Читать книгу Фёдор Басманов. Опричная жар-птица. Книга первая - Марина Анатольевна Пономарёва - Страница 2

Платье из красного кармазина.

Преображение Господне, Яблочный Спас. Август 1563 год

г. Переславль – Залесский

Незадолго до рассвета, когда шелест ночного холодного ветра стих, Переславль-Залесский наполнился звуком падающих яблок. Созревшие в этом году задолго до Спаса, отяжелевшие от сока, они срывались с веток и тут же становились добычей всякой живности. Первые в году, самые сладкие и желанные, не успевшие надоесть ни живности этой, ни людям.

Солнечные лучи не подсушили росу на растопыренных листьях копытня, а яблочный дух потёк над городом. Поднимался из корошней и пихтерей, подготовленных к освящению, поднимался из травы, куда яблоки закатывались и прели дождливыми, но жаркими ночами, никем не обнаруженные.

Просочившись сквозь неплотную утреннюю дымку, августовское солнце скользнуло по деревянным стенам Даниловской обители, что расположилась на окраинном холме Переславля и с возвышения своего, первой встречала новый день.

Служба утренняя уже началась, но в праздник всё не так. Горожане опаздывали, до сих пор шли редким ручейком, щеголяя в праздничных пёстрых одеждах. Тащились с торбами, с корзинами да узлами, груженые. Яблоки – куда ни глянь. Ещё немного и с неба падать начнут. Год удался: девки грибы в подолах таскают – лукошка не хватает. Из ягод уж настойки заготовлены. В гости зайдешь хоть в терем богатый, хоть в избу крестьянскую – отовсюду брусникой и малиной тянет. А то и пирогами с каманихой.

– А небо, небо, ты глянь! Небо нынче – точно наше озеро перевернулось и взлетело! Эх, жаль не нырнёшь, не искупаешься. И рыбы в нём нет. Что толку? Смотреть если только. Озеро лучше. Эй, Вараш! Сомлел что ли? Ты бы согласился жить на конюшне, где не кормят? Или кормят одними яблоками? Не надоест тебе такая жизнь?

Небо и впрямь над головой плескалось – волны лазоревые в стороны расходились.

Юноша лет шестнадцати, что лежал на траве возле Даниловской обители там, где смыкались кусты бирючины, защищая от неспокойного людского взгляда часть скудельниц, лениво потянулся. Приехал он сюда ещё до рассвета и до начала службы, одновременно с торжественным «поездом» тётки государевой Ефросиньи Андреевны Старицкой. Приезд сей и горожан и братию окончательно выбил из привычного русла, усугубил праздничную суету.

Слуги Старицкой, грубоватые в общении, как и сама матушка удельного князя Владимира Андреевича, толкались с местными, преграждая им путь. Тем паче, что расфуфыренные переславские зеваки, неспешные по характеру своему и впрямь норовили столпиться у Святых ворот обители, дабы не пропустить ничего важного.

Но даже в этой сутолоке, все заметили юного наездника в белом сафьяновом кафтане, расшитом золотыми узорами. Юноша подлетел к толпе на чёрном коне. Оба, словно хищные птицы взвились на крутое взгорье. Остановившись возле старицких мастериц, он изучил взволнованных долгим перемещением девок, дерзким взором. Смотрел нахально, но пытливо, словно высматривал кого. После, рассмеялся довольно, подхлестнул коня. Никого не пожалел – пыль поднял столбом, да ускакал в сторону скудельниц, где зачинался солнечный круг. Лишь засверкало золото на одёже, да волны кудрей русых под солнечными всполохами.

Ускакал быстро – только его и видывали, не успели переславские опомниться. Но если бы замешкался, мог услышать ропот девиц и мрачное ворчание самой царской тетки.

Скрывшись от любопытствующих поукромнее, юноша слез с коня. Улегся прямо на траву, где и пролежал, высматривая на небе что-то значимое для себя. Но через какое-то время, замаявшись бездействием собственным, устроился так, чтобы видеть дорогу, ведущую в город.

За спиной – влажная пахнущая сырым деревом монастырская стена. Сверху – небо бесконечное, расшитое мастерски белыми нитями. Здесь и прикорнуть можно, покуда время идёт.

Уперев руку во влажную травяную кочку, юноша наткнулся пальцами на что-то тугое и гладкое. Ухватив, вынул – оказался плод. Конечно же яблоко. Ухмыльнулся, поднёс близко к лицу. Укатившееся внезапно далеко от ближайших яблонь, невесть как сюда попавшее, оно чудом оказалось не битым и не треснувшим. Идеально круглое и румяное, вспыхнуло, смущенно зарделось на фоне светлеющего неба.

Откусить хотел, но вспомнил, что до праздника, покуда не благословлён урожай новый – нельзя.

– Куда ни пойдёшь – всюду грешно.

Не запрет его волновал, а постыдные для мужчины россказни, которыми делились друг с другом дворовые девки. Ежели удержишься от соблазна, не попортишь плод раньше времени, то по сроце вкушая уже освящённым, сокровенное загадать можно. Пугали ещё и глупостями всякими. Дескать, червяки в теле заведутся – околеешь. Но такая брехня не интересовала. А вот про желаемое… Не попробовать ли разочек?

«Девкам лишь бы загадывать. А все их желания наперёд известны» – подумал юноша ворчливо, скорее подражая невольно тону тех разговоров, что слышал от старших мужиков. Сам он супротив «известных желаний» ничего не имел. Наоборот потворствовал по мере сил. Пусть загадывают. Но и своих желаний у него хоть отбавляй, водилось. Поэтому, всё же удержался. Хотел убрать яблоко в суму, да не успел. Внезапно появилась чёрная конская морда. Конь сверкнул гагатовыми влажными глазами. После раздался хруст и на белый кафтан брызнул сок. Мгновение и от яблока ничего не осталось. Конь с довольным видом тряхнул длинной косматой гривой, втянул ноздрями воздух, выискивая ещё.