в рамках отдельных профессий, как и чрезмерная специализация на производстве, имеет свои негативные стороны, о чём были осведомлены экономисты со времени Адама Смита. Сегодняшние экономисты не могут позволить себе быть в меньшей степени осведомлёнными об опасностях чрезмерной интеллектуальной специализации и обособленности идей, которая часто ей сопутствует.