Читать книгу Ребёнок обязан жить с матерью. Повесть - Марина Арсёнова - Страница 3

У меня нет хороших воспоминаний про мать. Ни одного. Зато много плохих.

В детстве каждый приём ванной (ну, как – ванной, в 90-е мать грела воду и мыла меня в тазике) оборачивался моими воплями, её ором и затрещинами. Поэтому самостоятельно мыться я начала довольно рано.

Когда мне было лет пять-шесть, она ставила меня на горох или на гречку. Это такое наказание. Гречка потом отпечатывается на коленках кружевным узором, а горох – круглыми вмятинами. Стоять на горохе легче – он гладкий, а гречка колючая.

Отчётливо помню, как однажды я не хотела есть борщ: какое-то время мы с матерью препирались на этот счёт, а потом она взяла тарелку и вылила мне этот борщ на голову. Я даже не успела отстраниться. Борщ был к тому времени не горячий, и вышло не то чтобы больно, но просто очень обидно. Я разрыдалась и пошла в ванную вымывать капусту и свёклу из волос. Мне было одиннадцать.

***

Я коллекционирую фильмы про жестокое обращение родителей с детьми. Обычно ведь как: показывают какие-то среднестатистические семьи. Например, мама – требовательная, а отца нет. Или отец строгий, зато мама ребёнка очень любит. Или родители заняты карьерой, а детей воспитывает бабушка. В большинстве семей, видимо, так и есть.

То ли дело фильм «Волчок»! Судимая садистка издевается над

9-летней дочерью. Дочь к ней невротически привязана, несмотря на полное отсутствие ответной любви и заботы. А ещё есть фильм «Сокровище», победивший на «Оскаре». Там 16-летняя очень полная девочка беременна от собственного отца, а мать её за это ненавидит. «Он предпочёл тебя!» Тут без комментариев. Венчает мою коллекцию многосерийный фильм с Бенедиктом Камбербетчем «Патрик Мелроуз». Злой отец бьёт и насилует малолетнего сына – сын потом всю жизнь несчастлив.

Мне, к счастью, неведомо сексуальное насилие со стороны матери или отчима, но очень знакомо ощущение того, что рядом – человек, который тебя ненавидит, а деться некуда. Яна Троянова, сыгравшая в «Волчке», – довольно точный портрет моей матери.

***

Каждое лето меня отправляли в детский лагерь – на одну или две смены. «Хоть отдохну от тебя», – объясняла мать. Я ненавидела детские лагеря. Мать из лучших побуждений договаривалась, чтобы меня взяли в отряд, где дети постарше: «Смотрите, какая она рослая! Давайте её к 14-летним». И потом мне всю смену приходилось им соответствовать. Иногда в лагере было совсем невыносимо, а иногда терпимо. Дети скучали по своим родителям и писали им письма. Я не скучала, но, чтобы не выделяться, делала вид, будто тоже очень хочу увидеть маму.

***

Однажды я провела две смены в детском лагере под Миргородом, где расположены термальные источники. У меня там здорово отросли ногти на руках – и перед возвращением домой я по-модному их накрасила: на левой руке – зелёным лаком, а на правой – оранжевым.

Вечером мы с матерью смотрели телевизор. Я иногда отвлекалась от экрана, чтобы взглянуть на свой яркий маникюр. Мать заметила.

– Обрежь.

– Не хочу.

– А ну обрежь, я сказала!

– Но они такие длинные. Жалко!

– Лёня, иди сюда!

Это была большая ссора. Мать орала, материлась. Отчим прибежал из кухни, зажал меня ногами как-то так, чтобы я не могла сопротивляться – и мать обрезала каждый ноготь сама – неровно чикнула под корень.