Читать книгу Курсистки - Марина Болдова - Страница 15

Она решила играть в старшую, мудрую, великодушную. Так, по крайней мере, можно себя дистанцировать от этих двух малолеток. Так, по крайней мере, можно рассчитывать на поблажки со стороны надзирателей, как она махом окрестила всех, кто будет ее воспитывать. Вспомнив равнодушно поджатые губы тощей тетки в сером костюме, встреченной в коридоре, Соня вздрогнула.

Осмотревшись в комнате, она пришла к выводу, что это одна из уловок – вот такая роскошь. Скорее всего, показуха для родителей. Чтобы не так уж волновались за своих деток. Мол, живут в шикарных спальнях, едят на серебре и ни в чем отказа не имеют. А что на самом деле?

…Первым ей рассказала об этом заведении Каша. Пуганул как – то, когда она уж очень зарвалась. Сказал прямо, что до папочки информацию донесет и о ней, дочке любимой, и о путях наставления ее на путь истинный. Глянула она тогда в кашинские глаза и поняла – сдаст. Любил ее Каша, она чувствовала. Но не трогал никогда. Однажды сама попыталась, будучи в легком подпитии, на коленки к нему приземлиться, так он мягко так, нежно ссадил рядом на кровать. Обозлилась она страшно, дверью хлобыстнула со всей силой. Напилась в этот день вдрызг, а отлеживаться все равно к нему приползла. В девять вечера растолкал он ее, сонную и похмельную, напоил какой – то дрянью горькой, после которой в голове прояснилось, и домой отвел. Чмокнул около лифта в щеку, жалостливо посмотрел и легонько втолкнул в кабинку. Выла она потом у себя в комнате страшно, в полный голос, пугая старую няньку. Любовь свою первую оплакивала, Кашу в бреду даже по имени называла – Максимом. Кляла его и клялась в верности. Грозила и молила. Хорошо, что он не слышал. И хорошо, что отца дома не было.

Истерика эта словно отрезала ее от детства. Утром, трезво глянув на себя в зеркало и мысленно поставив рядом с собой Кашу, усмехнулась. Не пара он ей. Не принц. Неумытая, растрепанная, она была хороша. А Каша… Пегие волосы, размытые черты лица, тонкие, словно нитка, губы. И выпирающий уже в его годы пивной животик. Урод, одним словом.

Тогда и решила, что замуж выйдет только, если муж будет ей красотой не уступать. И жить будет красиво, роскошно. И люди будут вокруг сытые, богатые и красивые. И начнет она строить эту красоту уже завтра. Нет, зачем откладывать, уже сегодня…

А сейчас нужно хорошо подумать. Для начала она постарается забыть тот день. Таньку Косову со своими анекдотами, выпитую на перемене бутылку пива, выкуренную в туалете сигарету, злость на училкину дочку Аньку, драку, наручники, ухмыляющиеся рожи ментов. И камеру с длинной лавкой, и сквозь прутья – жадно пялящегося на нее дежурного сержанта.

А наутро – непохожего на себя в гневе отца. И убедить себя, что она в этом элитном концлагере оказалась ни за что. Не совершила она ничего такого, за что ее – и за забор.

Неужели все же, Каша отцу про эту школу рассказал? Где они могли пересечься, ее отец, председатель суда и Кашин Максим Леонидович, сутенер и мелкий торгаш? Полное имя Каши она узнала случайно, паспорт валялся на комоде в его хате, она и полюбопытствовала. И удивилась – Каша женат! И ребенок имеется, девочка пяти лет. Вопрос она задала, но, потому, как почернело враз лицо Каши, поняла – не та тема. Ладно, не очень-то и нужно. По большому фигу ей его жена и дочь. А теперь и он!

Немного повалявшись на широкой для одного человека кровати, Соня решила, что пора уже идти на контакт с соседками. Хотя, эта, строящая из себя стерву, Вика, кажется ушла. А Ксюшка без надобности носа из своей комнаты не покажет. Сколько же ей лет, что родители посчитали ее уже прочно испорченной?

Соня подошла к зеркалу, достала из косметички губную помаду и пару раз мазнула по губам. Взбила двумя руками примятые слегка волосы, одернула топ и вышла в коридор. Дверь в комнату Ксюши была плотно закрыта. Соня постучала.

– Входи, – голос был сонный.

– Заснула? Или плакала? – она с жалостью посмотрела на распухший нос девочки.

– Вика курить ушла, – вместо ответа пролепетала Ксюша, отворачиваясь.

– Ну, и что? Тебе она не нравится… А я?

– Какая разница? – вопрос Соню удивил.

– Нам, вроде, жить здесь вместе.

– Только не говори, что ты собираешься здесь надолго задерживаться!

– Ты права, не собираюсь. А тебе сколько лет?

– Пятнадцать.

– Е – мое, – присвистнула Соня. Среди ее знакомых девчонок таких доходяг не было. Хотя нет, Ксюша не так худа, сколько неухожена. Она что, телевизор не смотрит? А журналы? Или ей все равно?

– Ксюша, ты прости.

– Да, чего уж! – та равнодушно отвернулась, но Соня успела ухватить слегка растерянный взгляд.

– Может, пойдем, осмотримся?

– Не стоит. За нами скоро придут. Я слышала, несколько дней здесь держат в карантине.

– Зачем?

– Ну, не знаю…Вдруг, мы заразные?

– Глупости не болтай, – Соня рассердилась.

– Я слышала про карантин, так что…

– Перетопчемся, не бойся.

– И еще сегодня встреча с директрисой.

– Тоже не вопрос. Ей сто лет. Что она нам может сделать? «Деточки, нужно слушаться, а то – та – та по попке?»

– Думаю, все сложнее. Тебе сказали, что родителям даже приезжать сюда нельзя?

– И что? Сами…

– Тут доберманы. Видела клетки?

– Девочка, здесь люди работают. Обычные, со своими слабостями. Нужно только к ним подход найти. Деньги лишними не бывают.

– А, если не купишь?

– Тогда есть другие способы, – Соня усмехнулась.

– Да, конечно, – неуверенно обронила Ксюша.

– Тук – тук, – Вика, слегка споткнувшись о порог, вошла в комнату, – О чем речь?

– О тебе, – Соня смотрела на Вику, слегка прищурившись.

– Логично. Подруга за дверь – можно и кости пересчитать!

– Нужна ты кому, – Ксюше Вика совсем не нравилась.

– Несу вам новость. Ты – первая идешь на встречу с директрисой, – Вика повернулась к Софье.

– Когда?

– Сейчас. А мы с тобой – на медосмотр, – она посмотрела на Ксюшу.

Соня молча вышла. Еще по дороге сюда она решила, что не будет вставать в позу. Сначала нужно осмотреться. Возможно, не так все безнадежно. И выход, скорее всего, находится там же, где вход.